Лабиринт памяти

Soundtrack – Adriano Celentano «Amore no» Нарцисса впервые привела меня на занятие по хореографическому искусству семилетним мальчишкой. Это был элитный клуб для избранных, за членство в котором Люциусу пришлось расстаться с кругленькой суммой. Надо отдать ему должное — он никогда не скупился на моё образование, надеясь, что это поможет мне стать «настоящим мужчиной, достойным быть продолжателем рода Малфоев». Наверняка он не мог даже предположить, что его единственный сын, на которого он возложил кучу хреновых ожиданий, так разочарует его в будущем. Действительно, Люциусу никогда не понять, почему я принял чёрную метку лишь после того, как он применил заклятие Империус, почему я с отвращением отводил взгляд всякий раз, когда его «Господин» убивал очередную жертву прямо у меня под носом и почему я так сильно ненавидел Тёмного Лорда, что однажды даже попытался сбежать из своего же родового поместья. Люциус называл меня трусом, бесхребетным маменькиным сынком, а потом бил Нарциссу, обвиняя её в том, что это она воспитала из сына слюнтяя. Но тогда, пятнадцать лет назад, всё было по-другому. Тогда он ещё верил в меня и боготворил Нарциссу, а она помогала мне брать всё новые уроки различных искусств, о которых потом можно будет с гордостью рассказывать подругам. Я до сих пор помню этот просторный зал с высоким потолком, дорогой паркет из редчайшего сорта дерева, большие окна c наглухо задернутыми тяжелыми шторами и учителей по танцам, Клода и Иветту. Чисто внешне они выглядели приятной парой средних лет, но на деле же это были самые строгие и жёсткие учителя из всех, кого мне когда-либо приходилось встречать. Тогда, помимо меня, в группе занималось ещё порядка десяти детей моего возраста, а дисциплине в танцклассе могли бы позавидовать даже небезызвестные братик с сестричкой Кэрроу. До сих пор помню выражение лица того придурковатого мальчишки, который решил в первый день занятий вполне безобидно подшутить над Клодом, а в ответ получил десять хлёстких ударов по рукам гибкой тонкой плетью. Вполне себе магловское наказание, боль от которого, однако, была практически сопоставима с Круцио. После этого случая никто из нас не решался и пискнуть во время их занятий. Зато, надо сказать, танцевальное искусство тогда я познал сполна. Позже, мать ещё не раз приглашала Клода и Иветту к нам в поместье, и они давали мне уроки уже частным образом. Основной упор делался на свинговые стандартные танцы, такие как вальс и фокстрот — их часто танцевали на светских раутах, которые так любили мать с отцом. Но когда мне было тринадцать, Нарцисса настояла на том, чтобы я выучил ещё и латинскую программу, полагая, что, если уж осваивать танцевальный вид искусства, так полностью. Я не шибко-то старался заучить эти виляния бёдрами, учитывая, что тогда у меня на уме уже были квиддич и первые отношения с девушкой, но, к счастью, всего через пару недель занятий Иветта констатировала: «Вот теперь, Нарцисса, я могу сказать, что мальчик прекрасно образован в танцах. Заниматься дальше нет смысла, если только он не хочет стать профессиональным танцором, конечно». Тогда я думал, что мне вряд ли когда-либо пригодится умение танцевать сальсу, бачату и прочую латинскую хрень, но я чертовски ошибался. И уж совершенно точно я не мог даже предположить, с кем мне придётся танцевать. Даже ни одной грёбаной мысли, что это будет тупая сука Грейнджер. Именно из-за неё мне пришлось принять участие в грёбаном мастер-классе по танцам. Эта тупица, видите ли, не смогла найти себе партнёра, и угадайте, кто в конечном итоге должен был стать с ней в пару?! Охереть, одним словом. Конечно, если копать глубже, то этого всего можно было бы избежать, если бы Эл вероломно не унеслась на поиски своего дядюшки сразу же после начала представления. Но нет, вместо этого мне пришлось целый час сидеть за одним столом с гриффиндорскими остолопами, стараясь не послать их куда подальше, а потом ещё полчаса танцевать, прижавшись всем телом к грязнокровке. Я уже два раза принял душ и трижды постирал рубашку, но она все равно пахнет её грёбаными духами. Удивительно, что Грейнджер вообще знает о существовании парфюмерии и косметики. В Хогвартсе она все время ходила лохматой, очевидно, не поддерживая даже элементарные правила гигиены. Я несколько раз по доброте душевной предлагал ей купить расческу, но грязнокровка почему-то отказывалась. Наверняка мечтала получить столь ценный подарок от Уизли, и, судя по её наконец-то нормально выглядящим волосам, грязнокровкино желание осуществилось. Драко оторвал взгляд от