LOVE SICK: беспокойная жизнь парней в синих шортах

С того дня, несмотря на загруженность, я пытался выудить из Пунна улыбки. Обычно я вижу его по утрам возле главного административного здания, занятого и хмурого. Но как бы я ни торопился (опаздывая), никогда не забывал улыбнуться и помахать угрюмому секретарю студсовета. В последнее время при нём всегда куча папок и документов. И каждый раз, едва он замечает меня, его хмурость мгновенно сменяется яркой улыбкой. :) Я верю, что искренняя улыбка заразна. Ручаюсь, подаришь её человеку — он приободрится и немедленно улыбнётся в ответ. :) Я не выяснил, что случилось после нашего с Пунном разговора у него дома в тот день. Думаю, не стоит напоминать ему о тех ужасных чувствах. Я даже не знаю, предпринял ли он что-то или ничего вовсе. Я всегда уважаю принимаемые им решения. Если он предпочитает обо всём забыть и притвориться, будто ничего не случилось, то я готов сделать так же. Если же наступит день, когда Пунн решится взглянуть правде в глаза, я тоже… поддержу его. Пусть лишь попросит. Как-то вечером мне пришлось выполнять грандиозное поручение: без конца подавать на рассмотрение в администрацию официальные формы от музклуба. Стрелки часов почти подошли к 5 вечера, а я всё ещё бегал между корпусом F и административным зданием, потому что формы запроса, набранные и распечатанные мною, все были, очевидно, косячные. Чтоб вас! Я на сто процентов был уверен, что всё досконально проверил! Так что сейчас я в пятый раз волоку свои ноги от корпуса F к административному зданию. Настроение паршивое, думаю, если и в этот раз не одобрят, пошло всё к чёрту (однако в тылу у меня Арт, успокаивающий и напоминающий: если я не позабочусь об этом сегодня, то не видать нам спонсоров). Пофиг, буду терпеть до упора, пока не разберусь. Всё равно уже и учитель из администрации задерживается и помогает закончить. Плетусь так, бормоча себе под нос, пребывая в отвратительном настроении из-за постоянного запарывания этой формы. Я слишком расстроен, чтобы заметить высокую фигуру, бегущую прямиком ко мне. Мы так близко, что касаемся плечами. — Что стряслось? Кто-то плюнул в твой завтрак? — высокая фигура оказывается Пунном, с улыбкой допытывающимся. Оглядываюсь на него и вздыхаю, затем поднимаю форму на уровень его глаз. — Что за фигня? — он нахмуривается, прежде чем вслух прочесть. — Запрос о содействии в проведении музыкального конкурса от музыкального клуба?.. Разве не поздновато подавать заявку на спонсоров? — он сыпет соль на рану, потому что мы уже в курсе своей тормознутости. Я выдыхаю, потом отвечаю на его вопрос: — Если до конца дня одобрят, то мы успеем. Но если я поскорее с этим не покончу, мы в полной жопе. Ох, точно. Школа уже выделила 20 штук для моего клуба? У тебя со средствами напряжно? — я спрашиваю, поскольку встревожен, помня, кто в итоге оплатил счета клуба (даже если первым помог Ын). Пунн расслабленно улыбается. — Скоро, думаю, послезавтра они дадут мне деньги. И с моими сбережениями всё путём. Скопил немного, — верно, запамятовал, что ты богатый буратино. Я быстро ухватываюсь за шанс и дерзко ухмыляюсь: — О, если бабла у тебя навалом — добро пожаловать в спонсоры конкурса. 30-40 штук было бы неплохо, хе-хе. Ой! — лучше бы молчал. Зачем я напросился своим трёпом на подзатыльник от Пунна?! Потираю голову и с раздражением выкидываю ему средний палец: — Деньги зажимаешь, да вдобавок калечишь? Вот подонок. Но ты сам разве не занят? — после мнимой травмы принимаюсь идти, насвистывая. Увидев Пунна, я вдруг повеселел. Не знаю, отчего, настроение было отстойным, но сейчас взлетело до небес. Пунн улыбается, вышагивая рядом со мной: — Неа, закончил работу раньше, чем думал, — говорит он, вздёргивая брови, словно насмехаясь надо мной. Конечно, мой клуб работает слишком медленно. Не всем дано быть такими же одарёнными, как ты, господин Секретарь Студсовета! Не успеваю его проклянуть, мы подходим к кабинету администрации (счастливчик). Указываю на его лицо, намекая, что отвертеться не выйдет, после толкаю дверь и захожу. Госпожа Понратт всё ещё сидит там, ожидая