12 августа 2000 г. 16:16 Дом Уайтов, Эдинбург.
Ева прячется в шкафу, глотая слёзы, стараясь не делать лишних и слишком глубоких вздохов. Сквозь щели в дверце шкафа она смотрит на пустую комнату родителей, и всем сердцем желает, чтобы она и дальше оставалась пустой. Было очень больно, когда мама её била, и левая ягодица неприятно напоминает о находящейся на ней огромной гематоме всякий раз, когда девочка хоть немного сдвигает на неё вес тела. Но Ева знает, что будет намного больнее, если её найдёт страшный дядя, пришедший к ним в дом. Больнее, чем когда папа совал её голову в посудомойку и резко закрывал крышку. Больнее, чем когда папа хватал ремень не за бляху, а за другой, кожаный конец, и бил её по ногам и спине этой твёрдой угловатой железякой. Больнее, чем когда мама заставила её сунуть ступню в горшочек с «парапонерами-клаватами», и она весь день потом кричала, сжимая несчастную конечность, которую, казалось, непрерывно сверлят с нескольких сторон одновременно. Дядя убил папу. Он как раз собирался устроить Еве очередную «воспитательную беседу», как он сам любил говорить, когда кто-то позвонил в дверь. Даже не стесняясь того, что он был только лишь в семейных трусах да в потной майке, которая всю свою жизнь тщетно пыталась скрыть собой волосатый надутый живот, папа пошёл открывать дверь и увидел ствол пистолета, направленного ему в голову. Пистолет затрещал, как саранча. Несколько пуль, извергнутых стволом этого до странности быстро стреляющего оружия, вгрызлись в кожу, в кость под ней. Ева не стала долго смотреть – вбитые за долгие годы жизни с родителями рефлексы сработали сами, заставляя тело совершать такое привычное ей бегство ещё раньше, чем она сама об этом подумала. И она сидит сейчас в шкафу, обливаясь потом, следя за каждым вздохом, силясь перестать плакать. Ей настолько страшно, насколько может быть страшно за свою жизнь ребёнку – она даже не знает, потеряло ли её тело способность двигаться или она просто так крепко замерла. Страшный дядя не стал стрелять в маму – Ева не слышала звуков выстрелов. Перед тем, как внезапно замолчать, какое-то время мама истошно кричала, зовя на помощь и умоляя о пощаде, и девочка не знает, как долго – может, несколько секунд, может, несколько лет. Время не работает сейчас, когда ты сидишь в шкафу, прячешься от того, кто хуже самого уродливого чудища из ночных кошмаров, и даже не знаешь, от чего трусы мокрые – от пота или?.. Тишину, которая длится уже одну или несколько вечностей, прерывает глухой стук. Спустя секунду, ещё один. И ещё, и ещё. Он поднимается по лестнице. Наверху только две комнаты – спальня родителей и её, и Ева изо всех сил пытается придумать способ спастись. Если он всё же решил подняться по лестнице, значит, догадался, что кто-то ещё может быть в доме. Наверное, он увидел семейные фотографии, для которых родители заставляли её улыбаться и один раз мама даже дала ей свою пудру, чтобы замаскировать синяк на лице. Он увидел эти фотки и идёт за ней? Ева решает, что если он сначала зайдёт в её комнату – а он почти наверняка сделает именно так, ведь он ищет ребёнка – то она тут же вылезет из шкафа и помчится так быстро, как сможет. Она побежит в соседний дом, к мисс Марш, такой доброй