Хлоя Элизабет Прайс
17 марта 2014 г. 13:20 Основное здание «Констант Ганмод Incorporated», Сиэтл.
Обеденный перерыв несколько затянулся, в основном из-за того, что всем очень сильно хотелось дослушать до конца историю Дюка. – … и тогда комвзвод мне такой: «Товарищ майор, так может я туда пару трассирующих пущу, когда ночь будет, и пацаны бахнут из САУшек, чисто спугнуть уродов?», – с явным усилием подавляя улыбку, рассказывал Дюк. Работники сидели и стояли вокруг него, с интересом слушая. – Ну, я подумал, подумал, и говорю: «Ладно, давай, только там в деревне газопровод вроде есть, смотри, чтоб по нему никто не попал». Он мне: «Есть, всё будет хорошо, товарищ майор». Ага, бля, хорошо. Хотя он, по сути, и не виноват. Короче, у меня там в подчинении ещё три танковых роты было, они неподалёку были размещены. И вот наступает ночь, комвзвод засекает врага в деревне и, с моего уже разрешения, даёт туда очередь трассирующих 14,5 миллиметровых. За ним сразу же, как договаривались, пара САУшек туда бабахает. И тут мои бравые, бля, танкисты, услышав выстрелы среди ночи, как подорвались и давай по тревоге действовать. И, короче, тридцать ебучих танков, – под усиливающийся общий хохот на повышенных тонах продолжал бывший военный, – все как один разворачивают башни и внезапно начинают херачить в сторону бедной деревушки. Мало того, что они мочили так, что потом боезапаса не осталось, на то похуй… Так один из этих долбодятлов умудрился всё-таки попасть в газопровод! Все из штата громко заржали, начав хлопать друг друга по спинам, бить по столу и совершать другие подобные акты нарушения личного пространства. Я эту историю уже слышала, так что спокойно сидела, доедая свой стейк. Приятно иметь бабки и иметь возможность позволить себе вкусный обед тогда, когда захочешь. Дюк осушил стакан сока чуть ли не залпом, и, прежде чем продолжить свою историю, повернулся ко мне: – Малая, обед закончился. Давай доедай и за работу. – Почему только я? Что насчёт остальных? – бросив на Дюка гневный взгляд, возмутилась я. – Остальные не являются недавно получившими с моей помощью полноценную квалификацию инженера-конструктора засранками, которые в последнее время начали неблагодарно отлынивать от работы. – Ты мог просто сказать «потому что ты обнаглела», – огрызнулась я и встала из-за стола. Рабочего стола, потому что обедали мы прямо в мастерской. Пока я вытирала руки и выбрасывала мусор в урну, Дюк продолжал историю: – Так вот, попадает он, значит, в этот газопровод. Танковый снаряд, конечно, пробивает его насквозь, и ещё и поджигает. И как появится огненная струя, аж до неба, и горит себе часами. В деревне стало светло, как днём. Я потом подошёл к танкистам, говорю «Так, товарищи макаки нахуй, кто из вас настолько криворукий отстрел, что попал в газопровод?». И стоит сотня рыл, тупо на меня смотрит. Ну конечно, кто ж признается добровольно. Так на следующий день ко мне с претензиями кто только не приехал – люди из Минтопа, местная полиция, адвокаты, оценщики, пидарасы, спикеры и вообще всякая шваль. Чуть, сука, под суд меня не отдали… Его голос будто бы затих, стоило мне сконцентрироваться на экране компьютера и продолжить работу с чертежом. Спустя некоторое время я заметила, что просто сижу и тупо пялюсь в одну точку, потирая подбородок и с совершенно пустой головой. Вздохнув, я встала и задвинула стул, и, бросив: «Я перекурю», вышла из мастерской. Курилка у нас находилась на самой крыше здания, так что мне пришлось преодолеть несколько пролётов, несколько запыхавшись, но уже не умирая от усталости, как в первые дни работы здесь. Тренировки дают результаты? А насколько дальше я бы продвинулась, если бы не курила? Но тогда я бы не стала идти на курилку и не задалась бы этим вопросом… Ветер ударил мне в лицо, и мне открылся вид на пасмурное небо и город под ним. Подойдя к ограждению, я достала сигарету и зажгла её. «Карат» сразу же наполнил горло приятным вкусом хорошего табака, за который я не просто так отваливаю чуть ли не в два раза больше, чем за