***
Юнги, убедившись, что Хосок, как и всегда получив свое, ушёл, спускается на первый этаж и, набрав в ведерко льда, поднимается к Чимину. Ещё год назад Юнги бы от увиденной в спальне картины колотило, но сейчас он уже привык. Человек ведь ко всему привыкает, даже к такому. Мин подходит к разворошенной постели и аккуратно садится с краю, не тревожа уткнувшегося лицом в простыню омегу. Чимин обнаженным лежит на животе, и только по подрагивающим в немом плаче плечам Мин понимает, что омега в сознании. Спина Пака исполосована вздувшимися красными полосами, следами от когтей, и кое-где проступают капельки крови. Хосок любит обращаться во время секса, и ему абсолютно плевать на то, какую боль это доставляет партнёру. Хосок и в человеческом обличии себя с трудом контролирует, а когда превращается в это не поддающееся описанию чудовище, во что-то среднее между человеком и волком, то он вообще теряет контроль над собой. Сам Юнги каждый раз после такой ночи с братом удивляется, что всё ещё жив. Хосок — полукровка. Если бы он был таким же оборотнем как те, которые обитают в Сохо, то превращался бы в волка, но его отец, имени которого Юнги не знает, был оборотнем, а папа человеком. Папа Юнги изменил отцу с оборотнем, но последний слишком сильно любил супруга и поэтому не только не прогнал его, но и принял его ребёнка и растил как своего. Хосок своего настоящего отца знать не знает, и не желает даже, он признавал и по-своему любил только того, кто дал ему семью. Юнги понаслышке знает, что Хосок своей силой превосходит даже оборотней. Во-первых, после превращения он может передвигаться на двух ногах, что дает ему преимущество в бою, а во-вторых, у него невероятно сильные руки, отлично развито обоняние и слух. Когда Юнги впервые увидел Хосока в его истинном обличии, то потерял сознание, а потом несколько ночей подряд не мог спать от кошмаров. Тогда Мин был ребенком и не подозревал, что будет отключаться под этим чудовищем, и по несколько раз за ночь просыпаться в кольце его рук, от забивающегося в ноздри запаха своей же крови на простынях. Юнги долго учился принимать такую свою реальность и жить с этим чудовищем под одной крышей. Первое время, особенно после первого изнасилования, Юнги сбегал. Один раз он даже добрался до Итона, а так как волков Мин боится ещё больше, чем Хосока, то вариант убежать в Сохо никогда и не рассматривал. Но как далеко бы Юнги ни убегал, где бы ни прятался, люди Хосока всегда находили омегу, а потом по несколько суток избитый Юнги сидел на полу, привязанный к ножке кровати, и не получал ни еду, ни питьё. Он даже думал тогда, что можно будет умереть от голода и закончить свои мучения, но Хосок через трое суток приказывал омегу кормить и поить, а потом вновь приходил по ночам, заставляя истошно кричать на весь особняк. После этих уроков Юнги больше не убегает. Теперь эту боль и страдания Юнги делит с Чимином. Паку не повезло привлечь внимание самого главного альфы Дезира на одной из вечеринок. Хосок не знакомился, не спрашивал номера телефона, а просто приказал буквально приволочь омегу к себе. Чимин больше особняк не покидал. Родители омеги, с которыми он больше не общается, отдали своего сына без лишних вопросов, "радуясь", что у Чимина теперь такая пара. Один раз Юнги сам лично снимал Чимина с петли, в которую тот пытался просунуть голову. Первый секс у них случился после того, как Хосок в очередной раз изнасиловал Юнги. Чимин тогда заполз под одеяло Мину и попросил разрешение показать ему, каково это, когда секс не только боль. У Чимина