Гарри Поттер: Новый крестовый поход

      Мистер и Миссис Дурсль были исключительно людьми добропорядочными, положительными и уж точно не странными. Был у них сын — Дадли, ангел во плоти, необыкновенно одаренное и умное дитя. А жил вместе с ними и племянник-сирота, ребёнок очень набожный и тоже абсолютно нормальный, почти.       Как-то легко Гарри принял учение библейское и просто зажил он у дядюшки и тётушки. С утра подъём и завтрак, днём школа, вечером посиделки с книгой и разговоры с кузеном. Дадли собеседником был не больно красноречивым и интересным, но когда Поттер читал вслух псалмы всегда исправно садился возле и молчаливо внимал. Да и в школе его в обиду не давал. Признаться, не слишком-то Поттеру и докучали. Его не трогали и даже сторонились, то ли неловко им было, то ли ещё что.       Всё быстро поменялось в жизни одного подкидыша. Петунья долго, прищурившись, изучала своего племянника, словно всегда ждала, что именно в эту минуту он выкинет что-то необыкновенно мерзкое или, ещё хуже, мистическое. Но Гарри был примерным мальчиком, женщина уже забывала, когда в последний раз закрывала его в чулане. Она не пугалась неожиданных визитов домохозяек, и мальчик мог свободно ходить по дому или сидеть в саду и читать. Да и теперь сплетни об их семье стали какими-то добрыми.       А вот Вернон уже спустя неделю нового облика Гарри относился к нему лучше. Он радушно хлопал по дивану рядом с собой, приглашая посмотреть последний выпуск новостей. И хотя диалоги во время такого просмотра напоминали скорее исповедь, в которой сам Гарри выступал в роли священника, это тоже стало новой традицией. Дурсль теперь даже стеснялся при племяннике выражаться грубо и старательно подбирал слова.       Вот так и жил Гарри до одиннадцати лет. Примерный мальчик, старательный и безукоризненно вежливый. И возможно, что Петунья и забывала о том малюсеньком нюансе, из-за которого мальчик и оказался у них. А может она бросала настороженные взгляды на мужа, но дни шли, а ничего не менялось.       Когда одним июльским утром в их уютный городок, с ровно подстриженными газонами, прилетала серая, пушистая сова с письмом. Все его обитатели почувствовали, как прозвенел тревожный звонок. Петунья, заметив её у окна на кухне, выронила расписную тарелку, которую до этого тщательно намыливала. Она вздрогнула от грохота битого стекла и бросила беспомощный взгляд на Вернона, который тут же влетел в комнату. Вместе они, стараясь не казаться подозрительными, вышли из дома и бросились к сове, чтобы отнять письмо.       Держа в руке конверт с их адресом, выведенным зелёными чернилами, мистер и миссис Дурсль отчётливо чувствовали, что грядут страшные времена, безусловно опасные и уж точно странные!       Гарри в тот день проснулся необыкновенно бодрым. До собственного дня рождения оставалось ничтожно мало, и хоть мальчик учился относиться к таким праздникам как можно прохладнее, но сердце всё равно радостно ухало каждый раз, когда он случайно взглядом натыкался на настенный календарь.       Он помогал Дадли справиться со школьным заданием на лето, когда услышал звон.       — Подожди меня немного, — попросил Поттер, поднимаясь, — я сейчас.       Но когда Гарри дошёл до кухни, то никого не нашёл. Со вздохом он принялся собирать битую посуду, осторожно складывая осколки в мусорное ведро.       — Гарри! — вскрикнула Петунья. — Что ты тут делаешь? — женщина была жутко бледной. Она полностью слилась со своими светлыми волосами, превратившись в какого-то бестелесного призрака.       — Собираю осколки, — мальчик поднял один и специально показал его женщине.       — Оставь, я сама, — она быстро наклонилась и принялась суетливо их бросать в корзину, не заботясь, что такими не собранными и рваными движениями может порезаться, — вы же занимались с Дадли уроками. — Да, но, — попытался объясниться Гарри, но Петунья не дала ему это сделать. Она выбросила последнее стеклышко в урну и выпрямилась:       — Иди дальше учиться. Я сама со всем тут справлюсь.       Гарри украдкой тяжело выдохнул. Иногда он замечал, что тётя резко меняется на глазах из-за каких-то, невидимых ему событий. Она становилась жестче, строже и непреклонней. В такие моменты даже Вернон не считал лучшим к ней подходить.        — Хорошо, — он развернулся, чтобы уйти, но был пойман за локоть дядей. Вернон, насупившись, смотрел на него.       — Гарри, всё же хорошо? — неожиданно спросил он, мрачно сверля его взглядом.       — Конечно, — заверил его Поттер. Он заметил, как мужчина странно приглаживает оттопырившийся карман домашних брюк.       — Ступай тогда.       