Repentance

      Первые недели после выписки из больницы Адам не позволял Томми даже рукой пошевелить самостоятельно. Его сломанные рёбра, хотя и полностью срослись, всё ещё напоминали о себе, если случалось надавить на место ушиба, либо периодическими вспышками невралгических болей. Томми, непривыкший к такой ежеминутной заботе о себе, какую проявлял о нём Адам, чувствовал себя неловко, а иногда и вовсе срывался и начинал спорить, объясняя певцу, что не рассыпется, если будет заботиться о себе сам. Ночевали парни в одной постели, но Адам не решался совершать какие-либо поползновения в сторону Томми Джо, хотя одна только его близость и ощущение Томми в его объятиях были способны свести Адама с ума. Но Ламберт крепко держал себя в руках, позволяя себе лишь поцелуи и лёгкие ласки. У получившего довольно сильное сотрясение мозга Томми голова ещё периодически кружилась, и в случае обморока или внезапной потери ориентации ему предписывалось немедленно отправляться в больницу к его лечащему врачу, который должен был наблюдать его ещё в течение нескольких месяцев после выписки. Больше всего Рэтлиффа раздражало пить назначенные ему лекарства, расписанные по графику, о котором он постоянно забывал, но об этом всегда помнил Адам.       Все друзья и члены бэнда уже успели навестить Томми после больницы, а Айзек, уже съехавшийся с Софи, сам привёз Томми его вещи с их прежней квартиры. Начало работы над новым альбомом Адам отложил до окончания реабилитации своего гитариста, и когда Томми наконец-то более или менее оправился от последствий своей травмы, парни отправились в Бёрбанк показаться на глаза семье Рэтлиффа. Именно в эту поездку он решил познакомить Адама со своей мамой и сестрой. Дия и Лиз приняли Адама в своём доме со всем возможным радушием, ничем не выказывая никакого негативного настроения по поводу того, что Томми выбрал себе в пару мужчину. Пожалуй, что только для Лиз в этом всё-таки был некоторый шок, и она не смогла этого скрыть, но ничего, однако, не сказала. За семейным ужином говорили в основном Дия и Адам. Мать Томми расспрашивала певца о его жизни, фактах биографии, о подробностях беды, случившейся с Томми, о том, как чувствует сейчас себя её сын, зная, что Томми никогда ничего не расскажет, отговорившись в своей обычной манере, что у него всё в порядке. Адам же более охотно говорил об этом, не выдавая лишних подробностей, но заверив Дию, что жизни и здоровью её сына ничего не угрожает. Разговор этот Дия завела, предусмотрительно отправив своих отпрысков на кухню проверить, как идёт дело с пирогом, оставленным запекаться в духовке. И тут уже Лиз не упустила момента поговорить с братом о том, что волновало её. — Томми, я, может, что-то не так поняла… ты с Адамом… вы встречаетесь… вы пара? — Да, Лиз… ты поняла всё верно… Адам — мой парень, выражаясь более понятным языком… — Но как???! — Лиз снова не скрыла своего шока, — Ты же… Томми… ты же всегда был… ты ведь не был таким… — Каким таким, Лиз? Я не гей, но, вероятно, бисексуален… хотя до Адама к мужчинам меня никогда не влекло… — Ты уверен, что это именно то… то самое чувство, Томми? Может ты экспериментируешь… или тебе что-то показалось… не мимолётно ли это? — Лиз, я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, во что ввязываюсь. Я люблю Адама… И мне тоже поначалу казалось, что это какой-то бред… но нет… я люблю его… и люблю именно так, а не иначе… — Ох… Томми… Адам шикарный мужчина, и, уверена, что и человек он замечательный, но… ты просто пойми… я всегда считала, что ты натурал… а тут… это сложно понять и принять вот так сходу… — Мне тоже было очень сложно, Лиз… с самим собой сложно… но я сумел себя преодолеть… моя любовь к Адаму сильнее предрассудков и выше всех условностей… и это не изменится… — Тот решительный и уверенный тон, которым Томми говорил в этот момент, не оставил в его сестре никаких сомнений в том, что его выбор осознан. В ответ она лишь кивнула и улыбнулась едва заметно, а потом оба вернулись за общий стол, где Адам уже болтал с Дией так непринуждённо, будто знал её всю свою жизнь.       