до Хосока были альфы, а у Юнги нет. Те пару часов, что омеги провели в постели, были лучшими в жизни Мина. С тех пор они утешали друг друга только так. Юнги до конца не понимает, что именно он чувствует к Чимину, и любовь ли это, но одно знает твёрдо — он друга в обиду не даст и пока может, будет защищать и оберегать. Жаль, что сегодня он помешать Хосоку ничем не смог. Для Юнги, как и для Чимина, залечивать раны друга превратилось в своего рода ритуал. Он мочит в притащенном из ванной тазике полотенце и аккуратно водит по ранам подрагивающего омеги. Чимин только хнычет в подушку, дергается от болезненных прикосновений, но терпит. Потом Юнги вытирает раны смоченным в спирте ватным диском, дует на каждую и целует, подбадривает парня, как может, и опускается ниже. Он обтирает всего Пака, смазывает раны залечивающей мазью и, кое-как содрав испачканные в сперме и крови простыни, максимально при этом стараясь омегу не беспокоить, стелит свежие. Взбирается на кровать, сплетает пальцы с пальцами Чимина и начинает тихо рассказывать ему отрывки из романа, над которым работает. Выбирает самые счастливые части, усыпляет омегу и сам проваливается в сон.***
— Ведешь себя, как долбанный Ромео. Кончай трагически вздыхать, иди и трахни уже этого паренька. Он полчаса как тебя взглядом пожирает, — Чонгук с громким стуком опускает на столик бокал с виски и садится в кресло напротив брата. Чонгук после тяжелого дня, насыщенного переговорами, заехал в лучший клуб Сохо — Bliss — отдохнуть и развеяться. Чон знал, что Техен уже в клубе. Младший каждый вечер пятницы зависает с друзьями тут. Омега, который до этого трахал Техена взглядом, видимо, вконец осмелев, вальяжной походкой идёт к братьям. — Рыбка сама в сеть идёт, — скалится Чонгук и, оценивающе скользнув взглядом по обтянутым черной кожей ногам, возвращает внимание к бокалу. Не в его вкусе. Слишком мелкий, слишком худой, слишком бледный. Зато полностью во вкусе Техена. Чонгук вкус младшего отлично знает. Хотя тот блондинчик, которого они встретили вчера ночью был другим. Совсем другим. Да, красивый, но точно не во вкусе Техена. Бесит, что омега сейчас чуть ли не на колени Тэхёна садится, а тот все так же смотрит сквозь него своим фирменным стеклянным взглядом, небось, о том человечишке мечтает. Чонгук с цепи слетает: он даже думать о людях столько не позволит. — Иди ко мне, малыш, — старший хлопает ладонью по бедру, привлекая внимание омеги. Чон уверен, что паренёк в обличии волка серенький, кровь у него смешана с северными, такие — отличные любовники, но страшно глупые. Через постель Чонгука не раз проходили, но обычно туда не возвращались. Омега, видимо, вообще не рассчитывал на такое внимание к своей персоне, он с трудом стирает глупую улыбку со своего лица и, покачивая костлявыми бёдрами, подходит к широко расставившему ноги и вальяжно развалившемуся в кресле Чонгуку. Желание у омеги граничит со страхом — черный волк без пяти минут глава стаи, его внимание льстит самолюбию, но пугает не меньше. Все, кто сейчас на террасе клуба, замирают: кто-то с завистью смотрит на омегу, хочет оказаться на его месте, а кто-то с ненавистью смотрит на Чонгука, которому стоит только пальцем поманить. Только Тэхёну на всех похуй. Он не рассчитал силу, придавил руку Чимину, тот даже закричал — до сих пор его голос звенит в ушах. Тэхён переживает и дико скучает. Омега, тем временем, медленно, словно переспрашивая разрешения, опускается на мощные бедра, обвивает тоненькими ручками шею. Волк внутри парня забивается в дальний угол, сразу