Repentance

      Адам ещё немного постоял посреди гримёрки, недоумённо смотря вслед ушедшему Томми, а потом двинулся следом на выход, но не стремясь догнать уже ушедшего далеко вперёд гитариста. За всё то время, что они уже успели провести бок о бок с того момента, как Томми стал участником группы Адама, певец так и не смог его разгадать. Почему Рэтлифф так старательно стремился держаться от него подальше, зачем строил все эти стены вокруг себя, Адам искренне не понимал. Не раз у него возникали идеи поговорить об этом с Айзеком, ведь тот друг Томми, да и, как узнал Адам, жили они тоже под одной крышей, и, возможно, Айз мог что-то об этом знать, но Ламберт отвергал такие мысли. У него оставалось только одно объяснение, Томми он неприятен. Причём ещё с тех, школьных, времён. Как и по какой причине, Ламберт не мог понять. И если это так, то зачем же тогда Томми согласился играть в его группе? Неужели его жизнь в ЛА настолько безысходна, что ему не оставалось ничего другого?! Адам разозлился сам на себя и на Томми за все эти мысли. Он появился на сцене, вызвав рёв зрителей и их бурные аплодисменты. Бэнд располагался на третьем уровне сцены. На первых двух уровнях огромной конструкции расположились танцоры, готовясь устроить настоящее дэнс-шоу под песню Адама For your entertainment. Ламберт запел, встраиваясь в шоу, начатое танцорами, и не зная, как внимательно наблюдает за этим со своего места наверху за синтезатором Томми Джо.       Он уже слышал не раз, как поёт Адам, видел, как тот танцует, но сейчас не мог оторвать взгляда от певца, играя на клавишных почти вслепую. В такие моменты Рэтлифф снова не верил, что перед ним тот самый Адам Ламберт, предмет насмешек едва ли ни всей International school* округа Лос-Анжелес, в которой они оба учились. А Адам на сцене забывал обо всём плохом и неприятном, живя совсем иной жизнью, и вовлекая в эту жизнь каждого без исключения зрителя, находящегося в зале.       Когда и как Адам оказался возле Томми Джо, Рэтлифф понять не успел. Он резко опустил глаза на синтезатор, чувствуя дыхание поющего Адама где-то возле своего уха, а то, что произошло потом, повергло Томми в такой шок, что он едва не прекратил играть, сбившись с ритма музыки. Внезапно Адам сделал шаг, ещё больше сократив и без того маленькое расстояние между ними, и заключил Томми в свои объятия, впившись поцелуем в его губы. Это длилось всего несколько секунд, но Томми, совершенно, потерялся от неожиданности и шока. И также быстро Адам отпустил его, продолжив петь и возвращаясь к танцорам. Только стоящий рядом с Томми Питтман успел заметить, как Томми побагровел, прикусив губы так, что, казалось, он прокусит их до крови. А зал ревел, свистел и рукоплескал, заведясь от такого за доли секунды.       Предприимчивый Питтман, будучи музыкальным директором Адама, никогда не упускал ни одной детали, способной вознести его подопечного к ещё большим вершинам его музыкальной карьеры. Помимо этого, он давно заметил странные отношения между Адамом и Томми. Никогда не расспрашивая об этом Адама, Питтман понимал, что Ламберт пригласил Томми в свой бэнд, прежде всего, не из-за его музыкального дарования, которое здесь было лишь удачнейшим стечением обстоятельств и прекрасным поводом. Сам Питтман, разумеется, взял бы в бэнд готового бас-гитариста, более или менее подходящего под концепцию группы, но возражать Адаму он тогда не стал, каким-то внутренним чутьём поняв, что Томми сыграет в карьере Ламберта далеко не последнюю роль. И вот в эту минуту Монте понимал, что совсем не ошибся, однако, всё не будет так легко.       В течение всего оставшегося концерта Адам к Томми больше не приближался. Он и сам не смог бы объяснить, что вдруг так неожиданно на него нашло. Это чувство было сродни какой-то злости на то, что Томми так дистанцируется от него, что едва ли не считает Адама недостойным своего внимания. В этой концертной эйфории под крики зрителей Ламберт вдруг понял, что ему нужно совершить что-нибудь эдакое. Но не это было главным, чем он руководствовался в своём поступке. Ему уже давно и безумно хотелось поцеловать Томми, а этот момент на сцене был как раз тем моментом, в который Томми Джо не стал бы этому сопротивляться. И вот теперь Адам окончательно пропал, ощутив вкус этого поцелуя и успев его распробовать. На что, на какую реакцию Томми он рассчитывал после концерта, Ламберт не дал себе размышлять.       