меня, чтобы помочь с формой. Пунн следует за мной внутрь и ждёт. Моё сердце колотится. Теряюсь в догадках, примут ли сейчас. Пот катится градом, хотя кондиционер тут работает на всю катушку. Вперяюсь в лицо госпожи Понратт. Я не в настроении переделывать это на шестой раз. — Ох… Напат, — госпожа Понратт произносила моё имя уже 5 раз, и всегда оно предшествовало дурным новостям. — Да? — отвечаю с бешено стучащим в груди сердцем. Надеюсь, плохие новости закончились. Госпожа Понратт переворачивает бланк и складывает его пополам. — Если сложить, дата не по центру, Напат. Не хотелось бы этого говорить, но… можешь подать новую форму? — Оооооох, госпожааааааа! Но я так устаааал, — начинаю ныть, как ребёнок, но она просто устало качает головой. — Ну… сочувствую тебе. Но даже если я приму, эту форму неизбежно завернут. Иди обратно и поправь. Но где же Парамет? Почему он, как обычно, этим не занимается? — она спрашивает про Мета, редактора моего клуба. Увы, он в больнице с тропической лихорадкой (только вчера мы толпой его навещали). Так что сейчас я увяз в этой бумажной волоките, плохо в ней разбираясь. Но неважно, если надо, исправлю! Раз уж так далеко зашёл, добью до победного конца! Поверженный, принимаю форму от госпожи Понратт. — Ох, он болеет. Мне нужно исправить что-нибудь еще? Разберусь тогда со всем сразу, — на её лице улыбка. Она о чём-то заговаривает с Пунном, по-прежнему стоящим позади меня. — Пунн, выручишь Напата? Кажется, у него возникли некоторые затруднения. Ты в этом хорош, поможешь своему другу? — э? Поворачиваюсь, чтобы взглянуть на красивого и растерянного придурка. Он кивает ей. — Да, госпожа. Мы покидаем кабинет, и я принимаюсь дразнить Пунна, улыбаясь: — Ооох, мне же могли помочь, чего я из штанов выпрыгивал, сам напрягался? Вот чёрт, — Пунн тотчас хохочет. — Почему не сказал, что некому помочь? Знал бы, выручил. Серьёзно, даже если бы она не попросила, — ну, разве ты не няшка? Нахмуриваюсь и делаю вид, будто мне не нужна его помощь (хотя на самом деле ещё как), за что дважды получаю по башке. Присутствие под боком секретаря студсовета всё мгновенно упростило! Как выяснилось, надо было исправлять кучу всего, так что Пунн решил просто-напросто начать с нуля. Он вытащил из кармана рубашки очки и набирал на клавиатуре, пока я возился с кубиком Рубика (остальные репетировали в другом кабинете). В конце концов я слышу звук печатающего принтера и голос Пунна: — Можешь пнуть меня под зад, если опять скажут вернуться и переделать, — уф, иногда он действует на нервы. Не возражал бы ещё разок вернуться, чтобы отвесить пенделя этому господину Всезнайке. Но в итоге моя мечта не сбывается, так как он оказался прав. Форма идеальна. Госпожа Понратт улыбается мне, словно поздравляя с обретением такого великолепного помощника. Однако вышеупомянутый товарищ не даёт мне покоя, поэтому тайком пинаю его в голень. Хе-хе. После преодоления загвоздки с подачей формы мы ещё до ночи торчали в новом корпусе, потому что мне надо было передать по факсу бумаги и доделать кучу всего другого. Так как наш клуб уже связался с большинством компаний, мне оставалось лишь послать документ. Было уже в районе 8 вечера, поэтому я отправлял бумаги всем компаниям, которые могли их принять, чтобы не тратить время и не ждать до завтрашнего утра. Некоторые фирмы принадлежат семьям парней из клуба, так что я попросил их передать необходимый документ родителям, чтобы не платить за факс. В конечном счёте время на часах переваливает за 9 вечера, и я полагаю, пора заканчивать с работой и убираться из школы. Кидаю взгляд на Пунна, который ждал, пока я всех подряд обзвоню, читая одну из музклубовских книг (все они связаны с музыкой). Он ни разу меня не поторопил. — Хочешь есть, Пунн? Прости, потерял счёт времени, — бросаю бумаги и спрашиваю его. Всё же нам до сих пор не удалось ничего поесть, а уже десятый час. Пунн закрывает огромную книгу и с улыбкой смотрит на меня. — Я уж думал, ты хотел заморить меня голодом, — ааааааааах, извинииииииии. Я быстро извиняюсь, всё убираю и торжествую, что наконец-то отправлюсь домой!

