История одного вампира v 2.0. Часть вторая

Маркус отступил на шаг и поудобнее перехватил Экскалибур, не сводя взгляда с окруживших Гарри красно-оранжевых клинков на длинных лентах. Эти клинки были узкие, как шпаги, сами ленты запросто вытягивались на полсотни метров и били точно в цель — Марк уже проверил. Кроме того, хозяин управлял ими всеми одновременно с легкостью, словно работал одной шпагой, а не десятком. Но эти шпаги меркли и бледнели по сравнению с руками Лорда — руки начиная с середины предплечья превратились в метровые зазубренные красно-оранжевые клинки шириной с ладонь. Когда Марк в самом начале сошелся с хозяином в ближнем бою, тот одним ударом едва не расколол Экскалибур, оставив глубокую зазубрину и в самый последний момент придержав удар. Сейчас парень более-менее разобрался, как управлять мечом и его немалой силой, и теперь клинок не грозил сломаться после первого же удара Лорда. Лорд рванул вперед, ленты с узкими клинками нанесли сразу полсотни стремительных колющих ударов. Марк стиснул зубы, наполнил клинок энергией и ударил навстречу, стараясь представить результат. Светящийся ярким голубым светом купол ударил навстречу лентам, отбрасывая их назад, и тут перед Марком внезапно возник Гарри. Левая рука-клинок нанесла могучий удар сверху вниз, правая наметила отсечь ноги ниже коленей. Маркус отклонил атаку левой и блокировал удар правой, после окутался прозрачными Тенями и моментально перенесся на десяток метров левее, отбил несколько атак и снова перенесся подальше, переводя дух и чувствуя, как на теле появились еще полдюжины неглубоких порезов и проколов. — Неплохо, ты уже две минуты продержался без единого увечья, — губы Лорда дрогнули в намеке на улыбку. Левая рука-клинок засветилась оранжевым светом, мгновение, взмах — и Маркус чисто на рефлексах отбил оранжевую режущую вспышку. Удар был так силен, что контрудар Экскалибуром не подавил его полностью и сдвинул вампира на полметра, прорыв в траве параллельные борозды от каблуков, а ленты вдруг преобразовались из клинков в щупальца. Вокруг каждого щупальца возникло кольцо оранжевых разрядов, Марк среагировал чисто на рефлексах выставил Щит Крови. Щит потрескался, едва выдержав десяток Пуль от хозяина, Марк уклонился от нескольких выпадов щупалец и отразил скользящим блоком мощный удар левой руки, после чего отступил и перевел дух. А ведь раньше Гарри очень редко использовал вампирские техники, предпочитая магию. Марк представил, как хозяин вырастил из себя полсотни рук, в каждой скастовал что-нибудь мощное и убойное и одновременно запустил. Сглазил — в каждом щупальце сформировалось Копье Хаоса. Черные, окутанные прозрачной темно-серой дымкой копья отправились в короткий полет и взорвались при столкновении с землей и со щитом — Марк сумел уклониться от девяти, но десятое пробило щит и застряло в нем. Острие Копья Хаоса на миг замерло в полуметре от груди вампира, после чего копье взорвалось и отбросило его назад — прямо на град ударов щупальцами. Марк сам не понял, как сумел отразить большинство ударов и пропустил лишь десяток неглубоких порезов, бросился в сторону и заблокировал мечом несколько прямых ударов. Внезапно атаки прекратились, и Марк разорвал дистанцию, переводя дух. Когда он остановился и обратил внимание на своего Лорда, то побледнел и прошептал: — Ты серьезно? Правая рука Гарри стала обычной, парень отвел ее в сторону, повернув ладонью вниз. Чуть ниже, не соприкасаясь с кожей, стремительно нарастал оранжевый шарик. От ощущения исходящей от шарика колоссального давления энергии вампиру стало сильно не по себе. Эту технику назвали Ноль из-за результата. Не потому, что она бесполезна, отнюдь. Просто при попадании во что-либо от цели не оставалось вообще ничего. Немногие боевые маги и Старшие могли отражать и выдерживать такие удары, но и немногие Старшие могли так запросто их создавать. Все эти мысли пронеслись в голове вспотевшего Марка за ту четверть секунды, которую шарик достигал своей зрелости. Миг — и вампир окутался Крыльями Ночи, переносясь в сторону, а мимо него пронесся неожиданно узкий, но чрезвычайно плотный оранжевый луч. Ни звука, ни ударной волны, просто — раз, и там, где прошел луч, ничего не существует. — В чем дело, Марк? Или ты до сих пор не освоил эту технику? Вместо ответа Птенец ринулся в атаку. Ноль очень сильно истощал вампира и в большинстве случаев являлся или последним козырем, или первой и последней атакой на ближайшие пару дней. Если есть шанс поразить Гарри, то только сейчас. Марк уклонился от мелькнувших мимо лент и, напитав клинок энергией, рубанул по хозяину. Правое предплечье и кисть Гарри снова превратились в длинный широкий клинок, который без напряжения блокировал удар, слегка прогнулся под ним, и мощным толчком Гарри отбросил Марка в сторону, поймав на лету парой Пуль и насадив на полдюжины лент. — В целом слабо, — озвучил результаты хозяин, наблюдая за повисшим на клинках Марком. — Сродство с Экскалибуром началось вполне неплохо, пара месяцев — и будешь способен использовать его в полную силу. Но техника и движения ни к черту — паладин средней руки выпотрошил бы тебя за минуту. Ленты втянулись в тело Гарри, Марк приземлился на ноги и выдохнул, с усилием регенерируя. — Если у твоего тела такие возможности, зачем тебе вообще тот меч? — задал больной вопрос