Темная сторона сказки

— Я просчитал к чему приведут дальнейшие изменения. Ты изменишься, Белла. Твое тело не подвергалось никаким воздействиям извне. Ты родилась с этим геном, — пауза затянулась, но тяжело вздохнув, он словно выносил мне приговор каждым своим словом, — Я не знаю, как можно родиться с этим геном, но 20% в тебе от вампира. — Это как уйти под воду: шум в ушах и один вопрос: «Какого черта?» — Как это возможно? В вампиров обращают, но ими не становятся при рождении, — в беседу вклинилась Розали. Она была зла, напугана и растеряна. Как я могла иметь в себе ген вампира? Разве такое невозможно только для дампиров? Или как там их вообще называют. — Я удивлен не меньше вашего, но у меня есть одна теория относительно всего этого. — Карлайл держал непроницаемое лицо. Меня интересовало как такое возможно. Что там с этой девкой не так? Откуда в ней гены вампиров потерялись, а главное, что со мной происходит? Чем я стану? — Когда я жил с Вольтури — это клан защищающий законы вампиров, таких не много, но соблюдение их безумно важно,— я встретил одну необычную ситуацию. Общепринято считать, что вампиры не могут иметь детей. В большинстве случаев это так. Однако простая женщина может забеременеть от вампира. Все уставились на старшего Каллена в шоке. Да-да, я это знаю! Мотай свою теорию дальше, милейший. Выждав паузу, позер, он продолжил. — Другое дело, что выжить у неё шансов нет. Ребенок вампира перестраивает организм матери под себя. Происходит это с пугающей скоростью. Такие дети развиваются в разы быстрее. Тело матери просто не успевает естественным образом подстроится под ребенка, сердце получает бешеную нагрузку, гормоны не успевают подготовить органы. Я не стану объяснять все нюансы, но скажу одно: то, что должно и так работать с удвоенной силой при беременности, ускоряется еще больше, но это не помогает, ребенок быстрее, он просто убивает свою мать изнутри, — он отвел взгляд, словно не хотел смотреть на всю свою семью, меня. Мы в шоке внимали то, что он нам говорил. Меня колотила мысль: Белла Свон не должна была выжить. У нее не было шансов, яд вампира все же спас? Смешно. Девчонка должна была умереть, до «родов». Тогда как, черт её побери, она выжила? Не иначе как ген вампира помог, но откуда он в ней? — Эта беременность — смерть для женщины, довольно мучительная. Ребенок выживает редко, только если организм матери был достаточно молодым и она каким-то чудом дожила до того момента, как он окончательно сформируется. Аро, глава Вольтури, запретил такие эксперименты, а также любые упоминания о подобном. Он приравнял это к бессмертным младенцам. Обращение детей строго запрещено. Однако если на свет появляются полукровки, он проверяет их на безопасность. Чаще всего их ждет смерть. Как и их родителей. Исключения есть, но их мало. — Белла не полукровка, так? — Да, Эдвард, такое я бы заметила раньше. Уж поверь. — Нет. Для этого один из её родителей должен быть вампиром, но она дочь Чарли и Рене, а они оба вполне себе люди. — Если бы папочка предпочитал кровь вместо еды или Рене пила кровушку, то я бы это не упустила уж точно. Я и жажды за собой не наблюдаю, а в таком случае должна была бы. — Её ген был слаб при рождении. Думаю, не более 2-3%. Но что-то заставило его усиливаться, изменяться. Такое возможно при условии что если кто-то из её родственников, поколения четыре, возможно пять, назад был полукровкой. Они могли иметь детей. Их развитие прекращается в возрасте, соответствующем их отцу. Влияние вампирского гена на ребенка больше, чем человеческого. Но я представить не могу, что должно было запустить изменения и дальнейшее развитие этого гена. Знаю то, что с каждым днем он все больше подвергает изменениям твой ДНК, Белла. — И что будет в итоге? Что со мной станет, если он изменит его полностью? — Я не планировала пока становиться вампиром. Я думала об этом, рассматривала плюсы и минусы, но это должно было быть моим взвешенным и осознанным решением. Не так все должно было происходить, совсем не так. — Трудно предугадать все последствия. Я не могу просчитать все возможные варианты, — Он знал, я чувствовала, что знал. — Карлайл! — Эдвард свирепел, сверлил своего отца взглядом и едва не шатался из стороны в сторону от переполнявшей его злобы. Остальные молчали. Что сейчас нужно говорить? — У тебя не