обычную пачку сигарет. Итак. Работа начинает меня утомлять. Может, это последствие всех стрессовых ситуаций, произошедших за полгода моей жизни в Сиэтле. Не считая несколько шокирующих событий, который нам с Макс пришлось пережить здесь, я также провела это время в напряжении от учёбы, работы и всех связанных с ними проблем. Только получить квалификацию за эти несколько дней стоило мне больше нервов, чем самая ожесточённая перестрелка. Блин. Даже просто упоминание о перестрелках заставляет что-то внутри меня тоскливо заныть. Этот непонятный голод, может, причина в нём? Прошло уже почти четыре месяца с тех пор, когда я в последний раз применяла к кому-то насилие. И если после Джефферсона мне казалось, что я смогу это контролировать, то теперь я вижу, что порой это начинает попросту меня съедать. Даже в спокойные времена. Проверив телефон, я увидела SMS от Макс, говорящее: «Что думаешь о том, чтобы завести домашнего питомца?». Может, стоит к психологу сходить? Ага, а от него прямиком в психушку. Ну уж нет, спасибо. Хотя, Рэйчел отличный психолог… Да-а-а, вот именно с ней мне бы очень хотелось пообщаться о такого рода проблемах. Глупая идея. Особенно после того разговора.11 марта 2014 г. 01:54 Дом Колфилдов, Сиэтл.
– Что значит… «влюбилась»? – широко открыв глаза и чувствуя тошноту, уставилась я на девушку. Рэйчел перевела на меня удивлённый взгляд. – А что ещё это может значить? – она хихикнула. – То и значит, что влюбилась. И теперь, раз уж у меня есть твоё благословение, я с чистой совестью могу начать к ней подка… – Подожди-подожди-подожди, – подняв руку, прервала я Рэйчел. – Какое ещё благословение? Никакого благословения я тебе не давала. И что вообще происходит?.. – В смысле? Ты же сама сказала, что комплекса лучшей подруги у тебя нет, так? – Ну… – я практически чувствовала, как каждая клеточка моего мозга почему-то бьёт тревогу. Опасность! – Так с чего бы тебе быть против того, чтобы я попытала счастья с Макс? – Так я и не говорила, что я против, ну, в этом смысле! – громко запротестовала я. – Ты что, Кэти Ньюман? – Значит, ты за? – Этого я тоже не говорила! – А что же ты тогда пытаешься сказать? Ненавижу, когда она начинает рассуждать логично и бьёт в самые точные места. И делает это только тогда, когда ей это выгодно. Основательно подумав, я ответила: – Слушай... Не обижайся, но, зная о твоём романтическом опыте и даже являясь одной из его жертв, я всего лишь не хочу, чтобы Макс повторила такую судьбу. Поэтому, да, я против, но не в том смысле, в котором тебе казалось сначала. Отличный аргумент! Думаю, я могу собой гордиться. Но почему у меня такое чувство, что я обманываю себя? Рэйчел, прищурившись, придвинулась ко мне и несколько секунд изучала моё лицо. Я постаралась не двинуть ни одним мускулом, в свою очередь внимательно наблюдая за ней. Наконец, отодвинувшись, она поставила пустой стакан на стол. – Что ж, посчитаем, что ты так действительно думаешь, – она встала и посмотрела на меня сверху вниз. – Но что-то у меня сомнения есть, если честно. Может, ты сама себя обманываешь. Это неважно, на самом деле. Я сглотнула, ощущая себя всё более паршиво с каждым её словом. А ведь несколько часов назад я так рада была её видеть… – Так что ладно, пока что я отступлюсь от неё. Но если я замечу любое твоё действие или бездействие, которое покажет мне, что сейчас ты соврала – уж прости, но я вступлю в игру. И тогда начнётся весёлое и жестокое соревнование, – Рэйчел встала, опустив ладони на полусогнутые колени. Доминирующая поза, сама же мне о ней рассказывала. Потрясающе события развиваются. Одни проблемы решаются, чтобы уступить дорогу другим. Я отмахнулась от Рэйчел, мол, хватит говорить глупости. После этого вернулась почему-то мокрая и раскрасневшаяся Макс, и мы продолжили общаться как раньше, будто бы ничего не произошло, до самого момента, когда заснула последняя из нас. Но ощущение тревоги, хоть и приглушённое здравым смыслом, никуда не пропало.17 марта 2014 г. 13:56 Основное здание «Констант Ганмод Incorporated», Сиэтл.