вампир, вспоминая клинок из другого мира. — Неужели он настолько чудовищно силен? — Да нет, — пожал плечами Гарри. — Очень прочный и очень острый меч, и на этом все. По меркам того мира — драгоценный трофей. У тамошних оборотней были парные клинки из одного очень редкого металла, который отличался чрезвычайно высокой прочностью и неспособностью сродниться с магией. Из-за этого подобные клинки режут все, вполне неплохо справляются с магическими щитами и совершенно бесполезны даже против самой слабой регенерации, а еще отбивать им заклинания, как Эскалибуром, не выйдет — я пробовал, заклинания срабатывали и клинок не задевали, зато мне доставалось — не так сильно, как при прямом попадании, но все равно прилично. Короче говоря, этот металл был весьма редок и чрезвычайно ценен, вот я и решил как следует унизить оборотней — у них было три клинка из такого металла, два парных, на которые я нацелился, и одна шпага у одного богача и сильного бойца. Тогдашний король оборотней был выбран за мозги, а не за личную силу, но, согласно традиции, он владел теми мечами — Клыками Лун. Я пробрался к ним в столицу, напал на этого Праотца со всей его охраной и в ходе довольно тяжелой схватки убил — все-таки меня нельзя назвать сильным Лордом, и в общем он был немного сильнее, чем я. Клинки забрал, с помощью знакомого артефактора-алхимика перековал в полуторник и с тех пор таскал с собой. Отличная штука против бронированных тварей, идиотов-магов, которые подпускали меня на расстояние удара мечом, вскрывал даже броню паладинов из какого-то их топового сплава стали, хрома и чего-то местного — прочная штука, прочнее метеоритного железа. Думаю, если столкнуть его с Экскалибуром, по остроте и прочности они будут примерно равны, но Экскалибур обострен и укреплен магией, а этот меч изначально обладает такими свойствами. Суть — просто дорогая, иногда полезная игрушка. Но в ближнем бою с намного более сильным магом он меня не раз выручал — этот меч пробивает любую магическую защиту. Даже не столько пробивает, сколько игнорирует — я смотрел, защита смыкается примерно в радиусе пары миллиметров от меча, но ближе нет вообще ничего. Приведи себя в порядок, сопроводишь меня на заседание. Приготовившись к выходу на заседание Палаты Лордов, Маркус не выдержал и спросил у Гарри: — Где вы так научились владеть мечом? В действиях конечностей хозяина Маркус видел как минимум отменные навыки в фехтовании. В бою с ним Гарри сдерживался, в противном случае Марк не гарантировал бы, что после серьезного удара хозяина дожил бы до Сары. — В том мире полно мастеров меча, — ответил лорд Певерелл-Поттер. — Среди них множество наемников, которые охотились за моей головой. С первого же дня за мою голову дали цену в три тысячи драгоценных камней. Золото в том мире не используется и считается бесполезным металлом, хотя его не так уж и много, денежный обмен или как это правильно называется ведется камнями и серебром. Очень сложная и неудобная система, как по мне, но три тысячи камней — это примерно двести тысяч золотых. А среди охотников за головами полно умелых бойцов с неприятным артефактным оружием высокого уровня. — Теперь понятно. Много раз вас почти убивали? — Первые пару лет — раз в два-три дня, потом чуть реже. Заседание Палаты Лордов прошло спокойно. Обсудили несколько законопроектов, шушукались о появлении Гарри на заседании, потом к нему пристали журналисты, им парень и рассказал о своем путешествии в другой мир, где время шло иначе. Вернее, он упомянул лишь сам факт путешествия и то, что очень рад возвращению. Все равно многие заметят несоответствие его календарного и настоящего возраста, который можно вычислить по ауре, а так ажиотаж быстро спадет. После этого Гарри в сопровождении Марка аппарировал в Хогсмид и двинулся в школу. Виктор Франкенштейн уже ждал его для обсуждения ряда вопросов. Директорский кабинет сильно изменился. Исчезли многочисленные приборы, которыми пользовался Дамблдор, исчезло кресло-трон и огромный стол из палисандра, куда-то подевался насест с фениксом. Кабинет выглядел современнее. В стороне от большого Т-образного стола для проведения учительских совещаний было ограждено барьером место с небольшим алтарем и рунными кругами повсюду, рядом со столом — Омут Памяти. Библиотека стала заметно меньше и представляла собой один-единственный стеллаж с шестью полками, которые были связаны порталами с разными секциями библиотеки — нужные книги появлялись по требованию. — Так ты и правда был в другом мире, — сразу после обмена приветствиями утвердил новый директор Хогвартса. — Там что-то известно о межмировых переходах? — Довольно много. Я не успел толком вникнуть, но знаю теорию, что миры создавались в связках. Внутри связок могут отличаться течение времени и условие мира, но одну связку создавал один Демиург, или Бог-Творец. Что-то вроде теории мультивселенной. Насчет порталов — я хорошо почистил пару тамошних библиотек и принес довольно много новых знаний. — Вот как? Теперь ты понимаешь, что станешь мишенью? — Пока что об этом знаешь лишь ты, Виктор, — усмехнулся Гарри. — Вижу, ты убрал портреты директоров. — Они все в Большом Зале вместе с портретами Основателей — после полного пробуждения Хогвартса я сумел их найти. Полагаю, те книги зашифрованы. — Да. Я их зашифровал с использованием одного из