возникали проблемы со сном в последнее время? — Как ко всему этому должны относиться мои проблемы со сном? Что за бред. — Бывает. Я стала хуже спать после переезда, — я не хотела. Не так. Кто мог быть полукровкой среди родственников Беллы? — Скажите мне, доктор Каллен, что со мной станет? Я готова услышать. — Изменения в ДНК изменяет и твое тело. Для этого мозгу требуется вырабатывать больше гормонов. Это большая нагрузка на него. Чем больше ты изменяешься, тем больше нагрузка, в том числе на мозг и сердце. Твое сердцебиение быстрее должного. Я списывал это на волнение, но похоже это было самым большим моим заблуждением, — Каллен замолчал на несколько мгновений собираясь с силами, — Ты все еще больше человек. Твое тело может просто не справиться с этим. Внутренние органы, мозг уже не справляются с увеличивающейся нагрузкой. В конце концов ты можешь обратиться в что-то другое... более совершенное, чем просто вампир. Можешь стать вампиром, но большая вероятность того, что тело просто не выдержит. Может случиться инфаркт или отказать в работе мозг. Самый вероятный исход — смерть. Я не готова была умереть. Только получив шанс на жизнь, только получив свою новую и интересную жизнь, я не хотела с ней расставаться. Тишина звенела в ушах. Никто ничего не говорил, все молчали. Я окинула взглядом Эдварда. Его трясло от эмоций, шока и, кажется, от бессилия. Эсми была опустошена. Вечно веселый Эмметт сидел мрачнее тучи. Розали стояла у прозрачной стены и сверлила округу взглядом. Элис тихо плакала на плече Джаспера. Вампиры умеют плакать? Забавно. Наверное, было бы забавно, если бы только плакали они не по мне. — Как это остановить? — Глупый Эдвард! Всем понятно, что это не прекратить. Даже я это понимала. Не хотела принимать, но осознавала. Я не стану чем-то совершенным, другим. Я умру... снова... только сейчас мне может не выпасть второй шанс на жизнь. Все вот так, вот так глупо закончится? — Это нельзя прекратить. Единственный шанс Беллы на существование — это обратить её в вампира. — Правильно отмечено доктор, шанс на существование. — Должен быть другой выход! — Какой? Сейчас ты так похож на семнадцатилетнего мальчишку, Эдвард! Нет других выходов. Готова ли я существовать вечно? Пить кровь и бороться с жаждой, оставить однажды родителей и смотреть на их жизнь издалека? Смогу я оставить всех тех, кого уже успела полюбить? Стать холодной как мрамор, сильной, но блестящей в лучах солнца? Где мой выбор, кто даст мне, выбор? Жить или умереть? Смейся, Роуз! Ты была против меня, потому что у меня был выбор жить. Теперь у меня, как и у каждого в этой комнате, есть только шанс на существование. — Его нет. Её обращение пройдет легко, так как организм и так уже начал перестаиваться. Но это должна решать только Белла. — Решать... будто тут есть, что. — Сколько у меня еще времени? — Мне нужно было знать: сколько мне осталось... человеком? — Не больше месяца. Все зависит от скорости изменений. У меня приблизительно месяц, чтобы попрощаться с жизнью человека. И этого чертовски мало. Мне так бешено стало не хватать времени. Я еще не успела наладить отношения с отцом, где-то по стране ездила Рене. И все мои знакомые... Боже, даже Джейкоб Блэк. Оборотни и вампиры не друзья. Какие бы книжки нам не продавали, они не любят друг друга подсознательно. Я спешно попросила отвезти меня домой, заверила Эдварда, что со мной все будет в порядке, предупредив, что вечер хочу провести с Чарли. Отец был весел и рад совместному просмотрю телика, заказанной пицце и вообще моему вниманию. А у меня из головы не уходило. Всего месяц, Белла, месяц! В этот вечер я отдалась своей новой семье с головой: общалась с Чарли, позвонила Рене. Я сказала, что люблю их. И это действительно было так: они стали мне родными. Ночью Эдвард передвинул кресло прямо к моей кровати. Засыпая, я чувствовала как холодная ладонь держит мою руку. Я слышала его едва различимый шепот. О чем он говорил? Может просил? Спала я удивительно крепко. Хотя сны были неспокойные: во всех я была безжалостным монстром. Я металась по кровати и чувствовала холодные прикосновения. Меня гладили по голове и пытались успокоить. Едва различимый шепот, но сколько в нем отчаяния от собственной беспомощности. Что чувствуют люди, когда к ним приходит смерть? Я не знаю, но ощущаю её ладони на своих плечах…