женщине, и всё ей расскажет, и они спасут её, и тогда… Входная дверь спальни со протяжным скрипом начинает открываться. Из последних сил заставляя себя не завизжать, Ева задерживает дыхание и прикрывает ладонью рот для надёжности. Дядя заходит в комнату, тяжело дыша. От чего он запыхался – от подъёма по лестнице или от того, что он там внизу делал с мамой? Ева сейчас не девочка, которую часто избивали родители. Ева сейчас не школьница, не обожающая строгие костюмы и сериалы про детективов дурнушка. Ева сейчас не человек. Ева сейчас даже не Ева. Сейчас она – продолжение этого шкафа, неотъёмная часть его. Желание мертвой древесины расти, жить, вот что она такое. Она собирает пыль и иногда слабо потрескивает под грузом помещённых в неё вещей. Да, она – шкаф. Ведь если она не шкаф, то она – труп. Она пока не знает, что такое мимикрия, как и того, что это явление не свойственно человеческим существам, но весь поток её мыслей направлен именно на неё. Она очень сильно не хочет, чтобы было больно. Ей надоело больно. Давно. Давно-давно. Дядя ходит по комнате туда-сюда, проверяя постельное, занавески на окнах. Ей не видно всего, что он делает. Но когда он сосредотачивает взгляд на шкафе, и через несколько секунд отворачивается, она едва не выдаёт себя, вовремя удержавшись от облегчённого вздоха. Теперь она снова Ева, снова девочка, снова школьница и всё остальное. И её с недавних пор очень чуткие глаза, научившиеся подмечать малейшие изменения в мимике родителя, означавшие существование угрозы получить «воспитательную беседу», ловят быстрое движение дяди, которое он делает прямо перед тем, как покинуть комнату. На тумбочке возле двери теперь лежит пистолет. Дядя оставил его там, и пошёл в её комнату. Это её шанс. Она открывает дверь, и, не в силах остановить слёзы, бежит к выходу… И замирает, глядя на пистолет. Она спрашивает себя, почему она плачет? Ева знает, что не горюет о маме и папе. Она знает, что это уже не от страха. Хотя, она просто обманывает себя. Всё она знает. Она плачет потому, что дядя – большой, сильный и страшный, а она – маленькая, слабая и жалкая. В первый раз в жизни она осознаёт несправедливость этого мира и в такой неподходящей для этого ситуации пытается найти для неё хоть какое-то решение. Через несколько лет, в другой стране, человек с другой национальностью, но такой близкий и родной, скажет ей затёртую и бесчисленное количество раз использованную фразу, с горькой усмешкой глядя на неё поверх наручников, надетых на его окровавленные руки. Он скажет ей: «Если Бог создал людей, то Сэм Кольт сделал их равными», и она внезапно вспомнит, как в тот самый момент потянулась за оружием. Потому что оружие может даровать всем слабым, немощным, больным и несчастным то, что в глубине души хотя бы раз в жизни желает обрести каждый из них. Власть. Ева хватает пистолет и несётся в свою комнату, направляя его на опешившего вторженца. Она кричит, когда длинная очередь прорезает воздух в детской, кроша стены, её кровать, письменный стол, окно и преступника. Еве кажется, что она впервые в жизни сделала что-то правильно. Пока дядя с простреленной головой не встаёт и не прыгает на неё.9 октября 2011 г. 13:13 Филиал Департамента юстиции США в Сиэтле.