мертвых языков того мира, аналогов которому в нашем мире нет. Шифр ментальный, зафиксирован на мой разум. — И прочесть их можешь только ты. Тебе кто-то говорил о твоей паранойе? — Я не параноик. Я называю это «основательный подход». — Вот как. Я полагаю, ты теперь займешься изучением этих книг и привнесением в наш мир новые знания. Каков тот мир? — Фэнтези читал? Грубо говоря — мир меча и магии. Магия там сильнее, магов куда больше, но мана сильно отличается, и я долго не мог приспособиться к ней. Если ты к тому, можем ли мы туда переместиться — можем, мне известны его координаты, а портал я сделаю за пару лет. Также я знаю способ использования тамошней маны. Но я вот что скажу: вас там не ждут, вы — чужаки, и за вами будет охота. Не такая серьезная и масштабная, как за мной, но даже твои шансы на выживание в первые полгода стремятся к нулю. Виктор серьезно кивнул. Жажда новых знаний, всколыхнувшаяся в его душе, была задавлена новыми фактами. Франкенштейн знал себя — он бы сразу отправился туда. Но Гарри его не запугивал — он доносил суть. Может быть, излишне резко и прямо. Мальчик, которого Виктор знал, давно вырос. И сделал почти невозможное — в условиях постоянных гонений сохранил себя. — Итак, ты хотел поговорить о восстановлении, — перешел к другому делу директор Хогвартса. — Прежний факультет, седьмой курс, для сдачи ТРИТОН — все правильно? — Да. А еще я в курсе насчет Турнира. Директор помрачнел. Было похоже, что ему сильно не нравилась вся эта заварушка. По его мнению, жизни пяти детей не стоят ни крайне недолговечной славы, ни ста тысяч призовых галлеонов. — Я хотел обсудить с тобой это. Будешь участвовать? Прежний ты победил бы в стандартном турнире — три испытания, три чемпиона. Но сейчас планируется черте что. Попечители давят на меня, на меня давит Ковен. Эти продажные ублюдки хотят нажиться на гладиаторских боях среди школьников, а на жизни детей всем плевать. Видел расценки? — Имел неудовольствие быть приглашенным в клуб организаторов, — Гарри вспомнил вчерашнее письмо от одного знакомого чародея из Мюнхена. — Я вежливо отказался. И я буду участвовать. — Пять чемпионов от каждой школы, минимум десять испытаний, — покачал головой Франкенштейн. — «Все будет абсолютно безопасно!» Ага, как же. Ты сам что думаешь? — Пока еще у меня нет четко оформленного мнения, — уклончиво ответил Гарри. — Есть пара подозрений, поэтому я брошу свое имя в кубок. — Не один я негодую. На Каркарова надавили его пожирательским прошлым, мадам Максим прихватили за ее великанью кровь и темные делишки в молодости. Меня не прижали только потому, что я сразу понял, с кем имею дело. Вот, заявление на восстановление. Гарри прочитал заявление, оставил подпись и печать, после чего начал беседу с директором о разных отвлеченных темах, параллельно размышляя над новой информацией. Значит, пять чемпионов от школы и десять испытаний. Итого — пятнадцать человек. Поднять золота на просмотрах платных трансляций, а также на абонементах и местах в вип-ложи для возможности лицезреть гладиаторские бои непосредственно, не стоит еще забывать и о тотализаторе, и о призовом фонде за каждое испытание, и о финальном призе — сто тысяч галлеонов победителю. По прикидкам Арчи, который плотно занялся этой проблемой сразу после получения лордом письма, там будут крутиться миллионы, а испытания будут смертельно опасны — подзадорить зрителей кровью. Может, не все, но риск погибнуть более чем реальный. И всем глубоко плевать на то, что будет литься кровь, по сути, детей. Всем, кроме семей чемпионов. А еще лорд Певерелл-Поттер увидел десять возможностей убрать любого из чемпионов. Может, он преувеличивал. А может, и нет. Спустя два часа их беседа плавно закруглилась, и Виктор передал Гарри шкатулку, оставленную Дамблдором: — Альбус просил передать это тебе. — Спасибо. До встречи в новом учебном году. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Гарри покинул директорский кабинет. Надо было забрать Лили с детьми, фон Шварц уже надоел своим ворчанием о том, что охрана слишком сильно рассредоточена. В Хогсмиде его уже ждала машина, и Гарри сделал в уме пометку научиться водить — лишним не будет. Парень сел на заднее сиденье, на переднее уселся Марк и дал отмашку водителю. Джип резко стартовал, поднял скорость до ста двадцати миль в час и умчался. Конечно, можно было переместиться порталом, но лорд Певерелл-Поттер не спешил. Дом окружен его сигнальными чарами, как только кто-то подберется, он узнает. Парень открыл шкатулку и увидел под крышкой легкую прозрачную пленку — границу с расширенным пространством. Первым у него в ладони оказалось письмо — сложенный втрое лист пергамента. «Гарри Я знаю, что когда-нибудь ты вернешься, и боюсь, что не доживу до этого дня. И я знаю, что Том обязательно вернется. Ты ведь знаешь о крестражах, так? Мне известно лишь то, что он создал несколько, минимум четыре крестража. Здесь ты найдешь воспоминания о Томе Реддле, мой дневник со всеми наработками, в том числе и по Тому, а также мою собственную библиотеку. Это немного, но я искренне надеюсь, что принес тебе пользу. Также я надеюсь, что ты не станешь бросать страну на произвол судьбы, когда Темный Лорд вернется. Вот и все, теперь я спокоен. Для высоко организованного разума смерть — всего лишь очередное приключение, и мне очень