Месть. (Бьякуя, G)
29 декабря 2017 г. в 19:58
Абарай Ренджи — это сплошной комок всего того, что Кучики-тайчо не переносил на дух.
Грубая, ленивая, совершенно не женственная, с громким, рычащим, совсем не мелодичным голосом, татуировками по всему телу, неряшливой прической, почти с него ростом и — главное — абсолютная невежда. Её могло бы оправдать то, что она руконгайка, при чём аж с 78-го района, если бы он не был знаком с Хисаной и Рукией. Они оттуда же, но всегда вели себя совершенно иначе.
«Невежество — это состояние души,» — решает Бьякуя и глубоко вздыхает.
Пролитый на отчёты кофе — отвратительный напиток — стерпеть он ещё мог. Всё равно переписывать их снова Абарай-фукутайчо, а ему уже потом — за ней. Потому что такой отвратительный почерк, наверное, не разберёт даже сама лейтенант. Иногда ему кажется, что легче было бы делать всё сразу самому, но тогда возникал вопрос — «А зачем ему вообще лейтенант?». Поэтому приходилось терпеть и переписывать аккуратным, каллиграфическим почерком. Каждый иероглиф — маленькое произведение искусства.
И даже к постоянным комментариям «Скучно, фуфло, фигня, хрень, что за?!..» он тоже почти привык. Даже чуть-чуть, в самом маленьком уголке своей души он понимал её — некоторые отчёты рядовых просто невозможно обозвать иначе.
Но вытерпеть издевательства над его чувством прекрасного и просто моральной этикой, правилами приличия он уже не мог!
Впервые за долгое время желание уронить голову на стол с громким «Бум» стало настолько сильным, что Кучики-тайчо еле сдержаться. А ещё жутко хотелось закрыть глаза и развидеть этот кошмар. Но глаза, к огромному удивлению мужчины, закрываться отказывались, замерев в широко распахнутом состоянии.
Его лейтенант, чья верхняя часть тела была обмотана только бинтом и ничем более, выглядела нагло, смело и абсолютно независимо. Если бы не пылающий яркий румянец на скулах и нервное перекатывание с пятки на носок.
Глаза капитана непроизвольно проследили за узором татуировки, отметили полное отсутствие вкуса и вернулись к пылающему лицу лейтенанта. Былая невозмутимость вернулась к Кучики вместе с раздражением.
— Абарай-фукутайчо, как это понимать? — этим голосом явно можно было вымораживать озёра и реки.
— А вот так! — дерзко смотрит сверху вниз, задирает голову, гордо тряхнув алыми волосами. — Я… как хочу так и хожу! Вот.
Бьякуе искренне хочется закрыть рукой глаза и помасировать переносицу. И за какие грехи ему в напарники досталось это… нечто? Но нельзя. Слабость показывать нельзя. Вечером, когда рабочий день у всех закончится, он будет сидеть, писать отчёты, пить великолепно заваренный чай и мысленно жаловаться Ками-сама на своего лейтенанта и её отвратительный почерк, который разгадать почти невозможно.
В голове Кучики-тайчо так и звучит — «Почерк Абарай Ренджи — величайшая загадка Сейрейтея, разгадать которую не смог ещё ни один шинигами!». И мелькает почти мальчишеская мысль, что можно было бы оставить всё так как есть и отдать эту документацию Куроцучи-тайчо и Зараки-тайчо. О, он даже представляет как они дружно, всем отрядом будут разгадывать этот шифр, ломать голову, обругивать его лейтенанта на все лады!..
Не стой перед ним сейчас Красноволосое Несчастье, он бы даже немного, совсем чуть-чуть, злорадно усмехнулся.
— Тайчо-о… — жалобно и тихо хнычет Абарай, вызывая, пусть и скрытое, удивление у капитана.
И кому там это Несчастье успело проиграть желание?..
Наверняка ведь кому-то из их шайки, а у тех фантазия — не пожелаешь и врагу таких… друзей с жуками в голове.
— А скажите, что вы мне запрещаете в этом ходить, а? — совсем жалобно.
— Что вы, Абарай-фукутайчо, — мелкая, недостойная его месть… — Вы абсолютно правы. Вы имеете право ходить так, как вам угодно, — …но какая же приятная! По крайней мере, за своё чувство прекрасного он отомстил.
Его лейтенант удивлена — она даже почти в шоке. Её даже читать не надо — открытая книга с картинками, смотри только, всё на лице написано.
И Бьякуя смотрит.
И злорадствует.
Потому что румянец становится ещё ярче, а на лице написана обречённость.
— Это жестоко, тайчо-о!..