На роду написано...

      Яркий... нестерпимо яркий солнечный свет достиг моего лица, заставив поморщиться и отвернуться от него - вставать не хотелось исключительно на уровне подсознания. Нет, натренированные инстинкты то взвыли, желая пробудить тело от липких сетей сна, но они были с легкостью мною проигнорированы - мои желания наконец-то совпали с пожеланиями бренной тушки. Я остался лежать. Лежать, купаясь в солнечном свете, чувствуя, как его лучи скользят по белой накидке на спине разогревая ткань и потихоньку припекая. Я лежал, потому, что мог.       Сейчас, почему-то именно сейчас за последние полтора десятков лет я наконец-то ощущал безмятежность и спокойствие. Больше я никуда не гнался, больше меня никто не подгонял, не дышал в спину, не пугал неотвратимостью будущего. Только тишина и спокойствие…       Стоп!       Затуманенный сном разум пронзила совершенно неожиданная и, казалось бы, глупая мысль. Глупая настолько, насколько и простая. Мысль настолько ужасная, насколько и шокирующая.       “О чем я, черт возьми, думаю?!”       Меня прошиб холодный пот только от одной этой мысли. Все, о чем я до этого думал, все ощущения, сравнения и странный опыт - откуда все это, черт его подери?! Откуда моя уже практически психологическая усталость от прошлого ритма жизни, если от нее в голове ровном счетом ничего не осталось?!       Откуда, если я даже не помнил собственного имени…       Я резко распахнул глаза и натренированным движением вскочил с земли на ноги. Удивиться не получилось - мой мозг, но никак не разум, воспринимал это как нечто обыденное. Я сделал это на автомате, даже не задумавшись ни на короткое мгновение. Сделал так, будто всю жизнь это умел.       Я безо всякой надежды оглянулся вокруг, с очередным удивлением отмечая, что присматриваюсь практически ко всем мелким и незначительным деталям. Густой, а главное совершенно нетронутый кустарник, обступивший меня вокруг ясно давал понять, что его не тревожили по крайней мере несколько часов, а густая и практически не пропускающая солнечных лучей крона, стоящих по разным сторонам деревьев, ясно указывала, что и сверху мне взяться было практически невозможно - следы остались бы в любом случае. Что ж такое получается, я возник прямо тут из воздуха?       - Вот тебе и интригующее начало, - непроизвольно вырвалось у меня немного нервное замечание. И почему у меня осталось чувство, что фраза была мною же и заготовлена?       Да, действительно это сложно было назвать обычной ситуацией - появившийся из ниоткуда парень с полным ворохом тайн и загадок за спиной. Тайн и загадок даже для него самого.       Я точно мог сказать, что не знал самого себя - не было ни ассоциаций, ни далеких и ни близких воспоминаний. На том месте, где у обычного человека была вся его жизнь, у меня зияла большая черная дыра неизвестности. Я знал, что раньше за ней что-то было, но также и знал, что больше никогда этого не вспомню. Странное чувство уверенности возникало у меня, когда я задумывался о невозможности возврата более ранних воспоминаний. Спрашивается - откуда?!       Я взмахнул головой, изгоняя ненужный вопрос. Все естество убедительно просило не тратить на это время, и я доверился ему. Доверился внутреннему голосу.       Впрочем, как и всегда до этого. Это я знал тоже…       Я что есть сил схватился за вспыхнувшую адской болью голову и практически плюхнулся обратно на землю. Мозг гудел, переваривая и обрабатывая нахлынувшие бешеным водопадом Знания, что сию минуту пробуждались во мне против моей же воли. Информация, а точнее ее поток, ее избыток казалось сейчас просто разорвет мою черепную коробку… но нет. Все прекратилось столь же внезапно, сколь и началось.       Вот только теперь я не спешил вставать обратно на ноги. Шокировано уставившись в одну ничем не примечательную точку на земле, я пытался осознать все и смириться со всем осознанным.       