интересно, что же там. Может, мы встретимся в другом мире. Альбус Дамблдор». Лорд Певерелл-Поттер усмехнулся и вернул письмо обратно, а в руки взял дневник старого директора — тетрадь большого формата в потрепанном переплете из драконьей кожи — и углубился в чтение. Директор Хогвартса оказался, без преувеличения, гениальным психологом и стратегом. Он просчитал действия выбранных им ключевых персонажей на годы и десятилетия вперед, то, как они могли повлиять на будущую войну с Волдемортом, выбрал для них путь и осторожно работал с ними — и все это еще тогда, когда они были еще школьниками. Многие завистники называли его Пауком, Гарри часто слышал о том, что старик с помощью легилименции и зелий вызнает все, что ему нужно, вкладывает ментальные закладки, подчиняет, литрами заливает в студентов приворотные зелья и зелья ненависти, подогревает вражду между факультетами и дискриминацию. Сам парень давно составил о старике мнение как об исключительно умном человеке и тонком психологе, которому не нужны были ни зелья, ни магия. Но и завистники были не совсем неправы. Старик, как и всякий человек, допускал ошибки, но быстро их исправлял. Следы этих ошибок и проявлялись в дискриминации и межфакультетской вражде, ведь даже Дамблдор не мог предугадать всего. Парень усмехнулся. Его раньше злило то, что старик выбросил его к Дурслям. Теперь он видел далеко идущую стратегию. Дурсли, заставляя его запирать магию, сдерживали его колоссальный врожденный дар — иначе серьезный выброс мог уничтожить их вместе с самим Гарри. Правда, Дамблдор не учел того, о чем не знал — вампиры. К сожалению, от того таланта у парня остались лишь крохи. Он мог использовать по-настоящему могущественную магию лишь находясь на постоянной подпитке Источников, хотя раньше ему хватало своего резерва. Его аура больше не могла безболезненно и без вреда для себя проводить такие большие потоки маны, как раньше. Впрочем, оглядываясь на прошлое и учитывая ту силу вампира, которую он сумел развить в том мире, парень абсолютно не жалел о произошедшем. Чтобы сражаться и защищать себя не обязательно быть могущественным магом. Для боя у него есть силы вампира и верный меч, а со всем остальным справятся Тири и Кейт, Арчи и Чарльз — да мало ли в его команде сильных и талантливых магов? Вон, тот же Сильвер, создавший собственный род и пока что отошедший от его дел, занимаясь медовым месяцем с молодой супругой-вампиршей. Оливер со своей сестрой тоже не слабенькие маги. А ему самому в исследованиях не нужны были ни гигантская мощь, ни огромный резерв — для этого существовали накопители и Источники. — Что-то случилось? — Марк коротко оглянулся и снова принялся следить за дорогой и окружением. — Да так, задумался о том, нужна ли мне магия для боя. Думаю, что не нужна. — Пока что мы не вышли из тени. А когда выйдем, пройдут десятилетия прежде, чем общественность примет нас. — Ничего, уж мы-то переживем. — Через десять минут будем на месте, — доложил водитель, лавируя в потоке сигналящих машин — он принципиально не сбавлял скорость ниже ста двадцати миль в час. Стоило Гарри выбраться из машины, как на него понесся голубовато-огненный вихрь, распространяя по округе высокий крик: — Братик!!! Я так скучала!!! И в грудь моментально врезалась девочка на вид лет тринадцати с уже ощутимо подросшими прелестями. Гарри улыбнулся и обнял младшую сестру, гладя ее по голове: — Я тоже скучал, Бекки. — А ты правда был в другом мире? А там интересно? Расскажи! — Бекки, хватит приставать к старшему брату! Ты ведешь себя неподобающе! Гарри поднял взгляд и встретился с такими же зелеными, как у него, глазами. Его биологическая мать, Лили Поттер, ни капли не изменилась. Ребекка же… разве у нее были рыжие волосы? — Все в порядке, я не видел младшую сестру семь лет. Хотя, здесь прошел неполный год. — Я хочу стать артефактором и мастером чар! — тут же поведала Бекки. — Мастер Артур уже взял меня в ученики, и профессор Флитвик тоже дает мне уроки. — Молодец. А Ричард? Где он сейчас? — Он гостит у Лонгботтомов вместе с Роном, Симусом, Дином и Захарией. — Гарри, у них безопасно, — попыталась завязать разговор Лили. Ее сын не обратил на нее особенного внимания, от чего было очень, очень больно. — Вот как. Пожалуй, не самая достойная компания для Поттера. Сообщи Августе, пусть отправит Ричарда камином в Поттер-касл. Немедленно. Иначе я сам за ним приду, и ей это не понравится — так и передай. Лили невольно вздрогнула и тихо вздохнула. Гарри вырос, ему больше не нужна мать. Не нужна такая мать, как она, которая бросила его на произвол судьбы по указке Дамблдора и которая не осмелилась довести его поиски и попытки повидаться до конца. — А ты, Бекки? Ты с ними? Девочка бросила на мать взгляд, и Гарри все понял. Похоже, Лили поощряла дружбу Ричарда с бандой Лонгботтома. А еще похоже, что кто-то из этой банды изрядно напугал Бекки. Подождав, пока Лили скроется в доме, девочка ответила: — Нет, я дружу с Луной и с Фрейей. Фрейя перевелась к нам на Рейвенкло, гриффиндорцы ее обижали, и декан Гринграсс решила перевести Фрейю к нам. Еще я дружу с Дафной и Асторией. — А парень у тебя есть? — подмигнул Гарри, испытывая прилив облегчения. Не удивительно, что Лили не против общения Ричарда с Лонгботтомом. Эти малолетние идиоты напоминали ей Мародеров. С одним отличием: Сириус и