Резко дёрнув головой и больно ударившись о настольную лампу затылком, Ева проснулась. – Вот же сука, блять, ёбаный в рот!.. – хватаясь за ушибленное место обеими ладонями, юная юристка начала было «расчехлять свой матюкомёт», как любили выражаться её коллеги, когда почувствовала на своём плече чью-то тяжёлую жёсткую ладонь. Повернув голову на бок и взглянув сквозь опухшие веки на хозяина ладони, с некоторыми трудностями Ева всё же смогла разглядеть в нём своего непосредственного начальника – окружного прокурора Энтони Бугой, мужчину, доживавшего свой четвёртый десяток и совершенно не стеснявшегося образовавшейся на макушке лысины. Не стеснявшегося либо попросту ещё её не заметившего. Ева выпрямилась. – Уайт, не забывай, что ты на работе. Поменьше матов, пожалуйста. – Извините, мистер Бугой. Меня… меня просто вырубило, – она почесала в затылке. – Понятия не имею, почему. Если что, я сегодня нормально спала, – заметив вопросительный взгляд начальника, Ева поспешила ответить на немой вопрос: – И я себя нормально чувствую, честно! – Ладно, будем считать, что я поверил... – Бугой осмотрел несколько папок из горы бумаг, которыми был завален стол. – Стой, ты чё, всё ещё не закончила с той хуйнёй? – Мистер Бугой, маты… – Не выёбывайся, Ева, – отмахнулся прокурор. – Так, тебе придётся это отложить, закончишь потом. У нас финальные подвижки по делу о продаже оружия. Настолько финальные, что мы будем присутствовать при задержании преступников SWAT’овцами. Глаза Евы расширились. Сонливость как рукой сняло. – Задержании? Уже известны личности преступников? – Пока нет, – Бугой покачал головой. – Но у наших друзей появилась проверенная инфа от их крысы, и якобы сегодня будет проходить крупная сделка в каком-то там ангаре за городом. На ней будут присутствовать все влиятельные лица – значит, и наши два брата-акробата, толкающие пушки. Или хотя бы один из них. – Это… это же отличная новость, мистер Бугой! – Ева просияла. – Сколько уже мы их ловим? Пять месяцев? Наконец-то! На самом деле, двух торговцев оружием ловили не «мы», как выразилась Ева, то есть филиал Минюста, даже если уголовный, а ребята из ATF – Бюро алкоголя, табака, огнестрельного оружия и взрывчатых веществ. Они завели дело, проводили расследование, и вот наконец получили последнюю инфу и, похоже, ордер на арест. Тем не менее, между главой сиэтлского ATF и окружным прокурором Бугой имели место тесные дружеские и единомышленические отношения, и потому взаимная помощь и обмен сведениями между двумя федеральными агентствами уже давно стали явлением привычным. В то же время, эти отношения имели и тайную сторону, в которую посвящены были очень и очень немногие. Ева стала одной из этого немногочисленного круга, показав на работе свою идейность, в частности в плане беспощадного отношения к преступникам. Бугой и глава ATF также занимались одним интересным видом деятельности – созданием гарантий того, что преступник обязательно заплатит за свои преступления. Вне зависимости от того, какими методами это будет достигнуто. Это предполагало такие мероприятия, как создание фальшивых компрометирующих материалов, подкуп или «подговор» судей, запрещённые методики допроса и многое другое. И Ева решила для себя, что эти деяния – те самые средства, которые можно оправдать достойной целью. И охотно присоединилась. В случае с делом о двух торговцах оружием они собрались сфальсифицировать улики – оружие, которое будет обнаружено на сделке, будет заменено нужными людьми на куда более мощное и опасное, и в большем количестве. Также будут подкинуты взрывчатые вещества, чтобы можно было приплести к приговору ещё и поддержку терроризма. Можно будет спокойно говорить о сроке заключения около четверти века. – Да, новость и правда из прекрасных, – улыбнулся Бугой, наблюдая за воодушевлением подчинённой. – Можно будет потом пойти в бар всей компанией и это дело обмыть, особенно, если всё хорошо закончится. Услышав предложение, Ева сложила руки в извиняющемся жесте. – Звучит очень заманчиво, но я вынуждена отказаться, простите. – Пропускаешь пьянку? – приподнял бровь Бугой. - Не похоже на тебя. – Ну, дело в том, что... У меня уже есть дела на сегодня… – говоря последнюю фразу, Ева старалась не краснеть. Конечно же, у