Repentance

      После последнего урока, который Адам Ламберт, ученик старшей школы небольшого калифорнийского городка Бёрбанка, еле высидел, он возвращался домой, как обычно, окольными путями. Ему до дрожи в коленях не хотелось попадаться на глаза некоторым своим одноклассникам и соученикам по школе, любившим развлечь себя издевательствами и насмешками над ним. Высокий, полный, нескладный рыжий парень с брекетами не вызывал симпатии у определённой группы своих сверстников, считавших незазорным унизить при случае чужое достоинство, и Адам совсем не знал, как ему бороться с этим. Впереди было ещё полтора года учёбы в школе, которую он ненавидел уже просто за то, что каждый день приходится туда ходить и пересекаться с теми, кто, как кость, стоял у него поперёк горла.       Нельзя сказать, что у него совсем не было друзей, или он был слишком уж одиноким. Театральный кружок, в котором он любил проводить свой досуг, дарил ему не только отвлечение от всех насущных проблем, но и общение с теми, кто хорошо относился к нему. Адам прекрасно пел и обладал актёрским талантом. Более того, он, в сущности, и был личностью творческой, в душе мечтавшей о сцене и свете софитов. Но в основном, Адам дружил лишь с девушками. С парнями у него всё было сложно. И сложно потому, что уже довольно-таки давно Адам начал осознавать, что парни привлекают его вовсе не в дружеском смысле. Осознать это было всего лишь полдела, ещё оставалось принять себя таким, открыться семье, в конце концов что-то с этим сделать, перебороть это в себе и победить, либо сдаться и влиться в определённые круги, где он мог рассчитывать найти любовь. Адам ещё надеялся где-то в самых глубинах своей души, что ему всё это только кажется, что, на самом деле, он никакой не гей, а просто испытывает какое-то временное «помешательство». Однако, статистика его жизненного опыта оставалась неумолимой, и сейчас Ламберт уже понимал, что бороться с самим собой бесполезно и безрезультатно. У него даже уже существовала его сокровенная мечта, его тайная фантазия, а именно, учившийся на год старше него в той же школе, парень по имени Томас Джозеф Рэтлифф, признанный красавчик, весьма популярный, успешный и, довольно, как казалось Адаму, высокомерный. В школу он приезжал исключительно на байке, и всякий раз, наблюдая за тем, как он снимает шлем, потрясая на ходу своей длинной чёлкой, ловя восторженные взгляды девиц, Адам судорожно сглатывал слюну, понимая, что на такого «гадкого утёнка», как он, Ламберт, Томми Джо вряд ли когда-нибудь обратит внимание, хотя бы даже, как на возможного своего друга. Адам часто думал о Томми, украдкой наблюдал за ним, пытаясь понять, имеет ли Томми сходные с ним предпочтения, или он натурал, и просто им любовался. Внешностью Томми обладал весьма характеризующей его увлечения и вкусы. Он носил пирсинг, отдавал предпочтение рокерскому стилю в одежде и чёрному цвету. Держался Томми тоже всегда независимо, казалось, глядя на окружающих свысока. Адама он и вовсе никогда не замечал. Если им случалось где-то пересечься, Томми не удостаивал его даже взглядом, однако, и не насмехался, хотя и общался с теми, кто делал это в адрес Адама.       Ламберту сложно было вспомнить, с какого момента его сердце начало неровно биться при виде Томми Джо. И хотя они никогда не были лично знакомы, друг о друге они, безусловно, знали, учась в одной школе бок о бок много лет подряд. Где живёт Томми, Адам уже тоже сумел выяснить, однажды проследив его путь от школы до дома. Разумеется, это было не след в след, но Ламберт узнал, на какой улице живёт Томми Джо, и его постоянную компанию друзей, двух девушек и троих парней, также учившихся в той же школе, Адам тоже знал в лицо.       От мыслей Адама, бредущего по своей окольной тропинке к дому, отвлёк грубый окрик. Обернувшись, Адам понял, что опять встрял в ту самую свою непростую жизненную ситуёвину, в которой он ничто иное, как мальчик для битья, служащий развлечением для небольшой группки одноклассников. — Посмотрите, кто тут у нас. Ахахах… Ламберт, неужели ты надеялся пробежать мимо нас, как мышь? А ведь мы сегодня ещё не общались… — Раздался грубый хохот одного из парней, а затем вся компания двинулась в сторону Адама с явно недобрыми намерениями. Инстинктивно тот сделал шаг назад, прижав рюкзак с учебниками к своей груди. — Какого хрена тебе опять от меня надо, Дуэйн? Оставь меня в покое, — Всякий раз, пытаясь защищаться от этих нападок, Адам чувствовал себя абсолютно беспомощным перед этой своей личной карой, любовно взращивавшей в нём могучие комплексы, связанные с его внешностью. — А не то, что ты мне сделаешь? Применишь жёсткий укус брекетами? Винни Пух кривозубый… ахахах...