На этот раз парни остановились у родителей Адама вдвоём, с семьёй певца Томми наконец решился познакомиться. Адам представил им Томми, как свою пару, и этого момента его родители давно ждали, подозревая, что их сына и Томми Джо связывают далеко не те шоу, что они устраивали на сцене во время тура. В свойственной характеру Лейлы манере, мать Адама Томми просто очаровалась, оказав ему не менее радушный приём, чем получил Адам в доме матери Томми Джо.       Через пару дней, проведённых дома в родном Бёрбанке, парни вернулись в ЛА. Домой они приехали не сразу, прокатавшись по городу до позднего вечера, поужинав в ресторане, погуляв и навестив парочку своих друзей. В особняк Адама они попали уже к ночи, надолго застряв на пороге, не удержавшись от долгого поцелуя. Адам давно сдерживал себя с большим трудом, боясь лишний раз прикоснуться к всё ещё заживающему от полученных травм телу Томми Джо. Кроме того, он знал, что гитарист никогда не был с мужчинами, и не хотел настаивать на близости, решив дождаться, пока Томми решится на это сам. Однако, до сих пор, Томми молчал, лишь отвечая на поцелуи и ласки, но не решаясь двигаться дальше. В этот вечер певец почувствовал, что что-то изменилось. Томми сам начал раздевать его, уже растегнув его рубашку и подбираясь к ремню на его штанах. Наблюдая эти действия, Адам осмелел, в свою очередь раздевая Томми Джо и решившись наконец прижать его к себе теснее, но всё ещё осторожничая. — Я не хрустальная ваза… я не рассыплюсь, Адам… — сквозь поцелуй произнёс Томми, сам прижимаясь к Адаму во встречных объятиях. — Я боюсь сделать тебе больно… — Тебе придётся сделать мне больно… — Томми оторвался от губ Ламберта и посмотрел на него полным решимости взглядом, — Я хочу тебя… — Положив руку певца на свою ширинку, красноречиво подтверждающую только что сказанные им слова. Подхватив Томми на руки и заставив его обнять себя ногами, Адам двинулся в спальню, приземлив гитариста на кровать и за мгновения полностью освободив его от одежды. Он целовал Томми Джо, как сумасшедший, распластав его на постели и почти не давая пошевелиться, как-то умудрившись при этом полностью раздеться сам. Целуя его шею, плечи, вылизав и нежно покусав соски, Адам добился самой желанной реакции на свои действия. Томми стонал и поскуливал, упираясь возбуждённым членом ему в бедро, неосознанно приподнимая бёдра, чтобы прижаться ещё теснее. Адам уже был внизу, разведя бёдра гитариста в стороны и целуя их по внутренней стороне, постепенно подбираясь к уже начавшему сочиться члену. Если бы Томми кто-то когда-то сказал, что он будет до искр в глазах хотеть мужчину, скорее всего, он посмеялся бы над этим. Но это было именно то, что он чувствовал сейчас — острое, сводящее с ума, желание, какого, казалось, он раньше не испытывал ни к одной из девушек, с которыми был. Но Адам не давал ему думать, он продолжал сводить Томми с ума, уже вылизывая его член, но лишь дразня, чтобы не заставить парня кончить раньше времени. В какой-то момент певец остановился и посмотрел на Томми, тот извивался на постели, едва не разрывая простыни в кулаках, прикусив нижнюю губу и издавая раз за разом гулкие стоны и шумные вздохи. Кончить можно было уже от одной этой картины, и Адам впервые осознал, как пульсирует от желания его собственный член, но он всё ещё боялся, что Томми остановит его в самый пиковый момент. — Ты уверен, что хочешь этого? — Ты намерен продолжать издеваться надо мной или приступишь уже к делу? — Томми разочарованно застонал, ощутив, что его перестали ласкать, и взглянул на Адама потемневшим от желания взглядом. В ответ Адам лишь плотоядно улыбнулся. Создав и подложив под бёдра Томми валик из подушек, он продолжил то, на чём остановился, всё же решив не отказывать ни себе, ни гитаристу ни в каких удовольствиях.       Парни успели довести друг друга до оргазма с помощью минета, и хотя Томми делал это впервые, у него всё получилось. А ради того, чтобы видеть искажённое страстью лицо Адама, слышать его стоны, чувствовать, как он дрожит и выгибается в руках Томми, тот готов был повторять это снова и снова, осознавая, что прежде он никогда не кайфовал так, доставляя удовольствие своим партнёршам в постели.       