Гарри Поттер: Новый крестовый поход

      Гарри ощущал себя неловко в тесной каморке. Здесь не было места для двоих, не существовало второго стула. Он остался стоять у двери, пока Филч пристально, почти нагло разглядывал его со всех сторон, обходя кругами.       — Гарри Поттер, — выплюнул он, щурясь своими подслеповатыми, глубоко посаженными глазами.       — Да, сэр, — Гарри сглотнул ком в горле. Ладони были холодными, словно он держал ими мороженое.       — Хочешь узнать сам? — Филч остановился за спиной и выдохнул рядом с шеей. Гарри поёжился.       — Именно, сэр.       — Задавай! — Поттер вздрогнул, услышав слишком близко громкий окрик.       — Что задавать, сэр? — он повернул голову в его сторону. Но Филч уже двинулся к стулу, стоящему у стены.        — Вопросы.       Вопросы. У Гарри Поттера не было подготовлено ни одного вопроса. Он наивно надеялся на беседу, если и не по душам, то хотя бы обоюдно вежливую. Но завхоз собирался как можно быстрее избавиться от любопытного первокурсника.       — Как давно вы здесь, сэр? — ляпнул Гарри первое, что пришло на ум.       — Так, — Филч сел на стул, разрезав воздух жутким скрипом. — 1973 год. Это точно был тот паршивый год.       — Почему паршивый? — Гарри внимательно следил за завхозом. Тот сидел, сгорбившись, и чесал лысеющую макушку.       — Апполион Прингл оставил должность. А Альбус Дамблдор занял пост директора. И сразу же отменил наказания для студентов: больше никого не подвешивали за пальцы и не секли розгами. Печальный год! — Филч огорчённо ударил себя кулаком по колену. — Всякий порядок ушёл с тех пор.       Про розги Гарри знал от Фреда и Джорджа, которые говорили, что у мистера Уизли до сих пор остались на ягодице следы тогдашнего воспитания. Хорошо, что тётя Петунья не знала о таких дисциплинарных методах до того времени, когда Гарри всё осознал сам. Тогда бы он отхватывал не только мокрым кухонным полотенцем по коленям. Гарри кивнул самому себе, вновь смотря на Филча.       — Вы никогда не покидали замок, сэр?       Лицо Филча вытянулось от неожиданности. Он с подозрением покосился на него, а потом уставился на роскошную лежанку миссис Норрис.       — Нет, — слово прозвучало сдавленно.       — Вам запрещено?       — Нет, никто не может запретить! — Филч ощерился. Он закинул ногу на ногу, пытаясь казаться важным. — Я сам не оставляю замок! Пивз и хулиганы разрушат его, если меня не будет поблизости.       — У вас ответственная работа, — Филч недоверчиво вскинул голову, но Поттер казался действительно каким-то опечаленным.       — Паршивцы не ценят, — Гарри согласно кивнул. Он неловко сделал шаг ближе, пристальнее разглядывая всё вокруг.       Вот шкаф, которому давно место на переработке, а тут, похоже, единственная вешалка с костюмом, в котором могли бы похоронить ещё прапрапрадеда завхоза — такой же единственный и неповторимый экземпляр. Картонные коробки, нагромождённые друг на друга. И только лежанка кошки — большая, мягкая, розовая и с большим бантом с краю — была чем-то новым и не источала стойкий запах сырости и затхлости.       — А где вы жили до Хогвартса? — спросил он.       — Жил… — Филч глубоко задумался.       В Хогвартсе были преподаватели, которые покидали школу на летних каникулах. Например, та строгая волшебница из Астрономической башни. Другие жили в ближайшей деревушке — Хогсмиде. Как декан Гриффиндора.       У Филча был дом. Он точно должен был быть, ведь откуда-то же он пришёл в Хогвартс. Но… Вдруг его лицо сделалось злым. Он вскочил на ноги, затопал и истошно закричал:       — А ну-ка вон! — больно схватив Поттера за плечо, нещадно давя пальцами, он выволок его в коридор и захлопнул дверь, едва не прищемив нос. — Убирайся!       Гарри отшатнулся от двери. Он потёр саднящее плечо и вновь уставился на дверь.        — Я ещё приду навестить вас, мистер Филч, — пообещал Гарри.       Обязательно придёт.

