***
Мир Гарри
— Если ты хочешь научиться владеть собой, то сначала следует разобраться со своими внутренними проблемами, — с долей сочувствия, высказало свою мысль зеркало. — Я не понимаю тебя. Какие у меня внутренние проблемы? Ведь беда в том, что наша с Драко страсть гаснет, если еще не погасла окончательно, конечно, — опустив глаза и вздохнув, ответил Гарри. Да, тот самый Мальчик-что-выжил, победитель самого Лорда Волан-де-морта. Но вот кто, скажите, знал, что жизнь великого героя обернется такой, извиняюсь, задницей? — Кстати, прекращай-ка уже говорить этими своими философскими цитатками. Это меня напрягает. — Я просто пытаюсь донести до тебя свою мысль более красиво и по-умному, что ли. А то советы мертвого человека, навечно застрявшего в зеркале, и общающегося только с тобой, были бы не такими эффектными, — Поттер лишь обреченно выдохнул, закатил глаза и просто принял сей факт, ведь уже не первый год знает своего лучшего друга — Винсента. Это имя дал ему сам Гарри, потому что при их знакомстве, мужчина в зеркале категорично отказывался называть свое настоящее имя, при этом не объясняя причины. На тот момент, уже четырнадцатилетний юный волшебник, ничего не имел против того, чтобы у его друга появилось новое, более современное, имя. — Гарри Джеймс Поттер, соизвольте включить Ваши великолепные мозги и заставить извилины в них проявлять хоть какую-то активность в жизни их, определенно, прекрасного Господина, — вы думаете, что совмещение нескольких столетий, а может даже и тысячелетий в одном человеке невозможно? Ошибаетесь. Вот вам живой пример. Ну, почти живой. — Я — Гарри Джеймс Поттер-Малфой. Все, я устал от этих высокопарных бесед. Мне нужно сегодня домой пораньше, хочу порадовать Драко его любимыми устрицами в лимонном соке, шампанским и тушенным осьминогом, — с улыбкой на лице говорил Поттер. — Надеюсь, это осьминог его сам сожрет, — шепотом произнес Винс. — Что-что? — Да нет, ничего. Буду ждать тебя завтра. И захвати Шекспира. Я буду рад обновить наши поэтические… как их там… — Батлы, ты имеешь ввиду? — с недоумением уточнил Гарри. — Да! — восторженно воскликнул мужчина. — Договорились, только смотри не налажай, как тогда с Есениным. — Ты же сам знаешь, что с русскими поэтами у меня все сложно. — Так, все, я убежал. А то засижусь тут с тобой и опоздаю к моему Драко, — с любовью в глазах сказал о муже Поттер. И скрылся за входной дверью на Гриммо. Парень в зеркале лишь вздохнул, устало потер шею и пожелал другу удачи в этой нелегкой борьбе под названием «любовь».***
Так-с, лимоны купил. Вычеркнуть. Устрицы…? Есть. Осьминога забрал. Шампанское дома. То есть, можно уходить? Хух. Наконец-то. Проходя по дорожке перед домом, Гарри заметил, что гараж открыт и в нем стоит машина его мужа. Обрадовавшись, парень подошел к входной двери, открыл ее и, не снимая обувь, взбежал по лестнице наверх. Уже собираясь войти в спальню, Поттер остановился, услышав странные звуки из нее. Посмотрев в щель, что осталась из-за не полностью закрытой двери, он увидел своего любимого и единственного мужчину, который скакал на члене у неизвестного парня. Хотя нет, Гарри его знает. Это Стивен Норкс, шотландец, 26 лет, холост, обеспеченная семья, мастер трансфигурации. В тот момент, если постараться, можно было услышать звук разбившихся надежд, мечтаний и любящего сердца. — Почему ты до сих пор женат на этом, ничего не делающем, нытике, который тебе скорее, как горничная и куховарка, чем как муж. Не говоря уже о любовнике? Когда у вас вообще в последний раз был секс? — спросил Стивен у Драко, увидев мельком Гарри за дверью. — Тебе правда хочется поговорить об этом именно сейчас? Он, конечно, придет часа через два, но давай поговорим об этом потом. Всему свое время, — хотя Поттер и стал безразличен для Малфоя, но все же ему было крайне неприятно обсуждать его мужа. Ведь пять лет, это не пару недель и привязанность, все же, есть. Но признаваться в этом своему любовнику, Драко не собирался. — Ну все же, ответь. Мне жутко интересно, — настаивал на своем Норкс и блондин сдался под напором серых глаз, что так настойчиво на него смотрели. — Стив, я с ним потому, что это удобно. Я всегда знаю, что когда приду с работы меня будет ждать идеально убранный дом, горячий и вкусный ужин, ванна с пеной, лепестками роз, ароматизированными свечами и включенным джазом. Всегда поможет, поддержит, уступит, сделает все, что попрошу. А взамен ничего не просит, просто пару раз скажи, что еда вкусная, как в доме красиво и что ты очень рад, что у тебя есть такой муж. И все. С ним удобно. Вот и вся правда. На счет секса: у нас его не было года три. Гарри его не требует, а меня он уже давно не возбуждает, скорее вызывает жалость, как маленький и беззащитный котенок, — рассказал Малфой, с каким-то теплом в душе, но, конечно же, этого не показал. — Ахах, муж для удобства. Драко, только ты такое можешь сказать, — убедившись, что Поттер это услышал, Норкс ухмыльнулся. И перевернув, подмявши под себя блондина, продолжил свое дело. Что это было? Мой муж, которого я так сильно люблю, со мной