Уже сидя в своей гримёрке после всего, Адам, задумавшись, смотрел на своё отражение в зеркале, прижав пальцы к губам, раз за разом воспроизводя в своей памяти вкус поцелуя Томми Джо. Из этого, почти экстатического, состояния его вывел сам Рэтлифф, ворвавшись в его гримёрку, чуть ли не распахнув дверь с ноги. — Ламберт!!! — Нет, Томми не кричал, но голос его был громким, эмоции зашкаливали, а самого его трясло так, что это бросалось в глаза, — Какого чёрта ты себе позволяешь??? Думаешь, если ты так крут, и все пищат от тебя, ты можешь творить всё, что тебе вздумается??? — Томми часто дышал, сжав руки в кулаки, и, казалось, был готов с этими самыми кулаками наброситься на Адама сию же секунду. Ламберт развернулся в кресле в сторону Томми Джо и проследовал мимо него, чтобы закрыть дверь в гримёрку. — Томми, не надо так громко… давай всё выясним не здесь. Нам ещё предстоит митэндгрит. Пожалуйста успокойся… — Успокоиться???!!! Ты мне говоришь успокоиться???!!! — Но Томми только больше закипал, успокаиваться совсем не думая, — Я не твоя игрушка, Ламберт. Заруби это себе на носу раз и навсегда. Я согласился играть в твоей группе, но я не подписывался на твои гейские выкрутасы. Найди себе для этого кого-нибудь другого!!! — Глядя на Томми Джо, Адам ожидал, что тот сейчас его ударит, и Томми действительно толкнул Адама кулаком в грудь, тут же отпрянув от него широким шагом обратно к двери. — Томми, пожалуйста… прекрати… я не хотел ничего плохого… я не показывал этим неуважение к тебе… я… — А что??? Что ты этим показывал??? Ламберт, я не твоя кукла, которую ты можешь лапать, когда тебе захочется. Не смей больше ко мне прикасаться… Не смей!!!! — Томми развернулся, чтобы выйти, но выход ему преградил своей могучей фигурой Монте Питтман. — Я вижу, у кого-то здесь истерика, — Монте вошёл и закрыл за собой дверь гримёрки на ключ, подняв глаза на Томми и Адама, ошалело воззрившихся на него, — Собственно, я пришёл, чтобы обсудить случившееся с вами обоими. Я о вашем поцелуе, если кто-то вдруг не понял. Тебе, Томми, я бы посоветовал вдохнуть поглубже, успокоиться и присесть, — Монте коснулся плеча гитариста, увлекая его за собой к дивану и усадив на него. Адам тоже вернулся в своё кресло, и Монте, убедившись, что завладел вниманием обоих, продолжал, — Я не буду долго вам объяснять, почему меня посетила такая идея. Вы оба мальчики взрослые, и сами всё поймёте. Я вот, что хочу сказать. Томми, как участник бэнда, и как человек, по сути являющийся сотрудником лейбла, ты, надеюсь, понимаешь, что мы должны использовать любые пути, способствующие повышению нашей популярности. Не буду разбираться сейчас в том, что двигало Адамом, когда он тебя поцеловал, но я заметил, как на это отреагировали зрители. Я хотел предложить вам использовать это на всех наших предстоящих концертах, как фишку. Соответственно, сделать поцелуи одним из пунктов контракта Рэтлиффа, и назначить ему за это повышенные гонорары. Понимаю, звучит, мягко говоря, не очень, но Томми… не отказывайся сразу… подумай… Артистизма в тебе хватит, чтобы сыграть убедительно, а это всё, что нужно, чтобы привлечь на наши шоу как можно больше фанатов и зрителей.       Сердце у Адама сжалось в комок при словах Питтмана об актёрской игре, ведь сам Адам не играл ни разу. Но он отлично понимал, что если Томми согласится, с его стороны это будет игра. И понимание этого больно ранило самолюбие Ламберта. Томми же молчал, смотря на Питтмана так, будто перед ним сидело нечто сверхъестественное. — Вы оба сумасшедшие, похоже. А не пойти бы вам ко всем чертям?!!! — Томми поднялся, и Адам ожидал, что тот сейчас и вовсе заявит об уходе из бэнда. — Это твой заработок, Томми Джо, — Питтман развернулся к Томми, и посмотрел на него более, чем многозначительно, — И потом… ты согласился играть в группе Адама… ты, как я понимаю, давно его знаешь… Не говори мне, что Адам тебе противен, я вижу, что это далеко не так. И тем более не надо говорить мне, что ты убеждённый натурал. Это также верно, как и то, что люди могут видеть обратную сторону Луны, — Питтман ухмыльнулся, и от этой ухмылки у Томми внутри всё поднялось с новой силой. — Как ты можешь решать за меня, убеждённый я натурал или нет? Ты держал свечку над моей постелью??? Почему ты берёшь на себя смелость предлагать мне такое? — Томми снова трясло, и его руки снова непроизвольно сжимались в кулаки. Этого Адам вынести уже не мог. — Монте прекрати. Ты видишь, Томми не хочет. Это против его природы. Томми… — Адам поднялся и сделал шаг в сторону Рэтлиффа, — Прости меня, пожалуйста… я поддался чувствам… Я больше не трону тебя, клянусь… Монте свидетель. Забудь обо всём этом. Это было глупо с моей стороны.       Ничего не ответив Адаму, Томми мгновение открыто смотрел Ламберту прямо в глаза, а затем вылетел из гримёрки чуть не сбив с ног появившегося у него на пути Айзека, и понёсся в свою гримёрку, не разбирая дороги, оставив Айзека в растерянности смотреть ему вслед. — Он согласится, Адам. Я тебе это обещаю, — Питтман встал со своего места, собираясь уйти. — Зачем, Монте? Но зачем? А если он сейчас вообще решит уйти из бэнда??? — Мысль об этом заставляла Адама паниковать. — Не решит. Ему нужна работа, Адам. А то, что я вам предложил, сработает на вас обоих. Просто он пока этого не понял… И ещё. Не моё это, конечно, дело, но… я всё же скажу. Я прекрасно понял, что двигало тобой, когда ты приглашал его в бэнд, и, поверь, это не так уж невзаимно… Он согласится. Просто подожди. Но потом… не растеряйся, — Монте загадочно улыбнулся и вышел из гримёрки Адама, оставив того ошалело смотреть ему вслед.