чует размер и силу того, на чьих он коленях: сидит тихо, не шевелится. — Мой брат понравился? — хрипло спрашивает Чонгук, ведёт ладонями по бокам мальчишки, притягивает ближе. Омега не в силах рот открыть, завороженно смотрит в черные глаза оборотня и еле заметно кивает. — Хочешь, расскажу, как сделать так, чтобы он среагировал на тебя? Омега вновь кивает. Тэхён прекрасно слышит диалог, но отводит взгляд, ему сейчас явно не до игр Чонгука. — Перекрась волосы в золотой, нарасти бёдра и попку, и обязательно залей в губы, чего вы там заливаете. У него сразу на тебя встанет, — ухмыляется Чон. — Чонгук! — срывается Техен. — Или я не прав, братишка? — притворно удивляется старший и ладонями зажимает ягодицы парня. — Этот малыш готов прямо сейчас на твоём члене попрыгать, а ты думаешь о какой-то швали, оставшейся в Дезире! — рычит Чонгук. — Готов ведь? — меняет тон Чон, обращаясь к омеге. — Хочешь же его? Омега, раскрыв рот, смотрит на Чонгука, а потом еле слышно произносит: — Тебя хочу. В следующее мгновение омегу с колен Чонгука срывают и, будто он тряпичная кукла, отшвыривают в угол помещения. — На мое зариться — себе дороже, — шипит красивый омега, взглядом прожигая отползающего к выходу парня. — Солнце, ну почему ты такой сука? — смеется Чонгук и тянет на себя подошедшего омегу. — Я домой, — Тэхён встает на ноги и, схватив с кресла кожанку, идёт на выход. — Любимый, — медовым голоском произносит устроившийся на коленях своего парня Рен, — почему ты тут флиртуешь с разными блядями, зная, что я внизу пудрю носик? — Позлить тебя хотел, — хмыкает Чонгук. — Ну или Тэхёна. Скучно мне. — Поедем к тебе, я устрою такое представление, что ты забудешь, что такое скука, — Рен пальцами расчёсывает роскошные платиновые волосы, нарочно обнажает шею, позволяет Чонгуку в нее зарыться, украсить засосами. Сам омега тем временем накрывает ладонью член альфы сквозь брюки, мурлычет пошлости ему на ухо и хихикает, когда Чонгук, не снимая омегу с себя, встаёт на ноги и идёт на выход. Рен — белый волк. Его родители — близкие друзья и партнёры Дживона. В принципе, именно на дне рождения Рена два года назад, когда отец настоял на том, что пойти должна вся семья, Чонгук с омегой и познакомился. Невероятно красивый, притом в обоих обличиях, парень моментально привлёк внимание Чонгука, падкого на всё красивое. Ближе к концу праздника Рен уже откровенно заигрывал с альфой, и Чонгук понял, что омега сдаётся. Когда Рен, спрыгнув с балкона особняка, понесся в сторону леса, на ходу превращаясь, Чонгук прыгнул следом. Именно в лесу Рен получил свой главный подарок на день рождения, когда его нагнал огромный чёрный волк и придавил к пахнущей дождём земле. С тех пор они официально встречаются, а Мун даже поговаривает о свадьбе. Чонгук к этому относится нейтрально, не понимая, зачем закреплять документально их отношения, если им и так хорошо, но идею с женитьбой не отметает. Рен полностью удовлетворяет его в постели, прекрасно ведёт себя в обществе, а главное, носитель «чистой» крови. Рен — достойный супруг для альфы такого уровня, как Чон, и именно он мог бы родить Чонгуку наследников. Рен говорит о любви до гроба, и Чонгук ему вторит, считая, что если им так хорошо, а главное удобно, то значит, это и есть любовь.***