Позволив себе лишь минут десять передышки, Адам снова начал ласкать Томми Джо, беспрестанно шепча ему, как сильно его хочет. Гитарист уже давно был готов на всё, и сейчас красноречиво давал понять это Адаму. Уложив Томми на всё те же, уже слегка развороченные, подушки, Адам не пожалел смазки, бережно растягивая вход в тело Томми пальцами и внимательно следя за его реакцией. Никогда прежде не испытывавший подобных ощущений, Томми не мог контролировать свои реакции. Он инстинктивно сжимался, но жаркий шёпот Адама в самое ухо, его поцелуи и умелое воздействие на все правильные точки внутри тела Томми, разжигали его желание с новой силой. Наконец Адам убрал пальцы, накрыв Томми своим телом и закинув одну его ногу себе на спину. — Малыш… будет больно… как бы я ни старался сделать так, чтобы этого не было… пожалуйста потерпи… просто расслабься… — Адам, я всё знаю… я готов… давай…       Покусывая губы гитариста в пылком поцелуе Адам медленно проник в его тело, не сдержав гулкого стона. Ожидаемо Томми напрягался и неосознанно пытался уйти от проникновения, но Адам умел отвлекать от неприятных ощущений, которые вскоре сменились для Томми приятными и очень желаемыми ощущениями. Громко постанывая, Томми вцеплялся в плечи певца, спустя недолгое время уже сам умоляя того двигаться быстрее и не жалеть его. Поддавшись страсти, Адам больше не осторожничал, обняв Томми и прижав его к себе, как мог тесно, желая чувствовать его всем своим телом. Понимая, что долго сдерживать себя не сможет, а Томми в свой первый раз, вполне возможно, не успеет кончить раньше или вместе с ним, Адам, тем не менее, решил дать себе волю. Узость и жар любимого и столь долго желанного тела Томми срывали Адама со всяких тормозов. Вжав гитариста в постель, Адам кончил с протяжным стоном, дав себе лишь несколько минут передышки. — Иди сюда… иди ко мне, котёнок… — Покинув тело Томми и сдвинувшись вниз, Адам обхватил его член губами, проникнув пальцами в ещё не закрывшийся вход в его тело, несколькими глотательными движениями и одновременным воздействием на уже раздраженную и крайне отзывчивую к прикосновениям простату Томми доведя гитариста до мощного оргазма, все последствия которого Адам проглотил, сопроводив это действие звонким стоном наслаждения, словно, пробовал нечто необыкновенно вкусное. — Прости, малыш… я не смог сдержаться… я хотел, чтобы ты кончил первым, но ты так сводишь меня с ума, что я просто не смог долго сдерживать себя…       Томми не сразу ответил, всё ещё пребывая в нирване. Он лишь притянул Адама к себе и обнял, уложив на себя. В эти минуты оба совершенно позабыли обо всех последствиях травм и ушибов Томми Джо, о том, что Адам давит его своим весом, возможно, причиняя неудобства, они просто лежали так, тесно прижимаясь друг к другу, наслаждаясь послевкусием своей близости, нежными поцелуями и ленивыми ласками. — Адам… прекрати извиняться… это я должен просить у тебя прощения за то, что вёл себя с тобой, как высокомерный идиот. Ты самый потрясающий человек из всех, что я вообще встречал за свою жизнь. Я люблю тебя… очень сильно люблю!!! — Томми улыбнулся, одарив Адама ещё одним глубоким, чувственным поцелуем, который парни долго не могли разорвать. Не насытившись друг другом, они занимались любовью снова, спустя ещё какое-то время, пока ни выбились из сил и ни заснули, так и не разомкнув тесных объятий.       Саули сдержал данное слово и больше на горизонте Адама не появлялся. Певец наконец приступил к работе над новым альбомом, чувствуя себя как никогда в жизни счастливым от того, что теперь, практически, двадцать четыре часа в сутки может не расставаться со своим гитаристом и любимым Томми Джо Рэтлиффом. Особенно радовало Адама то, что Томми не стремился прятаться и от кого-либо скрывать их отношения, не боясь осуждения, ни предрассудков. Он открыто показывал, как счастлив с Адамом и как любит его. Теперь на своих концертах они целовались не в рамках контрактных обязательств, а потому что любят, зажигая сердца фанатов по всему миру. И хотя ещё не так давно в такой исход событий Адам не смог бы поверить, каждый день в мыслях он благодарил кого-то там наверху за то, что всё сложилось именно так, за то, что он не отступил и не сдался, сумев завоевать сердце парня, которого знал почти всю свою жизнь и любил ещё со школы.