Темная сторона сказки

Моя жизнь была полна как горя, так и радости, однако я гордился ей. Я никогда не считал себя лучшим шерифом в истории Форкса, чтобы ни говорили мои коллеги и друзья, однако я ответственно подходил к своим обязанностям. Совершенно точно, что я не был и лучшим отцом, но совершенно точно гордился своей Белз. Я всегда принимал её выбор, каким бы странным и нелогичным он мне ни казался. Она знала, как ей будет лучше. Это я уяснил давно. Также давно как научился ей доверять. Наверное поэтому я смог так просто принять её изменение… правду этого мира. Я просто слишком много задолжал своей дочурке, чтобы обвинять её хоть в чем-то. Слишком сильно любил свою маленькую гениальную девочку, чтобы отказаться от неё. Я был настолько очарован и предан своей дочери, что принял её даже если бы она оказалась серийным маньяком убийцей. Более того, как-то болезненно я понимал, что будь это так, то я бы использовал все свои знания и связи, дабы покрывать её и не укорил бы за это ни разу. Многие говорили, что я излишне мягок, слишком сильно люблю и доверяю, а я знал, что был ужасным отцом и не заслуживал того доверия, что дарила мне она. Я восхищался этим хрупким воробушком, что так отчаянно боролась за свои принципы и собственное мнение. О, в мой Беллз не было совершенно ничего от меня или Рене. Более того, я был достаточно наблюдателен, чтобы понять, что моя бывшая жена не помешалась. В этой бойкой девочке не было и капли от Изабеллы Марии Свон, рождённой в Форксе Рене Свон. Я знал, что она не моя дочь в полном смысле этого слова. Боялся ли я этого? Нет. Я точно знал, что не смог бы так слепо и без оглядки доверять той девочке, как мог Беллз. А потому успокаивал Рене и любил свою дочь так, как только был способен. Папочка всегда прикрывал тебя, Беллз, потому, что именно эта девочка была моей гордостью. Моим главным достижением в жизни было называть себя её отцом и я ни о чем, не жалею. Когда она выбрала Каллена, я доверился ей и принял его настолько, насколько вообще способен отец принять парня своей дочери. Когда она стала бессмертной, я принял это легко, поскольку всегда знал, что обычная земная жизнь не была её пределом. Эта девочка пришла сюда для большего, значительно большего, чем мог предложить ей короткий человеческий век. Когда у меня появилась внучка, то я понял, что Эдвард Каллен — тот, кто ей и был нужен. С другим она бы заскучала и не смогла бы быть той, кем должна. Я принял его окончательно и всегда рад был видеть их в своём доме. Ренесми, моя внучка, полное и неоспоримое доказательство того, что свою жизнь я прожил абсолютно правильно. Моя самая большая гордость в жизни. Правду говорят, что внуков всегда любят больше, чем детей. Я не верил, просто не знал каково любить ещё больше. Пока кроха, месяц отроду, не схватила меня за палец и не улыбнулась. О, тогда я продал душу дьяволу, моля, чтобы эта малышка была самой счастливой девочкой в мире. Когда пришло время, я сам воздвиг надгробие для дочери и её мужа. Я собственноручно помогал спускать набитые тряпьем гробы в сырую землю. Я знал, что мне уже недолго осталось и не мог позволить, чтобы кто-то искал Беллу после моей смерти. Пусть будет так. Пусть все решат, что старик Свон пережил собственную дочь, а я буду принимать скорбные утешения и делать вид убитого горем отца. Никому не следует знать, что тем же вечером я буду ужинать в кругу семьи и обсуждать удачные похороны, слушая шутливые замечания об обшивке гроба, совершенно не по вкусу пришедшейся моей гениальной дочери. Раз за разом, говоря с Ренесми, я буду понимать, что поступил правильно: некоторых тайн лучше не знать. Пусть живут спокойно после моей кончины. Джордж был славным малым, и я понимал тот восторг, с которым он вспоминал Беллу. Видел растерянность в его взгляде, когда он рассматривал фото Ренесми, и все понимал. Да, моя дочь могла западать в сердце. В этом была её страшная особенность: однажды полюбив, уже не сможешь отпустить. Рене и Фил воспитали отличного парня, так пусть его жизнь не будет омрачена правдой. Пусть живёт спокойной жизнью. Я прощался с жизнью в кругу семьи. Не этого ли желает человек, проживший длинную жизнь? Я признал Эдварда, сказал ему, что горжусь им также, как собственным сыном, и увидел в его глазах совсем мальчишескую растерянность и всепоглощающую благодарность. Разве мог я не любить по-своему того, кто стал причастен к появлению второго сокровища моей жизни? Я уходил со спокойной душой. Пусть моя жизнь не была идеальной, но мне было чем гордиться. Я уходил, забирая с собой секреты моей дочери. Никто не узнает теперь, что Беллы Свон не стало, когда ей было не больше пяти. И пусть это так и останется. Я люблю тебя дочка! Спасибо за счастливую жизнь!