***

      Гермиона сидела в библиотеке. В последние дни она часто проводила всё свободное время здесь. Убегала на больших переменах, занимала крайний стол у окна между секциями «Зельеварение» и «Трансфигурация» по вечерам, а иногда и на все выходные полностью.       Гермиона получила письмо, как и все дети, в начале июля. Красивая величественная сова влетела к ним на кухню, когда миссис Грейнджер готовила тосты, а сама Гермиона делала летнее домашнее задание по математике.       Они легко приняли новость о том, что в их семье родилась волшебница. Ведь подобному, разумеется, предшествуют определённые события. Например, магические вспышки, когда вдруг взлетают все игрушки в комнате. Или школьная медсестра, которая непременно думала, что Гермиона не хочет идти на физкультуру и притворяется больной, покрываясь такой страшной сыпью, что ещё две недели не появлялась в школе. Путём простого логического анализа можно было сделать вывод, что она особенная. А письмо лишь поставило ту необходимую точку.       За два оставшихся месяца она прочитала множество книг, которые вместе с родителями приобрела в Косой аллее. И была уверена, что так сделает каждый. Ведь как же иначе? Ты же стал волшебником!       Но нет…       — Дураки, — фыркнула она себе под нос, листая книгу. После разговора с Гарри на ЗОТС Гермиона задумалась.       В сказках всегда было добро и зло. Но нигде не говорилось, откуда произошло зло. Вдруг существует этот самый корень зла?       Ответы она искала в легендах о Мерлине. Пролистывала страницы о Священном Граале, о целительстве Морганы и предательстве Мордреда. Потом искала в энциклопедиях сведения о магических достижениях. В конце концов, Гермиона разочарованно закрыла очередную книгу и начала нервно собирать взятые с собой учебники в одну гору.       — Это всё не то.       Почему же никто, кроме Поттера, не задумывался о корне зла? Это же так банально и логично!       Гермиона и Гарри не были друзьями. Их сложно было даже приятелями назвать. Но Гермиона отчётливо понимала, что Гарри пришёл в Хогвартс не ради магической карьеры. У него особая — святая! — миссия. И Грейнджер до зуда в ладонях хотела в ней принять участие.       Она вернула книги на полки, вежливо поклонилась мадам Пинс и отправилась в гостиную. Время до ужина Поттер проводил за написанием писем своим родственникам. От Перси Гермиона слышала, что Гарри нашёл-таки приемлемый вариант доставки писем и посылок, исключавший сов и всяких ряженых магов.       В гостиной было полно народу, но все органично разбились группками. Рон вместе с остальными соседями по комнате играл во взрыв-карты. Несколько старшекурсников, развалившись на пушистом ковре у камина, писали доклад по некоему углублённому курсу чар. Поттер же был в самом дальнем кресле, возле которого стоял небольшой круглый столик. Мальчик писал письмо.       — Гарри! — она остановилась перед ним. Тот поднял голову, поправляя очки на переносице. — Я хочу стать твоим другом и помочь тебе в твоей миссии. — Гермиона смотрела пытливо, чуть вздёрнув носик, будто была готова к тому, что придётся доказывать свою необходимость, но Гарри только кивнул и бросил, возвращаясь к письму:       — Хорошо.       — То есть всё? Просто «хорошо» и готова? — она круглыми глазами смотрела на него.       — Да. Хорошо и всё. Теперь мы друзья, — Гарри улыбнулся. — Искренней дружбе, идущей от сердца, не нужно причин.       — Да, конечно, — замялась Гермиона. — Тогда мы можем вместе пойти на ужин. Например.       — Обязательно, — Гарри дописал письмо и бережно спрятал его в конверт. — Только ещё Невилла и Рона позовём с собой.       Решением Дамблдора стала замена полётов на метле работой в теплицах. Гарри свернул пергамент, который, обвязанный атласной голубой лентой, принёс после обеда Перси, и спрятал его в ящике комода. Это было весьма неплохо.       