Неподдающаяся.

Проснувшись с утра, я надеялась ничего не вспомнить и забыть, как ночной кошмар. Но едва открыла глаза, как воспоминания прошедшего дня нахлынули, словно река на причал. Поморщилась, стараясь выгнать из головы эти жуткие образы подобия людей и демонов. Не вышло. Однако, я не могла принять всё это за реальность и действительность. Для меня реальность – это то, что можно доказать научным путем, с помощью законов, теорий и гипотез. Здесь не могло прокатить то, что «всё живое состоит из атомов и молекул» или «я верю тому, что могу увидеть и потрогать». Увидеть можно многое, особенно, когда страдаешь расстройством психики и периодическими галлюцинациями. В нашем продвинутом мире технологий и эффектов возможно практически всё. Не удивлюсь, если в ближайшем будущем ученые даже смогут создать живого человека, просто сотворив его из клетки. А сколько используют компьютерных эффектов в кино? А голограммы? Поэтому нет. Меня они не убедили. Поморщившись, я поднялась с матраса, который заменял мне кровать. Во-первых, как вообще японцы могут спать на таком жестком полу? Я, конечно, понимаю, что кровать должна быть в меру твердой, чтобы не было искривления позвоночника и чтобы мышцы хоть немного, но отдыхали, находясь в горизонтальной поверхности. Но это же совершенно невозможно! Всё тело болело так, будто меня на целую ночь засосали в пылесос и забыли там. Во-вторых, сквозняки. Местные девушки совершенно не думают о таких заболеваниях, как цистит и пневмония? Да, зимы в Японии, по сравнению с Европой достаточно теплые, но спать осенью на непрогретом полу возле самого окна – на мой взгляд, это чересчур. Поднеся к глазам мобильник и, убедившись, что времени ещё достаточно, я собралась в душ, прихватив с собой полотенце, гели, шампуни, бальзамы и маски для лица. В общем, всё то, чем я привыкла пользоваться. Блондинистые волосы – это целая семейная ценность. А чтобы волосы были такими, какие сейчас на них нужно было угробить куда больше времени, чем на макияж, выбор гардероба и завтрак вместе взятые. Единственная проблема конкретно моих волос была в том, что при достаточной влаге они начинали завиваться в кудряшки. Это у меня от папы. А значит, следовало их хорошенько высушить, предварительно обработав маслами и бальзамами, дабы не пересушить. Дело нелегкое, но наживное. На водные процедуры убила целый час. Когда я вышла из ванны, то чувствовала себя значительно лучше. Контраст холодной и горячей воды привели меня в чувство, и настроение пошло в гору. Запахнувшись в махровый халат, я посушилась и сразу же накрасилась. Оглядев ничем не примечательную комнату, заметила, как на платяной ручке шкафа висит чистенькая, свежая школьная форма. Какое убожество… Если бы моя мама увидела этот цвет, то самолично бы выбросила на помойку. Я уж молчу про эту совершенно безвкусную и бесформенную обувь, в которой несчастные школьницы должны были ходить днями наполет. Видимо такое понятие, как «мода» в эту глушь ещё не добралось. Я же лишь скользнула по ней безразличным взглядом и достала свои привычные вещи. Для себя уже решила, что раз уж задерживаться здесь надолго не собираюсь, то и соблюдать правила мне не имеет смысла. Узкие джинсы с красной вышивкой и белая рубашка с рукавами в три-четверти – в моей школе это можно было считать униформой. Босоножки на толстенькой подошве застегивала уже на ходу, просовывая в уши серьги в виде кровавого месяца. Быстрым, отточенным движением поправила прическу и, закинув на плечо сумку, поспешила убраться отсюда. Глухой стук каблуков об пол привлек внимание постояльцев дома. Из комнат показались заспанные, ничего непонимающие лица парней. Но, кажется, мой вид (я надеюсь, что сногсшибательный) их шокировал. Я ведь сказала, что мода сюда явно не добралась… Да и