Весь день Гарри ощущал на себе внимательный, почти строгий взгляд своих родственников. Не буравил его только Дадли — он был не в курсе происходящего и удивлялся не меньше кузена. Пару раз даже собирался сам напасть на родителей с расспросами, но был остановлен предостерегающими взглядами самого Гарри.       Поттер старался быть спокойным и разумным. Он не сделал ничего плохого. Соседям, одноклассникам, учителям не грубил, поэтому донести на него не могли, разве что только бессовестно оклеветать. Но мальчик надеялся, что в таком случае он быстро докажет свою невиновность. Никаких других промашек он не совершал, а значит, был чист перед народом и государем.       Для пущей уверенности он снова вытащил из тайника в чулане уже потрёпанную библию, заложенную десятками фантиков, и принялся читать. Решение было верным и Дурсли-старшие слегка успокоились. Так пролетело ещё пару дней.       Несколько раз Гарри видел как над их домом пролетали совы, пару раз они даже едва не сбили с ног самого мальчика, когда он возвращался из магазина. А ещё по ночам, лежа в своём чулане, он слышал бурный шёпот дяди и тёти без конца что-то обсуждавших. Что-то подсказывало ему ждать.       — «Бог есть Бог терпения и утешения»* — процитировал по памяти Гарри, успокаиваясь.       И терпение его было вознаграждено. Когда дождливым вечером, в день рождения Гарри, кто-то постучал по входной двери, вынуждая её сотрясаться, как при торнадо, все неожиданно поняли — час пробил.       Вернон Дурсль выронил пульт. Он вскочил, весь растрёпанный, словно курица, спрыгнувшая с насеста. К нему подбежала Петунья. Она беспокойно озиралась. Дадли и Гарри замерли у лестницы, чтобы в случае чего кинуться наверх.       Женщина, заметив племянника, цепко схватила его плечи и затолкала в чулан, сама спиной прижимаясь с двери, чтобы мальчик не смог выйти.        — Открой, — шепнув одними губами, попросила она, принимаясь мелко дрожать. Медленно Дурсль стал подбираться к сотрясающейся двери. Он схватил зонтик с подставки и, вооружившись им, быстро снял щеколду с замка. Дверь раскрылась.       — Я извиняюсь за поздний визит, — кто-то, с трудом протискиваясь в дверной проход, пытался войти в дом, — но профессор Дамблдор хотел лично известить юного Гарри, — когда великан выпрямился, он занял собой всё пространство в коридоре.       — К-к-кто вы? — заикаясь, спросил Вернон. Он выставил зонтик острым концом вперёд, как шпагу.       — Хранитель ключей школы волшебства Хогвартс, Хагрид! — великан приосанился, похлопал себя по животу. — Пришёл за Гарри Поттером.       — Тут такой не живёт! — неожиданно нагло заявил Вернон. — Уходите!       — Как не живёт? — опешил Хагрид. — Секундочку, — он захлопал по карманам, вытаскивая связки ключей, собачьи котлеты, пока не нашёл помятую записку. — Тисовая улица дом четыре, верно?       — Это наш адрес, — подтвердил Дурсль. — Но никакой Гарри тут не живёт! — Не может быть! Вы с ним что-то сделали! — взревел великан, так же доставая из кармана зонтик и угрожающе указывая им на мужчину.       Гарри, наблюдавший сцену из щёлок в чулане, сильно налёг на дверь, пока со стоном, оттолкнув Петунью не оказался на свободе. Он отряхнулся, слыша удивлённый гул незваного гостя, потом извинился перед тётей и только тогда обратился к Хагриду:       — Я Гарри Поттер, что вы хотели?       — Гарри, — радостно вскрикнул великан, — как же ты вырос! — он подозрительно шмыгнул, делая шаг к мальчику. Поттер осторожно сделал шаг назад.       — Откуда вы меня знаете? — он смотрел настороженно и недоверчиво.       — Гарри, — Хагрид взял себя в руки и торжественно сообщил, — ты волшебник!       — Кто? — мальчик изумлённо приподнял одну бровь и бросил непонимающий взгляд на тётю. Петунья сжалась и отвернулась, поджимая губы.       — Волшебник. И будешь учиться в лучшей на свете школе чародейства и волшебства — Хогвартс!       Наступила тишина. Петунья и Вернон пристально смотрели на племянника. Худшие их опасения сбывались на глазах, мальчишка собирался пойти по стопам своих родителей, от которых ничего не осталось. А Дадли непонимающе чесал затылок. Из всего разговора он понял самое главное — сейчас точно происходило что-то странное.       Гарри посмотрел на Дурслей, которые едва своим зрительным тараном не делали в нём дыры. Потом перевёл взгляд на Хагрида, сдержавшего себя от желание тут же заключить мальчика в объятия. Тяжело выдохнул, что-то прикидывая, потом уточнил:        — Что значит «волшебник»? Это в переносном смысле? Как фокусник?       — Что ты! — едва не подавился воздухом великан. — В самом прямом! Ты будешь колдовать, увидишь магических животных и познаешь силу магии!       — Но, сэр, я не могу, — неожиданно сказал Гарри. Дурсли ошалело на него смотрели.       — Как это?! — Хагрид был не просто обескураженным, скорее потерянным.        — Сэр, магия — это бесовщина.