Кукловод

“Мы всегда выдумываем наших детей”. (Вальдемар Лысяк) Когда глаза пленницы немного привыкли к темноте, стало понятно, откуда исходил такой мерзкий запах. Вокруг нее было множество перьев, а на бесчисленных насестах, тянувшихся до самой вершины башни, сидели самые разные совы, и все они тихо ухали и таращились большими, светящимися глазами на Луну. Она оказалась запертой в совятне. Паника опасной волной накатила на разум и заставила все внутри сжаться и похолодеть. Не помня себя от ужаса, Луна Лавгуд принялась отчаянно дергаться на месте, пытаясь освободиться. Вместо крика из груди вырывались только громкие мычащие звуки, а руки были так надежно приклеены к подлокотникам, что оторвать их можно было только вместе с кожей, так что после нескольких болезненных попыток Луна перестала пытаться освободить руки. Тогда она принялась отчаянно крутить головой, пытаясь скинуть с себя эту тяжелую, странную конструкцию, но и это ей не удалось. Вдруг ее прервал пугающий звук, громким эхом разнесшийся по всей совятне. Это был уже знакомый нам дикий, механический смех, напоминавший злобное хихиканье. Луна содрогнулась всем телом, и ее глаза, видневшиеся из металлического прибора, наполнились слезами. Она в очередной раз попыталась что-то сказать, но снова получились только нечленораздельные звуки. Смех прекратился так же резко, как и начался, и с минуту ничего не происходило. Тяжело дыша, Луна с напряжением вглядывалась в темноту, в любую секунду ожидая нападения. Тут прямо перед ней опустился огромный черный филин, на спине которого находился какой-то небольшой предмет. Кажется, она уже где-то видела этого филина. Он не мог не бросаться в глаза, потому что у всех учеников были обычные почтовые совы, и только у кого-то одного был именно филин… Вот только у кого? Голова слишком сильно трещит, чтобы можно было вспомнить… А что на спине у филина? Да это ведь та самая кукла Темного Лорда, которая уже появлялась в Тайной Комнате. Луна видела эту куклу впервые, однако напряглась так, словно уже знала, что будет дальше. - Приветствую, Луна Лавгуд! – прозвучал пугающий, искаженный голос, - Ты оказалась здесь не случайно. Полагаю, ты единственная, кто поверила в историю Джинни Уизли, а значит – прекрасно знала, что расплаты за грехи не избежать. Да, я здесь для того, чтобы перевоспитать каждого из вас. Полагаю, ты знаешь, за что именно ты заслужила кару? Из глубины металлического прибора донеслось тихое всхлипывание. Да, Луна знала… Но голос все равно решил все озвучить вслух, чтобы причинить ей еще большую боль: - Все знают, что ты видишь фестралов, потому что когда-то видела смерть собственными глазами. И все так же знают, что это была смерть твоей матери, когда тебе было 9 лет. Неудачный эксперимент с заклинаниями, верно? Но никто, даже твой родной отец, не знает о том, чей именно это был эксперимент… Твоя мать часто пробовала новые заклятья, но всегда все рассчитывала и применяла их с умом. И ее девятилетняя дочь решила, что тоже сможет. Вот только сил не хватило, и заклятье, попав в несчастную мать, мгновенно убило ее. Всхлипывания стали громче. Теперь Луна, челюсть которой была зажата прибором, буквально давилась слезами и собственной слюной. - Ты знала, что рано или поздно расплата за страшный грех придет. И вот час пробил! Сегодня ты либо погибнешь, искупив свой грех, либо окончательно останешься подлым убийцей собственных родителей. Выбор за тобой: жить со страшным грехом на душе или умереть мучительной смертью. На твоей голове мое изобретение: особый капкан. Я знаю, что ты любишь необычные головные уборы, так что он должен тебе понравиться. Капкан закреплен на твоей челюсти и, когда время истечет, он тут же захлопнется, сломав тебе челюсть и вонзив металлические шипы, расположенные по его краям, тебе в лицо. Слушай внимательно, что тебе нужно сделать, чтобы спасти тело или душу – на твой выбор. Перед тобой лежит тело – это твой отец. Он под заклятьем и не очнется в ближайшие часы. В его желудок я поместил ключ от замка на твоем ошейнике. Тебе придется пожертвовать маленькой долей плоти – сорвать кожу с ладоней – и подойти к отцу. Если ты предпочтешь не трогать его – прибор сработает, едва истечет время. Но если ты возьмешь нож, который лежит на полу, и разрежешь тело отца, чтобы найти заветный ключ, то