где им увидеть женские ноги, когда все девушки вокруг ходят лишь в длинных кимоно. К тому же, Дюймовочкой я никогда не была. С ростом в сто семьдесят я считалась одной из самых высоких девушек в группе. Добавляем десятисантиметровый каблук, который визуально прибавляет рост и увеличивает длину ног и, пожалуйста, получаем вполне стандартный модельный рост. По сравнению с низенькими японскими школьницами я выглядела чуть ли не гигантом. А если вспомнить, что один из моих новых знакомых был ниже меня… Я усмехнулась, уже представляя, как ему придется задирать голову, чтобы смотреть снизу вверх. Как ни крути, кругом сплошные комплексы. Я слышала тихие голоса, доносящиеся из кухни, но идти туда почему-то желания не было. Хотя в коридор и выходил приятный запах чего-то вкусненького. Живот предательски заурчал, издав вой умирающего кита, да так громко, что все разговоры махом стихли. – Лилиана? – в коридор высунулась голова парня с красными волосами. Если мне не изменяет память, то его зовут Такума. Вроде как. – Доброе утро. Ответить в такой же вежливой манере мне не дала Тамаки. – С добрым утром, Лилиана. Присоединишься к столу? Ты на удивление рано проснулась. – Я встаю достаточно рано, – лучезарно улыбнувшись, я убрала выбившуюся прядь волос за ушко. – Прошу прощения, но вынуждена отказаться. У меня… – задумала, старательно подбирая подходящие слова. – У меня свой рацион питания. Так что, кушайте без меня. Всем желаю приятного аппетита. Уже было развернулась, чтобы побыстренькому улизнуть, но меня окликнул незнакомый голос. – Стой, погоди! – обернувшись, увидела темноволосую, миловидную на вид девушку. – Вот, выпей хотя бы сок… – и она протянула мне стакан, до краев заполненный оранжевой жидкостью. Апельсиновый, видимо. Благодарно кивнув, в несколько глотков осушила стакан до дна, и прислушалась к себе. Нет, это был определенно манговый. – Что за шум с утра пораньше? – в проеме показался мой вчерашний знакомый по имени Махиро. Один его глаз был до сих пор закрыт, а значит, он только встал. А другим он пытался сфокусироваться то на мне, то на девушке, то на всех остальных сразу. И да, он был в одних лишь штанах. Тамаки вспыхнула и поспешила отвернуться, а вот Такума усмехнувшись, подмигнул мне. Я удивленно захлопала глазами, не понимая, что к чему. Неужели девушке никогда не доводилось видеть полуобнаженных парней. Или это стесняется лишь в присутствии своего парня? И вот не нужно меня разубеждать в том, что это не так. Я прекрасно видела те мимолетные, красноречивые взгляды, которыми они обменилась друг с другом. Насколько я была невинна в таких делах (дальше держаний за руки у меня никогда не заходило), настолько понимала, как глупо стесняться парня, с которым живешь под одной крышей. В школе наши мальчишки частенько гоняли мяч по футбольному полю. И учитывая, сколько они бегали летом, когда была совершенно невыносимая жара, они частенько снимали с себя майки и футболки. Не знаю, как бы здесь это восприняли, но мои «подружки» бы точно визжали от восторга. Не сдержавшись, зевнула. Всё-таки выспаться на новом месте – это большая проблема. – Махиро, ты помнишь, что должен сопроводить Лилиану в школу? Я подавилась очередным зевком. Зачем это? Нахмурившись, твердо произнесла: – Благодарю за беспокойство, но я предпочитаю ходить куда-нибудь в одиночестве, – и, подумав немного, добавила: – В смысле, совсем одной. Тамаки похоже слегка растерялась. – Но ведь лес… – У меня хорошая память. Я помню дорогу, которой меня вели. И школу я видела, так что лишние хлопоты ни к чему. – Ну раз так, тогда я пошел спать дальше, – Атори зевнул, от души клацнув челюстью, и затопал в обратном направлении. Девушки и Такума переглянулись. Затем парень, шипя себе под нос ругательства, какие, кстати, нежелательно употреблять в приличном обществе, пошел догонять друга. Ну а я под всеобщий шумок, благополучно слиняла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