И теперь оно только усилилось, ведь на днях Рэйчел застукала меня пялящейся на задницу Макс, что я раньше делала весьма свободно, хоть и страдая от угрызений совести. Теперь же, пока Рэйчел живёт с нами, я уже не могу позволить себе такой уровень свободы. Я достала телефон и подумала о том, что бы ответить. Мне как бы всё равно, лишь бы не заставляли меня за ним ухаживать. После смерти Бонго у меня как-то больше не появлялось желания снова привязываться к какому-нибудь животному. Думаю, если это будет что-то большое и мохнатое, а не маленькое и ползучее, то я буду в порядке. Хотя, не думаю, что Макс решит завести китайскую сороконожку или ещё какую такую хрень, так что переживать мне особо не о чем. Открыв клавиатуру, я отправила: «Если ты хочешь, то почему бы и нет?» и смайлик с поцелуем. Заблокировав телефон, я задумчиво снова затянулась, стараясь не… Стоп. С поцелуем?! В панике разблокировав телефон, я увидела своё сообщение и ахнула. Действительно, неловко вышло. Нужно сейчас же объяснить опечатку. Начав писать сообщение, я чуть не выронила телефон, когда он внезапно завибрировал. Сообщение от Макс. Нажав на иконку уведомления, в открывшемся окошке я прочитала: «Это Рэйчел. Смайлы с поцелуем? Мило. Игра началась, Хлоя. И даже не думай, что я собираюсь позволить тебе победить.» Да ёбаный же ты в рот.скаМ
Всегда. Никогда. Оазис.
Скам смотрела на планеты, которые были видны в «небе» Оазиса, когда её накрыло. Вот вроде бы только что всё было как обычно – она с другими Макс обсудила очередной этап их плана, и они особенно сильно продвинулись по части «замещения», а потом просто решила насладиться видом в одиночестве. Может, это из-за того, что наблюдаемые ей миры напомнили о смерти её собственного. Может, песня, играющая из её почти севшего айпода, Blonde Redhead – The Dress, заставила её расчувствоваться. Может то, что она уже который месяц находилась среди своих копий, других версий – ей было плевать, как именно это называется – и просто уже не могла справляться с напряжением. Правда, это был не первый срыв, так что она больше не утруждала себя подобным самоанализом. Упав на колени, она размотала бинт на запястье. Слёзы упали на открытые поперечные раны, выглядящие совсем свежими. Этим ранам уже больше двух месяцев. Они не заживали. Ничего не заживало – ни царапины, ни ссадины, ничего. Другие Макс сказали, что это из-за хрональной диссоциации, но она не понимала, что это значит. Её успокоило лишь их обещание, что после «замещения» это прекратится. Но пока что… Пока что ничего не заживает. Не заживают все синяки, которые она заработала, выпав из разлома. Не заживают эти поперечные раны, которые она нанесла сама себе в полном отчаянии, и теперь вынуждена прятать их под бинтами. Не заживает её раздавленное, истерзанное и ужасно уставшее почерневшее сердце. Она замотала бинт обратно, спрятав показывающиеся из разрезов кровеносные сосуды и мышечные волокна. Ей хочется полететь в свой мир, который был бы благодаря какому-то чуду спасён. Обнять его. Поцеловать его ещё раз. Она понимает, что это более чем невозможно. Как минимум, она не умеет летать.Максин Колфилд
17 марта 2014 г. 09:10 Кладбище Лейк Вью, Сиэтл.