Константы - наверное только так я мог охарактеризовать те Знания, что столь болезненно пробудились во мне. Они не были частью жизненного опыта или обучения, не были результатом неверных выборов или решений, нет. Моя голова была напичкана исключительно сухими фактами, не имеющими под собой никаких историй или действий. И, что удивительно, одна из этих констант гласила, что все эти Знания принадлежат именно мне. Где я их получил? Каким образом я их так структурировал? Почему не сохранил таким же образом хоть что-нибудь личное? Вопросы роились в моей голове, так и не находя ответов среди всех мертвых фактов заполнивших мои мысли.       Я еще сильнее сжал голову внезапно “вспомнив” нечто, что в очередной раз пошатнуло мое душевное спокойствие. Одна из “констант”, что неожиданно всплыла на передний план сознания, твердо и непоколебимо гласила - я мертв. Я мертв и это не рай. Я мертв, но моя жизнь только началась.       Мой разум буквально взвыл от всей этой бессмыслицы, но тело его не поддержало. Все мое “я”, кроме рационального начала, принимало сей факт, как должное и совершенно не переживало по этому поводу. Я знал, что в сравнении с тем, что ждало меня впереди, моя смерть не имела ровно никакого значения.       Разум наконец-то успокоился. Отпустив голову, руки опустились на теплую землю, покрытую тонким слоем опавшей листвы и ценой нескольких усилий помогли моей бренной тушке подняться.       “Нет, - поправил мысленно я сам себя. - Нет больше тушки. Есть лишь духовное тело.” Я в очередной раз оглянулся вокруг, но теперь уже вооруженный пробужденными знаниями, и впервые улыбнулся. Любопытная вариация загробного мира.       Здесь не было ни земли, ни воды, ни растений, ни трав, ни металлов, ни газов. Здесь не было агрегатных состояний веществ, не было многообразия элементов и их взаимодействия. Была лишь рейши - духовная материя, - а также ее концентрация, плотность и форма. Мир Рейши из которой и состояло все что было в этом мире. Духовный мир для духовных сущностей.       Это казалось удивительным. Я поймал падающий листик, протер его меж пальцев, дотронулся до коры рядом стоявшего ствола дерева, вспомнил ощущения от прикосновения к земле и пораженно присвистнул - все это столь отличалось друг от друга, несмотря на то, что по сути являлось одним и тем же. Если бы я не знал этого - ни за что бы не поверил. Удивительная имитация…       Я покачал головой, отгоняя ненужные думы, и, еще раз оглядевшись, пошел туда, где по моему скромному мнению лес становился чуть более редким. Мне нужно было отсюда выбираться. Нужно было выйти к людям. Я знал, что они тут есть.       Идти было тяжело - видимо та часть леса, в которой я оказался видимо почти не посещалась никем из тут живущих. Приходилось буквально продираться сквозь бесконечные кустарники, попутно смотря под ноги в попытках избежать выступающих из-под земли корней деревьев, что так и норовили броситься под ноги. Низкорастущие или просто сухие ветви деревьев каждый миг желали зацепить край моей грубоватой, но такой уютной косоды, а стелющийся по земле шиповник драл успевшую полюбиться хакаму. Как итог, за несколько часов гонки со временем, моя одежда почти потеряла право себя так называть…       Но я не сбавлял шагу. Меня гнал, пускай пока еще и не проявивший себя, голод. Да, я знал и еще это. В этом мире, любое тело, обладающие достаточно высоким уровнем духовной энергии, рано или поздно, но начинало испытывать голод. Такие люди, к которым я себя причислял согласно все тому же Знанию, что ничего не объясняло, а лишь ставило перед фактом, не в силах сдерживать собственную реяцу пассивно испускали ее в окружающее пространство, ежеминутно и ежечасно слабея от этого. Тогда-то и давал знать о себе голод, по своей силе пропорциональный общему истощению организма своего хозяина.       