спасешься ценой жизни второго родителя, умершего по твоей вине. У тебя всего три минуты. Выбор за тобой: жить или умереть. Едва страшный монолог прекратился, на полу возле стула привязанной девушки возникли те же песочные часы, что уже побывали в Тайной Комнате. И, точно как в тот раз, они перевернулись сами собой, а жуткая кукла исчезла. Время пошло! Луна уже знала, что игра настоящая и прямо сейчас действительно решается ее судьба. Едва часы перевернулись, несчастная вновь принялась за отчаянные попытки освободиться. Но сделать это можно было лишь одним путем – содрав кожу с ладоней… Полминуты пропали впустую, пока она напрасно пыталась скинуть прибор со своей головы. Наконец, бросив мучительный взгляд на неумолимые часы, она глубоко вдохнула и принялась потихоньку отрывать приклеенные руки. Капкан, крепко державший ее челюсть, подавил крики, готовые оглушить весь совятник, крылатые обитатели которого беспокойно ухали и перелетали с места на место, чуя неладное. После нескольких болезненных, слабых попыток Луна собралась с духом и резко дернула обе руки к себе. Адская боль тут же пронзила ладони, которые словно опустили в огонь. Из открытых ран полилась кровь, перепачкавшая всю одежду, а на подлокотниках остались мерзкие кусочки кожи. Зато пальцы были почти невредимы. Превозмогая боль, девушка вцепилась в свой ошейник и принялась с отчаянием погибающего человека тянуть, рвать, царапать… Но снова все тщетно. Страх перед жестокой смертью заставлял ее снова и снова впиваться в бездушное орудие этой самой смерти, а время между тем все уходило… Вот и эти бестолковые попытки наконец оставлены, и девушка спешит к телу, действительно лежавшему в дальнем, черном углу. Еще шаг и холодный, призрачный свет полной луны падает на лицо лежавшего, и девушка со слезами опускается рядом с ним на колени. Это действительно ее отец! Он выглядит как труп, однако его грудь мерно вздымается, доказывая, что он еще жив. Только сейчас, когда она заглянула в его бледное, неподвижное лицо, страшное осознание добралось до ее возбужденного разума. Она должна либо убить отца, либо сама погибнуть… Ледяная волна пробежала по ее телу, а кровь так бешено застучала в висках, что стало трудно что-либо различать перед собой и трезво мыслить. Позабыв про капкан, мешавший ей нормально дышать, Луна что-то громко промычала и тут же умолкла, вспомнив, что маньяк все равно не сможет разобрать ни слова. Она пыталась сказать мерзавцу, что убила мать по случайности, в то время как сейчас ее принуждают к осознанному убийству, да еще и родного отца. Но ей не дали даже шанса оправдаться, не дали все высказать и объяснить. Горячие слезы негодования застилали ей глаза, но руки все же нервной ощупью искали остро заточенный нож, лежавший возле отца. Холодная сталь повторно обожгла раненные руки и заставила содрогнуться при мысли о том, зачем этот нож был брошен здесь. Дрожащей рукой Луна поднесла нож к отцу, обливаясь слезами, заставила себя поднять край его нелепой ночной рубашки, обнажив незащищенную кожу на животе – такую белую и тонкую плоть, которую так легко пронзить… Последние песчинки стремительно осыпались вниз… И где-то там в прямом смысле ключ к ее спасению… В верхнем сосуде уже почти не осталось песка… А что бы сказал ей сейчас мудрый и загадочный отец? Ведь она еще так молода, столько планов грезилось впереди, столько людей, событий, эмоций… Надо на что-то решиться, но внезапная странная усталость буквально сковала все тело, мешая думать дальше. Еще мгновение - мучительное мгновение длиной в целую жизнь - и занесенный нож дрогнул в ослабевшей руке и с оглушительным звоном упал на грязный пол совятника. Решение было принято! Едва нож упал и самая последняя песчинка опустилась вниз, прибор сработал как по часам, и совятник снова оглушил новый, неприятный звук. Хрустнула сломанная челюсть, а две стороны прибора (все это время опушенные) резко соединились, пронзив металлическими шипами лицо несчастной. Все произошло очень быстро, и мертвое тело тяжело опустилось на пол. Челюсть свернута набок, а длинные шипы пронзили глаза, щеки, нос, рот… Теперь лицо покойной было навеки обезображено и узнать знакомые черты в этом кровавом месиве было невозможно. Едва свершилась казнь, десятки сов с испуганным уханьем взвились в воздух. Совятник