***
В понедельник утром, когда она приступает к работе, Фелисити - это не выспавшаяся, ходячая катастрофа. Ее уровень тревожности приближается к максимуму, что совершенно бессмысленно, потому что Оливер даже не появится на съемочной площадке раньше одиннадцати. Она проводит все утро, пытаясь игнорировать тугой узел в животе и сосредоточиться на работе. Что удается ей лишь частично. - Ты в порядке? – спрашивает Диггл, когда она подсказывает актерам не ту фразу. - Да, прости, - бормочет она, поморщившись. – Я постараюсь сосредоточиться. - Ничего страшного, - говорит он, успокаивающе улыбаясь. Она облажалась, но Диггл вроде бы предпочитает не замечать этого. Когда она, наконец, видит Оливера, она не может говорить из-за комка страха в горле. Он на противоположной стороне площадки, спешит к фургону, чтобы сделать прическу и макияж, потому что он опаздывает, и он даже не видит ее, но на секунду ее сердце перестает биться. К тому времени, как он появляется на съемочной площадке, он едва успевает кивнуть ей прежде, чем они начинают репетировать. Затем он занят разговором с Дигглом и другими актерами, когда они обсуждают будущую сцену. Затем нужно поправить прическу и макияж. И вот они уже приступают к съемкам. Когда они прерываются, чтобы сменить камеру, Фелисити видит, что Оливер начинает двигаться в ее сторону, но Рэй опережает его и начинает рассказывать ей об этом новом ресторане здоровой пищи, который он нашел. Оливер встречает ее взгляд, и она не может прочитать его, а затем он разворачивается и садится на свое место. Черт побери! К тому моменту, когда Рэй заканчивает описывать вегетарианский омлет из чечевицы, который он вчера съел на завтрак, они снова готовы снимать. Наконец, почти час спустя, они делают еще один перерыв, чтобы сделать перестановку для следующих съемок. Фелисити разговаривает с Барри о предстоящей сцене, когда к ним подходит Оливер. – Могу я украсть Фелисити на минуту? – спрашивает он. - Конечно, - говорит Барри, и Фелисити нервно сглатывает, когда он уходит, оставив их с Оливером наедине. - Мы можем поговорить? - спрашивает Оливер. Она кивает. – Да, конечно. - Не здесь, - говорит он. – У меня в трейлере? Она снова кивает, и рука Оливера опускается на ее поясницу, направляя ее на улицу. Его трейлер самый красивый и расположен ближе всех к съемочной площадке. Он придерживает дверь открытой для нее, и она поднимается по ступенькам. Внутри царит спартанская и практичная обстановка, без каких-либо личных вещей, создающих домашнюю атмосферу. На кухонном столе стоит банка с протеином, пара резиновых эспандеров и гантели, а также несколько копий сценариев, разбросанных по различным поверхностям, но в остальном все стерильно. Фелисити не знает, стоит ли ей сесть или остаться стоять для этого разговора, поэтому она нервно опирается на обеденный стол. Она вибрирует от напряжения, и она не знает, что делать со своими руками, поэтому складывает их перед собой. Оливер закрывает дверь, запирает ее и поворачивается к ней. – Прости, у нас не было возможности поговорить вчера, я весь день был с Томми. - Всё в порядке, - быстро говорит она, а затем словесное «цунами», которое она сдерживала в течение полутора дней, вырывается на свободу. – Нам не нужно ни о чем говорить. Мы можем просто притвориться, что ничего не произошло, если это то, чего ты хочешь, и это, вероятно, в любом случае к лучшему. Разговоры переоценивают, я имею в виду, что даже… - Фелисити, - говорит Оливер, подходя к ней. Его руки опираются на ее плечи, и она закрывает рот. - Я не хочу притворяться, что этого никогда не было. Она выдыхает, наклоняя голову вперед. - О, слава Богу! Он смеется, и она чувствует, как его пальцы скользят по ее щеке. Они останавливаются на ее подбородке, когда он приподнимает ее лицо, заставляя ее посмотреть на него. - Я не жалею, что поцеловал тебя. На самом деле... – он моргает, его взгляд становится мягким и немного застенчивым. – На самом деле, я надеялся, что ты позволишь мне сделать это снова. - Оооо… - выдыхает она, чувствуя, как ее щеки заливаются