***

Пунн настоял на том, чтобы проводить меня до дома, хотя я побуждал его ехать к себе, не тратя время впустую (было довольно поздно). Но он решительно противился и продолжал говорить «нет». Доказывал, что мы всё равно живём неподалёку, так что хлопот не будет. Прекрасно. Давай, джентльменствуй. Мне начхать. В итоге я устал с ним спорить, просто уступил и позволил себя проводить. Когда мы прибыли на мою улицу, я вдруг подумал, что, наверное, в благодарность за помощь с формой, за то, что сидел со мной допоздна, молчу уже о провожании, должен угостить его ужином. — Пойдём, что-нибудь перекусим, — приглашаю его, перед этим сказав водителю такси, чтобы высадил нас не у моего дома, а на перекрёстке. На лице Пунна отражается облегчение, и он отвечает: — Я думал, ты вообще не предложишь… — а? Ты ждал, когда я предложу? Так почему сразу не сказал?! Идём с ним к шоссе Екамай и наведываемся в многолюдное заведение с цыплятами-гриль. Вообще-то, я в нём никогда не был. Оно рядом с улицей, и есть, дыша выхлопными газами, может быть забавно, поэтому решаю рискнуть. Мы протискиваемся внутрь ресторана, где Пунн начинает заказывать длинный список блюд: — Мы будем… тайский салат из папайи с солёными утиными яйцами, курицу-гриль, сёмгу в рыбном соусе, горячий острый суп со свиными рёбрышками, говядину на сковороде, сладкую печень, морского окуня с лимоном и 2 порции липкого риса, пожалуйста. Ох, и Пепси каждому, — боже, пытаешься меня уничтожить?! Широкими глазами смотрю на него, в спешке проверяя свой бумажник. — И мне придётся за всё это платить?! Ты назаказывал, как будто нас оделили подарочными купонами на 3000 бат! — А? Ты угощаешь? Я не знал, тогда позволь, ещё закажу, — говорит он мне, усмехаясь и размахивая рукой, словно желая дополнить заказ. Я быстро тянусь и огреваю его по голове. — Хватит. Скоро буду жрать одно сено, — жалуюсь я, когда официант возвращается с напитками, чтобы утолить нашу жажду. Слышу искренний смех Пунна. Он ухмыляется: — Блин, я могу заплатить. Хочешь чего-нибудь еще? — хватает наглости спрашивать, когда уже заказал столько блюд, что, подозреваю, мы их все не осилим. Отрицательно мотаю головой. Не могу дождаться, когда принесут всё это изобилие (и умираю с голоду). В ожидании еды слушаем музыку, доносящуюся из соседнего паба. Она дополняет расслабленную атмосферу. Вскоре к нашему столу подносят различные кушанья, заказанные Пунном, начиная с салата из папайи с солёными утиными яйцами, курицы-гриль и сёмги в рыбном соусе. — Вот, попробуй. Вкуснятина. Мы с Пэн уже заценили, — говорит секретарь студсовета, кладя на мою тарелку курицу. Ясно, так он здесь не впервые. Неудивительно, что без малейшей паузы назвал столько блюд. В принципе, уже не я приглашаю его поужинать, а он меня. — Эй, эй. Притормози. Себе возьми, — в одночасье моя тарелка наполняется едой, особенно, когда на наш стол приплывает морской окунь, и Пунн убеждается в его наличии на моей тарелке. Аллё, я Но! Не нон Пэн! — Ох, ладно. Кушай. Я заметил, ты в последнее время очень занят, тебе надо подзаряжаться, — поясняет он, кладёт мне ещё один кусок говядины и лишь потом начинает есть из собственной тарелки. Невольно качаю головой. — А ты? Как проходят репетиции группы? Так то, я вообще не замечал, что они у вас есть, ты точно репетируешь? — Пунн лукаво гогочет. — Подожди и увидишь. Будь готов к большому сюрпризу, — какому сюрпризу? Но спросить не успеваю, он пристраивает на мою тарелку солёное утиное яйцо. Пытаешься откормить, чтобы потом по дешёвке кому-нибудь сплавить?! Мы быстро расправились с едой. Трудно поверить, что недавно этот стол ломился от блюд на любой вкус, а мы сомневались, что все их осилим. Откладываю приборы, запивая напитком остатки горячего острого супа. Я объелся и едва ли смогу