— Его нет уже два дня, — Чимин нервно ходит по кухне и продолжает натягивать рукава толстовки на пальцы. — Я бы за эти два дня столько раз мог бы увидеть Тэхёна. А я сидел, трясся и ждал Хосока! — Твою систему! — Юнги вновь тянется к ватке и стирает неудавшуюся подводку. Вот уже десять минут, как омега пытается нарисовать идеальную стрелку, но она выходит зигзагами. — У тебя руки из задницы растут! — возмущается Чимин и отбирает у парня карандаш. Пак аккуратно выводит стрелки на обоих веках Мина и даже немного подкрашивает изнутри, делая взгляд омеги соблазнительным и глубоким. — Ты профессионал, — смеётся Юнги и целует омегу в губы. — Пожалуйста, Сахарочек, пойдем со мной, постоишь на стрёме. Помоги мне хоть разок на него взглянуть, я умираю без него, — Чимин хватает Мина за руки и чуть ли не на колени падает. — Ты больной! — нахмурив брови, говорит Юнги и пытается вырвать руки. — Потом пойдёшь гулять со своими омегами и пить, и курить, и что вы там творите обычно. Молю, на полчасика, добежим до границы, я его увижу и обратно. — Чимин… — Мне плохо, — восклицает Пак. — Мне очень плохо. Считай, что я болен. Мне нужно его увидеть, чтобы напомнить себе, зачем я это всё терплю, чтобы не сломаться. Неужели ты не понимаешь? — на грани истерики спрашивает Пак. — Это чудовище, твой брат, он же не только над телом издевается, над душой тоже. Я ненавижу его. Ненавижу. И я не могу ничего с ним сделать, я беспомощен, только Тэхён даёт мне надежду на лучшее, помогает поверить, что этот ад закончится, что мы с тобой из него вырвемся. — Но, Чимин… — у Юнги сердце сжимается, он хочет помочь другу, хочет облегчить его страдания, но не тем путем, который выбрал Пак. — Он убьёт тебя. Я уверен, что убьёт. Мне плевать, если и меня тоже, но я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Не хочу, понимаешь? — Это ты меня убиваешь, тем, что отказываешь. Чимин глотает собравшийся в горле и разрывающий его комок обиды и, взяв со стола телефон, идёт на выход. — Ну и куда ты пошел? — обречённо спрашивает Мин и, услышав в ответ хлопок входной двери, хватает кепку и, нацепив ее козырьком назад, срывается за Паком. Юнги собирался встретиться с друзьями и сходить в местный клуб. Раз уж два дня Хосока нет, то вполне вероятно, что и сегодня он не объявится, во всяком случае охрана в доме не суетится, никаких признаков, что ждут босса, нет. Юнги одет для клуба, он вообще не думал, что придется тащиться в Сохо и, притом, через узкую дыру в стене. Он злится, что испортит любимые скинни джинсы и точно вновь в кровь раздерёт коленки, пока будет сквозь проход ползти, потому что спереди на джинсах огромные рваные дыры, но Чимина одного отпускать нельзя. Пак скидывает смс Тэхёну, солнечно улыбается догнавшему его Мину и, взяв его за руку, скрывается в темноте парка, через который парни выйдут к свалке, за которой собственно и проход в Сохо.***
— Так ты видел людей? — Тэхён нервно ходит перед пограничником и пытается не сорваться, не обратиться и не разорвать на куски стоящего перед ним волчонка. — Их было двое, мы их поймали на улице сувениров, но сразу приехал Люк и забрал их обоих. — Куда он их отвез? Что он сказал? — с трудом контролируя голос, спрашивает Тэхён. — Ничего. Вы же знаете, Люк не отчитывается перед нами, а подчиняется напрямую господину Чону. — Ясно, — Тэхён достает из кармана мобильный и быстрыми шагами идёт к ждущему его на обочине серому порше кайену. — Где люди, которых ты забрал у поста? — Тэхён заводит авто и разворачивается в сторону города. — За границы и перебежчиков отвечает господин Чон. Следовательно, они у него, — отвечает ему сквозь спикер Люк. — Мой отец на ужине с акционерами! Омег там нет! — взрывается Тэхён. — Где они? — За границы отвечает младший господин Чон, вам следовало бы уже это запомнить, — издевательски тянет