страницы, услышав посторонний шум. На улице стояла ночь, и казалось, что кто-то царапает дверь их с Эл бунгало. Малфой отложил дневник в сторону и аккуратно встал с кресла. Он подошёл к двери и, приоткрыв её, посмотрел наружу. Удостоверившись, что вокруг тихо и никого нет, Драко тихо вернулся на свое место, кинув взгляд на кровать. Элиса по-прежнему мирно спала, укрывшись тонким покрывалом. Драко с долей сожаления подумал, что так и не поговорил с ней. Откровенно говоря, он перегнул палку. Когда она, наконец, вернулась в зал к концу представления, он, злой как чёрт, не сказав ей ни слова, пулей вылетел оттуда, бросив напоследок лишь убийственный взгляд. Ему было плевать, что она, в сущности, ни в чем не виновата. Он все равно злился на неё. Если быть точнее, Драко вообще тогда проклинал весь этот чертов курорт с его дебильными правилами, из-за которых ему пришлось танцевать с грязнокровкой Грейнджер. С одной стороны, в этом не было ничего такого уж ужасного — Драко бывал в ситуациях и похуже. Но с другой, он никогда ещё не чувствовал себя так по-дурацки. Грейнджер вела себя слишком нетипично для зачуханой грязнокровки, и вообще была какой-то не Гермионой, когда страстно прижималась к нему и двусмысленно терлась о его тело, пусть и всего несколько секунд. Драко мог поклясться, что та Грейнджер, которая училась с ним в Хогвартсе, вряд ли бы на такое отважилась ради грёбаного желания достать его. Но он не учёл, что прошло уже добрых четыре года с того момента, как Драко в последний раз видел девчонку вживую. Неудивительно, что она повзрослела, изменилась в конце концов, вопреки его предположениям, что не без удовольствия сегодня ему и продемонстрировала, забросив все свои принципы и страхи куда подальше. Она определённо точно знала, что подобное поведение должно вывести Драко из себя и была права: первое, что он хотел сделать, когда ощутил столь тесный контакт, это оттолкнуть её с такой силой, чтобы она впечаталась в противоположную стену зала и оказалась от него как можно дальше со своим грязнокровным зловонием. Но это была первая, выработанная годами реакция человека, которому всю жизнь внушали, что чистокровному волшебнику не стоит даже разговаривать с грязнокровками, а уж прикасаться к ним и вовсе равносильно осквернению чистой крови. И хотя Драко уже во многом пересмотрел свои взгляды практически на все убеждения, когда-то внушаемые ему отцом, все же его мнение на этот счет осталось практически неизменным. Отличие было лишь в том, что он уже не так презирал грязнокровок, как раньше, а на фоне общего отвращения к Люциусу и идеям его «Господина» это и вовсе казалось сущей ерундой. Может быть, именно поэтому сразу же за первой реакцией Малфоя на столь смелый поступок Грейнджер последовала другая. Драко внезапно осознал, что грязнокровка, ко всему прочему, ещё и она, о чем свидетельствовали волнующие изгибы её жаркого тела, так льнущего к нему. Эта мысль была по-дикому странной и не покидала Драко все то время, что он танцевал с ней. Да и вообще, вся эта ситуация в целом была для него слишком дикой и странной. Он испытывал отвращение и, в то же время, какой-то трепет от того, что их тела соприкасаются. Ощущал ненависть к грязнокровке и одновременно чувствовал, как нежна её кожа. Это было херовое осознание того, что вопреки своему желанию невольно начинаешь замечать что-то такое чертовски неправильное, что-то, что убивает всю твою прежнюю убеждённость в правильности своих же суждений, заставляет в очередной раз вспомнить, что у медали две, блядь, стороны. Нечто похожее Драко ощущал в тот период, когда постоянно находился в кругу пожирателей смерти. Тогда многие вещи открылись для него совершенно в иной ипостаси, а последующие несколько лет ушли на то, чтобы свыкнуться с этим, как-то принять новые реалии жизни. И вот сегодня Драко понадобилось добрых два часа, чтобы хоть немного отойти от случившегося и вернуться к себе в бунгало. Когда он вошёл, то увидел, что Эл спит глубоким сном. Очевидно, день для неё был насыщен событиями, но Драко наверняка не знал, смогла ли она все-таки поговорить с Лоренцо. Малфой решил дождаться утра, чтобы узнать это, и достал дневник. Ему было о чём рассказать сегодня. *** — Ты шутишь? — Нет, и ты это прекрасно знаешь. Гермиона ошеломленно посмотрела на младшую Уизли и перевела взгляд на два, казалось, совсем крохотных кусочка ткани, которые находились у неё в руках. — Джинни, я ни за что в жизни это не одену, — решительно отложила Гермиона ткань в сторону. — Хочешь сказать, что будешь купаться вовсе без купальника? Что ж, валяй, — широко