Вооруженный этой истиной, я решил его не дожидаться и потому со всей доступной мне скоростью продирался сквозь кусты и буреломы. ***       Шаг… еще шаг… еще шаг. Дернуть болтающейся плетью рукой, отцепляя от ветки лоскут разорванной в клочья хакамы и… и сделать еще один шаг. Из пересохшего горла вырывались глухие хрипы, исцарапанные ладони отчаянно цеплялись за каждый ствол дерева, не давая мне упасть, а горевшие огнем ноги с гигантским трудом двигали меня вперед поочередно меняя друг друга.  Кажется, я заблудился…       Три недели, три все менее и менее радостных недели прошло с того момента, как я очнулся в этом мире. Позитив, что наряду с сомнениями и тонной вопросов, сопровождал меня с самого начала пути, истаял уже к середине второй недели - все остальное отпало уже к началу третьей. Меня больше не волновало откуда я тут взялся и откуда знал то, что знаю. Нет. Мною двигал лишь голод…Дикий, опустошающий сознание, крутящий желудок, а следом и все тело, голод.       Я тщетно рыл землю в поисках корешков, тщетно заглядывал под разнообразные кусты в поисках ягод, тщетно искал водоемы с чистой водой - этот лес будто издеваясь надо мной не желал давать мне ничего съедобного. Даже звери, что в первые дни пути еще попадались мне на глаза, после совсем уж пропали из виду. Лес будто игрался со мной, будто водил по совершенно пустому кругу, состоящему из дерева и камня.       Тщетность своих поисков я осознал лишь тогда, когда в конец выбился из сил, когда от свербящей пустоты в желудке не мог даже спать. Именно тогда, после провала всех попыток найти хоть что-нибудь самостоятельно, мне ничего не оставалось кроме как уныло топать в одном единственном направлении навстречу последней смутной надежде встретить хоть кого-нибудь из людей…       ...последние силы закончились очень быстро, на самом исходе третьей недели. В тот день, не успело солнце спрятаться за горизонтом как я уже был не в состоянии передвигаться. Все тело налилось тяжестью и болью, каждый вдох обдирал иссушенное горло, а каждая мысль была все темнее предыдущей. Я лежал под одним из тысяч встреченных деревьев и обреченно взирал на его гигантскую крону, ежесекундно кривясь от спазмов в животе. Сил делать что-либо еще попросту не оставалось.       Неужели я вот так просто и небрежно умру? Неужели моя жизнь закончится вот так просто, едва лишь начавшись?       Казалось, что да. Я продолжал смотреть на колышущиеся листья, столь похожие и столь непохожие одновременно друг на друга. В этом мире, несмотря всю его фальшивость, несмотря на то, что он был лишь простой созданной из рейши имитацией, было столь много мелких деталей. Тот, кто создавал его воистину велик…       Стоп!       Мой погрязший в отчаянии разум неожиданно прострелило ярко вспыхнувшей мыслью. Духовный мир для духовных сущностей… Мир, целиком созданный из рейши разной формы, плотности и концентрации… Духовное тело, испускающее духовную энергию и потому так отчаянно в ней нуждающиеся…       Спасительный пазл сложился. Уверенность в собственных действиях затопила меня с головой, открывая второе дыхание и наполняя обессиленное тело каплей энергии. Я приподнялся на локтях и, дотянувшись рукой до одиноко висящего листочка на самой низкой ветке, сорвал его, в тот же миг вновь свалившись без сил на землю. Но на этот раз мое тяжелое дыхание не мешало мне думать.       Я как мог вертел в руках свой сорванный трофей и еле слышно бормотал, опустив голос до полубезумного шёпота.       - На ощупь, как листик… На вид, как листик… На запах, как листик… На вкус… - мой трофей упал в, чудом наполнившейся слюной, рот. - Как листик! Но не листик!       То, что я сорвал не могло быть листом. В нем не было всего того, что делало бы его тем, чем он хотел являться - растением. Он не был им! Он был лишь обычной рейши, что-либо волей неведомого создателя, либо следуя неведомым законам мира принял вид того самого листочка на этом самом дереве!       - Лишь рейши! Только рейши. Только рейши… - продолжал бубнить я, всем естеством желая заставить поверить в это свое тело, что по-прежнему больше слушало чувства, а не разум. - Лишь рейши…       Не получалось. Вкус, осязание, да даже зрительная память - все твердило мне лишь об одном, мешая моей задумке воплотиться в жизнь. Их надо было заглушить.       - Это лишь рейши! - зарычал я, и что есть мощи резко откинул голову назад.       В тот же миг из глаз едва не посыпались искры - боль от столкновения затылка с твердым стволом дерева была ровно такой, какой я рассчитывал. На мгновение я забыл обо всем кроме этой боли, кроме этого самого чувства, и в тот же миг… листик на языке, рассыпавшись миллиардами духовных частиц, легко проскользил по моему горлу.       Удержаться в сознании от вспышки удовольствия и наслаждения, пронзившее все мое тело, я уже не смог. ***       Подбрасывая в руках горсть листьев и напевая какой-то неизвестный мотивчик, я не торопясь двигался сквозь заметно поредевший лес. Теперь спешить было некуда. Мне, пускай не сразу, но все же сломавшему собственное восприятие этого мира, больше не приходилось заботиться о главной потребности своего духовного тела - о постоянной подпитке рейши. Еще несколько суток после тех голодных дней, я продолжал удивляться этому факту и искал причины своей уверенности в тех действиях… и кажется нашел. Нет, конечно главной причиной было отчаяние, но почему я вообще решил, что возможно разложить обычный древесный лист на столь необходимые мне духовные частицы? Ответом было то самое Знание. Я с самого начала в общих чертах знал устройство этого места и отталкивался именно от этого. Здесь ВСЕ было создано из рейши, из чего следовало, что и обычная еда тоже. Тогда в чем была разница между куском хлеба и горкой земли? Почему люди питались одним, всецело игнорируя второе? Почему они столь легко игнорировали тот факт, что и то, и другое лишь принявшая форму рейши?       Для себя я решил, что все дело в сохранившихся слепках личности, которые все же содержали опыт и инстинкты из прошлой жизни. Эти души, как и я появлялись в этом мире пустыми, совершенно лишенные воспоминаний и личностей, но без доступных мне Знаний и с привитыми инстинктами и ассоциациями. Смотря на краюшку хлеба, они видели еду, а в дереве лишь строительный материал напополам с топливом для костра. Все это было заложено так глубоко, так укрепилось, так вмерзло в душу, что отказаться - означало бы отказаться от самой сущности самого себя.       Я же по каким-то причинам этих ассоциаций был лишён… ну или по крайней мере они были не столь категоричны. Но даже так, преодолеть их оказалось не так просто, как хотелось бы. Ещё не раз и не два мне приходилось буквально обманывать собственное же тело, через боль и самовнушение отказываясь от вносящих сумятицу чувств. И вот результат был достигнут.       Я закинул в рот очередной совершенно безвкусный листик, что в тот же миг распавшись на частицы рейши отправился на подпитку моего духовного тела. Удивительное дело, но всего парочка таких вот древесных листов, размером в пол моей ладони, оказалась достаточно, чтобы полностью погасить мой бушующий после трёх недель похода голод. Чувства пресыщения они, к слову, не вызывали, сколько бы я их не ел.       Впрочем, это были не все открытия за несколько последних дней. К тому времени, как листья начали привычно и почти без сопротивления усваиваться моим духовным телом, меня помниться потянуло на эксперименты. В подтверждении своей Теории я пытался “есть “ и небольшие камни, и обломки веток и даже сырую землю (что было особо тяжело несмотря на кажущуюся легкость), но все же пришлось остановиться на листьях - их было проще и достать, и разложить. Тот же мелкий булыжник так вообще почти полчаса мною “обсасывался”, прежде чем мне удалось достигнуть распада на составляющие его духовные частицы, которых справедливости ради стоить отметить оказалось несоизмеримо больше.       