наполнился невообразимым шумом, и на два тела, лежавшие рядом друг с другом, посыпались перья. Среди всего этого гама вдруг выступила темная фигура, резко выделявшаяся своим спокойствием. Неизвестный был полностью замотан в черную мантию, два края которой были с ярко-красной отделкой; лицо было скрыто за низко надвинутым капюшоном, а руки стянуты черными перчатками. В одной руке он сжимал волшебную палочку. Незнакомец подождал, пока встревоженные совы разлетятся и вновь наступит тишина. Затем он медленно пересек все помещение и остановился возле своей очередной “испытуемой”. Без единого намека на отвращение или страх, он долго всматривался в жуткое, красное месиво, в которое превратилось лицо юной девушки. Без сомнения, она была мертва, но палач как будто хотел в этом удостовериться или же прочитать что-то в ее останках – отзвук раскаяния, намек на то, что перед смертью она успела понять, за что была наказана. Так или иначе, она вполне искупила свою вину. Волшебник перевел взгляд на неподвижное тело мистера Лавгуда, направил на него палочку, и мираж тут же растворился в воздухе. Да, настоящий мистер Лавгуд спокойно спал в своей постели, даже не подозревая о том, что произошло с его единственной дочерью, которую он любил больше жизни. Невинные не должны были пострадать, поэтому маньяк не стал рисковать жизнью настоящего мистера Лавгуда, вместо этого он создал реалистичный мираж. И, не помнившая себя от страха, девушка вполне поверила в его иллюзию. Ах, если бы Луна знала, что пожертвовала собой напрасно… Что она лишь была подопытным кроликом в эксперименте, который в любом случае окончился бы для нее плачевно. Разобравшись с миражом, волшебник вновь повернулся к трупу девушки. Пусть поищут его как следует и как можно дольше не знают о том, что творится в замке. Волшебная палочка снова поднята, а сухие губы шепчут заклинание, и в тот же миг проклятый капкан исчезает, а доски в старом полу с громким треском расходятся в стороны. Внизу нечто вроде погреба, туда и сталкивает маньяк тело своей жертвы. С глухим стуком тело опускается на грязный, землистый пол, и доски над ним тут же снова сходятся вместе. Волшебник убирает кровавые следы и засыпает доски соломой и пухом от совиных крыльев. Разумеется, эта “могила” будет недолгой и гниющий труп очень скоро обнаружат. Но до тех пор пускай его тайна как можно дольше остается нераскрытой, а про исчезновение Луны Лавгуд никто даже не догадывается. Завершив черное дело, неизвестный покинул сцену своего спектакля, а успокоившиеся совы начали постепенно возвращаться. В большие окна уже пробивались первые, размытые лучи солнца; начинался новый день, и все снова стало спокойно. Как будто и не было внизу, под досками и соломой, никакого трупа. * * * За несколько часов до этого в башне Гриффиндора. Жизнь постепенно входила в свой обычный ритм. Уроки продолжались, ученики занимались своими мелкими делами и проблемами, и все уже практически забыли про странное поведение Джинни Уизли. Та все еще держалась несколько напряженно, но уже хотя бы не орала на людей и не пыталась навязать всем свою совершенно нелепую выдумку про какого-то маньяка и убитого Невилла. В ожидании ответного письма, Джинни старалась постоянно занимать себя учебой, чтобы не оставалось ни времени, ни сил на лишние размышления. Она сама уже все больше начинала воспринимать все недавние события как страшный, реалистичный сон – и ничего более. Ну конечно же, с Невиллом все в порядке и совсем скоро он пришлет ответ, и тогда последние страхи и сомнения отпадут. Друзья старались больше не затрагивать эту опасную тему и вели себя с Джинни как можно более внимательно и дружелюбно. Однако девушка с долей горечи осознавала, что никто из них – ни Гермиона, ни Рон, ни Гарри – не верили ей. Даже если она действительно окажется не права, они ДОЛЖНЫ были поверить. Ведь это долг дружбы! Однако каждый из них чувствовал себя совершенно спокойно, и это общее безмятежное настроение постепенно передавалось и самой Джинни. Вот и сейчас был очередной, похожий на множество других, поздний вечер в гостиной Гриффиндора. Гарри мучился над домашним заданием Снейпа, злобным шепотом посылая всех благ своему любимому профессору; Джинни сидела рядом и писала черновик сочинения по истории магии, изредка бросая на него осторожные, нежные