улыбнулась ей подруга. — Нет, я хочу сказать, что я привыкла купаться в достаточно закрытом купальном костюме, а не в откровенном бикини вульгарного цвета! — с возмущением воскликнула Гермиона. Она уже сто раз пожалела, что доверила Джинни купить ей купальник. Просто нужно было срочно уладить все дела в Министерстве, а тратить своё столь драгоценное время на инфантильные походы по магазинам Гермиона не собиралась. — Во-первых, это обычное бикини наподобие тех, в чем ходят на пляж сотни волшебниц, а во-вторых, тебе очень идет алый цвет, который, к тому же, ни капельки не вульгарный, — взяла в руки купальник Джинни и, чуть склонив голову набок, подняла его перед собой. — Я бы сказала, он благородный. И заметь, ты сама меня попросила выбрать тебе что-то «лаконичное и не слишком откровенное». Гермиона красноречиво посмотрела на подругу, кинув ещё один недоверчивый взгляд на купальник. К счастью, на нём хотя бы не было волшебных блесток и двигающихся рисунков, что позволяло назвать его дизайн вполне лаконичным. Но тем не менее Гермиона всё ещё не могла представить себя в нём, загорающей на пляже перед сотнями волшебников. Она вообще уже забыла, когда в последний раз появлялась на пляже, а потому для неё это было равносильно тому, если бы она вышла на всеобщее обозрение в откровенном нижнем белье. — Давай, просто примерь его. Если что-то совсем уж не понравится, мы всегда можем трансфигурировать твой купальник в целомудренные бабушкины панталоны, если ты так настаиваешь, — усмехнувшись, примирительно произнесла младшая Уизли. — К тому же, другого купальника у тебя нет. Я, конечно, могу одолжить тебе свой, но… — Нет, спасибо, — поспешно перебила подругу Гермиона, окинув взглядом наряд Джинни. Та стояла в дерзком бикини ярко-фиолетового цвета, который необычно контрастировал с её пламенными рыжими волосами и к тому же обладал свойством подчеркивать все женские прелести младшей Уизли, незаметно убавляя и прибавляя объём там, где нужно. Да, по сравнению с этим, вариант Гермионы был действительно «лаконичным и не слишком откровенным». Гермиона вздохнула и поднялась с кровати. С молчаливой обречённостью она взяла бикини из рук Джинни и, бросив хмурый взгляд напоследок, удалилась в ванную. В конце концов, ей в самом деле ничего не оставалось, как надеть его. Гарри с Роном уже добрых десять минут топтались в гостиной её бунгало, каждую минуту подгоняя их. Им не терпелось поскорее окунуться в манящее море, о котором все были так наслышаны. Гермионе же купаться не очень-то хотелось, она вообще чувствовала себя разбитой. Первый же день в «Магнолии» отозвался сильнейшим эмоциональным потрясением для неё. Может, поэтому она так плохо спала ночью, а когда всё же уснула, то увидела тот же странный сон, который уже однажды снился ей. Она снова шла по коридору Хогвартса, снова испытывала необычное чувство волнения и тяжести на сердце и снова практически вошла в комнату, как внезапно проснулась от звука будильника. Гермиона понятия не имела, к чему ей всё это снится, но дала себе обещание, обязательно разобраться в этом позднее. — Ты всё? — услышала она голос Джинни из-за двери. — Почти! — откликнулась Гермиона и, завязав на шее тонкие лямочки, наконец, взглянула на себя в зеркало. Отражение ей игриво подмигнуло и покрутилось вокруг своей оси, позволяя осмотреть купальник с разных сторон. Гермиона ошеломлено смотрела на себя и не знала, как реагировать на увиденное. С одной стороны, купальник не был столь откровенным, как она ожидала, и однозначно ей шёл, подчеркивая все достоинства фигуры, но с другой стороны, её слишком смущал алый цвет. Гермиона настолько привыкла носить чёрно-белые строгие одежды, что даже в обычной жизни предпочитала именно эту цветовую гамму, и поэтому такое яркое цветовое решение было как минимум непривычным. Хотя, с другой стороны, на этом курорте было непривычным и порой пугающе странным абсолютно всё, так что перспектива надеть яркий купальник на пляж была ещё не самой худшей по сравнению с остальными возможными событиями. От этой мысли Гермионе стало не по себе, но она старательно отогнала от себя жуткие воспоминания о вчерашнем вечере и, ещё раз взглянув на себя в зеркало, вздохнула и вышла из ванной. — Ну? — с лёгким нетерпением спросила она, привлекая внимание Джинни, которая красовалась перед зеркалом. Та обернулась и с восхищением оглядела Гермиону. — Просто блеск! Я определённо молодец, — с гордостью в голосе самодовольно произнесла младшая Уизли. — Думаю, все самые горячие парни пляжа «Прекрасной Магнолии» сегодня твои. — О, ты никогда не