краской. Он наклоняется, остановившись в нескольких дюймах от ее губ. – Все хорошо? Она не позволяет себе думать, просто встает на цыпочки и прижимает губы к его губам. В этот раз поцелуй гораздо лучше. Во-первых, она активная участница поцелуя, вместо того, чтобы просто стоять там, ошеломленная и замороженная. И она полностью осознает, что происходит. Ее ум быстро оценивает, насколько мягкие у него губы – удивительно мягкие, мягче, чем она когда-либо себе представляла, его рот на вкус как мята и чистое удовольствие. Его щетина колючая, но это приятное ощущение. Действительно приятное. Контраст между мягкостью его губ и колючей щетиной посылает искру удовольствия вниз по ее позвоночнику. Она не хочет, чтобы этот поцелуй когда-либо заканчивался, но, конечно, в конечном итоге они должны прерваться. Когда Оливер, наконец, отстраняется от нее, Фелисити обнимает его за шею и пробегает пальцами по коротким волосам на затылке – потому что она хочет, и потому что ей нужно сохранить с ним контакт. На этот раз она не хочет, чтобы он отстранился даже на дюйм. В любом случае, кажется, он совершенно не заинтересован в том, чтобы уйти. Его руки блуждают по ее спине, когда его бедра прижимаются к ней, прижимая ее к столу. - Фелисити, - шепчет он, подталкивая лоб к ее лбу. - Оливер, - вздыхает она. - Ты понятия не имеешь, как долго я хотел это сделать. - Сколько? - С первой секунды, как я тебя увидел. Она качает головой, потирая свой нос о его. – Неправда. Я тебе даже не нравилась. - Я тебе тоже не нравился. - Мы не нравились друг другу. - Это не правда, - он отходит назад достаточно далеко, чтобы посмотреть на нее. – Я думал, ты была очаровательной. Она смеется. – Это хороший способ сказать странная. Улыбаясь, он целует ее в лоб, а затем в макушку. – Я хотел лучше узнать тебя. - Ты выбрал забавный способ, чтобы показать это. Его нос прижимается к ее уху, заставляя ее дрожать. – Я нервничал! – он целует ее на стыке шеи и челюсти. – Ты заставила меня нервничать. - Я заставила тебя нервничать? - Я знал, что я тебе не нравлюсь. – Он фыркает напротив ее шеи, и она снова дрожит. – Я не хотел облажаться перед тобой, и в то же время, я знал, что это произойдет. - Ты мне понравился, когда я действительно узнала тебя, - ее руки ложатся на его широкие плечи, немного цепляясь за него, потому что от его близости у нее кружится голова. - Я не был уверен. – Он сдвигает ворот ее рубашки указательным пальцем, отталкивая его, чтобы он мог поцеловать ее плечо. – Я думал, что ты просто терпишь меня, просто проявляешь доброту. Как ты терпишь Рэя. - Нет, нет. Ты нравишься мне гораздобольше, чем Рэй. Оливер отрывается от ее шеи, чтобы посмотреть на нее, а затем расплывается в довольной улыбке. – Ты понятия не имеешь, какое облегчение слышать это. - Ты действительно думал, что ты мне совсем не нравишься? Он протягивает руку, чтобы убрать выбившуюся прядь волос с ее лба. – Я начал думать, что возможно это не так, когда мы были в баре той ночью. – Он опускает руку на ее талию. – Но ты была немного пьяна, поэтому я не был уверен. А после этого мне показалось, что ты начала избегать меня. Она слегка ударяет его по заднице. – Потому что я думала, что ты с Сарой! - Справедливо, - признается он, немного наклонив голову. – Я вроде как испортил это. - Вроде того! Он берет ее за руку. – В свое оправдание скажу, что я не знал, что между нами есть что-то, что можно испортить. Ты не слишком много помогала мне. - Я была испугана тобой! Его большой палец ласкает ее ладонь. – Мной? Почему? - Потому что, - говорит она. - Потому что ты –это ты, и потому, что я никогда не могла сказать, действительно ли ты флиртуешь со мной, или же ты просто ведешь себя дружелюбно также, как со всеми остальными. Он наклоняется и быстро целует ее прежде, чем отступить. – О, я определенно флиртовал с тобой. - Но ты флиртуешь со всеми! Он снова целует ее, на этот раз немного дольше. - Не так, как я флиртую с тобой. - Ну, я не могла увидеть разницу. Одна его рука скользит вокруг ее талии, а другая тянется к ее лицу, лаская ее челюсть. И