Джеймс были весьма талантливыми студентами и выросли в сильных магов. Эти же… посредственности, не более того. — Н-нет! — Бекки покраснела и отвела взгляд. За это время вещи были загружены в багажник, и Гарри сел на заднее сиденье вместе с Бекки. Вампир, которому Марк что-то тихо и очень внушительно втолковывал уже минут пять, поехал очень аккуратно, ради разнообразия превышая скорость не больше чем на десять миль в час. — Кстати, а как там Эспада? — Эспадой сейчас занимаются Седрик Диггори и Чарли Блэквуд, они твои приятели, так? А курацией нашего клуба занимается профессор Гринграсс. А ты расскажешь про другой мир? — Расскажу, — Гарри быстро перебрал в памяти события последних семи лет и к неожиданности нашел довольно много веселых, смешных и откровенно глупых моментов, о которых можно рассказать тринадцатилетней девочке. А заодно надо выяснить, с кем она там встречается, уж больно красноречивые у нее были эмоции после вопроса о парне. По прибытию в Поттер-касл сначала была экскурсия. Гарри улыбнулся, глядя в полные детского восторга глаза и решил показать Бекки все, что не являлось противозаконным или опасным. Особенно девочке понравились сад со множеством редких растений и многочисленные волкодавы, взятые парнем из Цитадели, а потом Гарри отвел ее в свой кабинет и взялся за расспросы. Почти час они просто болтали на разные темы, в процессе которых Бекки выговаривалась ему о том, о чем боялась рассказать даже Лили, а Гарри внимательно слушал, помогал ей разговориться и составлял мнение о сестре. Добрая, немного наивная девочка, которая хотела видеть в людях только хорошее, и при этом она глубоко ценила семью и друзей. Правда, порой Бекки была резковата, из-за чего ее отношения со сверстниками были не идеальны. И парни за ней уже табунами бегали. — Стоп, что? — Ну, — девочка покраснела от стыда. — Он… ну, распускал руки, и сказал, что если я кому-то расскажу, то он распустит слух, что я шлюха… правда, потом я его ударила коленом в пах и убежала, и больше старалась не попадаться. А еще он со своими дружками говорил много плохих вещей про тебя. Искушение оторвать кое-кому голову (и не только голову) стало настолько сильным, что Гарри удержало от немедленной расправы лишь осознание того, что Бекки в сущности сама неплохо справилась, и их разговор еще не окончен. — Ясно. Тебе нечего стыдиться. Было бы стыдно, если бы ты позволяла ему это делать. А ты молодец, ты смелая и дала ему отпор. Теперь дело за мной. Видимо, Лонгботтому ударило по башке половым созреванием, а меня, чтобы сломать ему челюсть, не было. Кстати, у него не было конфликтов с Дафной и Тео? Бекки задумалась и неуверенно мотнула головой: — Не больше, чем с остальными слизеринцами. Этот Лонгботтом начал всех задирать, и только после гибели директора присмирел. — Правильнее говорить смерти, а не гибели. Теперь понятно, старик готовил из него запасной вариант. — Ты о чем? — Да так, ничего. Все равно это уже не актуально, Дамблдор умер. — Это как-то связано с пророчеством и Волдемортом? Парень молча поднял взгляд на сестру, которая поежилась под его взглядом. — Откуда ты это узнала? Ребекке стало очень неуютно от вроде бы спокойного, но какого-то не такого тона старшего брата. Похоже, он рассердился. — Я… я подслушала разговор мамы и папы несколько лет назад, они про тебя говорили. Мама хотела тебя забрать, а папа ругался с ней и говорил о том, что какое-то пророчество ставит под удар меня и Дика. — Подслушивать нехорошо, Ребекка. Ты можешь услышать что-то такое, чего тебе знать не следует. Разве я не учил тебя, что некоторые знания могут быть опасны? Девочка мотнула головой. — Понятно. Значит, слушай внимательно… Гарри говорил, приводил примеры, описывал другие варианты последствий, Бекки слушала, открыв рот и внимая, понимая, насколько плохо она умела пользоваться информацией и почему есть запрещенная магия. Не потому, что эта магия плохая, как любил рассказывать Дамблдор. А потому, что неподготовленный разум мог рухнуть в пропасть безумия, и тогда начались бы те самые зверства, за которые так называемую темную магию (девочка невольно хихикнула, будто у магии есть цвет) боятся и ненавидят всякие неучи. Это ей и мастер Артур рассказывал не раз, и профессор Флитвик, и другие учителя. — Ну, так с кем ты встречаешься? Кто он? Девочка дико смутилась и что-то пробормотала под нос, отводя взгляд и краснея. — Да ладно, колись давай, — усмехнулся Гарри. — Все равно я все узнаю, и будет лучше, если я буду морально готов ко встрече с твоим ухажером. Ты ведь не забыла о помолвке? Бекки погрустнела и помотала головой. О помолвке она не забыла, и это сильно ее тяготило. Вон, Ричард слишком легкомысленный и не задумывается о таком, хотя и не сильно понравился своей невесте, а она еще не встречалась с женихом. Ее жених учился в Дурмстранге и был старше на пять лет, причем он был сильным боевиком из молодого чистокровного рода — на его родине нет понятия «аристократия», там всем управляют семейные кланы. — Я помню, — тихо произнесла девочка. — Гарри…, а можно это отменить? — Нежелательно. Если я отменю помолвку, его семья воспримет подобное как страшное оскорбление, и как минимум сам жених бросит мне вызов на поединок. — Нет… — Не волнуйся. Если он тебе так уж сильно не понравится — я его убью. Гарри не стал говорить сестре о том, что