Природа встретила меня прохладным, свежим воздухом и лучами восходящего солнца. Прищурившись от яркой вспышки, прикрыла глаза ладонью. Когда огоньки исчезли, я смогла разглядеть багровые кроны деревьев, которые, как камни рубина, сверкали в свете солнца. На секунду я даже подумала, что не зря сюда приехала. Такой красоты в тусклом и сером Лондоне, где шесть месяцев в году идет дождь или дождь со снегом, было просто на просто не найти. С этим цветом ассоциировались многие вещи: алая помада матери, алая роза, подаренная ухажером, алое сердце влюбленных, алые паруса Ассоль, алая кровь… Я вздрогнула от собственных мыслей и, покрутив головой, пошла дальше. Под толстыми каблуками почти не чувствовалось маленьких камушков, о которые можно было сбить ноги. И слава богу! По земле я старалась не идти, опасаясь не столько грязи и мокрых листьев под ногами, сколько змей, ящериц и прочей гадости, которая вполне могла водиться в этом лесу. Однако сознание упорно напоминало о том, что в этом лесу есть существа куда страшнее и опаснее всяких рептилий. Брось, Лилиана Бейн, всё это твое больное воображение! Ничего подобного не было и быть никак не могло. Я слышала голоса. Те самые, что были вчера. Раздраженно цыкнув, остановилась и, воткнув в уши наушники, включила первую попавшуюся песню из плей-листа. Только после того, как разум сосредоточился на музыке, а не на окружающей природе, заметила, что машинально кручу серебряное колечко на безымянном пальце. Так ведь и не снимается, зараза… Моему счастью не было границ, когда, наконец-таки, показалась нормальная тропа, ведущая, прямиком к шоссе. Почти бегом, но я вышла на нее, стараясь не оборачиваться, да и вообще не смотреть по сторонам. Думаю, что ещё одного потрясения моя хрупкая психика просто не перенесет. Я подоспела прямо к самому началу занятий. И не сказать, что многие были рады моему переводу сюда. Ах, знали бы они, насколько я «рада» была лицезреть эти, совершенно незнакомые лица, которые смотрели с откровенным пренебрежением. Я натянуто улыбнулась, надеясь, что улыбка не выглядит, как гримаса, и вежливо представилась. Как и полагается леди. Ничего лишнего. Просто назвала свое имя, возраст и откуда пребыла, завершив свою речь банальной, заезженной фразой: «Приятно познакомиться». Родители всегда учили не лгать и говорить только правду, но жизнь была вынуждена учить лгать. Главное, чтобы никто не догадался о твоей лжи. Если ты сам поверишь в свою ложь, то и остальные поверят. Ничего сложного здесь не было. Гораздо сложнее было ласково улыбаться, прекрасно слыша перешептывания у себя за спиной. Странные создания эти люди… Начинают презирать и бояться тех людей, кто не похож на них самих. И вот, пожалуйста! Я не надела их школьную форму – всё, наступает Армагеддон. Не то чтобы я хотела выделиться, просто не считала нужным подражать одноцветной массе. Не было моей вины в том, что моя семья могла позволить то, от чего другие предпочли бы воздержаться. Мы не разбрасывались деньгами, просто не видели смысла покупать что-то не по своим меркам. Да, я носила дизайнерскую одежду, имела достаточное количество денег на личные расходы, просто из-за того, что мне это нравилось. Но более всего… Сюда я приехала отнюдь не по своей воле, поэтому «вливаться в дружный коллектив класса» у меня не было никакого желания. Уже говорила, что не задержусь здесь надолго? Пусть думают, что хотят. На короткий вопрос о том, куда подевалась моя школьная форма, я спокойно и предельно вежливо сказала, что не буду и не собираюсь её носить, предпочитая оставаться в том, в чем я привыкла ходить. За этим последовали