затем он снова целует ее, прижимая бедра к ее бедрам, и его язык скользит в ее рот. Она погружается в него, запрокинув голову и открывшись ему. Она снова цепляется за него, потому что на этот раз ей действительно грозит обморок, и она задается вопросом – распространяется ли этот эффект на других женщин? Если он целует их так и делает то, что он делает своим языком, а затем они позволяют ему делать все, что он хочет. Она думает, сможет ли он позволить ему делать с ней все, что он хочет. Наверное да, пока он целует так, как он делает сейчас. - Фелисити, - бормочет он. - Ммм? Его рот теперь напротив ее уха. - Сейчас ты можешь сказать, что я флиртую с тобой? - Ммммм, да. Он тихо смеется. - Хорошо. Она берет его лицо в свои руки и наклоняет его, чтобы она могла посмотреть ему в глаза. – Сейчас ты можешь сказать, что ты мне нравишься? - Я не знаю, - говорит он очень серьезно. - Думаю, мне понадобится еще один поцелуй, чтобы убедиться. Она прижимает губы к его губам, обеими руками удерживая его лицо, все еще немного в шоке от того, что это происходит на самом деле. Одна из его рук придерживает ее за затылок, другая скользит по ее спине, обжигая кожу через тонкую ткань ее блузки, а затем он ловит ее нижнюю губу между своими зубами… В дверь трейлера стучат, и они отрываются друг от друга. - Эй, Оливер, они готовы снимать! – кричит Рой. - Хорошо! – отзывается Оливер. - Мне нужно идти, - говорит Фелисити, обходя его. Дерьмо!Они будут искать ее на съемочной площадке, гадая, куда она исчезла. - Подожди, - говорит Оливер. Она ждет. Он снова целует ее, нежно, но теперь уже без спешки. Когда он отстраняется, на его лице расцветает улыбка. – Ладно, теперь ты можешь идти. Фелисити возвращается в монтажную с огромной глупой улыбкой на лице.***
Она не может перестать прикасаться к своим губам. Их все еще покалывает от поцелуя Оливера. Она все еще может почувствовать его на кончике языка. Поцелуй - все их поцелуи - продолжают проигрываться у нее в голове, каждая восхитительная секунда. Часть ее все еще не может поверить, что это действительно произошло. Бабочки у нее в животе не исчезают, а возвращаются с удвоенной силой. Это вызывает головокружение,как будто она пьяна. Ее колени дрожат, и ей нелегко усидеть на месте. Она вся извивается, как нетерпеливый щенок, чья любимая игрушка вдруг оказалась вне зоны его досягаемости. Она также не может перестать улыбаться. Каждый раз, когда она смотрит на Оливера, ее губы невольно изгибаются в улыбке. Это проблема, потому что она должна постоянно смотреть на Оливера. Это вроде как ее работа. - У кого-то поднялось настроение, - замечает Диггл, приподняв брови, и Фелисити краснеет под его взглядом. - Наконец, удалось раздобыть немного кофеина, - бормочет она, болтая ногами и глядя в свой ноутбук, чтобы скрыть лицо. Это не помогает, что Оливер улыбается ей. Каждый раз, когда он заканчивает съемку, его глаза находят ее, и они сияют. Боже, эти морщинки вокруг его глаз. Она любит их еще больше, когда они появляются из-за нее. Однако он держится на расстоянии. Это хорошо, потому что в ее нынешнем состоянии ей и так довольно непросто вести себя нормально. Если бы он был достаточно близко, чтобы она могла его коснуться, она не уверена, что смогла бы контролировать себя. - Что с тобой сегодня? – спрашивает Айрис, когда они рассматривают стол с закусками. - Ничего, - говорит Фелисити, отвернувшись, чтобы открыть черничный йогурт. - Ты ведешь себя странно. Фелисити тянется за ложкой. - Я не знаю, о чем ты говоришь. - Боже мой! – рука Айрис хватает руку Фелисити, развернув ее к себе. – Что-то произошло между тобой и Оливером! – шипит она. - Что? Нет! – Серьезно? Как она это делает? Неужели она настолько очевидна или у Айрис есть какое-то сверхъестественное шестое чувство, когда дело доходит до ее личной жизни? - Фелисити Меган Смоук, ты не смеешь лгать мне! Фелисити оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что поблизости нет лишних ушей. – Возможно, мы поцеловались, - признается она. - Я это знала! Я знала, что он тебе нравится! – Айрис