подобное сильно испортит его отношения со всеми семьями Болгарии и, возможно, даже попортит отношения с аристократией Германии, к которой тот парень принадлежал по материнской линии. Первым в кодексе рода Певерелл стоял принцип «Все ради семьи». Впрочем, парень надеялся на то, что влюбленность Бекки пройдет через полгода-год. В конце концов, ее жених и его отец — вполне адекватные люди и все поймут. А если не поймут — им же хуже. — Не надо убивать! Я… это ведь очень плохо… — Колись, кто там твой ухажер. — Не ухажер… — на автомате выдала девочка и густо покраснела, а в ее глазах отразились паника и ужас от понимания ситуации. — Что, прости? — очень тихо спросил старший брат. — А теперь выкладывай мне все, и во всех подробностях. Бекки очень тихо начала говорить. Парень слушал ее, как она познакомилась с девочками, как Фрейя любила купаться вместе с ними, как как-то раз предложила поцеловаться, и понеслось… Начиная с марта их игры зашли чуть дальше приличий, но девочки пока еще не переходили грань невозврата, хотя и очень сильно сблизились вплоть до того, что в комнате спали в одной кровати и регулярно ласкали друг дружку. Еще Ребекка созналась, что поначалу ей хотелось просто позлить его за нежеланную помолвку, ответив не только не жениху, но и вообще девочке, а потом ей понравилось, и она втянулась. — Вот как… — Гарри медленно выдохнул. Он, конечно, догадывался, что ориентация Фрейи не совсем традиционная (раньше он был слишком мал, чтобы замечать подобные знаки), но даже не подозревал, что скандинавка, которая вдобавок ко всему осмелилась перехватить его фамильяра, совратит его сестру. Хорошо еще, что девственность не тронули — во время помолки на алтарь требовалось пролить кровь девушки, и традиционно это достигалось лишением девственности. Позже Гарри выяснил, что можно просто порезать ладонь, но аристократия и влиятельные семьи серьезно относились к соблюдению девицами целибата. Гарри их понимал. По его мнению, так невеста сильнее привязывалась к жениху, ведь он открывал для нее этот источник удовольствия, но это же вкупе с половым созреванием и подростковым бунтом не так уж и редко побуждало девочек на лесбийские шалости. Их вполне можно понять: скачка гормонов, возбуждение, у соседок по комнате уже синхронизировались циклы менструации и скачки гормонов примерно одинаковые, самоконтроль не развит, вот и случались подобные эксцессы. Правда, редко, и к ним относились неодобрительно, но не в такой степени, как к потере девственности до помолвки. — Братик… я… прости меня… я больше не буду… — Но это слишком хорошо, чтобы просто взять и отказаться, — улыбнулся Гарри. — То чувство, когда тебя доводят до пика, как от удовольствия темнеет в глазах, как оно наполняет все тело, эхом отдаваясь в твоем клиторе, как мышцы сводят сладкие судороги и ты кричишь, не в силах выдержать, а потом падаешь без капли сил и наслаждаешься этим. Девочка сильно покраснела, причем не только от смущения, и еле заметно кивнула. Конечно, братик был парнем, но с ним она почему-то стеснялась куда меньше, чем даже с мамой. А с придурком Ричардом, у которого одни квиддич и шалости на уме, и поговорить не о чем. — И в этом нет ничего такого! Я знаю еще несколько таких! Помнишь гриффиндорских охотниц? Они тоже спят вместе! А еще девочки с Хаффлпафа, Ханна и Сьюзан — они вообще встречаются! И на твоем любимом Слизерине две шестикурсницы занимаются тем, что развращают младшекурсниц! Я знаю потому, что они приставали к Астории и к Дафне. А среди вас, парней, тоже есть геи! На Хаффлпаффе есть пара, на Рейвенкло на седьмом курсе, даже на Слизерине ходили слухи! И что? Мы же не семьи заводим и не в брак вступаем, мы просто… — Успокойся, я не сержусь. Весь вдохновленный запал девочки иссяк в одно мгновение. — Правда? — робкий вопрос и полный надежды взгляд. — Правда. Сегодня я их приглашу, если хочешь, во всяком случае, у Луны не возникнет проблем. И Фрейя, полагаю, не будет против. Твои покои находятся рядом с моими, там хорошая звукоизоляция и дверь запирается по первому твоему требованию довольно надежно, только я как хозяин Цитадели могу пройти в любое время. Но чтобы без всяких извращений, понятно? Бекки на секунду зависла, недоумевая, к чему Гарри все это сказал, а когда поняла, то с визгом повисла у него на шее и поцеловала в щеку, прижимаясь всем телом. — Я тебя обожаю! Парень обнял сестренку и расплылся в улыбке, думая о том, что ему по большей части все равно, с кем спит Бекки, главное чтобы ее не обижали и чтобы она была счастлива. — И смотри, чтобы безо всяких взрослых игрушек, поняла? Бекки серьезно кивнула — этот вопрос они с девочками обсудили и сразу пришли к единогласному мнению. Всем троим нужно будет вступить в род супруга, и всем троим нужна девственность. Правда, Фрейя сильно недовольна выбором родителей и как-тот раз плакала на руках у Бекки… — И вспомни, как относятся к Ханне и Сьюзан, — негромко добавил Гарри. — Во всяком случае, Амелия Боунз и Фрэнк Аббот — перманентная тема для грязных сплетен в Министерстве. Впрочем, я там частенько фигурирую, но под меня не подкладывают никого — так, ужасный черный маг, которому приписывают побег из Азкабана, убийство Малфоев и прочее, но речь не обо мне. Короче говоря, мужеложество — это вызов на дуэль и страшное оскорбление. И я с этим