To Love Again

Босые ноги Джоанн торопливо топчут газон, пока девчушка усердно пытается наполнить водой тазик, служащий бассейном для её игрушек. Она так суетлива и невнимательна, что распрыскивает добрую половину ведёрка не пробежав и половину пути. Стефани мягко улыбается. — Я тебе помогу. — Наполнив второе ведёрко водой, Гага неспешно протягивает его дочери, тотчас же додумавшись удержать её от падения во взрослый бассейн. Стеф, умиротворённая и спокойная, сидящая на траве в тонком белом платье и широкополой шляпе напоминает героиню картины неизвестного художника. Кристиан, решивший провести выходной с дочерью, останавливается в нескольких метрах от них, позволяя себе любоваться счастливой и улыбчивой женой, пока ещё не догадывающейся о его присутствии. Её белокурые волосы собраны на затылке, полупрозрачное платье стянуто пояском на тонкой талии; летний ветерок треплет её невесомую юбку, открывая взгляду её пышные бёдра. Прямой нос с подрумянившейся от солнца кожей, игриво поднимающиеся уголки пухлых губ, забавный звонкий смех, невольно заставляющий Кристиана улыбнуться — всё это когда-то принадлежало ему. Он мог бы сидеть рядом. Вновь просыпаться с ней, вместе готовить завтрак, то и дело отвлекаясь на поцелуи; в конце концов, вместе радоваться маленьким победам их дочурки, день ото дня становящейся старше и смышлёнее. — Папа! — крик Джоанн, заметившей отца первой, заставляет Стеф испуганно обернуться, моментально нарисовав на её умиротворённом лице беспокойство. — Доброе утро, принцесса, — едва успел ответить Кристиан прежде, чем девочка настойчиво потащила его за руку к импровизированному бассейну для игрушек. — Доброе утро, Стеф. Неуклюже разбрызгивая воду, Джоанн принялась знакомить отца с пополнением в коллекции её игрушек. Он присаживается на корточки, тотчас же получая порцию холодной воды в лицо. Малышка заливисто хихикает, посчитав это забавным. — Милая, нельзя себя так вести с папой! — На несколько секунд лицо Стеф украшает невольная улыбка, пока она снова не становится строгой и невозмутимой. — Всё хорошо. Папа не против. — Кристиан потрепал стихшую малышку за щёчки. После замечания матери Джоанн явно теряет былой интерес к экспериментам с водой и возвращается к своим игрушкам, наконец оставив родителей наедине. — Если ты снова пришёл мне угрожать или… — её брови воинственно сдвинулись. Напряжение, охватившее всё её тело, не оставило и намёка на беззаботно смеющуюся молодую маму, коей Стеф казалась несколько минут назад. — Клянусь, я сделаю твою жизнь адом, если ты попытаешься встать между мной и ей. Да, ты её отец, но… — Я пришёл её увидеть. — Кристиан посмотрел на дочь, переключившуюся на игрушечные машинки. — Прекрати видеть во мне врага. Я волнуюсь за неё. Так же, как и ты. Гага по-прежнему кажется недоверчивой, но всё же, её плечи опускаются в облегченном вздохе, а голос вновь становится негромким и мягким. Джоанн настойчиво пыталась впечатлить отца, прицепив к игрушечной фуре кузов и выглядела расстроенной, когда ни одна из её попыток не увенчалась успехом. — Разве девочки не должны играть в куклы? — рассмеялся Кристиан, прикрепляя к игрушке злополучный кузов. — Ей нравятся машинки. Не знаю почему. — Гага проводила взглядом снова убежавшую девочку. — Это так странно. Она была крошечным беспомощным существом, а теперь сама выбирает себе игрушки. Стеф улыбнулась. Джоанн была единственным человеком, говоря о котором, она каждый раз расплывалась в невольной улыбке, даже если минуту назад была готова взорваться от ярости. — Наша дочь. — В ответной улыбке Кристиана читалась едва уловимая грусть. Если бы он знал, в какой момент всё станет не так, то непременно бы сделал всё, чтобы сохранить семью. Но он даже не пытался. Удивительно, как таким банальным вещам, вроде бытовых проблем, рождения ребёнка и обоюдного эгоизма, удалось разрушить их любовь, казавшуюся