– …но в итоге всё прошло по моему плану, и я смогла победить, – закончила я свой рассказ. Вокруг не было ни души, так что я могла свободно пообщаться с мамой и папой. Знаю, вроде как, я не должна верить во всё это общение с мёртвыми, но зачем ещё мне умение обманывать себя? Именно для таких случаев. Чтобы убедить своё сознание в том, что меня слышат. Что реальность немного не такая, как описывают её материалисты. И что в ней существует невидимые вещи, которые не являются абстрактными. Многие бы пожертвовали немалым количеством своих ценностей для того, чтобы иметь такую способность. Пусть она и работает со сбоями, и каждый обман имеет свойства когда-то быть разоблачённым, даже тот, который был направлен на саму себя. Мой самообман силён – например, я уже не помню, что я сделала в тот день, когда мы выпивали с Хлоей и я попыталась убедить её не атаковать Джека. И если я не помню, что я делала дальше, значит, так будет только лучше. Это, конечно, нельзя назвать правильным или хорошим поведением. Но благодаря этому самообману я всё ещё чувствую, будто твёрдо стою на ногах. Будто бы у меня всё под контролем. – Ещё за мной, похоже, снова открыли охоту. И кто же – я сама, из других временных линий, представляете? Может, я просто съехала с катушек, окончательно? Не знаю. Но отматывать время я больше не могу. И пока они – то есть я, но во множественном числе – не перестанут блокировать мою способность, я бесполезна. И беззащитна. Упершись взглядом в землю, я шумно выдохнула. – Мне было очень страшно из-за этого последние дни. Невероятно страшно. В тот день все легли спать, и я тоже, но в итоге я пролежала всю ночь с открытыми глазами, дёргаясь от каждого шороха. На следующий день стало только хуже, у меня начиналась паранойя. Хорошо, что у меня остался ещё один старый знакомый, который мне помог с этой проблемой. Знакомый не из лучших, да и метод помощи у него весьма сомнительный, но я ведь знаю, что, как только проблема решится, я с лёгкостью смогу бросить. Ладно, хватит об этом. Я снова окинула могилы взглядом. – Мы отпраздновали день рождения Хлои сразу после моей победы, – продолжила я. – Там были все наши друзья – Влад, Дюк, Такеши, Люси, Ева и… Рэйчел. Хмыкнув, я злобно улыбнулась. – Вот ведь умная у вас дочь, а? Обхитрить главу огромной банды, а затем взять и привести к себе в дом бывшую девушку Хлои. И если раньше мои шансы были, мягко говоря, низкими, то теперь их вообще нет. Мама с папой молчали. – Почему я сделала это? М? Скажите мне, пожалуйста, потому что видит… Бог, я не знаю, – я приблизилась к надгробьям, невольно повышая голос. Меня начинало заносить. Все эмоции, пребывавшие в подавленном, запертом состоянии норовили разом вырваться наружу, разорвав грудную клетку и заполнив собой весь мир. – Почему я… почему я не предпринимала… – я ощутила, что на глаза наворачиваются слёзы, и приподняла голову вверх. Я не буду плакать, я больше не плачу. Я теперь сильная. – Почему я не предприняла ничего, чтобы сблизиться с ней? Что меня останавливало эти долгие, такие долгие полгода? Мам, пап, я ведь знаю, что ничего. Я знаю, что могла бы делать намёки, могла бы прощупывать грунт, могла бы вести себя так, чтобы начинать ей нравится… Почему я этого не делала?! – в каком же неведении на самом деле я пребываю, если ищу ответов у двух могил. – Вы же говорили мне, что я умная. Папа, ты же сам тогда сказал, перед спец-школой: «Макс, ты девочка умная, гораздо умнее многих других детей». Так что же я, будучи такой умной, не могла придумать, как бы мне сблизиться с Хлоей? Почему вместо этого я страдала от этих неполноценных отношений? Почему? Может, хватить врать? Ты знаешь, почему. Просто никогда не думала об этом. Осознав ответ на свои вопросы, я упала на колени. Всё