неё не получилось. – Так ты идёшь на свиданку, Фемида? – расхохотался прокурор. – Тогда конечно, тебе давно пора… И кто же такой ангел, что готов терпеть твой сквернейший характер? – Это просто друг! – горячо запротестовала Ева. – Мы с ним давно дружим, жили в одной общаге после иммиграции… В общем, это не свидание, то есть не совсем свидание, ну, в смысле… Конечно же, ей хотелось, чтобы это было свиданием. Но чёртов придурок никогда не бывает серьёзен, так что какие-то выводы на текущем этапе она делать не могла. – Ладно-ладно, можешь считать, что сегодня вечером ты свободна от пьянок со стариками, – успокаивающим тоном протянул Бугой. – В любом случае, начинай собираться, выезд через двадцать минут. – Поняла. Напоследок окинув взглядом подчинённую и удостоверившись, что она пришла в рабочее состояние, с удовлетворённым мычанием окружной прокурор развернулся и отправился в свой кабинет. Еве долго собираться нужно не было – только взять пистолет и телефон. Пристёгивая кобуру своего Glock 18, полностью автоматического – было много мороки с бумагами для него, но юристка слишком сильно привязалась к этому кусочку металла, однажды спасшему её жизнь – Ева услышала гудящий звук пришедшего на телефон SMS. Взяв его в руки, она прочитала сообщение:___
VladUkrainian: Надеюсь, что ты не забыла, гоняясь за очередным ограбившим киоск подростком или кого вы там ловите – сегодня в восемь вечера мы идём в кино. Если ты опоздаешь, я просто пойду и посмотрю фильм сам :D___
Губы Евы расползлись в тёплой улыбке. Несколько лет прошло, а он только додумался пригласить её в кино. Она была счастлива, но всё же приготовила изощрённый план мести на случай, если всё это – розыгрыш или что там придёт в голову этому идиоту. Не переставая улыбаться, она быстро набрала ответ.___
Themis: Специально постараюсь прийти как можно раньше. Раньше тебя, чтобы опозорить как заставившего девушку ждать. VladUkrainian: Ладно, мастермайнд, договорились.___
Выключив телефон и сунув его в карман, Ева отправилась прямиком к выходу из помещения, за которым она закурит одну из сигарет, которыми она постоянно никак не может накуриться, и будет ждать приезда машины полицейского спецназа. Она была несказанно возбуждена, словно маленький ребёнок в день праздника. Конечно, ей, молодой и пылкой, очень хотелось поприсутствовать на операции SWAT’а и наконец поймать тех преступников, но она пребывала в гораздо большем нетерпении в связи с предстоящим вечером в компании доставучего, но слишком сильно нравящегося ей украинца. Ева не знала, что будет дальше, и прикусывала губу, гадая, что же получится из их похода в кино. Не знала, как опоздает машина, выделенная для них, и они прибудут на место уже к тому моменту, как задержание будет полностью закончено. Не знала, как она споткнётся, выходя из машины, упадёт и больно ударится коленкой, разорвав новые колготки. Не знала, как увидит знакомого с юрфака в числе понятых и весело с ним поздоровается, заведя типичный разговор о делах и здоровье. Не знала, как увидит знакомого из жизни в числе задержанных и несколько секунд будет просто глупо стоять, вглядываясь в его пристыжённое и грустное лицо. Не знала, как будут дрожать её ноги и слабеть голос, когда она будет вслух зачитывать из паспорта преступника имя «Владислав Петренко». Не знала, как проплачет несколько ночей после этого дня, не высыпаясь и не выходя на работу. Не знала, как на суде внезапно признается о совершённых махинациях с уликами и возьмёт всю вину на себя. Не знала, как к ней в следственный изолятор придёт с визитом Бугой и, долгое время просидев молча, уйдёт, бросив лишь «Ты меня разочаровала» напоследок. Не знала, как с первым и последним визитом придёт Влад. Она будет шокирована, когда, вместо извинений или благодарности он наорёт на неё, называя глупой и безрассудной. Ева наорёт на него в ответ, и с болью на лице украинец покинет комнату для свиданий. И в следующий раз она увидит его только через два долгих года. К тому моменту и он, и она уже будут другими людьми, под влиянием различных обстоятельств значительно изменившимися. Она не знала всего этого. Поэтому с весёлой улыбкой вприпрыжку направлялась к выходу, думая о том, что же ей следует надеть на сегодняшнее свидание.