согласен. — Но… — Помолчи, Бекки. Дай мне сказать. Девочка закрыла ротик и кивнула. — Все эти веганы, левые и гей-парады в Штатах — все это чушь. Гомосексуализм относится к психическим расстройствам не просто так. И, предупреждая твой вопрос — ты вряд ли лесбиянка. А вот Фрейя — да. Луна… она Зрящая, это очень тяжелый дар с сильной нагрузкой на психику. Лесбиянство для нее еще милое и невинное проявление. — Но почему это плохо? Почему про женщин почти не слышно, а вот про мужчин трубят во всех СМИ? — Потому что мужчины и женщины не равны. Знаешь, сравнивать мужчину — добытчика, защитника и отца, и женщину — мать, воспитательницу и хранительницу очага, все равно что сравнивать красное и круглое и пытаться уравнять в правах. От роли мужчины часто зависит выживание всей семьи, так было испокон веков. Согласись, если мужчина позволяет ставить себя на четвереньки и трахать, если он позволяет доминировать над собой и подчиняется кому-то — что будет с его семьей? Грубо говоря — то же, что и с ним. Поэтому мужеложец — это не столько тот, кто спит с мужчинами, сколько тот, кто не в состоянии быть мужчиной. Ты, Бекки — девушка. Для девушек нормально доминировать над своим мужчиной и нормально ему подчиняться. Поэтому лесбиянство вслух порицалось, но на деле в адекватном обществе на это смотрят сквозь пальцы. И не надо мне вспоминать Средневековье, там адекватное общество было на Востоке. Ну, более адекватное, чем католики. — Но… я думала… что все эти законы — пережиток прошлого, что все эти традиции — просто глупость от тех времен, когда женщину считали лишь вещью, инкубатором и средством удовлетворения похоти… — Запомни, Бекки. Ни одна, даже самая нелепая с виду традиция, не является бессмысленной. Мужчина возглавляет род. Женщина его продолжает. Но женщина при нужде может возглавить род, а мужчина — продолжить, однако, это неправильно. Ваша физиология заточена под продолжение рода, у вас скачки гормонов и более выраженные колебания эмоций, поэтому вам труднее постоянно сохранять голову холодной. Мы тоже можем наплодить бастардов на стороне и ввести в род, но это неправильно. Как говорят русские: раз уж взялся за гуж — не говори, что не дюж. Стал главой рода и лордом — соответствуй и веди себя как мужчина, а не как кобель. Хочешь любовницу — делай так, чтобы жена была не против. Ложь еще ни к чему хорошему не привела. Бекки механически кивнула, пытаясь переварить поток новой информации. Она и раньше слышала много такого, но как-то разрозненно и из совсем не авторитетных источников. Преподаватели не обсуждали с ней такую тему хотя бы потому, что Бекки стеснялась поднять вопрос. — Братик… есть же бисексуалы… — Это просто извращенцы или экспериментаторы. — Ты сейчас думаешь, что я бисексуалка. А если я лесбиянка? Что ты будешь делать? — Начнем с того, что я не считаю тебя бисексуалкой — у тебя не было парня. И не надо мне тут краснеть, хотя, да, я излишне прямолинеен, но зато доходчиво. Девочка кивнула. — Далее. Если ты бисексуалка, согласно брачному контракту тебе нельзя иметь любовника мужского пола. Женщину-любовницу — можно. А если ты правильно поведешь себя с мужем, то он ее примет и даже если не будет спать с вами одновременно, то будет позволять тебе развлекаться с ней. Если ты лесбиянка — все еще проще. Я разорву помолвку с парнем и заключу с девушкой — да с той же Фрейей, она против не будет, а с ее отцом я договорюсь. — Но у Фрейи же есть жених… — Бекки, как думаешь, с кем важнее сотрудничать скандинаву: с британским дважды лордом, председателем Палаты Лордов и Лордом Вампиром или с итальянским ростовщиком Медичи, у которого нет ничего, кроме купленного сто лет назад титула и огромного состояния? У нас натянутые отношения со скандинавами, и ваша тепленькая кроватка может стать первым шагом к примирению. — Да ну тебя, — буркнула Бекки и ударила Гарри кулачком в грудь, на что парень рассмеялся. — И чего смешного? — Ты. — Что я? — Ты сидишь и дуешься, это выглядит одновременно смешно и очень мило. Настолько мило, что мне прямо хочется дать тебе попробовать с парнем здесь и сейчас… Лицо, шейка и верх груди покраснели так сильно, что Гарри показалось, будто на лице Бекки можно пожарить яичницу, а в глазах отразилась такая гамма чувств, что удержаться от дикого ржача потребовало колоссальных усилий. А парень еще думал, что сформировал выдержку. Похоже, что с семьей он раскрывался, а значит, все у него с головой в порядке. — А что? — продолжил стебать сестренку лорд. — Лили — обретенная, так что инцестный брак вполне возможен. Пара небольших ритуалов — и дети будут здоровы. — П-прекрати! — пискнула Бекки. — Я… я не… я… это… — Да ладно, я же шучу, — Гарри понял, что еще немного — и перегнет палку. За что нарвался на еще один безболезненный тычок и хмурый, обиженный и чрезвычайно милый взгляд. — Шутит он… плохие у тебя шутки, братик. Но… знаешь… я не против… только будь нежнее, ладно? На лице парня отразились замешательство и шок. Ребекка еще секунду исправно изображала смущение, доверие и согласие, потом рассмеялась и удрала из кабинета, показав ему в дверях язык. Парень тупо моргнул, догадался и расхохотался. — Все-таки она моя сестра, — сквозь смех выговорил Гарри. Тени поколебались, смех словно отрезало, лицо мгновенно стало серьезным. — Прошу прощения, — Кейт выглядела немного обескураженно