новые перешептывания и косые взгляды. Когда последовал вопрос, где я сейчас остановилась, даже призадумалась. А стоит ли мне вообще об этом говорить? Но поразмыслив и вспомнив, что никаких указаний на этот счет не поступало, призналась, что сейчас живу в доме Огайя. Странно, но на секунду мне показалось, что атмосфера в классе как-то изменилась. Теперь на меня смотрели не с презрением, а со страхом. Вот только не надо, пожалуйста, всей этой ерунды, которая связана с этим домом и его обитателями… Я этого не люблю! Спокойно сев на свое место, указанное мне преподавателем, краем уха принялась усваивать материал, понимая, что мое явное нежелание не учиться здесь, никак не должно повлиять на успеваемость в предыдущей школе. Полной дурой я никогда не была, хоть и являлась блондинкой. Я знала и общую теорию относительности Энштейна, и теорему Евклида и философию Джордано Бруно. А нужно ли перечислять Менделеева и его таблицу, Пифагора с его геометрией и поэмы Шекспира? Родители хотели, чтобы я училась, вот и просиживала всё свое свободное время за учебниками. Однако, в связи с последними событиями, дурой ощущала себя, как никогда прежде. И, наверное, прежде всего от того, что никак не хотела верить в то, что начало происходить в моей жизни. Я настолько задумалась, что и не заметила, как в тетради появились эскизы портретов. Ладно бы ещё человеческие… Пока я, подперев ладонью щеку, старательно выводила на бумаге зеленые, как омуты глаза Махиро, прозвенел звонок, оповещающий о конце рабочего дня. – Хей, а ты и вправду живешь в доме Огайя? – Правда, – я быстро захлопнула тетрадь, чтобы никто не увидел моих каракуль. – А в этом есть какая то проблема? Ребята пожали плечами. – Да нет, никаких. Почти все они учились в нашей школе, так что знаем мы их. Тебе, кстати, не кажется странным, что они живут глубоко-глубоко в лесу. – Не кажется, – резко отрезала я. – А вот знаешь… Я резко хлопнула ладонью по столу, да вышло так громко, что ко мне повернулись все остальные ученики. Тряхнув волосами, проговорила, уже теряя последние капли терпения: – Если вы собирались о них посплетничать, тогда вы попали не по адресу. Мне не интересно ваше о них мнение, как и неважно то, что о них говорят другие. Не вам дозволено пускать грязные слухи за их спинами. Думаете, я не увидела страха в ваших глазах, когда сказала, что живу в том доме? Ошибаетесь. Причем во многом. А мои уши для чужих сплетен плотно закрыты. И, с резким скрежетом отодвинув стул, подхватила сумку и вышла из класса, проигнорировав возмущенное восклицание: «А как же уборка?». С каждым, сделанным мною, шагом во мне нарастали гнев и тревога. А не наговорила ли я чего лишнего? Однако, совесть быстро сменялось упрямым «поделом».

***

Найдя укромный уголочек на крыше школы, я достала артбук и пастель. Плавные линии, появляющиеся у меня из-под мелка, успокаивали, и вскоре я радовалась, как ребенок, которому дали конфетку за хорошее поведение. Небрежным движением кисти я воссоздавала на бумаге закатное солнце, которое слепило глаза, стараясь в точности повторить каждый лучик, пробивающийся сквозь листву. – Стоп, закат? – прошептала в ужасе поднимая голову. Только сейчас до меня начало доходить, сколько времени я здесь провела. Надо же, как быстро тикают часы. Вот только возвращаться одной по темному лесу мне как-то не хотелось. Живо запихнув всё в сумку, я на пулеметной скорости сбежала по лестнице и выбежала наружу. Тени на земле стали длиннее. Отдышавшись, быстрым шагом пошла в сторону дома, уже жалея о том, что отказалась от помощи Махиро встречать и провожать меня. Однако, как бы быстро я не шла, мгла опускалась на землю столь стремительно, что создавалось ощущение, будто кто-то нарочно тянет солнце за горизонт, торопя время. Уже тень слилась с