изменишься, — фыркнула Гермиона, надевая лёгкий сарафан. — И вообще, к твоему сведению, у меня совсем нет желания привлекать чьё-либо внимание. — Верю, — легко согласилась Джинни. — Но думаю в таком купальнике тебя сложно будет не заметить! Руки Гермионы замерли на сарафане. — Что, всё-таки слишком вызывающе? — с подозрением спросила она, пристально всматриваясь в лицо Джинни. — Нет, нет, что ты! Просто, как я уже говорила, тебе очень идет этот цвет, — интенсивно затрясла головой Джинни, стараясь исправиться, и подошла поближе к Гермионе. — Было бы глупо полагать, что никто не обратит внимание на симпатичную ведьму в красивом купальнике, не находишь? Гермиона рассмеялась. — Если только рядом с ней не находится гораздо более привлекательная ведьма, да ещё и в столь кричащем одеянии. — Поверь мне, моя дорогая, нет ничего более кричащего в одеянии женщины, чем обручальное кольцо на пальце, — подняла Джинни вверх кисть левой руки, демонстрируя аккуратное золотое колечко. — Мужчины моментально теряют весь свой энтузиазм, лишь увидев его. — Ну, это мы ещё посмотрим, — схватила пляжную сумку Гермиона. — А пока давай-ка уже пойдем! Рон с Гарри заждались нас. — Давай, — бодро откликнулась Джинни и направилась к выходу из комнаты. — Мне уже и самой не терпится попасть на пляж! Я слышала, вода сегодня по-особенному хороша! Гермиона улыбнулась и последовала вслед за ней. За сегодняшнее утро Джинни ни разу не упомянула вчерашний вечер, а точнее, его жуткое окончание, за что она была бесконечно ей благодарна. Гарри последовал её примеру, а Рон, похоже, обижался, но всё же вел себя вполне сносно. Благодаря своим друзьям, Гермиона практически забыла о вчерашнем и старалась как можно меньше думать об этом. И, похоже, ей это неплохо удавалось. Настроение начало улучшаться. *** Настроение было хуже некуда. Во-первых, Драко терпеть не мог общественные пляжи, во-вторых, он ненавидел женские обиды, а в-третьих, категорически не выносил, когда что-то шло не по его плану. Причём первое он понял только что, когда какой-то нерадивый подросток по случайности попал в него песочным шариком, предназначавшимся, по всей видимости, смеющейся девчонке, которая скакала где-то неподалёку от лежака Драко. Одного взгляда Малфоя было достаточно, чтобы парочка молниеносно скрылась из его поля зрения. Но, тем не менее, перебирая все нецензурные слова и выражения, которые он только знал, Драко всё же нашёл один плюс в этой ситуации: он краем глаза заметил, что Эл улыбнулась. Она с ним не разговаривала сегодня целое утро — обижалась, видите ли. Обычно Драко посылал людей с их обидами куда подальше, но с Эл всё было по-другому. И дело было не в безумной любви и в слепом желании потакать всем её капризам, нет. Просто Элиса значила для Драко чуть больше, чем все остальные. И, наверное, всё же значительно больше, раз он позволял ей время от времени проявлять свой вздорный характер. — Что ж, я полагаю, теперь мы можем с тобой нормально поговорить, или я ошибаюсь? — как бы невзначай начал Драко, отряхиваясь от песка. Элиса никак на это не отреагировала, и он невозмутимо продолжил: — Я, конечно, мог бы подождать ещё дня два, но ты и сама прекрасно знаешь, что кроме потраченного на пустые обиды времени это ничего не принесёт. Глаза Эл недобро сверкнули, и она наконец повернулась к Драко. — Тогда как ты мне прикажешь себя вести, если я даже не знаю, какая муха, чёрт возьми, тебя вчера укусила? — Кажется, я уже проинформировал тебя относительно этого вопроса, — довольный тем, что Элиса, наконец, заговорила, произнёс Драко. — И ты прекрасно знаешь на него ответ. Она странно посмотрела на него и приподнялась на локтях. — Да? Знаю, говоришь?! Тогда почему ты выбежал из зала как ошпаренный и шлялся ещё непонятно где столько времени? Только не надо, пожалуйста, начинать опять про то, как тебе было тяжело выдержать общество тех славных ребят с Гриффиндора. — Ты хотела сказать тех четверых остолопов, один вид которых вызывает у меня нервное расстройство? — выгнув бровь, отпарировал Драко. — А ты знаешь, сколько раз мне пришлось подавить рвотный рефлекс, чтобы не загадить этот хренов зал к чертям собачьим?! — Какие мы чувствительные! Подумаешь, не понравилось пару часов посидеть за одним столиком с вполне дружелюбными волшебниками! — фыркнула Эл. — О, дорогая, это отнюдь не всё, — холодно произнёс Драко тоном, не предвещающим ничего хорошего. Наверное, было заметно, что он окунулся далеко не в самые приятные воспоминания. Эл с желанным интересом уставилась на него, всем своим видом показывая, что настроена она