Я в очередной раз бросил взгляд на окружающий меня лес -  за прошедшие дни он заметно преобразился. Все чаще начали встречаться опушки, прогалины с редкими, пускай и быстро исчезающими тропами. Буреломы сменились лишь слегка жмущимся друг к другу деревьями, с трудом проходимые завалы абсолютно свободными проходами, а темная, мрачная атмосфера, что даже с висящим над головой солнцем, не позволяла лучам проникать под тяжелые кроны, светлым и радостным предвкушением. Люди были уже близко.       Я оказался прав и на этот раз. Когда очередной из бесчисленного множества встреченных мною на пути кустов остался позади, открыв моему взору им же скрытое, мне пришлось впервые за несколько дней замереть прямо на месте. Люди оказались гораздо ближе, чем я думал.       Протоптанная бесчисленным количеством ног земля, наезженные узкими колесами телег колея и два трупа с широко открытыми глазами на неподвижном грязном лице - вот первое что бросилось мне в глаза, стоило только выйти из зарослей дикого кустарника на настоящую, широкую, в несколько десятков моих шагов дорогу.  Я замер, будучи совершенно не готовый к столь резкой смены декораций. Мои глаза прыгали с замусоленной одежды одного покойника, на легко заметный разрез на груди другого. Кровь, которой как по мне быть то и не должно (у духовной то сущности), по-прежнему медленно вытекала из ран, мелкой лужицей накапливаясь под телом.       “Убили совсем недавно, - промелькнуло в моей голове, прежде, чем взгляд не упал на еще один, тянущихся к кустам на противоположной стороне дороги, кровавый след. - И убили явно не только этих двух…”       Додумать мне не дали - столь хорошо знакомый звук пролома сквозь плотные ветки кустарника заставил переключить внимание на себя. Секунда, другая, и вот она -  долгожданная встреча: я и первый “живой” человек в этом мире для мертвых.       Пришелец выглядел не важно…, впрочем, даже так намного лучше меня. Если у меня, в дырах на том, что когда-то именовалось хакамой, можно было видеть целиком ноги, причем обе, у него лишь местами кожу, а косоде, что уже два дня висела на мне лишь на честном слове, у него всего была лишь немного перепачкана чужой кровью. Впрочем, даже несмотря на относительно добротную одежду, первый встреченный мною человек, был на удивление отталкивающей личностью. Его, искаженное в нечитаемой, но явно отрицательной эмоции, лицо было покрыто рубцами, шрамами и рытвинами, а желтые, местами почерневшие зубы за безумным оскалом, лишь дополняли общую картину. А его тощие руки, тут же выхватившие висящий на поясе ржавый, зазубренный меч, его бледная, тонкая кожа, местами испещренная только начавшими заживать ранами, его вздувшиеся вены, грозившиеся в любой момент лопнуть прямо на теле? Да почти все, что можно было рассмотреть невооруженным взглядом буквально кричало о том, какой же отброс общества встретился мне на моем пути. Возможно именно из-за этого у меня не возникло даже и мысли поинтересоваться у него, о чем бы то ни было. Возможно именно из-за этого все произошло именно так, как произошло.       Новоявленный пришелец не стал начинать диалог или вдаваться в какие-либо подробности. Ему, как человеку несомненно опытному, хватило лишь одного взгляда на своих жертв и на меня, чтобы, не говоря ни слова броситься в атаку. Десять шагов, что отделяли нас друг от друга пролетели в одно мгновение. Короткий замах, начавшийся еще за шаг до меня, грозился закончиться в районе моей шеи, но я был быстрее. Даже не так… я был готов. Уверенным, будто бы уже не одну сотню раз отработанным движением, делаю один краткий шаг левой ногой навстречу и выбрасываю, чуть ранее отведенную назад, правую руку в слитном, плотном ударе. Глухой звук встречи кулака с грудью бросившегося на меня человека, громкий хруст его костей и, под мой потрясенный взгляд, тело горе-убийцы отбросило от меня со скоростью, немного уступающей скорости выпущенной из пушки ядра. За считанные мгновения преодолев добрых два десятка метров до ближайшего к обочине дерева, грабитель буквально впечатался в него и под аккомпанемент ломающихся костей, безжизненным мешком свалился наземь.       