землей, и ветер стал куда холоднее. Я остановилась, чтобы отдышаться, чувствуя, как капелька пота шустрой мышкой скатывается вниз по виску и срывается с подбородка. Вот так вот… Не напридумай я кучу лишних вещей, шла бы себе спокойно. Так нет ведь! Запугала саму себя, а теперь всякие голоса слышатся… Вскрикнув от внезапной боли в висках, я схватилась за голову и села на корточки, сжавшись в комочек. Свист и визг никак не исчезали из головы, а казались лишь громче. Господи, когда это прекратится? – Хватит! – закричала что есть мочи, перекрикивая даже эти странные возгласы. – Я сказала: хватит! И всё стихло. Поднявшись на дрожащих ногах, вдруг почувствовала резкое недомогание и голова закружилась. Пришлось сесть обратно. Дыхание, почему то, было рваным и прерывистым, будто бы я пробежала целый марафон. А ещё меня знобило. Нет, не от холода, просто те… штуки снова появились передо мной, хлопая своим огромными кровавыми глазами. Но пока они не подходили близко, я чувствовала себя более или менее стойко. Отчетливо видя каждое их движение, каждый порыв, я в любой момент была готова сорваться с места и бежать отсюда как можно дальше. – ЧЕЛОВЕК! ЧЕЛОВЕК НАС ВИДИТ! ЧЕЛОВЕК НАС СЛЫШИТ! И я закричала. Просто, знаете, когда у тебя в одно мгновение происходит такое, будто кто-то лезет тебе в голову, как могильный червь, а из ушей и носа ручьем идет кровь, трудно сохранить спокойствие даже самым крепким и стойким людям. А моя психика такого перенести не смогла. – Кто вы? – чувствуя, как в рот попадает кровь, принялась отплевываться, старательно уползая назад. – ЧЕЛОВЕК ГОВОРИТ С НАМИ! – на секунду мне показалось, что они произнесли, или лучше сказать, проорали это чересчур радостно. Трудно сказать, когда даже лиц нет. – Что вам нужно? – и вновь безуспешно. Я то их слышала, а вот они меня похоже, что нет. – СЛЫШИТ! СЛЫШИТ! СЛЫШИТ! От этого бесконечно долгого крика, кровь хлестанула так, что уже стекала по спине. Я зажмурилась, глотая, душившие меня, слезы и зажав уши ладонями. Всё без толку. Эти твари будто с ума посходили, продолжая кричать это своё «слышит». Казалось, что ещё немного и я захлебнусь в собственной крови. Или останусь глухой. Что при данном раскладе было бы очень кстати. – Лилиана! Небо – отец мой, земля – мать моя. В этой стране Стрелец, Большая Медведица, три пьедестала, Алмазная дева. Синий дракон – слева, белый тигр – справа, кровавая птица – передо мной, черная черепаха – позади. Помогите мне! Изыдите! Прекрасно. Я теперь останусь не только глухой, но и слепой. Потому что вспышка от амулета, который протянула перед собой Тамаки, была настолько яркой, что странные существа просто превратились в горстку пепла. Поняв, что опасность и глухота обошли меня стороной, слегла на землю, устроив голову на мягкой травке. Пусть сами разбираются с нечистью, а я здесь ни причем! – Хей, Лилиана! Очнись! Ужасный народ… даже в обморок нельзя упасть, чтобы тебя не трогали. Я открыла глаза, вполне недовольно глядя в фиалковые глаза Такумы. На серьезном, взволнованном лице парня появилось явное облегчение. – Ты меня слышишь? Говорить сил не было, поэтому я просто кивнула. Начавшая засыхать кровь неприятно стянула кожу. Его лицо вконец просияло, озарившись радостной улыбкой. – Она в сознании! – повернулся он к девушке, которая сразу же опустилась возле меня на колени. – Какое счастье, – выдохнула она, увидев мой вполне осмысленный и осознанный взгляд. Такума бережно, насколько это было возможно, взял меня на руки, аккуратно устроив мою голову на своем плече и куда-то пошел. Парень с девушкой не перемолвились ни словом, и из-за этих мягких, тихих, почти бесшумных шагов, я начала засыпать. Долго терпела, боясь вновь услышать нечто странное, но усталость взяла свое и я погрузилась в беспокойный сон.