крайне скептически, и удивить её очень сложно. — Как тебе понравится, милая Элиса, если я скажу тебе, что мне пришлось разучивать страстные па, прижимаясь всем телом к вполне дружелюбной, по твоим словам, грязнокровке Грейнджер, пока ты мило беседовала со своим дядюшкой, не утруждая себя чуть-чуть поторопиться? — сощурив глаза, наконец, произнёс Драко. Эл некоторое время непонимающе смотрела на него, после чего её лицо моментально прояснилось, и она резко выпрямилась. — Что? Ты танцевал с Гермионой? — с недоверчивым удивлением спросила Эл. — Да, и это были далеко не самые приятные минуты в моей жизни, поверь мне, — мрачно ответил Драко, кинув тяжелый взгляд на неё. Вокруг стоял типичный для пляжа шум, волшебники весело плескались в воде и всюду царила беззаботная атмосфера веселья, но Малфою было не до этого: он напряжённо ждал реакции Эл, которая, слегка приоткрыв рот, удивлённо всматривалась в лицо Драко. Внезапно, понимание пронзило её взгляд, и Элиса звонко рассмеялась, запрокинув голову назад. Конечно, она была абсолютно непредсказуема, но меньше всего Малфой мог подумать, что её реакция будет именно такой. — То есть ты хочешь сказать, что из-за какого-то обыкновенного танца с милой, вполне безобидной волшебницей ты пришёл в абсолютно неадекватное состояние ярости и целых два часа не мог успокоиться?! — на всякий случай недоверчиво уточнила Эл, но, не дождавшись ответа, рассмеялась вновь. — Драко, это же просто смешно! — Если бы ты видела этот танец, Эл, тебе бы не показалось это столь смешным и забавным, — не сдавался Малфой, буравя ее взглядом. — С твоей патологической ревностью, вряд ли бы ты оценила мой столь тесный контакт с золотой подружкой Поттера, сопровождаемый движениями, больше похожими на хренову прелюдию, чем на танцевальные па. Эл, казалось, на миг призадумалась с улыбкой на губах, но, мысленно представив ситуацию, почти сразу же отрицательно покачала головой. — Caro mio, я прекрасно знаю, что такое бачата, и не вижу в этом танце ничего предосудительного. Вряд ли бы я ревновала тебя к твоей партнёрше по танцу, особенно если это Гермиона Грейнджер, она, которую ты по какой-то непонятной мне причине терпеть не можешь, — мягко произнесла Элиса, с улыбкой положив руку на ладонь Драко. В первую секунду он хотел оправдать своё вчерашнее поведение, которое, по правде, выглядело действительно по-дурацки со стороны, но тут же осознал, что Эл вряд ли оценит его красочный рассказ о своих эмоциях во время этого жуткого контакта с грязнокровкой. К тому же, она слишком многого не знала о его сложных отношениях с золотой троицей, чтобы адекватно оценивать ситуацию со стороны, а у Драко совсем не было никакого желания посвящать её в подробности хитросплетений их прошлого. И уж тем более, он никогда бы не признался ей в том, что так сложно было признать самому: вчера, в какой-то момент танца с Грейнджер, когда их тела, тесно соприкоснувшись, двигались в одном ритме, а взгляды прожигали друг друга, стало ясно, что после этого вряд ли они будут воспринимать друг друга так, как прежде. И у Драко на этот счёт было весьма хреновое предчувствие. — Что ж, может, ты и права: я вёл себя как полнейший кретин. Слишком много по-херовому непредсказуемых событий и алкоголя для первого дня, — наконец, заставив себя усмехнуться, согласился Малфой. — А эта жара скоро и вовсе сделает из меня увечного с прожарившимся мозгом. Как насчёт того, чтобы освежиться? Драко встал и небрежно подал руку Эл. Он предпочёл не вступать в дальнейший спор и перевёл тему, стараясь отогнать от себя дурные мысли. К тому же, ему преставился удобный случай задобрить Элису, просто согласившись с ней. Драко давно заметил, что в споре легче добиться своего именно таким образом, при этом зачастую оставаясь при своём мнении. А уж с женщинами это срабатывало всегда. — Нет, дорогой, я, пожалуй, останусь здесь и буду наблюдать за твоими попытками снова стать адекватным человеком, насколько это возможно в твоей ситуации, конечно, — с едкой улыбкой произнесла Элиса и поудобнее устроилась на лежаке. — Успехов тебе, caro mio! — Что ж, моё дело — предложить, — довольно пожал плечами Драко и, потянувшись, как бы между прочим спросил: — Значит, мир? Эл, чуть сощурившись, бросила на Драко пристальный взгляд и, надев солнцезащитные очки, наконец, ухмыльнулась: — Я подумаю над этим вопросом. — Как скажешь, дорогая, — быстро отозвался Драко с довольной ухмылкой. — Только постарайся определиться с ответом поскорее: ты же знаешь, я ненавижу ждать. — О, ты несносен, Драко Малфой! — рассмеялась Эл. — Ну, уж какой