Я замер, с удивлением, неверием и каким-то предвкушением уставившись на собственный кулак, все еще выкинутый вперед, туда, где секунду назад находился торс первого встреченного мною человека. Замер в попытке молча разобраться в собственных же ощущениях. Тело недоумевало. Оно сделало все точно так, как его учили, так как оно умело. В реализации заложенных годами тренировок навыков не было огрехов, каждый шаг на пути к требуемому результату был исполнен идеально и в нужном порядке, но отчего-то результат оказался… таким, каким оказался. Разум, а точнее память, что хранила сейчас в себя неизвестно откуда взявшуюся библиотеку разнообразных знаний, не видела в произошедшем ничего удивительного. “Это духовный мир, - говорила она. - Тут другие правила.”       “И ведь правда, - внезапно пришло осознание. - Такое понятие, как “физическая сила” можно сказать здесь не существовало вовсе - лишь сила духа, сила твоего духовного тела. От объема твоей реяцу, от твоего умения ею управлять и контролировать зависело все, включая и силу твоего рукопожатия.” В памяти невольно вспомнился момент, когда я, подыхающий от терзающего тела голода с легкостью разрывал в земле ямы голыми руками, безрезультатно ища хоть что-либо съедобное. И только тогда, опираясь на уже собственные, а не неизвестно кем привитые воспоминания, мое тело приняло новую правду и умиротворенно расслабилось.       Старательно игнорируя лежащие на обочине трупы, я не спеша подобрался к краю дороги и, привычно растолкав плотные заросли кустарника, встретился с пустыми, мертвыми глазами убитого мною человека. Его тело, раскинув в стороны, вывернутые под неестественным углом руки, лежало на еле выступающих из-под земли корнях дерева, создав таким образом до ужаса неприятную картину. Картину, которую удивительным образом дополняло мое полнейшее безразличие к произошедшему. Будто я только и делал, что каждый день лишал неизвестных мне отморозков их посмертной жизни. И все же убедиться никогда не помешает.       Приложив два пальца к вроде бы не сломанной шее парня и не нащупав его пульс, я облегченно выдохнул, но в тоже мгновение и задумался: “А должен ли он быть?”.       “Должен,” - тут же ответил я сам себе, чувствуя, как мое сердце отбивает четкий и уверенный ритм. Я усмехнулся несмотря на сложившуюся ситуацию - этот мир продолжал меня поражать. Это было действительно удивительной имитацией жизни… после самой жизни. Может я даже дышал тут не по привычке, а по самой натуральной необходимости?       Я чуть встряхнул головой, отвлекаясь от ненужных сейчас мыслей - не место и не время. Мне сейчас было необходимо быстро и незаметно исчезнуть - не зная о местных законах или беззаконии, я предпочитал отталкиваться от худшего варианта.       Еще раз пробежав глазами по убитому, я подобрал валявшееся у тела подобие меча, что еще несколько минут назад грозился вспороть мне глотку, и аккуратно срезал висящий на поясе кошель. Сколько бы у него там денег не было, больше они ему не пригодятся.       Вернувшись на дорогу и сбросив с неё в густой кустарник два оставшихся тела, я нашел уже позабытую третью жертву. Ею оказалась дама в годах одетая не в пример лучше всех остальных, но со столь же грязным и замызганным лицом. К слову, следов насилия, помимо насильственной смерти путем вспарывания глотки, обнаружено не было. Значит обыкновенный грабеж.       Поборов любопытство (“А куда же деваются тела убитых здесь людей?”), я вновь подбросил на руке добытый мною у убитого кошель с местной валютой и, внимательно присмотревшись к следам на дороге, отправился ровно в ту же сторону, куда двигались жертвы грабежа. Мне хотелось максимально обезопасить себя от пусть даже невольного втягивания в эту простую, но не самую чистую историю - мало ли что могло достигнуть моего слуха там, где эта странная троица уже бывала.       Я шел, продолжая насвистывать легкий и нетривиальный мотивчик, который теперь идеально дополнялся редким перезвоном легко доставшихся денег.