ещё заставляя себя не плакать, я пустым взглядом начала смотреть на землю, где длинной колонной шли куда-то муравьи. – Подумать только… Да уж, это неприятно, вот так вот сразу всё понять, – я поднялась и снова окинула взглядом надгробья. – Думаю, вам тоже интересно, так что я расскажу. Вздохнув, я выдавила из себя самое отвратительное подобие улыбки. – Потому же, почему я убила её котенка, зная, что стоит ей узнать об этом, я потеряю её навсегда. Потому же, почему я не задумываясь врежу людям, убиваю их, если это мне выгодно. Потому же, почему я предпочла опасную работу стрингера работе обычного фотографа любого другого типа. Потому же, почему на этой работе не стала довольствоваться безопасными заданиями, а решила собрать себе команду телохранителей из банды. Потому же, почему я так люблю и готова стольким пожертвовать ради своей семьи, своих друзей и даже ради Псов. Помолчав, я всё же выдавила: – Потому же, почему я так легко убивала другие версии себя. Потому же, почему я повесилась без страха в сердце, не боясь, что вдруг что-то может пойти не так. Это омерзительно. – Знаете, с чем это связано? Вот никогда не догадаетесь… хотя, может, уже догадались. Доктор Питерсон часто об этом говорил, вообще-то. Просто есть во мне одно очень сильное чувство, мам. Оно сильнее всех остальных, пап. Это уродливо. – Больше, чем я ненавидела Джека. Больше, чем я любила вас. Больше, чем я боялась эль-Мунира. Больше, чем я ненавидела Гезеора, Юнга, Виктора, психиатров, демонстрантов-провокаторов, исламистских боевиков и всех остальных ничтожеств, которых я с радостью стёрла бы с лица Земли. Больше, чем я люблю фотографировать. Больше, чем я хочу стать счастливой. Это попросту безбожно. – …даже больше, чем я люблю Хлою… я… Да. – …я ненавижу себя. Да. – Да. Больше всего на свете я ненавижу себя. И с чего бы такой, как я, кого я так сильно ненавижу, быть с такой, как Хлоя, кого я так сильно люблю? Это словно отдать свою жену худшему врагу. С чего бы мне волноваться о том, хороший ли я человек, стою ли я вообще чего-либо, если я себя ненавижу? В таком случае, конечно же, я смогу быть жестокой, беспощадной и холодной, ведь такой я быть и должна. Я всё чаще курю, впутываюсь во всё более опасные авантюры, часто превышаю скорость при вождении, часто пропускаю дозы таблеток, которые выписал врач, чаще обычного человека склонна к самопожертвованию, даже если оно будет только ради близких мне людей. Единственная причина, почему я ещё не вспорола сама себя от пупка до шеи – моя смерть огорчит Хлою. И всё вот так просто, оказывается. Хотя, пожалуй, всё очень даже сложно. Или, скорее, трудно. – Спасибо, мама, папа, – достав из нагрудного кармана флакончик, я начала откручивать крышку. – Я ведь ещё от страха, даже от паранойи страдала, из-за всех этих драных атак клонов на меня… А теперь мне легче. Мне очень помог этот разговор. Я… – насыпая белый порошок на тыльную сторону ладони, я несколько замешкалась, подбирая подходящее слово. – Я богаче стала. Так что, спасибо. С моей руки дорога улетела по носу бешеной ласточкой. Усталость отошла, и чувство страха, пусть и притуплённое недавним откровением, тоже исчезло, уступая место уверенности и желанию действовать. – Ух! Так, это, мам, пап. Я скучаю. Вот. Увидимся ещё, после того, как я из Аркадии Бэй вернусь. Если вернусь. Немного постояв и подождав, пока дурь полностью подействует, я развернулась и помахала родителям на прощание: – А теперь мне пора на работу. Пока. Достав по пути сигарету, я с глупой улыбкой пошла в сторону машины. Возле машины стояла девочка с гелиевым шариком, прямо сценарий из фильма ужасов. Лет шесть-семь, не больше. Она растерянно озиралась по сторонам. Я приехала рано, так что вокруг, кроме нас, не было ни души. – Эй, ты