единственным неподдельным чувством. Сейчас, когда они беззаботно улыбались, наблюдая за играющей на лужайке Джоанн, они по-прежнему казались семьей. Необъяснимый порыв заставил Кристиана коснуться руки Стеф, и, получив её молчаливое согласие, сжать её в своей. — Почему ты не пришёл на папин день рождения? — спросила она, окончательно сменив тон на полушёпот. — Он приглашал тебя. И Джоанн так ждала… — Я не знал, как заявлюсь сюда. Твои родители всё знают и я боялся, что… Что буду лишним, — выдохнул Кристиан. — Ты всё ещё мой муж, Кристиан. Как ты можешь быть лишним? В воздухе повисло неловкое молчание. И вправду, как он мог быть лишним? Как мог быть таким идиотом, сознательно отдалив от себя людей, казавшихся самыми близкими на свете? — Ты мог бы прийти хотя бы ради неё. — Джоанн словно услышала, что о ней говорят и, обернувшись, приветливо помахала родителям ручкой. — Ты можешь считать меня ошибкой, и если это так, я дам тебе развод. Но она ребёнок! Я не хочу, чтобы она чувствовала себя… — Стеф нервно сжала дрожащие губы, пытаясь подобрать правильное слово. — Ненужной? — Не говори так. Я совершил достаточно ошибок, но ни ты, ни Джоанн не входите в их число. — Рука Карино невесомо приземлилась на спину Стеф, заставляя её вздрогнуть от волнения и неожиданности. — Я ошибся, разве что, потеряв тебя. И эта ситуация на концерте… Я должен был быть там. С нашей девочкой. — Должен был, — с трудом сглотнув, согласилась Гага. Она, казалось, забыла как дышать, потому что её лицо внезапно оказалось зажатым между его ладонями. — Что? — зачем-то спросила она, теряясь под его пристальным взглядом, и тотчас же почувствовала его грубую щетину, царапающую нежную кожу её подбородка. Она не должна сдаваться так легко, но вкус его губ заставляет её податливо открыть рот, позабыв о гордости и обиде. Она отвыкла от его прикосновений, его поцелуев, его рук, успевших прокатиться волной вожделения по её талии и груди. В мире было бы гораздо меньше ссор и разводов, если бы супруги чаще занимались любовью, подумала она, кладя руки на шею Кристиану и невольно подаваясь ему навстречу. Детский крик и плеск воды заставляет их прерваться и с ужасом обнаружить, что Джоанн, попытавшаяся залезть в надувной бассейн, упала, перевернув его и ударившись о землю. Моментально среагировавшая на плач внучки Синтия, выбежала из дома, и успев кинуть на увлёкшуюся поцелуем Стеф неодобрительный взгляд, кинулась к Джоанн. Она не ушиблась, но, по-видимому, так испугалась, что истерический плач не прекращается, даже когда бабушка, обнимая поднимает девочку на руки. — Эй, милая! Ты ушиблась? Тебе больно? Боже мой, мама, почему она так сильно плачет? — Гага, едва успевшая вскочить с травы и поправить платье, гладит дочь по голове, пытаясь хотя бы сейчас искупить вину за свою невнимательность. В ответ на её прикосновения Джоанн разражается новым потоком плача и криков, делая блузку бабушки мокрой от слёз. — Детка… — едва не плача шепчет Стеф, преследуемая навязчивой мыслью о том, что её двухлетняя дочь всё чувствует и, вероятно, проделала этот глупый трюк с бассейном только для того, чтобы привлечь её внимание. — Мама, она что, сердится на меня? Почему она отворачивается? — Прекрати. Дай ей успокоиться, — строго отрезала Синтия, отодвинув руку Гаги. — Она сердится на меня! Она… Чёрт, она не хочет меня видеть! — не унимается Стеф, гладя дочь по спине и не получая никакой ответной реакции. — Оставь её. — Кристиан убрал руку жены от упрямого ребёнка. — Она просто хочет внимания. Вот увидишь, пройдёт пять минут, и она, как ни в чем не бывало продолжит играть. Кристиан любил дочь, но искренне считал, что чрезмерное внимание матери, бабушки и няни заставляют девочку расти эгоисткой. Джоанн всегда начинала капризничать, стоило Стеф переключить внимание на кого-то, кроме малышки. Говорить о неправильности воспитания было бесполезно — любые слова Кристиана разбивались о железный аргумент: «Ты её не любишь!». — О чём ты говоришь? Хочешь сказать, мой ребёнок мной манипулирует? Ты в своём уме, Крис? Ей 2 года! И не смей выставлять меня плохой матерью! Я даю ей всё самое лучшее! — Гага предпринимает очередную попытку взять малышку на руки, на что девочка отвечает таким сильным криком, что даже Синтия невольно отстранилась, поморщив брови. — Да уж. Голосовые связки и упрямство она точно унаследовала от тебя. Боюсь представить, какой она вырастет, если ты так и будешь потакать всем её прихотям. — Кристиан со вздохом закатывает глаза, понимая, что лучше бы ему смолчать. — Иногда я не могу поверить, что у тебя ещё две дочери, — прошипела Стеф, тут же допустив мысль о том, что он говорит это из опыта, но так и оставила это предположение лишь в мыслях. Обмен колкостями мог продолжаться бесконечно, если бы вниманием Гаги снова не завладела Джоанн. Синтия опустила успокоившуюся малышку на траву, и девочка снова уселась напротив игрушек. — Кажется, здесь небольшой беспорядок. — Стеф опустилась на колени рядом с дочерью и принялась расставлять её упавшие игрушки. — Мама тебе поможет. — И папа тоже. — Кристиан устраивается рядом, снова встретив мимолетную улыбку Стеф. Последние несколько минут словно исчезли, возвращая их обратно на солнечную лужайку. Джоанн, как и прежде, что-то бормочет себе под нос, увлечённо расставляя на траве игрушки, а Гага помогает ей, с улыбкой поглядывая на Кристиана. У них всегда была особая связь. Секреты. Взгляды и улыбки, способные рассказать о чём угодно без слов. — Ты присмотришь за ней, пока я приготовлю обед? — спросила Стеф, повернувшись к матери. — Я могу приготовить обед, и тебе не придётся оставлять её… — задумчиво предложила Синтия. — Нет, я хотела бы сама. — Гага поднимается с газона, отряхивая и поправляя помявшееся платье. — Ты можешь пойти и помочь мне, — обращается она к Кристиану, недоумевающе сдвинувшему брови от словосочетания «помочь приготовить обед». Он кладет руку ей на талию, стоит им скрыться от глаз Синтии за углом террасы. — В пятницу у Джоанн День Рождения, — напомнил Кристиан таким тоном, словно это вылетело у него из головы. — Да, и мы будем праздновать здесь. У меня уже всё готово. — Просто хотел быть уверен. — В чём? В том, что я помню, когда у нашей дочери День Рождения? — Гага вопросительно поднимает бровь. — Да, я идиот, — улыбнулся он. — Я всегда говорю глупости, когда… — Когда мог бы просто помочь мне и побыть с ней во время следующего шоу, — вздохнула Стеф, поворачиваясь к мужу и глядя ему в глаза. — Мне это важно. Правда. Только так я буду уверена, что с ней всё в порядке. — Кажется, полчаса назад ты боялась оставлять нас наедине, потому что думала, что я её заберу. — Рука Кристиана прошлась по волосам Стеф, бережно убирая их за ухо. — Ты напугал меня по телефону. Мне, действительно, показалось, что ты так зол, словно… Словно ненавидишь меня за всё это. — Я так сильно люблю тебя. — Он взглянул на свои руки, а затем снова встретился с ней взглядами. — Как ты могла такое подумать? — Не знаю. — Она хотела достать из холодильника овощи, но единственное, что оказалось ей по силам — податься навстречу его объятиям. — Я скучаю по тебе, Стеф, — прошептал Кристиан, чувствуя её невесомые поцелуи на своей шее. — Сколько у нас времени? — Нет, не сейчас. — Она едва собралась с силами, чтобы заставить себя убрать его руку, скользящую вниз по её животу. — Мама и папа хотят забрать Джоанн на прогулку после обеда. Обед. Она даже не приступила к его приготовлению, оставив кипящую в кастрюле воду на плите. Ей хотелось быть гордой. Взрослой и самодостаточной женщиной, которая не превращается в податливую школьницу от нескольких ласковых слов и прикосновений, но её тело протестовало. Возможно, она просто слишком соскучилась по крепким мужским рукам. По его рукам.