подпрыгивает от восторга, усмехаясь от уха до уха. – Боже мой, как это было? Расскажи мне всё! - Было хорошо, - улыбается Фелисити. - Расскажи мне о его губах. Какие они? Он хорошо целуется? Улыбка Фелисити становится еще шире. – Он отлично целуется. - О, ничего себе, он действительно тебе нравится, не так ли? – лицо Айрис выражает обеспокоенность. – Обещай, что будешь осторожна, хорошо? Такие мужчины… - она останавливается, как будто пересматривая то, что она собирается сказать. – Только не дай ему причинить тебе боль. - Это был просто поцелуй, - говорит Фелисити, закатывая глаза. Айрис качает головой. –Поцелуй никогда не бывает «просто».***
В конце съемочного дня Оливер присылает Фелисити сообщение: «Зачем цыпленок пересек детскую площадку?» Она знает эту шутку, поэтому просто набирает ответ: «Чтобы дойти до другойстороны» Появляется многоточие, означающее, что Оливер что-то печатает. Фелисити ждет. И ждет. И ждет еще. «Могу я сегодня прийти к тебе, когда ты вернешься домой?» Бабочки в ее животе начинают выполнять скоординированные воздушные маневры, как, например, бочка и мертвая петля. Ее пальцы дрожат, когда она набирает ответ. «Да».***
Конечно, съемки в этот день длятся дольше обычного. Конечно. И, конечно же, Мартин Штайн решает, что сегодня хороший вечер, чтобы пожаловаться Фелисити после того, как они провели весь день, обсуждая его опасения использования новых камер вместо тех, что работают по старинке. Конечно. И после этого Диггл захотел, чтобы она пересмотрела с ним некоторые сводки, именно сегодня - почему бы и нет? Не похоже, чтобы у нее был повод уйти пораньше сегодня вечером. Все это означает, что Оливер оказывается дома гораздо раньше, чем она. Фелисити заходит в дом, бросает сумку на пол и мчится наверх, чтобы почистить зубы. Как только она позаботилась о своем дыхании, она распускает свой конский хвостик и расчесывает волосы. Прежде, чем у нее есть шанс сделать что-то еще, внизу раздается стук. Она была дома полторы минуты. Она торопится вниз и открывает дверь улыбающемуся Оливеру. - Привет, - говорит она, немного запыхавшись. Его улыбка становится шире. – Привет. – На нем простая белая футболка и джинсы, которые выглядят как на рекламном буклете, демонстрируя все выпуклости и жесткие мышцы. Святой гугл! Фелисити сглатывает и делает шаг назад, чтобы впустить его,пытаясь изобразить обычное спокойствие, вместо паники, которую она испытывает на самом деле. Теперь, когда он здесь, она понятия не имеет, что с ним делать. Очевидно, предложить ему напитки. Должа ли она предложить ему какую-нибудь еду? Каков протокол для такого рода встреч? Потому что они ведь собираются заняться сексом, верно? Боже, она надеется, что это так. В доме не так много фактической еды, поэтому она успокаивается. - Хочешь воды или что-то еще? Вместо ответа Оливер перемещается в ее личное пространство, его руки приземляются на ее бедра, подталкивая ее назад, пока онане оказывается прижата к стене рядом с лестницей. - Эй, - говорит он, глядя на нее с такой интенсивностью, которая вызывает головокружение. Фелисити вздрагивает. - Привет. Продолжая смотреть ей в глаза, он поднимает руки к лицу и снимает с нее очки. Он аккуратно складывает их и кладет на столик у входа, чтобы не разбить, прежде чем его руки возвращаются к ее бедрам. Его движения медленные и преднамеренные, что дает ей прекрасную возможность остановить его. Чтобы замедлить его, если она хочет. Но она не хочет делать это медленно. Скорее, наоборот. Она испытывала что-то сродни «сухому закону» в течение последних двухсот шестидесяти трех дней – не то чтобы она считала или что-то еще. И кроме того, это Оливер Куин. Если бы у вас была возможность переспать с Оливером Куином, разве вы не воспользовались бы ею? Разве вы бы не ухватились за этот момент обеими руками прежде, чем он ускользнет? Разве не было бы преступлением против всех женщин не наброситься на него, как на дикого скакуна,учитывая эту возможность? Поэтому Фелисити хватает его и целует. Страстно. У него горячий рот, на вкус как мята и что-то