чего возле моей машины делаешь? – окликнула её я. – Я… я потерялась… – испуганно повернувшись ко мне, пролепетал ребёнок. – Да? А где твои родители? – Они были на пло… – Шучу, мне плевать, где они, – я приблизилась к ней. – А теперь отойди и дай мне пройти к машине. Девочка начала плакать. – По-помогите… мне… пожалу… – Рот закрой. Если потерялась – значит тупая. А тупых, – я ткнула зажжённой сигаретой в шарик, и он громко лопнул, заставив девочку вздрогнуть, – естественный отбор отсеивает в самую первую очередь. Пиздуй отсюда, или я тебе ногу сломаю и тогда ты уже точно отсюда не выберешься. Пару раз споткнувшись, шокированный ребёнок скрылся за поворотом. Я открыла машину и села внутрь, сразу же заводя её. Если бы сейчас ко мне подошёл какой-нибудь убийца и сказал, что сейчас я умру, я просто бы благодарно кивнула. откроешь дверь, за которой будет Хлоя и три чёрносердечных человека. Ты закроешь дверь и уйдёшь Выезжая из кладбища, я достала телефон и набрала единственному человеку, с которым мне хотелось сейчас поговорить. – Максон, ты чё творишь, девять утра, да ещё и в понедельник! Зачем ты меня разбудила, ну? – его голос действительно имитировал заспанный. – Баклан, мы с тобой три часа назад твои конченные тренировки проводили. Но попытка хорошая, я даже на какое-то мгновение поверила. – Угу. Так что случилось? Я воткнула третью передачу и вылетела на главную, совершенно не беспокоясь о том, чтобы посмотреть по сторонам на предмет приближающихся машин. – Я только что осознала, что очень сильно ненавижу себя. – Да? – если Влад и был удивлён, то нисколько этого не показал. – Что ж, поздравляю. И добро пожаловать в клуб. – Даже так? И как давно это у тебя? – Нескольким больше четырёх лет. С тех пор, как начал банчить пушки. А у тебя? Вздохнув, я повернула на улицу, ведущую в город. – Думаю, всю жизнь. И что с этим делать? – Я вообще в хуй не дую, честно, Максон. Просто живёшь с этим, и всё. Ладно, у меня клиент, потом поговорим. – Ага. Удачи с клиентом, – я положила трубку. Всю дорогу до офиса слова хэдхантера вертелись у меня в голове. Просто живёшь с этим, и всё.17 марта 2014 г. 13:01 Офис журналиста-фрилансера Максин Колфилд, Сиэтл.
Первым, что я увидела, зайдя в офис, был мой револьвер, который забрал Джек и про который я, видимо, забыла. Он лежал на моём столе, на какой-то записке, и своим весом не давал ей улететь. Псы сказали, что, когда они пришли, он уже был тут. Попросив Такеши поднять оружие, а после и взять его на сохранение, я прочитала записку. «Девочка, если не ошибаюсь, это твоё. Даже если ты сама не сможешь им пользоваться, найди кого-то, кому он пригодится. Также постарайся не пользоваться моим ножом слишком часто. Как видишь, ни к чему хорошему это не приводит. Если когда-нибудь я тебе понадоблюсь – у меня теперь телефон Джека, так что ты знаешь, как со мной связаться, да и ключ-слово ты тоже вряд ли забыла. – Умар эль-Мунир». Я в очередной раз удостоверилась, что Рэйчел уже прекрасно себя чувствует на рабочем месте, нисколько не стесняясь парней и даже Евы. Эта способность к адаптации и социальной непринуждённости просто поражает. Нужно будет её перенять. Прежде, чем мы начнём готовиться к отъезду в Аркадию Бэй, у меня осталась ещё пара проектов, которые я планировала в кратчайшие сроки завершить. И несколько сценариев, которые я хотела потренировать с Псами. Они, конечно, уже и так прекрасно справляются со своей работой, что отчасти и не только моя заслуга, но я хотела бы быть подготовленной к любым неожиданностям. Пока я сидела за столом, приводя файлы на компьютере в порядок, мне вспомнилось, что как раз на неделе наш подвал пополнился ещё кое-каким снаряжением, которое можно было сейчас использовать. Заодно проверим бдительность