***

Сквозь сон услышала, что кто-то очень громко и некультурно ругается. Выражаясь всем, чем можно и тем, что нельзя. Поморщившись, я приподнялась, понимая, что нахожусь не на жестком матрасе, а на, вполне себе обычной, кровати. Голова трещала так, будто по ней долго и упорно стучали половником, пока, наконец, не добились нужного звука. Крови на теле не было, да и вообще меня переодели в мою атласную сорочку, которую я привезла с собой. Спустив вниз ноги и коснувшись холодного пола, окончательно пришла в себя. Комната была мне не знакома, но, определенно, располагалась недалеко от гостиной. Накинув на плечи легкий халат, запахнула, чтобы не было видно кружев сорочки, и вышла в коридор. Я оказалась права. Комната действительно была недалеко от гостиной, а кричал вот Махиро. Остановившись, предпочла схорониться за ближайшим поворотом, жадно ловя каждое слово. Было бы, конечно, неплохо и понимать, что к чему, но для первого раза пригодится и это. – Она одержима! – Атори, она не одержима. Мы бы почувствовали, что с ней что-то не так, едва бы она попала на нашу территорию, – кажется Такума повторял это не в первый раз, и кажется, что не в последний. – Не хочу этого говорить, но я согласен с Махиро, – этот тихий, как шелест листвы голос определенно принадлежал тому блондину с янтарными глазами. – Люди, хоть раз услышавшие голоса посланников, становятся одержимыми нечистой силой. – Да говорю же вам, что Лилиана не одержима! – Но проверить то стоит. Омовение, изгнание… хоть что-нибудь, чтобы убедиться! – и снова в разговор вступил Махиро. Тут вмешалась Тамаки. А я и не представляла, что она умеет злиться. – Лилиана чиста, как цветок. Вполне возможно, что она просто не смогла расслышать их. – Ну все-таки мое имя означает «невинный цветок», – лучезарно улыбнувшись, я вышла из своего убежища. – А теперь, будьте добры, расскажите мне, что еще за очищение, омовение или как его там? И зачем оно мне нужно? Все затихли, с подозрительным прищуром вглядываясь в моё лицо. Тамаки живо подлетела ко мне и обеспокоенно спросила, как я себя чувствую. Задумалась, затем покрутила головой, осматривая себя на наличие царапин, коих не наблюдалось. Глухотой и слепотой вроде тоже страдать не собиралась. С головой тоже всё было в порядке, по крайней мере, на первый взгляд. Поэтому не чувствуя никакого дискомфорта, улыбнулась. – Вроде неплохо. Спасибо, что спросила. Ну а теперь, кто-нибудь ответит на мой вопрос? Махиро, как-то придирчиво оглядев меня с ног до головы и обратно, презрительно фыркнул, скрестив на груди руки. – Хоть бы оделась пристойно! – Атори! – возмущенно воскликнула Тамаки и, повернувшись ко мне, виновато улыбнулась. – Извини, он в последнее время чересчур вредным стал. Тебе идет, не обижайся на него. – Я и не обижаюсь, – передернула плечами, машинально запахивая халат цвета индиго ещё больше. – Так что за очищение? Это больно? – Нисколько, – девушка покачала головой и, тяжело вздохнув, вытянула вперед руку, как тогда в лесу. – Просто не шевелись. Я послушно замерла, стараясь даже не дышать. Слов заклинанья не расслышала, хотя и стояла достаточно близко. Тамаки оказалась права, это было не больнее, чем когда тебя касается ветер. Правда я искренне не понимала, какая должна была последовать реакция, но, судя по довольным лицам, всё шло по плану. – Всё равно невозможно! – упрямо повторил Махиро, зло зыркнув на меня. А я почему-то почувствовала себя победителем. – Лилиана, скажи, – на моё плечо мягко опустилась чья-то рука. Обернувшись, я увидела мужчину с длинными, зелеными волосами. – Ты разговаривала с посланниками богов? – С кем? – сперва не поняла я, но потом до меня начало доходить. – А.. Так вы про те бесформенные тела? Ну говорила, – нехотя призналась, хотя и подозревала, что делать этого явно не стоит. – Но они меня, кажется, не слушали. Всё больше между собой переговаривались. – Что конкретно они говорили? – мужчина сделал ударение на слове «конкретно» выделив его какой-то особой интонацией. Я поморщилась, почувствовав, как цепкие пальцы сильнее сжимают моё плечо. И пересказала всё до единого слова. – Это невозможно! – повторил он недавние слова Махиро. – А я о чем говорил… Тут заговорил парень с красными глазами, который до этого момента лишь отмалчивался. Потерев подбородок, он задумчиво произнес: – Получается, что она могла контролировать их и слышать, но не могла разговаривать, так? – я кивнула, подтверждая его слова. Хотя мне не понравилось, что он обратился ко мне в третьем лице. – О чем-то подобном я уже слышал… Но надо бы проверить… Он мягко спрыгнул с кресла, подошел ко мне почти вплотную и, глядя мне в глаза, что-то сказал. И вновь я не смогла расслышать слова, хотя, казалось бы, что не услышать на таком коротком расстоянии ну никак нельзя. Вывод один: я всё-таки оглохла. Однако, видимо какой-то эффект всё же должен был произойти, потому внезапно парень отступил на несколько шагов назад, тяжело дыша. – Так я и думал, – прошептал он. – Она не одна из нас. Она просто невосприимчива к любым воздействиям магии. Она – Неподдающаяся. Почему-то от этих взглядов, направленных в мою сторону, мне стало очень нехорошо…