еще, что безошибочно напоминает Оливера. Она набрасывается на него, прижимаясь к нему всем телом, и он надавливает на нее, прижав ее к стене и скользя большим пальцем по ее щеке, пока их губы исследуют друг друга. Этот парень умеет целоваться, это уж точно. Ее пальцы скользят по его ребрам, потянув за подол футболки, и внезапно он отталкивает ее от себя, быстро потянув футболку над головой. Мозг Фелисити мгновенно превращается в кашу при виде его обнаженного торса и плеч, и… о Боже, его пресс. Она определенно собирается лизать эти кубики сегодня вечером. Сугубо ради науки. Когда он снова прислоняется к ней, и его голая кожа касается ее кожи, это похоже на прикосновение к очень ценной реликвии. Ее руки скользят по жестким хребтам, и она чувствует, что ей на самом деле разрешено прикасаться к нему. Она может почувствовать, что Оливер улыбается ей в рот, когда он снова целует ее, держа ее лицо обеими руками. Он прикусывает ее нижнюю губу, а затем успокаивает ее своим языком, и Фелисити тает против него, ее колени подгибаются, когда она стонет ему в рот. - Фелисити, - бормочет он, его голос хриплый и полон невысказанных обещаний. – Хочешь показать мне свою спальню? Так она и делает. На самом деле.***
Фелисити просыпается утром от суровой, монотонной мелодии «Карманный солнечный свет», которая доносится из ее телефона. - Ууууух, - стонет она, подползая к тумбочке. Она чувствует себя слепой, но ее телефона нет там, где она обычно оставляет его. Ее очков тоже нет, и она едва не опрокидывает лампу, случайно задев ее. - Останови это, - бормочет Оливер в подушку. - Прости, - бормочет Фелисити, садясь и потирая глаза. Это не очень помогает, потому что на ней нет очков. Она вздрагивает в направлении, откуда доносится ненавистный звук, глядя на размытую кучу одежды, разбросанную на полу. Точно. Вчера вечером ее телефон был в кармане, когда Оливер снял с нее одежду. Она ползет к подножию кровати и шарит по полу, пока наконец, она не обнаруживает проклятое устройство, вздохнув с облегчением, когда она заставляет чертов телефон замолчать. Оливер лежит на животе, смяв спутанные простыни под собой, обнаженный самым прекрасным образом. Фелисити не хотела бы ничего больше, чем залезть обратно в постель и свернуться вокруг него, но сегодня утром ее рабочий день начинается в семь часов, и ей пора собираться. Что действительно очень плохо, потому что Оливер Куин лежит в ее постели и… черт возьми. Шутки в сторону. Черт! Она всегда остро осознавала его привлекательность, но лежа там – вытянутый и обнаженный – он совершенно захватывает дух. И она занималась с ним сексом прошлой ночью. Несколько раз. - Ты смотришь на мою задницу? - спрашивает Оливер, не открывая глаз. - Может быть, - признается Фелисити. - Это действительно хорошая задница. И мне нравится, как она выглядит в моей постели. - Иди сюда, - он поворачивается и тянется к ней, и она позволяет ему притянуть ее для поцелуя. Боже, даже его утреннее дыхание удивительно. Он вообще настоящий? - Я должен тебе кое-что сказать, - говорит Оливер, отстраняясь и очень серьезно глядя на нее. Фелисити замирает, ее сердце застревает в горле. – Что? - У тебя ужасная кровать. В следующий раз мы спим в моей постели. В следующий раз. Он сказал в «следующий раз». Это значит, что будет следующий раз. Фелисити ползет верхом на него и целует его до полного забвения. - Разве тебе не нужно готовиться к работе? - спрашивает он, дразня ее, когда он подталкивает ее бедрами. - К черту работу, - говорит она. – Я могу опоздать.***