Люк. — Понятно. Техен сбрасывает звонок и набирает Чонгука. Долбанные обычаи и традиции, когда покинуть встречу, и пусть там даже руководит всем отец, нельзя. Дживон не разрешил уходить, ссылаясь на неуважение. Тэхён это уважение на хую вертел: он опоздал, и он потерял Чимина. Его опоздание слишком дорого обошлось. Тэхёну теперь нужно очень сильно постараться и вытащить омегу из лап своего братца. Он давит на газ и что есть силы мчится в сторону стеклозавода. Обычно Люк привозит пойманных туда, а оттуда уже они идут или под суд Сохо, или сдаются обратно в Дезир, где Хосок лично карает сбежавших. И Техен не знает, какой из двух вариантов хуже.***
Юнги не понял, точнее не успел понять, как они оказались в ловушке. Вроде, изначально всё шло по плану. Они опять пошли к фонтану и тихо сидели там в ожидании Тэхёна, но вместо него их окружили другие альфы, а в следующее мгновение омеги уже сидели на заднем сиденье джипа, уносящего их в неизвестном направлении. — Что за спешка? Что за паника? Нахера меня надо было отрывать от моего омеги среди ночи. Надеюсь, у тебя хорошее объяснение, Люк, — Чонгук прислоняется к капоту своего порше и, скрестив руки на груди, смотрит на своего ручного пса. — У нас перебежчики, — Люк прикуривает боссу сигарету. — И? Не первые, не последние. — Вы приказали, что если перебежчики — омеги, вам лично докладывать. — Ах, вот в чём дело, — усмехается Чон и выпускает дым. — Обрадуй меня, скажи, что один из них блондин с пухлыми губками. — О да, босс, губы там самое то, а второй злющий, как гиена, двум моим пацанам чуть глаза не выцарапал. Кстати, ваш брат несётся сюда, вам стоит поторопиться. — Второй меня не интересует. А вот блондинчик очень. Пошли, очень хочу с ним пообщаться, — Чонгук идёт в сторону ворот и на ходу подворачивает рукава серой атласной рубашки. Ночь обещает быть весёлой. Юнги сидит на полу запыленного склада со связанными сзади руками и продолжает крыть матом стоящих рядом двух альф-охранников. — Тебе, сучёныш, и рот заклеить? — у одного из альф терпение заканчивается. Мужчина нагибается к Мину и всматривается в его глаза. Юнги видит, как краснеет радужная оболочка, и инстинктивно отталкивается назад. — Какая прелесть! — эхом раздаётся по полупустому помещению, и все охранники вмиг вытягиваются в струнку. Высокий, черноволосый парень медленно подходит, к вжавшемуся в угол Чимину, и останавливается напротив. Рубашка на нём грозится пойти по швам уже в следующую секунду, Мин взгляда от обнажённых до локтей рук увести не может, завороженно смотрит на перекатывающиеся под кожей вены. Юнги встречал разных альф за всю свою, не такую уж и долгую жизнь, но такого красивого, опасно-притягательного — впервые. — Так значит, это ты сбиваешь моего брата с пути истинного? Юнги чувствует страх Чимина, он сам боится, пока не понятно, чего именно — но от парня в серой рубашке несёт опасностью за километр. А еще Мину смутно кажется, что он его видел, но вспомнить, где и когда, не удаётся. — Слушай меня и запоминай, потому что больше я повторять не буду, — Чонгук приближается вплотную, касается костяшками пальцев лица Пака и медленно выговаривает: — Ты скажешь Тэхёну, что всё прошло. Что он тебе безразличен. Не будешь бегать с ним на свидания, будешь игнорировать его попытки с тобой связаться. Взамен, я отпущу тебя в целости и сохранности, и даже Мин Хосок не узнает, что один из людей, ну или двое, — Чонгук бросает короткий взгляд на Юнги, — перебегали в Сохо. — Да как ты… — начинает было Чимин, но Чон давит пальцами на его губы, заставляя