только… ради удобства? Нет, это все бред. Не верю. Глаза и уши могут врать. Мой единственный, мой хороший, он не мог так поступить. — А был ли он когда-то твой или это все-таки лишь иллюзия? — спросил мой внутренний голос. И правда, а когда в последний раз я мог с чистой душой сказать, что Драко — мой? В медовый месяц? Не думаю. До свадьбы? Вряд ли. Еще в Хогвартсе? Если подумать, то и здесь ответ будет отрицательным. Он просто был физически рядом, ведь только официально мы были вместе. Хотя только сейчас я смог понять, что он проводил со мной время, чтобы я просто не ушел. Чтобы не упустить из своих рук героя. И те частые отлучки, постоянные собрания на работе… Господи, как я был слеп и глуп. Меня просто обвели вокруг пальца. Использовали. Выбросили. Игра окончена. Спустившись по лестнице, Гарри, выходя из когда-то тёплого и уютного для него дома, громко хлопнул дверью, как бы сказав Малфою «прощай».***
Знаете, стоя на вершине Тауэрского моста, особенно на краю, когда всего один шаг может все изменить, в голову приходят разные мысли. Начинаешь перебирать всю свою жизнь по шагам. Вот и Гарри находясь сейчас там, думает за что и почему жизнь так не справедлива. — Почему сразу не справедлива? Ты всегда все так усложняешь, — точно подметил незнакомый голос из-за спины Поттера. Парень, не ожидав кого-то здесь увидеть, испугался, отпрыгнул в сторону и если бы, не схвативший его за руку, неизвестный мужчина, то конец бы пришел нашему герою. — Винс? Что… А… Как ты…? — недоумевал Гарри. — Ты красноречив, конечно, — да, это был именно тот парень, о котором Вы подумали — Винсент, лучший друг победителя Того-Кого-Нельзя-Называть. Не услышав более ничего, мужчина из зеркала продолжил. — Я вообще-то умею перемещаться, просто раньше в этом не было необходимости. И вытаскивать руку я могу, но очень редко. Лет через 200 может повторю. Так что, прошу не падать больше. — Зачем ты здесь? И как ты узнал, где я? — С тобой всегда одни проблемы, Поттер, — усмехнулся Винс. — Ой, прости, Поттер-Малфой, — это было произнесено с долей отвращения. — Я теперь просто Поттер, — со слезами на глазах сказал парень. — Ну, наконец-то, блять. Ты, конечно, меня прости. Ты мой друг, но как можно было не видеть, что ты женат на конченном козле, которого давно не мешало бы сдать Инквизиции? Гарри, снимать розовые очки никогда не было приятно, но зато как полезно. Сразу начинаешь смотреть на вещи трезво. — Помоги мне… — Как и чем? — Я хочу услышать в последний раз тот стих, помнишь? — один взгляд и все стало ясно. Эти глаза иссохли изнутри, в них лишь пустота. Нет ни боли, ни отчаянья. Только, пожирающая все на своем пути, пустота. — И что ты будешь делать после того, как я его расскажу? Спрыгнешь? — Нет, это слишком глупо. Я бы порадовал его этим. Нельзя позволить Драко остаться безнаказанным, ведь если гореть в вечной агонии, так хотя бы под его крики и мольбу о пощаде, — монотонно сказал Поттер, как будто не он сейчас посылает бывшего мужа в ад. — Но ты ведь не ответил. — Потом, Винси, потом, — и мужчина из зеркала медленно вздохнув, начал тихо напевать мелодию, что только им двоим знакома. А после зазвучало и само стихотворение, так спокойно и так нежно, чтобы хотя бы на пару минут принести душе Гарри, то умиротворение, которого оно заслуживает: — Заметался пожар голубой, Позабылись родимые дали. В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. Был я весь — как запущенный сад, Был на женщин и зелие падкий. Разонравилось пить и плясать И терять свою жизнь без оглядки. Мне бы только смотреть на тебя, Видеть глаз злато-карий омут, И чтоб, прошлое не любя, Ты уйти не смогла к другому. Поступь нежная, легкий стан, Если б знала ты сердцем упорным, Как умеет любить хулиган, Как умеет он быть покорным. Я б навеки забыл кабаки И стихи бы писать забросил. Только б тонко касаться руки И волос твоих цветом в осень. Я б навеки пошел за тобой Хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, В первый раз отрекаюсь скандалить. — Спасибо, друг мой, этого я не забуду никогда, — посмотрев заплаканными глазами на своего некогда лучшего друга, Поттер открыл, откуда не возьмись, флакон с фиолетовой жидкостью и опустошил его до дна. Обморок. Резкое падение температуры тела. Сердце ударило в последний раз. Смерть. — Н-е-е-е-т! Гарри! — это имя, которое он так отчаянно кричал в животной жалобе, звенело так сильно, что в ближайших домах задрожали стекла, а в аллейковой чаще содрогнулась земля. Спрятав руки в волосах, парень рвал своим болезненным зовом безмолвие, и голос его прерывал вращение Земли, сам ход вещей. Но всего через пару минут, Вселенная дала свой ответ. И сердце Гарри снова забилось, только привычно зеленые глаза стали синими, как океан, и темными, как бездна, там же. Коричневые волосы сменились иссиня-черными. Черты лица стали грубее, тело — больше, накаченней, с новым, не маленьким количеством, шрамов, даже парой татуировок. Гарри? О нет, Вы ошиблись. Гарри мертв, а это совершенно другой парень и звать его — Гарольд. Посмотрим, что же принесет нам такой ответ от Вселенной.