взгляды, которые он как обычно не замечал. А рядом Гермиона копошилась в своей школьной сумке, в поисках чего-то. Вокруг нее крутился Рон с забавным видом человека, который пытается что-то сказать и никак не может на это решиться. Он глупо открывал и закрывал рот, краснел и бледнел, а его руки то выныривали из карманов, то прятались обратно. Джинни с усмешкой наблюдала за ним, делая про себя ставки – решится ли Рон сегодня в очередной раз позвать Гермиону “погулять”. Видимо, он все-таки решился, потому что набрал в грудь побольше воздуха и вдруг на одном дыхании выпалил: - Гермиона, а ты не хочешь прогуляться немного перед сном? - Прогуляться? – удивилась Грейнджер, выудив наконец из сумки то, что так торопливо искала, - огромную расческу, полную спутанных каштановых волос, - Уже поздно. - Ну и что? – не сдавался Рон, - Чего опять сидеть в гостиной? Хочу немного размяться, а одному мне будет скучно. Гарри и Джинни заняты домашними заданиями. - Вообще-то я тоже занята, - неловко пробормотала Гермиона, яростно расчесывая свои пышные волосы, - Прости, Рон. - Опять? – не удержавшись, воскликнул Уизли, - Но ты каждый вечер чем-то занята. Куда-то постоянно уходишь и возвращаешься очень поздно. Джинни, при этих словах снова вскинувшая голову, с любопытством взглянула на Гермиону и успела заметить, как дрогнула расческа у нее в руках, а на щеках выступил едва заметный румянец. - Скоро экзамен по трансфигурации, если ты забыл, - тем не менее, совершенно спокойно ответила она, - Я попросила, чтобы мне разрешили подольше сидеть в библиотеке. Вот я и готовлюсь перед сном. - Для тебя уже целую библиотеку не закрывают? – хмыкнул Гарри, не поднимая головы. - Не так много учеников готовятся так серьезно, как я, - гордо ответила Грейнджер, сделав вид, что не заметила, как Джинни и Рон одновременно закатили глаза, - Все, мне пора. Всем заранее спокойной ночи! С этими словами она упорхнула, и на какое-то время снова повисла тишина, нарушаемая только уютным потрескиванием дров в камине. Рон сидел в кресле, хмуро уставившись на огонь, а Гарри и Джинни вернулись к своим заданиям. Спустя еще минут двадцать Джинни почувствовала, как ее глаза уже закрываются сами собой, а строчки начинают путаться и расплываться. Чтобы прогнать истому, она отвела глаза от тетради и быстро заморгала. Тут ее взгляд упал на сумку Гермионы, из которой выглядывали корешки ее бесконечных учебников. - О, как же Гермиона теперь будет готовиться? – вслух пробормотала она. - То есть? – встрепенулся Рон, тоже почти засыпавший в своем кресле. - Она забыла все свои книги. Рон обернулся и бросил странный взгляд на забытую сумку. Тут он вдруг быстро поднялся на ноги – дремоту как рукой сняло. - Пойду все-таки прогуляюсь, - бросил он, уже направляясь к портрету Полной Дамы. Не успели Гарри и Джинни ничего сказать, как он уже исчез. Оставив гостиную Гриффиндора, Уизли решительным шагом направился по холодным коридорам замка, освещенным танцующим светом негаснущих факелов. Было уже около полуночи, и коридоры давно опустели, если не считать мистера Филча и его противной кошки – эти вечные стражи без устали рыскали по замку в поисках нарушителей порядка. Однако Рон даже не думал о том, что может натолкнуться на кого-нибудь из них, - все его мысли занимал сейчас только один-единственный вопрос… Наконец, он добрался до школьной библиотеки и дернул на себя дверную ручку. Закрыто. Так и знал! Какой же он идиот – столько дней верил глупой басне Гермионы про то, что ей разрешили заниматься в библиотеке по ночам. Теперь же стало совершенно очевидно, что девушка лжет. Но если ее на самом деле нет в библиотеке, то где же она пропадает ночи напролет? Рон даже не знал точно, во сколько она возвращается. Гермиона убегала из гостиной когда в десять, когда в одиннадцать часов и, как бы Рон не старался дождаться ее, около двух ночи он уже не выдерживал и, совершенно изможденный, отправлялся в мужскую спальню, чтобы в семь утра уже опять встать. А утром за завтраком Гермиона заходила в Большой Зал с сияющей улыбкой и только частые зевки и все более заметные тени под глазами выдавали ее ночные прогулки. Было заметно, что и она ужасно не высыпалась, однако это совершенно не портило ей настроение. Но что могла скрывать Грейнджер? На этот вопрос у Рона пока не было ответа.