Церковный укроп

Девушка, привязанная к постели, рычала, ругалась на фарси и изрыгала гороховый суп. В общем, вле себя некультурно и вызывающе. Молоденький священник, надрывая голос и защищаясь от прицельных плевков огромной сковородой, читал римский ритуал. И то, и другое помогало плохо. Особенной меткостью девушка не страдала, молитвы не возымали должного эффекта, и все это приводило лишь к страшновтого вида лужам на полу. - Так, что тут у нас? - вопросил отец Каррас, стремительно входя в комнату и утирая губы кружевной салфеткой. По утрам святой отец работал исключительо за крепкий кофе с гренками, ломтиком бекона и прочими английскими радостями жизни. - Отец Каррас! О, спасибо, что вы пришли! Я уже почти отчаялся... - Что делали? - деловито спросил экзорцист. Демон явственно хрюкнул и вывалил огромный раздвоенный язык. - Святая вода, святые дары, епитрахиль на лоб, отче наш четыре раза (без передышки), римский ритуал... - Можете не продолжать. Отец Каррас, вздохнув, приблизился к кровати и отточенным жестом схватил демона за язык, притянув к себе. Посмотрел в глаза. Жёлтые, кошачьи. Тушь потекла. Ужас. - Пиво пить будешь? Глаза моргнули. - Пиво, спрашиваю, пить пойдём или будешь и дальше ломать комедию, Паззи? Демон засопел. - Опять подружка достала, да? Демон щёлкнул зубами,Ю откусив ненужный язык. - Гннссс... - прогнусавил он. - Что? - Гиннеса, говорю, хочу. За твой счёт. - Наглая ты шумерская морда, - вздохнул отец Каррас, отдавя побледневшему коллеге ещё дергающийся шмат языка и отходя к окну, - давай. Выходи. И тело поменяй. А то меня засудят за спаивание этой малолетней дурищи... В равнодушном свете городских фонарей из пивной вышли двое людей в сутанах. Один, помоложе, был явно повержен в неравной схвтике с Гиннесом (и не рааз), и потому едва плёлся, держась за плечо старшего товарища. Это, впрочем, ничуть не мешало ему нести заплетающимся языком чушь на всю улицу. Редкие в столь ранний час прохожие могли слышать, как неожиданно глубокий и хриплый голос этого юнца вещал в тумане, удляясь в сторону причалов и обрастая эхом: - И знаешь, эта Иштар такая сволочь.. даже мужа... Это просто язва... Не, ты пл.. со.. пс-солушай! Каждые полгода нужн'тти лично, с- ик-амому, к этой старой перечнице Эрешкигаль и - вот веришь? - по доброй воле запираться в её проклятом царстве в чулане с картошкой, где и сидеть шесть месяцев на воде и горьком хлебе! И добро ба бы б там хоть радио поставили, хрее-е-е-енушки, традиционалисты поганые, так и кукуй в темноте... Хочешь картошку грызи, хочешь песТни пой, все, какие знаешь... вот Таммо и берёт компанию, а я ж не знал.. ну не знал я, что выходить нельзя ни под каким видом - ну и пролетел...Вот сейчас венусь домой, Демьен, вернусь, а там пустотаа-а-а... - Понимаю, тяжело. Но ты как-нибудь её найдёшь и всё объяснишь. Я тебе учебник дам по шумерской мифологии. Там написано всё про твоих Иштар с Думузи. Хочешь? - Дык ы-ы-ы... ы-ы-ы-шшо бы-ы-ы... Поутру молодой священник очнулся в своей кровати с жестокой головной болью. На кухне он нашёл банку рассола и на тарелочке неясно откуда взявшийся язык огромных размеров, завёрнутый в записку: "От Паззи с любовью. Спасибо за тело. Язык можешь оставить себе и замариновать, но не увлекайся экзорцизмом, я не один вселением балуюсь. Чмоки-чпоки." Откачивали беднягу всем приходом, долго и упорно...