Фелисити действительно опаздывает. Она ненавидит опаздывать. Не то, чтобы это того не стоило, но теперь она должна заплатить за это, вынужденная спешить со всеми приготовлениями к съемкам на этот день. - Утро! - весело говорит Барри, придерживая для нее дверь в звукорежиссерскую. - Утро, - бормочет она, спеша мимо него, опустив голову. Она убеждена, что все могут сказать, что это написано на ее лице, как гигантский, мигающий неоновый знак: "Я переспала с Оливером Куином, спросите меня о чем угодно". Кроме того, она почти уверена, что ее движения выглядят нелепо. Оливер находится в действительно потрясающей физической форме, чего нельзя сказать о ней. Прошло много времени с тех пор, как она была такой… активной, и она определенно прочувствовала это сегодня утром. Не встречаясь ни с кем взглядом, Фелисити добирается до своего кресла, заняв себя, настраивая свой ноутбук и делая пометки на сценарии для первой сцены, которую они снимают сегодня. Оливер появляется на площадке несколько минут спустя. Он еще не переоделся для съемок, и первое, о чем она думает, когда видит его – она знает, как он выглядит без одежды. Каждый дюйм его тела. Кроме этого, она помнит, какова на ощупь его кожа, и этот звук, который он издает на пике удовольствия, и что ему нравится, когда она использует свои зубы. Да. Сегодня будет… интересный день. Он не торопится,останавливаясь, чтобы пообщаться с несколькими людьми, прежде чем,он наконец подходит ней. – Доброе утро, - приветствует он радостно, как будто они не видели друг друга полчаса назад. Голыми. Супер обнаженными. Абсолютно без одежды. - Утро, - воркует Фелисити, краснея, когда она опускает голову. Благодаря их утренней тренировке у них еще не было возможности поговорить о том, как им следует вести себя друг с другом на работе. Каковы правила. Или как именно определить их отношения. - Итак… - неуверенно начинает Оливер, и Фелисити смотрит на него. Его глаза бродят по ее лицу, как будто он пытается решить, стоит ли говорить все, что он собирается сказать. В этот момент к ним подходит Диггл, хлопает Оливера по спине и спрашивает у Фелисити вопрос о первой сцене. Оливер уходит с извиняющейся улыбкой, в то время как она пытается сконцентрироваться на том, чтобы ответить на вопрос Диггла. У них нет других шансов поговорить еще пару часов. После того, как Диггл объявляет пятнадцатиминутный перерыв, Оливер тянет ее в сторону. - Пойдем со мной, - говорит он, взяв ее за руку и потащив ее с площадки, вниз по коридору, в складское помещение, заполненное коробками с канцелярскими принадлежностями. Как только дверь за ними закрывается, его руки обнимают ее, и он тянет ее для поцелуя. Это потрясающе, и она не хочет, чтобы он остановился. - Нам нужно поговорить, - говорит она, слегка отталкивая его за плечи. - О работе. Он перестает ее целовать. - Хорошо. - Я просто хочу убедиться, что мы на одной странице. - Ладно, - повторяет он, и выражение его лица остается нейтральным. – На какой ты странице? Фелисити сглатывает. – Я просто думаю, что будет лучше, если мы сохраним это – что бы ни было между нами – только для нас самих. На данный момент. Я думаю, не стоит смешивать это с работой. Он отпускает ее и отступает назад. – Если это то, чего ты хочешь. Она остро ощущает потерю его прикосновения, как только он отстраняется, но сопротивляется стремлению сократить расстояние между ними. – Я просто не хочу, чтобы это повлияло на мою работу. Как только люди узнают о чем-то подобном, они начинают относиться к тебе по-другому. Они начинают думать вещи и говорить всякое такое… - Я понимаю, - говорит он, обрывая ее. Она прикусывает губу и вытирает ладони о джинсы, чувствуя беспокойство и неуверенность. – Правда? Выражение его лица смягчается, и он протягивает руку. – Правда. Все нормально. На самом деле. Она прижимается к его ладони, притягивая его ближе. – Это не имеет никакого отношения к тебе. Ты ведь это знаешь? Он сжимает губы. - Это немного связано со мной. - Нет,- говорит она, - Нет. Я просто пытаюсь держать вещи профессиональными, когда мы на работе. Он кивает. - Я могу быть профессионалом. - Спасибо. - Пока ты позволяешь мне быть непрофессиональным, когда мы дома, - его рука скользит вверх по ее руке, вызывая волну мурашек на ее коже. Фелисити приближается к нему и начинает целовать. - Я думал, ты хочешь быть профессиональной, - говорит Оливер, когда они расстаются, чтобы вдохнуть воздух. - Ну, мы уже здесь, - говорит она прагматично. – И у нас осталось десять минут, пока не начнутся съемки. Мы могли бы использовать это время с максимальной пользой. Так они и делают.