есть, дорогая, — самодовольно кинул ей Драко и, повернувшись, лениво зашагал в сторону моря. Он чувствовал, как взгляд Эл прожигает спину, а в душе у него всё ликовало: объяснений о случившемся, по всей видимости, больше не потребуется. Одной проблемой меньше — и то хорошо. *** — Ну наконец-то мы пришли! — с предвкушением, воскликнула Джинни, лишь только ступив на территорию пляжа, и бросила пляжную сумку на мягкий песок. — Не знаю, как вы, а я сразу же купаться! — Мы с тобой! — почти хором воскликнули Гарри и Рон, на ходу стягивая с себя футболки. Со стороны все трое были похожи на безумных туристов, наконец-то дорвавшихся до моря. Их взгляд был сосредоточен на одной точке, вещи, вперемешку с пляжной обувью, беспорядочно падали на песок. Можно было подумать, что друзья стягивают с себя одежду на время. И лишь одна Гермиона по-прежнему стояла на месте и чувствовала себя явно лишней на этом празднике жизни. — Подождите, притормозите на секунду! — наконец ошёломлённо одёрнула она друзей. — Давайте хотя бы определимся с нашим местом для отдыха и нормально разложим вещи! Ребята замерли в неестественных позах, словно не зная, последовать совету Гермионы или рвануть что есть силы к искрящейся прохладной воде, но наконец здравый смысл взял верх, и Гарри нехотя согласился: — Гермиона права. Давайте быстренько определимся с местом, а потом уже будем купаться и загорать, сколько захотим! Рон недовольно промычал что-то в ответ, а Джинни, закатив глаза, обречённо взяла свои вещи и нетерпеливо уставилась на Гермиону. — Ладно-ладно, только пойдемте уже быстрее! Все, последовав примеру Джинни, подхватили свои вещи и двинулись вглубь пляжа. Атмосфера, царившая здесь, к удовольствию Гермионы, практически не изменилась со вчерашнего дня: песок был по-прежнему мягкий, как шёлк, море нежно омывало мягкими волнами берег, а отдыхающие волшебники пребывали в состоянии сладкой эйфории. Единственным отличием было то, что над пляжем разносились звуки ненавязчивой расслабляющей музыки, и практически не было видно волшебников в форменных одеждах, которые обычно организовывали интересные мероприятия на пляже или даже прямо в воде. На часах было ровно три часа дня, и Гермиона сразу же поняла, в чём дело: в этот момент была сиеста — послеобеденный отдых, характерный для обыденного уклада жизни итальянцев. Очевидно, и в «Магнолии» эту давнюю традицию соблюдали неукоснительно, хотя Гермиона была уверена, что совсем скоро жизнь забурлит в привычном для «Магнолии» ключе, и пляж снова наполнят восторженные возгласы участвующих в каких-либо конкурсах волшебников. Из раздумий её вывел возглас Рона: — Давайте остановимся здесь! Лучше места не придумаешь! В данный момент друзья стояли примерно в десяти метрах от моря возле огромной пальмы, в тени которой, как по заказу, расположились четыре белоснежных лежака для отдыха, разделённых плетёными столиками, а поблизости было много свободного места, чтобы при желании загорать на солнце. Как только друзья начали оценивающе осматриваться по сторонам в поисках других вариантов, на столиках с глухим щелчком появились четыре бокала с прохладным свежевыжатым соком, края которых украшали разноцветные зонтики с кусочками фруктов. — О, вот это я понимаю, сервис! — довольно воскликнув, подошёл к столику Рон и, взяв бокал, с наслаждением сделал глоток. — Ну, что скажете? — Да что тут можно сказать — идеальный вариант! — расплылся в улыбке Гарри и одобрительно похлопал Рона по плечу. — Молодец, дружище! — А ты что скажешь, Гермиона? — перевела на нее восторженный взгляд Джинни и, увидев сомнение у той на лице, с лёгким недовольством спросила: — Что-то не так? — Место хорошее, но для того, чтобы наколдовать защиту, потребуется время… — неуверенно начала Гермиона, но тут же замолчала, увидев три убийственных взгляда. — Гермиона, ты можешь хоть на секунду расслабиться и просто наслаждаться отдыхом? — раздражённо спросил Рон, непонимающе уставившись на неё. Она вспыхнула и подошла поближе к нему. — Я просто беспокоюсь о сохранности наших вещей! Было бы весьма неосмотрительно оставлять их без присмотра! В принципе, реакция друзей была вполне предсказуемой: Гарри с Роном многозначительно переглянулись, а Джинни фыркнула. — Гермиона, не неси чепуху! Вряд ли на этом курорте кому-то может понадобиться наше повидавшее виды барахло, — бросила Джинни, быстро раскладывая вещи на лежаке. — Давай-ка лучше сними с себя этот чёртов сарафан и бегом купаться! Гермиона понимала, что спорить бесполезно, а потому, укоризненно покачав головой, начала молча выкладывать свои вещи из сумки: палочку, волшебный крем от загара, мягкое махровое полотенце, солнцезащитные очки, и когда она уже собиралась выложить любимую книгу, то почувствовала, что что-то не так. Гермиона резко обернулась и увидела своих друзей, стоящих в одинаковой позе со скрещёнными на груди руками. Их вид выражал нетерпение и недовольство одновременно. — Что? — непонимающе спросила она, переводя взгляд с одного лица на другое. — Так ты идёшь или нет? — наконец озвучила общий вопрос Джинни, переминаясь с ноги на ногу. — О, идите без меня, я скоро присоединюсь! Лишь только наложу парочку простейших заклинаний и всё, — заверила их Гермиона, от чего друзья одновременно закатили глаза, и она поспешила добавила. — Обещаю, скоро приду! — Ну, в таком случае, я побежал! — не успев договорить, сорвался с места Рон и понесся к воде, ловко оббегая встречавшиеся ему препятствия в виде песочных замков и прогуливающихся волшебников. — Ладно, мы тоже тогда пошли. Только приходи скорее! — согласился Гарри, в нетерпении то и дело кидая взгляд на удаляющуюся спину Рона. — Уж поторопись, пожалуйста! — поддержала своего парня Джинни и тут же, повернувшись к Гарри, спросила. — Ну, вперед? Не успела она это сказать, как у обоих и след простыл. Гермиона покачала головой, когда увидела, как они с разбега с восторженными криками влетели в воду, испугав всех волшебников вокруг себя своим резким появлением. Рон захохотал и поднял большой палец вверх в знак одобрения, после чего помахал Гермионе. Она улыбнулась и помахала ему в ответ. Ей самой уже не терпелось окунуться в тёплую прозрачную воду, а потому, быстро разложив вещи и пробормотав пару защитных заклинаний, Гермиона, чуть колеблясь, сняла с себя сарафан. Ощущение того, что она стоит посреди многолюдного места в одном нижнем белье отчаянно не хотело покидать её, но успокаивало то, что все были одеты соответствующе. Мысль об этом приободрила Гермиону, и она, поборов гнетущее смущение, зашагала навстречу морю. Чем ближе она подходила к линии воды, тем быстрее уходило чувство скованности, а мысль о скором приятном погружении и вовсе дарила прекрасное настроение и ощущение, будто всё по плечу. Наконец, она подошла вплотную к водной глади и шагнула навстречу тёплому прибою. Вода показалось приятно прохладной на фоне царившего на пляже солнцепёка, и Гермиону обдало мелкими мурашками. Она решила зайти в воду постепенно, давая телу привыкнуть к новой температуре, поэтому пока что стояла только по щиколотку в воде и заодно пыталась высмотреть среди плавающих волшебников знакомые лица. Поблизости неё друзей точно не было, и Гермиона уже начала волноваться, когда увидела две ярко-оранжевые макушки возле самых дальних спасательных буйков, заплывать за которые было запрещено. Рон с Джинни уже доплыли до них и теперь ждали Гарри, который далеко не так хорошо плавал, как представители семьи Уизли. Гермиона, улыбнувшись, подняла вверх руку, чтобы помахать друзьям, но внезапно обзор ей заслонил полуголый мужчина, выходящий из воды и идущий прямо к ней навстречу. Взгляд Гермионы невольно упал на его спортивный торс, орошенный капельками воды, и она в смущении отвела глаза. Откровенно говоря, столько практически полностью обнаженных мужчин она видела в последний раз лишь в школьные годы, когда ездила с родителями отдыхать на море, да и то абсолютно не обращала на них внимания. Сейчас же всё было по-другому. Повзрослевшая Гермиона, которая, к тому же, была уже достаточно долгое время одинока, то и дело невольно отмечала про себя красоту мужской составляющей отдыхающих на этом курорте. От осознания того, что она заглядывается на мужчин, почему-то становилось как-то по-детски неуютно, словно она делала что-то запретное. Вот и сейчас, слегка нахмурившись, она уже собиралась обойти возмутителя спокойствия, как решила кинуть беглый взгляд на его лицо — интересно, так ли он красив, как красиво его тело? Пробежавшись восхищенным взглядом по рельефным кубикам пресса, в меру накачанной груди и широким плечам, Гермиона, наконец, воровато взглянула в лицо обладателю фигуры Аполлона и обмерла, когда встретилась с насмешливым взглядом серых глаз. Казалось, она вспомнила про себя все слова из матерного лексикона Рона, когда осознала, что всё это время с интересом разглядывала торс Драко Малфоя, по выражению лица которого можно было понять, что он это явно заметил. Гермиона от ужаса не могла пошевелиться. Из оцепенения её вырвал самодовольный голос, который она хотела бы сейчас услышать меньше всего на свете: — Что, нравится, Грейнджер? Словно очнувшись ото сна, Гермиона вздрогнула