На первом курсе травология почти не включала работ в теплице. Базовый материал усваивался в классах, где первокурсники разглядывали образцы различных растений и вели тетради, в которых подробно описывались магические свойства и характеристики той или иной травинки.       Гарри, оставив школьную мантию висеть на спинке стула, спустился на первый этаж, откуда выбрался во внутренний дворик и, обойдя немного полукругом замок, вошёл в двери теплиц.       Профессор Помона Спраут — декан Хаффлпаффа — производила впечатление человека доброго, любящего пошутить и полакомиться сдобными пирожными. Она сама внешне напоминала такое пирожное. Пышное, мягкое.       Увидев Гарри, профессор Спраут поднялась с корточек и спешно протерла руки, испачканные землёй, тут же лежащим рядом грязно-рыжим полотенцем.       — Мистер Поттер! — она радостно подошла ближе и схватила его за правую руку, утягивая куда-то вглубь теплиц. — Директор сказал, что вы будете помогать мне с саженцами, вместо курса полётов на метле.       Она привела его к длинной грядке, на которой почти ещё ничего не было высажено, кроме двух низеньких кустов, которые своими ветками касались земли. Остальные саженцы были в небольших горшках, стройным рядом выстроенных правее на каменной дорожке. Окинув Поттера внимательным взглядом, она задумчиво прищурила один глаз.       — В следующий раз лучше надеть что-то, что не жалко испачкать, — она весело подмигнула. — А пока вот, — в руки прилетел коричневый фартук из шуршащей, как дождевик, ткани.       — Хорошо, — Гарри закатал рукава и концы брючин, а потом повязал фартук, дважды обмотав длинные тесёмки вокруг талии. — Что я должен делать?       — Ох, дорогой, ничего сложного, тебе нужно будет выкопать небольшие лунки, вот такие примерно. — она подобрала небольшую лопатку, валявшуюся рядом, и, сев на карточки, выкопала не очень глубокую ямку, — потом подтянуть к себе саженей, резко выдрать его из горшка, — от корней полетели ошмётки земли, которые неожиданно задвигались, как щупальца осьминога, — и посадить его в лунку, а потом прикрыть корни землёй, — профессор Спраут спешно закидывала ямку землёй, пряча корни. Потом она для верности подтолкнула ещё земли, чтобы саженец не кренился в стороны. — Понятно?       — Да, — Гарри кивнул. Он нашёл вторую лопатку в огромном горшке с трещинами по бокам и сел рядом, начиная выкапывать новую ямку.       Это не слишком отличалось от его работы в саду тёти Петуньи. Обычно им с Дадли поручалось дёргать сорняки, но он много раз видел как чёткими, почти экономными движениями тётя сажала бегонии, астры, садовые розы; наблюдал, как из чахлых, слабых зелёных ростков появляются крупные розовые, красные бутоны, как крепнут стебли и как мягко начинают качаться от ветра листья.       Земля была тёплой и пахла чем-то травяным и песчаным. Гарри копал ямки, опуская ладонь внутрь и измеряя глубину. Он боялся резко тянуть саженцы из горшков, поэтому, крепко держа их за основание, осторожно снимал горшок, отряхивая от остатков земли. Корни шевелились и совсем не пугали, даже когда случайно касались кожи.       Когда Гарри преодолел пять ямок и взялся за шестую, профессор Спраут спросила:       — Не устал ещё? — она бросила на него добрый взгляд.       — Нет. Труд облагораживает, — он убрал лопатку и подтянул к себе саженец. — На одной из воскресных служб нам рассказывали притчу про лень, что путь ленивого — это терновый плетень*. А труд любой и искрений — божий.       Профессор Спраут плюхнулась на землю, чуть сгибая ноги в коленях и устраивая один саженец между ног. Воткнув лопатку в землю, она оттерла рукавом лоб.       — «Трудящемуся земледельцу первому должно вкусить от плодов»** — вспомнил Гарри.       — А это хорошо сказано, — профессор улыбнулась и на пухлых розоватых щеках с обеих сторон появились глубокие ямочки.       — Правда? — обрадовано спросил Гарри.       — Конечно, — она потрогала листики. Её касания — нежные и осторожные — напоминали то мягкое чувство, которое касалось и лица тёти Петуньи, когда она выходила в сад, стояла на ступеньках и просто смотрела, а глаза её горели. Точно так же горели глаза Помоны Спраут. Гарри тоже отложил лопаточку и обернулся к саженцам, которые уже успел посадить. Они ещё совсем слабенькие, подметают землю тёмно-зелёными листьями и не могут на своих тонких прутиках держать венчики цветов. Но ведь, если заботиться, то обязательно окрепнут, поднимут головы и потянутся к солнцу — ласково и тепло.       — Ты молодец, Гарри, что веришь в это, — профессор Спраут со вздохом поднялась. — В мире должны быть такие люди.        Гарри ощутил тёплую волну. Будто переполняла энергия, и от неё даже гудела земля. Он зарылся пальцами в ямку, ощущая приятную прохладу.       — Спасибо.       Филч на два дня исчез. Конечно, он не уходил из школы. И старшекурсник с Равенкло убеждал, что видел его, бродящего по третьему — запретному — этажу. Фред и Джордж тоже его видели, но когда завхоз не погнался за ними с криками и проклятьями, близнецы решили, что это, скорее всего Пивз в облике Филча. Только кошка его — миссис Норрис — мелькала то на одном этаже, то на другом, и иногда её грустное мяуканье, возникавшее из ниоткуда, заставляло вздрагивать и подпрыгивать.       Филч же никуда не исчезал. Он так же тенью блуждал по замку, выскакивая из-за поворотов и распугивая парочки, вынуждая первокурсников с визгом спасаться от него. Но сам Филч этого почти не замечал и предпочитал, забившись в свою кладовку, бросать крысиные злые взгляды.       Дом. Хогвартс. Завхоз прилагал столько усилий для того, чтобы продраться сквозь туманные заросли своей памяти, сколько тратят драконоводы, чтоб усмирить венгерскую хвосторогу. Странный мистер Поттер потревожил рану, которая, хоть и давно не зудела, но совсем не зажила, а просто покрылась корочкой, продолжая внутри кипеть, как лава.       — Поганый мистер Поттер, — плевался Филч, метаясь, как клоп, по своей каморке, — подлый!       Но горячка медленно утихала, как и всякая болезнь, оставляя после себя усталость, постепенно светлеющий разум и воспоминания.       Этого же ждал и сам мистер Поттер, который исправно перед сном тихо прогуливался мимо кладовки Филча, любопытными зелёными глазищами смотря на плотно закрытую дверь. Дядя Вернон говорил, что и отрицательный опыт важен. Но Гарри не считал, что его беседа с Филчем не состоялась. Она прошла не так мирно и обнадёживающе, но он смог хотя бы приоткрыть эту тесную щелочку на пути к его душе.       Гарри ждал, писал эссе по трансфигурации, изучая то, как можно превратить зубочистку в острый металлический шип, закончил целый ряд с саженцами в теплицах и даже успел обсудить с профессором Спраут то, как важен труд для души. И в один из таких вечеров, возвращаясь из теплиц и всё ещё ощущая на руках запах земли, корней и воды, он заметил Филча, стоящего прямо перед ним. Его глубоко посаженные глаза смотрели в упор, а кончик крючковатого носа белел.       — За мной, — бросил он, и Гарри послушно пошёл в сторону кладовки.       За пару дней обиталище завхоза не изменилось. Неизменная сырость и затхлость. Только картонные коробки, которые до этого были сложены у стены, оказались развороченными по всей крохотной комнате.       — Садись, — он больно подтащил Гарри к кривому стулу и отошёл к коробкам. Гарри с опаской озирался по сторонам. Но Филч не спешил его сечь или тащить в подземелья. Вместо этого он притащил широкую, разваливающуюся в руках книгу, напоминающую фотоальбом.       — Вот, — Филч впихнул её в руки Гарри.       — Эм, хорошо, мистер Филч, — Гарри украдкой выдохнул и, стерев ладонью пыль с обложки, открыл книгу.       Это действительно был фотоальбом. Очень старый и заброшенный. Из тех, когда рамочки для фотографий делались своими руками, а между фотографиями были красивые рукописные пометки.       Гарри уже видел колдографии — волшебные фотографии. Наверное, это было одной из тех вещей, что ему действительно нравились и что он с радостью принёс бы в обычную жизнь. Не просто секундное мгновение затвора, а целая улыбка, кивок и воздушный поцелуй, который всегда отправляли, стоило взглянуть на такой снимок.       Он удивлённо рассматривал колдографии, осторожно переворачивая страницы — казалось, что те просто могут рассыпаться.       — Это, — кривой и тощий палец ткнул один снимок — матушка. Волшебница.       Гарри внимательнее рассмотрел женщину с близко расположенными глазами. Она чуть криво улыбалась в камеру и поправляла чепчик.       — Это отец, — палец переместился к другому окошку. Теперь Гарри смотрел на невысокого волшебника. Тонкие волосы собраны в низкий хвост, а в руках то ли газета, то ли журнал, от которого он поднимал глаза.       Поттер осторожно посмотрел на Филча, заглядывавшего в альбом из-за плеча Гарри. Он улыбался, верхняя челюсть выдавалась вперёд, из-за чего заметнее становился неровный ряд зубов. Глаза поблёскивали под нависшими бровями. Наверное, весь его вид можно было бы назвать радостным. По крайней мере, именно это слово приходило на ум Гарри, когда он украдкой его изучал. И не верилось, что когда-то такое вообще было применимо к завхозу. Кроме тех моментов, когда студенты, подвешенные за большие пальцы в подземелье, молились Мерлину.       Филч и сам не знал. Почему разворошил коробки со своим бедным имуществом и выудил этот заплесневелый альбом. Но у него ни разу не сверкнуло в уме, что мистер Поттер мог и обсмеять, рассказать остальным, и тогда поганые близнецы совсем бы его извели. Однако Гарри послушно листал, слушая какие-то отрывистые и краткие пояснения, пока в конце не спросил:       — А вы разве не хотите куда-нибудь сами поехать?       Куда поехать? Филч зачесал макушку.       — Хулиганов много, — щурясь, сказал под конец он.       Всё-таки странный этот мистер Поттер. Похоже, великан из хижины не зря говорил, что с ним что-то сделали. Да и остальные шепчутся об этом. Но вот наказать его никак не выходит. Неловко. Почему-то.       Конечно, Филч не перестал гонять студентов, угрожающе нависать над хулиганами, отнимать различные магические игрушки, по типу кусающихся тарелок, но теперь, при виде Гарри, он как-то мешкался, шаркал, а однажды даже кивнул. Невилл и Рон, идущие рядом, выронили свои книги, разинув рты.       — Что это с ним? — спросил потом Рон, тыкая в спину Филча пальцем.       — Наверное, приветствие, — Гарри пожал плечами.       Он не мог сказать, что удивлён. Этот юродивый медленными шажками, но теперь точно пойдёт по правильному пути. Светлому.       А вот другой…       Гарри напрягся, когда заметил, как по коридору идёт профессор Снейп. Он почувствовал, как по спине против воли бегут мурашки, и крепче сцепил челюсти.       Гарри переписал то эссе. Добавил мыслей и с помощью Гермионы убрал кляксы. Смотреть его он, разумеется, не стал, отказал, сказав, что после боя палочкой не машут. Но это уже было дело принципа.       Вернувшись в общую гостиную, Поттер тут же обнаружил Гермиону, сидевшую на диване с учебником. Кивнув друзьям, он подошёл ближе и обратился к ней, совсем так же, как пару дней назад сделала сама девочка:       — Гермиона, ты ведь хотела помочь мне?