подняться. — Ты наелся? Хочешь заказать чего-нибудь ещё? — Пунн всё ещё невозмутимо чистит рыбу от костей. Даже интересуется, хочу ли я добавки. Можешь дальше пировать, а я пас! Адьёс! — В меня больше не влезет, пипец как объелся. — Ты так мало ешь, — умник. В ответ на его насмешливую рожу демонстрирую средний палец. Немного погодя Пунн уминает почти всё, оставшееся перед нами. И даже заказывает на десерт водяных каштанов с кокосовым молоком. Смотрю в изумлении, ведь Пунн такой тощий, что просто удивительно, куда у него помещается вся эта еда. Какая-то тайна мироздания, как бы пристально я ни всматривался — у этого придурка нет ни единой лишней жиринки. — Пошли домой? Заодно и переварим, что наели, — предлагает Пунн после спора об оплате ужина, в котором я одержал верх (он правда хотел заплатить, но я настоял на своём, сегодня он меня очень выручил). Мы договариваемся идти пешком, всё равно мой дом совсем недалеко. Отличный способ сжечь калории. Киваю Пунну и выхожу с ним из ресторана, поглаживая живот. Но тут мои глаза цепляются за происходящее на другой стороне улицы. Стоило сто раз подумать, прежде чем тащить Пунна на шоссе Екамай в 11 ночи. — Эй, Но. Да здесь навалом всяких пабов. А вон там что? — нашёл, когда любопытничать! Я вздрагиваю и тороплюсь его отвлечь, чтобы не смотрел в ту сторону. — Где? О, пройдёшь туда, дальше — увидишь «Curve». Но там офигенски дорого. Есть одно местечко, где можно попробовать кальян. Хочешь? — пытаюсь сосредоточить его внимание лишь на этой стороне улицы. Пунн, кажется, соглашается с моей идеей, и мы в итоге заворачиваем за угол и спускаемся вниз по улице. Всё бы обошлось, не будь того дурацкого автомобиля с истошно орущей музыкой, на звуки которой вся улица обернулась. В разгар этой невразумительной музыки, абсолютно неделикатно ревущей, Пунн поворачивается и смотрит на что-то, но не на машину. Он застывает, становясь свидетелем тому, что я от него скрывал. Эм, в платье на бретельках, подчёркивающем её гладкую сияющую кожу. Она стоит перед «JET», на противоположной стороне улицы от нас, с парнем. Следую за взглядом Пунна и замечаю, что парень приобнял её. В этот момент мне становится плевать, чем занимается Эм, с кем, даже опасно ли это — когда я вижу, как человек со мной рядом столбенеет. С его лица слетает всякий намёк на улыбку, хотя я так долго пытался вернуть её. Я больше не могу бездействовать. Обеими руками тяну Пунна, чтобы смотрел только на меня. Его тело будто пёрышко, и я легко могу его развернуть, почти не применяя силу. Заглядываю в острое лицо, не представляя, что он чувствует внутри. Я привлекаю его к себе и крепко обнимаю, игнорируя людей вокруг и их возможные взгляды на нас. Я только знаю, мне надо оградить Пунна от этой картины, удержать от мыслей о ней и избавить от боли. Хочу, чтобы он открыл глаза и видел лишь меня, того, кто заботится о нём, того, кто всегда будет стоять рядом с ним. — Пунн… не смотри туда… — странно, что плачу именно я. Не знаю, когда потекли слёзы. Я этого даже не осознаю. Всё, что знаю — я уничтожил жизнь Пунна. Я подтолкнул его к страшной правде. Я привёл его сюда, чтобы созерцать будоражащую сцену. Всё из-за меня. Всё это моя вина. Это моя вина. Я это сделал. — Пунн… взгляни на меня. Не поворачивайся и не смотри туда. Прошу… взгляни же на меня… — повторяю вновь и вновь. Ещё крепче его сжимаю, несмотря на то, что руки слабеют. Его форма пропитана моими слезами. Начинаю дрожать, и тут Пунн медленно обнимает меня в ответ. — Прости, Пунн. Мне так жаль… — Нет, Но. Спасибо тебе. Спасибо… тебе. Руки Пунна холодны, как лёд, когда он сжимает меня в объятиях, словно я — его последняя опора. Если ты посмотришь вокруг и обнаружишь, что рядом никого не осталось, обернись и взгляни, где я. Я всё ещё здесь.