отряда. – Итак, внимание! – встав со стола, я подождала, пока занятые работой Ева и Рэйчел и занятые «Монополией» Псы повернутся ко мне. – Химическая тревога! Повторяю, химическая тревога! Послышались стоны. – Ты серьёзно, Макс? – протянул Такеши. – Мы ОЗК и противогазы ещё даже не распаковали, они все грязные там, да и зачем посреди рабочего дня вот это всё… – Кто не успеет в десять минут выполнить предписанные действия, тот будет дежурить по офису всю неделю. И тридцать секунд уже прошло. Не забывайте, что вам ещё нужно одеть меня, Еву и Рэйчел. Подорвавшись со своих мест и устремившись в подвал, Псы в считанные мгновения скрылись за дверью. Спустя секунду снизу послышался скрежет открываемых контейнеров и ругань. – А что там у вас? – поинтересовалась Ева. – Обычные российские ОЗК и противогазы, – ответила я. – Там типа плащ, перчатки и… – …и чулки. Да, – Ева встала со своего места и тоже направилась к подвалу. – Пойду сама его надену, а то ещё эти утырки лапать будут. – Ты умеешь надевать эти штуки? – удивилась Рэйчел. – Все старые друзья Дюка знают, как надевать ОЗК, – хмыкнула шотландка. – И как управлять танком. И как определять установки стрельбы по карте. И даже как за секунду разобрать старенький автомат. И даже как… Ну, думаю, мысль понятна. – И как же разобрать автомат за секунду? – поинтересовалась амбидекстр. – Хорошенько хуйнуть его об пол, и он сам на части разлетится. Пока мы смеялись, из подвала послышался истошный крик. Мы быстро переглянулись. Сорвавшись со своего места, я опередила Еву и Рэйчел и первая забежала в подвал. – Что у вас там случилось? – крикнула я в темноту. Отвечать мне никто не спешил. Когда глаза привыкли к недостатку света, я смогла рассмотреть происходящее в подвале и едва не расхохоталась во весь голос. Псы, встав вокруг одного контейнера, двигались вперёд-назад, норовясь то подойти к нему, то отойти от него. Видимо, их разрывало между страхом перед тем, что находилось в контейнере и необходимостью исполнить приказ. Подойдя к ним, я дёрнула Масаши за рукав. Тот повернулся, полуиспуганным взглядом глядя куда-то поверх меня. – Что случилось? – с улыбкой повторила я. – Н-ну, я начал противогаз надевать, – осевшим голосом заговорил японец. – А в нём… а в нём это сидит, и я чуть в штаны не наложил… Отодвинув шокированного наёмника, я подошла к контейнеру. В стальном контейнере, наполовину заполненном песком (так вот почему он такой тяжелый был, надо будет с поставщиком при возможности это обсудить), между несколькими противогазами, сидел большой паук. Не птицеед, аранеоморфный. Ого, у меня ещё такие познания с биологии остались? – Это африканский паук, Макс, – за моей спиной произнесла Ева. – Причём самый ядовитый в мире. Какого хуя африканский паук делает в контейнере с российской снарягой? Я замялась. – Ну, возможно, что кое-кто в ЮАР’е сбывал эти противогазы за бесценок, и я чисто случайно решила заказать их у него… – протянула я. – Но это только вероятность, в смысле, не наверняка… – Поверить не могу, Макс! – обиженно крикнул Такеши. – Знаешь, твоя меркантильность когда-нибудь нас всех погубит. – Эта самая меркантильность уже не раз нас всех спасала, – возразила я. – Потом обсудим, кто и в чём конкретно виноват, – прервала нас Рэйчел. – С ним что будем делать? – он указала в сторону контейнера. – С ней, – поправила я. – Что? – Это самка, – пояснила Ева. – Самки крупнее. – Потрясающе. Что мы с ней будем делать? – Ева, ты вроде знаешь, что это за дрянь, – подал голос Кен, стоявший от паука дальше всех. – Да, – кивнула юрист. – Шестиглазый песочный паук. Паутину не плетёт, добывает пищу тем, что прячется в песке и из него атакует приблизившуюся жертву. Живут около пятнадцати лет, если не ошибаюсь. Укус у него очень хуёвый – яд вызывает некроз, хотя откинешься ты намного раньше, просто от токсичного действия. Противоядия не существует. Хотя, за всю историю зафиксировано только один-два случая укуса этим пауком. – Понятно, – Юра снял с ноги ботинок и занёс его над головой. – Как говорят в народе, «если укус твой ядовит – будешь сапогом убит». Что-то внутри меня внезапно напряглось. Прежде, чем он успел опустить орудие убийства на паукообразное, я встала перед ним. – Ты чего? – опешил русский. – Во-первых, никто так ни в каком народе не говорит, – положив ладони на бока, указала я. – Во-вторых, если ты задавишь этого паука, я задавлю тебя. Все глупо уставились на меня, погрузив комнату в полную тишину. Я повернулась к контейнеру. Похоже, паучиха уже успокоилась, несмотря на весь гул, всё это время раздававшийся вокруг неё. Пройдя пару сантиметров по песку, она остановилась. Затем начала передними четырьмя лапками копать песок, сделав в нём небольшое углубление. Как только углубление было готово, она опустила тельце и, сделав пару слабых неполных поворотов, укрепилась в углублении. И начала передними двумя лапками закапывать себя, пока почти полностью не скрылась под песком. Я поняла, что моё сердце завоёвано. – Нет, вы это видели? – с огромной улыбкой повернулась я к остальным. – То, как она себя закопала, видели? Я в жизни ничего милее не видела! Псы и девушки начали с ошарашенными выражениями лиц переглядываться. Рэйчел захихикала. – Макс, – осторожно начала Ева, – ты же понимаешь, что это самый ядовитый паук в мире, так?.. – Но ты сама сказала, что за всю историю известно только о паре укусов, – спокойно заметила я. – Значит, нужно быть полным долбоёбом, чтобы тебя укусил это паук. Смотри, она ведь такая спокойная, такая… С потолка в контейнер упала неосторожная мокрица. Она успела перевернуться на ножки и сделать пару шагов перед тем, как паучиха выскочила из своего укрытия и налетела на неё. Первые несколько мгновений мокрица даже пыталась вырваться, но потом подействовал яд. Бедненькая, проголодалась поди, пока ехала ко мне. Я повернулась и наткнулась на скептический взгляд Евы. – Говори что хочешь, – скрестив руки, с вызовом сказала я. – Но я её забираю. Такеши, займись тем, чтобы найти ей нужный террариум или в чём там они живут. Кен, накрой пока контейнер стеклом и отнеси наверх. Игнорируя всеобщее недоумение, я поднялась наверх и по пути отправила сообщение Хлое. Думаю, паук ей понравится. Я села за стол и сразу же повернулась к принесённому Кеном контейнеру, с умилением наблюдая за своим новым питомцем. Отдав свой телефон Рэйчел и велев сказать мне, если придёт ответ от Хлои или какие другие сообщения, я закурила и вдруг заметила, что на брюшке паука есть шрам, поперечно идущий через весь отдел тела. Что ж, а кто сейчас без шрамов-то? – Похоже, молодая ещё, – заметила Ева. – Не больше года, я тебе гарантирую. – Угу, – я затянулась, понемногу понимая, что с каждым днём вкус сигарет становится всё более и более отвратительным. – Может, назовёшь её как-нибудь? – подала голос Рэйчел. Рэйчел, которая была в плену у врага, возможно, кармически расплачиваясь за свои ошибки. Рэйчел, которую я теперь вижу, как краеугольный камень в моём понимании себя. Рэйчел, которая через несколько минут даст мне телефон, на который пришло два сообщения. Одно – от Хлои, с опечаткой и извинениями за неё. Второе – от давно не использовавшегося в списке контактов имени, «Уоррен Грэхем». Какое же мне дать ей имя? Может, Бонго? Нет, Бонго – это и моё имя тоже. Одно из тех имён, которые я забрала себе. Я – котёнок Хлои, живой и мёртвый одновременно. Хотя, нет… Переход ведь состоялся. – Пожалуй, ты права. Какое же имя мне тебе дать?.. Я – квантово бессмертный котёнок Хлои. – Я назову тебя…The End.