I'd Let You Win

— Я лепидоптеролог. В переводе на человеческий язык: «Я не помню тебя, Эггзи». Он не помнит. Гарри Харт, блять, совсем его не помнит. Земля под ногами ещё никогда не была такой шаткой. Ни когда видел, как отчим избивает мать, ни когда чуть не погиб в попытках спасти мир, ни даже когда услышал выстрел, разделивший его жизнь на два слишком уж неравнозначных периода. Потому что Гарри жив. И Гарри его забыл. Это словно удар под дых, по всем болевым точкам сразу, по нервным окончаниям, которые отмирают одно за другим так стремительно, что за невыносимой болью он чувствует пустоту. Бездна, разверзнувшаяся в груди, до чёртиков пугает его. Мерлин о чём-то говорит с агентом Стейтсмен, спрашивает, как можно вернуть Гарри память. Его голос звучит ровно, спокойно, и Анвин думает, что Мерлину, пережившему и не такое, должно быть, значительно проще. Пока не улавливает срывающиеся интонации и понимает, что никакая выдержка и многолетнее пребывание в аду не помогут принять то, что близкий человек не знает тебя. Его жизнь с возвращением Гарри должна была наладиться. Грёбаная нестабильность побила все рекорды, вконец расшатав какое-никакое подобие опоры. И он не представляет, когда он всё же не устоит и сорвётся. Ему нужно сосредоточиться на работе. Нужно помогать Мерлину, не дать какой-то безумной психопатке захватить мир. Нужно найти баланс между работой и личной жизнью, ведь недовольство Тильды растёт с каждым днём, и он, откровенно говоря, не может винить её за это. Ему нужно перестать сопли на кулак наматывать, взять себя в руки и собрать свою жизнь обратно по кусочкам. Ему нужно так много всего, а всё, о чём он может думать — Гарри. Гарри, который не помнит его. Беззащитный Гарри, увлечённый идиотскими бабочками круглые сутки. Гарри, в котором нет и тени непобедимого и несокрушимого, уверенного в себе джентльмена Гарри Харта, который всегда казался Эггзи всесильным. Гарри не помнит его. И на это нереально закрыть глаза. Анвин сидит в баре, попивая дерьмовейший виски, выдаваемый за мартини дамочкой с охренительным чувством юмора, листает фото с Тильдой, которая сейчас имеет полное право на него обижаться. Внезапно натыкается на изображение с Джей Би и его осеняет. Огревает по голове невольная ассоциация, о которой он, тот, кто в здравом уме и трезвой памяти, явно должен был догадаться раньше. Он оставляет приличные чаевые и мчится со всех ног в зоомагазин, заранее извиняясь перед Гарри за жестокость. В тошнотворно белой комнате в штабе Стейтсмен, где бабочки на стенах нещадно рябят в глазах, Харт выглядит до невозможности беззащитным. Эггзи становится искренне жаль, но отступать он не будет. Потому что знает, что Гарри, его Гарри не простил бы ему упущенного шанса. — Я застрелю его, как ты застрелил свою псину когда-то! — срывается на крик и чудом рука не дрожит. Он не имеет права дать слабину. Не сейчас. Всё получится. Ведь если нет — Эггзи понятия не имеет, как будет с этим справляться. Как жить сможет без Гарри, его Гарри. — Ты ненормальный, я не буду стрелять, — растерянно отвечает Харт, и у Анвина всё внутри сжимается, а внутренности вяжет тугой узел, потому что таким беспомощным он не видел его никогда. Не смей, Эггзи, не смей. Возможно, он будет себя ненавидеть за то, что давит, продолжает наседать. Вероятно, он эгоист и бессердечная тварь, но без Гарри он не хочет. Не может. Не станет. Он нажимает, и от напряжения едва не лопаются барабанные перепонки, а сердце болезненно грохочет где-то в висках. Он говорит по-настоящему безжалостные вещи в полном бреду, в трансе, практически в бессознательном состоянии. Ему чудится, что проходит не один час, прежде чем он замечает проблеск понимания в карих глазах, в радужках которых больше нет того льда. Гарри возвращается. Эггзи с трудом сдерживается, чтобы не рухнуть на пол и заплакать, разрыдаться по-детски, громко и неуместно истерично. Но он замирает на месте, не в силах пошевелиться. Слышит до боли знакомое «Здравствуй, Эггзи», которое одновременно ранит и исцеляет. Раны затягиваются, и Анвин знает, что непременно останутся шрамы. Но в нём расцветает надежда, а вместе с ней неимоверно приятное понимание: Гарри Харт вернулся. Гарри вспомнил его. Недолго думая он бросается его обнимать, прикрывает глаза, позволяя себе застыть в этом мгновении. Мгновении, когда он осознаёт, что ему, разбитому и потерянному, снова есть ради чего жить.