и задавалась вопросом — хозяин только что хохотал или у нее галлюцинации на фоне трехдневного отсутствия сна? — Все в порядке? — Да, так, постебался над сестрой и был выстебан в ответ. В чем дело? — Вот, я кое-что нашла на Турнир. Слишком высока степень секретности, если бы не ваш приказ никого не убивать, не пытать и не вскрывать головы — я бы добыла больше. Гарри мельком просмотрел переданную ему в разум информацию и отложил. Кейт не права, она добыла достаточно для того, чтобы начать масштабную работу. Гарри получил доказательства, что Турнир организован не теми, кто якобы его спонсирует. Они тоже получали чьи-то указания. Вернувшись в реальность, парень просто не удержался, чтобы не ляпнуть: — Ты обижаешься поэтому? Ну, прости меня за то, что ты два лишних дня прожила без члена Марка в своей вагине. — Н-не в этом дело! — возмутилась Кейт и покраснела. — Совсем не в этом… — Ну и кому ты врешь? Иди уже, он сам скоро терпение потеряет и отправится на твои поиски. И не бурчи, сама приучила его трахать себя по шесть раз в день — вот, теперь пожинай плоды. Спустя полчаса он разослал приглашения Фрейе и Луне, и уже к вечеру обе девочки прибыли сюда высланными ими порт-ключами. Лили считала их близкими подругами, но не подозревала об их отношениях с Ребеккой и не удивилась тому, что девочки ночевали вместе. Зато на следующий день легкая хандра Бекки испарилась, правда, ей понадобилась помощь Мари, чтобы замаскировать недвусмысленную отметину между ключиц. Та отнеслась с пониманием, и честно ничего не рассказала своему лорду — Гарри итак все знал. Через два часа после обеда к нему пришла Фрейя, и привела она блудного Графа. Огромный черный ягуар тут же скользнул к нему, сел рядом и положил голову на колени, всем своим видом выражая радость встречи. — Гарри… — Фрейя выросла в красивую молодую девушку, которая обещала стать настоящей красавицей годам к семнадцати и уже обзавелась неплохой для своего возраста фигуркой. — Я… в общем, когда ты исчез, твоя связь «хозяин-фамильяр» оборвалась, и я решила забрать Графа к себе, чтобы он не утратил разум и силы. И, вот, он сам хотел вернуться сразу, как только почувствовал твое возвращение… и я… я очень виновата, только скажи — и я больше не прикоснусь к Бекки… — Она сделала свой выбор и выбрала вас, — пожал плечами Гарри. — Спасибо за Графа. Тебе было трудно? Все же наша магическая мощь даже сейчас колоссально разнится, а уж тогда… — Я справилась. Это помогло мне стать гораздо сильнее. — Ты любишь Бекки? Фрейя осеклась и в замешательстве взглянула ему в глаза. Девочка просто не знала, что ответить. Они были близкими подругами, Бекки так походила на ее первую любовь Гермиону и так ей нравилась, что Фрейя не выдержала и соблазнила ее. Но о любви она еще не задумывалась. — Я не знаю… мы дружим… — Как ты смотришь на брачный контракт между вами? Уверен, твой отец будет не против. А Медичи, если надо, и я обломаю. — Что? Но… я… я не против… лучше Бекки, чем этот старый жирный ублюдок, но наше семейство ему задолжало и пока что не может уплатить, и отец решил… заплатить мною… — Неприятная, но распространенная практика, — кивнул Гарри. — Ладно. Этот вопрос будет решен, мне кажется, у Медичи были какие-то проблемы с Певереллами, я еще раз гляну в архив. — С-спасибо, Гарри… я очень признательна… — Я еще ничего не сделал. Напиши своему отцу о том, что я хочу обсудить с ним этот вопрос. Не думаю, что он будет в восторге от моего письма на эту тему. — Гарри… и еще один момент. Ты знаешь о Турнире? — Да. — Мой старший брат будет участвовать. Он — один из сильнейших в Дурмстранге, и он оборотень. Гарри присмотрелся к ауре Фрейи и незаметно потянул носом воздух, после чего выдал безошибочный вердикт: — В тебе нет крови оборотня. — Мы не единоутробные брат и сестра. Ты ведь вернешься в Хогвартс? — Конечно. И буду участвовать — меня интересует Турнир. Если пройду. Фрейя. Ни о чем не беспокойся и не грузись по поводу помолвки. Ты сильная и талантливая девочка, и даже если все пойдет совсем плохо, я решу этот вопрос. Не беспокойся. — Спасибо… я пойду? Мы хотели погулять в саду через… три минуты назад! — Беги давай, — улыбнулся парень, провожая взглядом взметнувшиеся ярко-рыжие волосы. Да, Фрейя стала красавицей. Пожалуй, не будь она лесбиянкой, Гарри предложил бы ее отцу помолвку — теперь парень был абсолютно уверен в ее наклонностях. Вряд ли Ашеберг отказался бы от возможности породниться с Поттерами и с Певереллами. Вечером было очередное свидание с Флер, на которое Сириус снабдил крестника сквозными зеркалами, вполне способными протянуться сквозь два барьера между странами и покрыть разделяющее голубков расстояние. Снова прогулки, беседы, спор о том, что Гарри следует поступать в Бобатон, парень не соглашался со словами, что уже поступил в Хогвартс, Флер обиделась, что Гарри ей не сказал, и так далее, и тому подобное. Завершилось все разбитой о голову парня тарелкой с тортом, испачканной рубашкой и лицом, покатывающимися со смеху посетителями кафе, смущением пополам с невнятным лепетом от Флер и флегматичной реакцией Гарри: «А тортик-то ничего». Девушка еще долго извинялась и была готова сгореть со стыда, но парень быстро заставил ее забыть о неприятном инциденте и часа полтора они просто целовались на какой-то набережной, куда попали тоже невесть как.