— Парни остановились на подступах к Адаму, тыча в него пальцами и громко хохоча. Внутри же у Адама всё закипало, как на адской сковородке, — Хочешь, поможем тебе дотащить до дома твой рюкзачок? Пнём прямо с места, авось приземлится там, где надо… ахахахах… а то пожрать ты у нас ни разу не любишь, вон какой кругломордый, а силёнок такие ноши таскать совсем нет… Ну-ка покажи, что там у тебя? Небось журналы с порнокартинками подрочить на досуге… ахахах… ни одна ж девчонка тебе, такому "красавчику", не даст… помрёшь девственником, — Всё также тыкая пальцами в Адама, хулиганы смеялись, а тот мысленно благодарил небеса, что о его ориентации им ничего неизвестно, иначе они «резали» бы его по самому больному, абсолютно не щадя его чувств. И, наверное, именно в этот момент что-то внутри Ламберта сломалось. Раньше всегда стараясь обходить их задесятой дорогой, в этот момент Адам уже не мог выдерживать эту волну насмешек над собой. Бросив рюкзак на землю, он двинулся к Дуэйну и с силой толкнул его в грудь. Не ожидавший подобной реакции предводитель кучки подрастающих гангстеров ошалело уставился на Адама, а тот произнёс, чётко проговаривая каждое слово, и глядя Дуэйну прямо в глаза: — Если ещё хотя бы раз ты или твои шестёрки посмеете приблизиться ко мне, я за себя не отвечаю, — За сим Адам повернулся, чтобы уйти, но уйти ему не дали. Пара сильных рук в следующее же мгновение дёрнула его на себя за ворот рубашки и повалила на землю. Не успев ничего понять, Адам получил ногой в бок и с воем согнулся, лёжа на пыльной тропе. — Ты ещё смеешь угрожать мне, кусок свиного жира? Да я в клочки тебя порву, — Не бросая слов на ветер, Дуэйн набросился на Адама с кулаками. Против троих, довольно крепких парней, лежащий на земле Адам вряд ли имел какое-то преимущество. Он попытался было отбиваться, но его дёрнули с земли и скрутили за спиной руки. А затем Адам содрогнулся от мощного удара в челюсть, — Я не позволю какому-то уродцу мне угрожать, — Дуэйн уже занёс кулак для следующего удара, как вдруг его остановил громкий окрик. — Оставь его в покое, Бандс… — Прямо у самого начала той самой окольной тропы, излюбленной Адамом для походов домой, стоял Томми Джо. Поначалу Адаму показалось, что от удара у него развивается сотрясение мозга и Томми — это его галлюцинация. Но как ни пытался проморгаться Ламберт, Томми не исчезал, и даже напротив, он сдвинулся со своего места и направился в их сторону, подходя все ближе. — Отпустите его, — При желании держащие Адама в захвате подонки могли бы легко отпинать и стройного и невысокого Томми Джо, но они отпустили Адама, все трое развернувшись к Томми, глядя на него с таким благоговением во взгляде, словно, перед ними стоял сам Иисус. — Тебе не надоело к нему постоянно лезть, Дуэйн? Чего ты пытаешься добиться этим? Доказать самому себе, что ты лучше него? Удовлетворить свою агрессию? Чего ты хочешь? — Томми спокойно стоял подле парня ростом выше него, как минимум, на голову, но тот не делал попыток даже приблизиться к Томми. — Я… ну просто… он же уродец… посмотри на него… И чего ты вдруг его защищаешь, Томми? — Дуэйн мямлил, и это выглядело весьма забавно, настолько, что Томми не сдержался от улыбки. — Я не одобряю немотивированной агрессии, Дуэйн. К тому же это не честно. Вас трое на него одного. Хочешь что-то доказать ему на кулаках, встреться с ним один на один и докажи. Ходить на разборки с таким прикрытием для своей задницы, как у тебя, как-то недостойно, — Голос Томми даже не звучал поучительно. Но в нём присутствовала доля насмешки, от чего Дуэйн лишь стиснул зубы и поспешил ретироваться, пристыжённый самым авторитетным парнем в школе, вместе со всей своей шоблой. Адам же так и стоял в стороне, придерживая рукой ушибленную челюсть, офигело взирая на эти разборки. Что за него внезапно вступится сам Томми Джо, он ожидать никак не мог. — Ты в порядке, парень? — Томми взглянул на Адама из-под своей длинной чёлки, и в этом взгляде не было и тени того высокомерия, которое Адам всегда видел в нём. — Я… я… кажется да... — Адам с трудом мог что-то произносить и больше не от боли, а от близости объекта своей страсти, впервые за всё безумно долгое время, что они знали друг друга, заговорившего с ним. — Он больше к тебе не полезет. Я поставил его на место. Удачи! — Томми развернулся и отправился прочь от так и не имевшего сил пошевелиться Адама. Домой в этот вечер Ламберт вернулся, не чувствуя боли от синяков и ушибов. От переизбытка чувств и эмоций он не знал, то ли рыдать ему, то ли хохотать. С этого вечера Адам решил взяться за себя и изменить свою жизнь полностью, чтобы больше никогда ни у кого язык не повернулся назвать его уродцем, и, главное, чтобы Томми Джо наконец-то заметил его.