замолчать. — Тшшш, я ещё не закончил. Когда я разговариваю, все остальные обычно молчат. — Зашибись, — прыскает Юнги, видно, от нервов. Точно от нервов. Альфа на него не реагирует, и слава Богу. — Если ты сделаешь всё, что я сказал, то я не отдам тебя под суд, который или оштрафует, или посадит тебя на два года, я отдам тебя Хосоку, который с такими, как ты, вроде прекрасно обходится, — Чонгук видит, как бледнеет омега, понимает, какой эффект производят его слова, и довольно усмехается. — Так что? — Я люблю его, — тихо, еле слышно произносит Чимин, и в следующую секунду комнату оглушает звонкий смех Чонгука. — Да ты урод обдолбанный! Развяжите мне руки — я тебе пасть порву, койот помойный! — Юнги за чувства Чимина обидно, а ещё бесит, что этот напыщенный альфа, и пусть он хоть сто раз оборотень, а он точно оборотень, позволяет себе так издевательски разговаривать с Паком. — Что за писк? — Чонгук отходит от Чимина и, засунув руки в карманы брюк, медленно подходит к сидящему на полу и прожигающему в нём дыры взглядом омеге. — Так и думал, у нас крысы завелись, — ухмыляется альфа, продолжая буравить омегу оценивающим взглядом сверху вниз. — Лицом вниз и с оттопыренной попкой ты смотрелся куда лучше, — тянет слова Чонгук и моментально хватает дёрнувшегося в сторону Юнги за ворот и так растянутой футболки. Поднимает омегу на ноги и с силой впечатывает в стену. Кепка соскальзывает с головы паренька и падает на пол, туда же с грохотом ухает сердце Мина, когда на него смотрят уже налившимися красным глазами. Юнги этот взгляд из тысячи узнает. Он ловит губами воздух, с силой вжимается лопатками в стену, лучше туда, чем к тому, кто почти кожа к коже. Альфа нарочно приближается, вдавливает своим телом омегу в бетон, наслаждается метаниями зажатого между ним и стеной паренька, упивается его страхом. — Ну же, маленький, повтори, кто я. Койот? — шепчет Чонгук ему в ухо, с шумом втягивает в себя запах его кожи. — Вкусно пахнешь, — водит носом по чужой шее, поднимается к губам. Долго на них смотрит, облизывает свои губы, будто решает что-то, передумывает, зарывается пальцами в голубые уже только на концах блондинистые волосы и резко дёргает вниз, обнажая шею, подбородок. Лижет от ключицы до линии подбородка, отстраняется, смакует, повторяет. Чонгук сильнее дёргает за волосы, у Юнги шея затекла, он вообще не понимает, что альфа творит, продолжает висеть в его руках безвольной куклой, вырваться не получается. — Блять, пусти меня, животное, — шипит Мин и лижет свои губы. Чонгук жадно следит за розовым язычком, скрывшимся между чужими губами, утробно рычит, унимая зверя внутри, который словно с катушек слетел. Волк бьётся, не поддается контролю, Чонгук сжимает кулаки, делает шаг назад, и волк успокаивается. Альфа вновь впритык, тянет омегу на себя, кожа к коже, и внутри опять ураган. Чон нервно усмехается, обхватывает лицо омеги пальцами, всматривается в глаза, ищет ответы, будто омега точно знает, что с его волком, только на дне карих глаз один испуг. — Развяжи меня, и я тебе горло разорву! — храбрится паренёк. — Развяжу, — зверь от одного его голоса затихает, будто вслушивается. — Позволю меня поцарапать, только при условии, что я тебя в этот момент трахаю. От страсти, скажем. Идёт? — Ты с дуба рухнул? — искренне возмущается Юнги и пытается протиснуться между альфой и стеной, но тот ловко возвращает его на место и вновь вдавливает в стену. Снова нюхает, с трудом сдерживается, чтобы не прокусить пульсирующую на шее венку. — Ты пахнешь кровью... — словно самому себе говорит