и сконфуженно буркнула: — Мечтай, Малфой. — Странно, твоё выражение лица говорило об обратном, когда ты с таким неподдельным интересом рассматривала мою великолепную фигуру, — ухмыльнувшись, скрестил руки на груди Драко, отчего мышцы стали ещё рельефнее. — Но я не… — невольно начала оправдываться Гермиона, но Драко её тут же перебил. — О, Грейнджер, не стоит оправдываться, я тебя понимаю! Сложно устоять перед видом прекрасного мужского тела, особенно после долговременного лицезрения, мягко говоря, не слишком-то эстетически привлекательной долговязой фигуры Уизли. После этих слов Малфой многозначительно подмигнул Гермионе, от чего та почувствовала, как медленно в венах начинает закипать кровь, а щёки и вовсе запылали от смеси стыда и злости. Драко же, очевидно, был в великолепном расположении духа. В его глазах плясали весёлые чёртики, капельки воды стекали с мокрых прядей на по-прежнему бледное лицо, лишь слегка тронутое румянцем, а весь вид говорил о таком самодовольстве, что Гермиона, будь у неё палочка, точно стукнула бы его сильнейшим Конфундусом. — Какой же ты придурок, Малфой! Лучше бы заткнулся и свалил туда, куда собирался, — собрав всю силу воли, наконец, кинула ему Гермиона и, не дожидаясь ответа, стремительно обошла его, стараясь скорее уйти подальше от этого ублюдка. Но она сделала всего несколько шагов, как услышала вслед: — Кстати, Грейнджер, чисто из интереса: ты уверена, что не ошиблась, одеваясь сегодня на пляж? По-моему, ты забыла надеть свой купальный костюм. — Что?.. — резко обернулась к нему Гермиона. — Ну, знаешь, такое полностью закрытое трико для купания, как раз в стиле порядочной гриффиндорской девочки, — расплылся в ухмылке Драко. — Хотя, может, ты решила сменить имидж? Говорят, время меняет людей, но кто бы мог подумать, что Гермиона Грейнджер променяет свою чопорную школьную робу на это… После этих слов Малфой окинул Гермиону снизу вверх таким многозначительным взглядом, что ей моментально захотелось провалиться сквозь землю. Она думала, нет ничего хуже, чем быть пойманной на разглядывании тела Малфоя, но, оказалось, это не так: хуже было то, что Гермиона внезапно осознала, как, должно быть, она выглядит со стороны в его глазах. Мало того, что стоит перед ним практически голая, так ещё и этот вызывающий купальник!.. От этой мысли стало так тошно, что Гермиона еле поборола желание прикрыть своё тело руками. Малфой, очевидно, заметив это, расплылся в ещё более самодовольной ухмылке и уже открыл рот, чтобы что-то сказать, как терпение Гермионы лопнуло. — Послушай, ты, самовлюбленный ублюдок, какое тебе вообще до меня дело? — зло сощурив глаза, подбоченилась она. — У тебя какие-то проблемы или, может, комплекс неполноценности?! В любом случае, меня это мало интересует. Мне противно от одного твоего вида. — Успокойся, Грейнджер! Просто мне, как твоему старому доброму знакомому, стало интересно, с чем связаны такие перемены, — примирительно произнёс Драко, вскинув руки перед собой. — О, откуда же только взялся такой нездоровый интерес? — презрительно спросила Гермиона, шагнув к нему навстречу. — Ну знаешь, если бы мне сказали, что чопорная заучка Гермиона Грейнджер, оплот пристойности и порядка, уже через пару лет после выпуска будет опрокидывать один за другим бокалы с крепким вином, недвусмысленно тереться в танце о мужчину на глазах у сотни волшебников, да ещё и разгуливать практически голой в откровенном купальнике, словно только что вышла из логова разврата, я бы, пожалуй, подумал, что скорее уж Макгонагалл устроит откровенный стриптиз вместо пары Трансфигурации, чем подружка Поттера так изменится. Гермиона на секунду потеряла дар речи и ошарашено уставилась на нагло ухмыляющегося Малфоя. — Ты… Да как ты смеешь… — начала она, задыхаясь от возмущения, но Малфой жестом остановил её. — Грейнджер, можешь даже не начинать. Я и так понял, что вряд ли ты мне расскажешь душещипательную историю своего чудесного преображения, — слегка нахмурившись, склонил голову набок Драко. — Так что, с твоего позволения, я, пожалуй, пойду. Удачи! Гермиона не успела и слова сказать, как Малфой стремительно вышел из воды и побрел вдоль пляжа к своему лежаку, как ни в чём ни бывало. И лишь когда его силуэт совсем скрылся из вида, она, наконец, осознала, что уже добрых две минуты стоит неподвижно на одном месте с крепко сжатыми от злости кулаками. Хорёк опять довёл её до ручки, но самое обидное было то, что, если быть совсем честной, говорил он правду. Она вела себя на этом курорте слишком нетипично для Гермионы Грейнджер. И об этом стоило задуматься.