Чон. — Ты пахнешь ёбанной кровью! Ты как самая сочная вырезка, и, блять, я хочу тебя сожрать. Живьём. — Подавишься, — выпаливает омега, вскидывает голову и смотрит так, будто не боится. У Юнги в глазах целая вселенная, Чонгук в ней зависает, чувствует, как тяжело парню лужей не растечься, как тяжело собраться, и вот так вот смотреть в глаза волку. Не какому-то волку, а самому чёрному. Чонгук ему мысленно аплодирует, а потом расслабляет поводок зверя, держать больше сил не хватает, притягивает омегу за шею к себе, и впивается в губы. Юнги только мычит в поцелуй, толкается, но нижнюю губу больно кусают, а потом врываются в горячую полость, сшибают к чертям все барьеры, ломают сопротивление. Альфа зарывается рукой в шелковистые волосы, вдавливает парня в себя, будто до дна выпить собирается, будто пустошь выжженную оставит после себя. Юнги надышаться пытается, с трудом ловит ртом воздух, стоит альфе хоть на секунду сделать перерыв, но его губы вновь сминают, терзают, перекрывают доступ кислороду, заставляют дышать только собой. У Юнги голова кружится, были бы руки развязаны, он бы в альфу вцепился, лишь бы на ногах устоять, он стоит вообще за счёт того, что его к стене придавили. Юнги от его запаха дуреет, уже сам тянется, трётся, отдаётся поцелую, кажется вечность прошла, кажется нет больше никого и ничего, кроме него и этого альфы. Чонгук целует не как Хосок. По-другому. Юнги точно не знает, как по-другому, но пола под ногами больше не чувствует, прикрывает веки, позволяет ему хозяйничать у себя во рту и отвечает. Будто так и должно было быть, будто Юнги и жил эти восемнадцать лет ради этого поцелуя. Альфа резко отстраняется, оставив недоумевающего парня прибитым к стене. Смотрит на омегу несколько секунд, словно ищет, что сказать — не находит. Потом подзывает Люка, приказывает увести парней обратно и отпустить у прохода. На все вопросы Люка отвечает только взмахом руки и быстрыми шагами идет к панамере. — Да в чем дело? — Люк добегает до машины и останавливается напротив взъерошившего волосы альфы. — Почему ты их отпускаешь? Это же люди! Мы должны их наказать! Сдать под суд, в конце концов. — Я их отпустил, помиловал, простил! Пусть уходит, пусть исчезнет, пусть пропадёт с глаз моих, видеть его не хочу! Избавься! — кричит Чонгук и замирает, заметив застывшего у выхода омегу, который взглядом, полным непонимания, смотрит на альфу. Юнги прекрасно слышал каждое слово — Чонгук не сомневается. Чон делает полушаг в сторону парня, потом до вонзающихся в ладонь ногтей сжимает кулаки, уводит взгляд и, открыв дверцу авто, садится за руль. Не заводит автомобиль, следит сквозь стекло за тем, как альфы, подталкивая двух парней в спину, ведут их к джипу. Омега постоянно оглядывается на порше, ничего через тонированное стекло не видит, но всё равно смотрит. Чонгук обхватывает голову руками, прислоняется к спинке сиденья и рычит на опустившегося рядом Люка. Хотелось побыть в одиночестве, но уже не выйдет. — Я знаю тебя с самого рождения, я поклялся твоему отцу, что буду всегда рядом с тобой, и я добровольно ушёл с должности его помощника и стал твоим. Ты как мой младший брат, и поэтому я беспокоюсь. Что произошло внутри? Почему ты выскочил оттуда сам не свой? Я никогда не видел тебя настолько напуганным, я вообще не видел тебя напуганным. — Тот омега с голубыми волосами, — горько усмехается Чонгук. — Мой зверь реагирует на него. На человека. — Не может быть, — растерянно произносит Люк. — Видимо, может, — кривит губы в ядовитой усмешке Чонгук и заводит автомобиль.