***
Вторая встреча произошла пятнадцатого сентября. Собрание старост третьего курса проходило в маленьком кабинете. Алла вновь попросила подменить ее на собрании. Миллер пришла, уселась за овальный стол, а напротив нее сел Андрей. Как оказалось, он староста параллельной группы. Миллер закусила губу, пару раз сжала ладошки и поняла, что начала безумно нервничать. — Итак, у нас скоро будет посвящение в студенты, а также следующий праздник — день учителя. Нужно придумать конкурсы для первокурсников, а также программу. — Сколько поступивших групп? — задал вопрос Васильев, смотря на брюнетку пятого курса - она была тут самой главной. — Учитывая все факультеты, нас двадцать одна группа. — Предлагаю восемнадцать разных станций с заданиями, насчитывать баллы, а потом сделать приз, — выступил Андрей. — Это будет не так муторно, нужно лишь поинтереснее придумать этапы и все. — Идея неплохая, она стандартная. Сделаем? Все активно закивали головой, вот только не Алина. Она практически не слушала, лишь смотрела куда-то вдаль. Записывала информацию и по окончанию студенческого совета встала со стула на ватных ногах. Она старалась не смотреть в его сторону, но так или иначе не получалось, что нервировало и выводило из себя. Девушка кое-как справилась с волнением, которое окутывало с ног до головы и не давало расслабиться. Она облегченно выдохнула, когда вышла из душной аудитории и вздохнула свежий воздух, обжигая нутро холодом. Быстро ушла по направлению кабинета своего предмета, скрылась в толпе, растворяясь в ней.***
Дышать было трудно. Не то, чтобы трудно, но было ощущение, что горло стягивал галстук, который невозможно было развязать. Ты поправляешь воротник рубашки, вечно его одергиваешь, а свежего воздуха не хватает. Тебе просто не хватает ее тепла, Андрей. Пары проходят в дымке чувств. Он старался слушать лекцию и записывать все, но выходило с трудом. В голове миллион разных мыслей, которые мешали сосредоточиться и окунуться в учебный процесс. Васильев пришел домой, стянул с себя куртку, рубашку, кинул все на пол и прошёл в ванну. Открыл кран, набрал в руки ледяную воду и плеснул её на лицо. Не помогло, не отрезвило. А в голове вспыхнула их первая совместная ночь. Когда Андрей распсиховался из-за родителей, а Света оставила их вдвоем; когда Алина осталась рядом и успокоила. Он помнил ту ночь до мелочей. Помнит, как касался ее мягкой кожи, оставляя на ней свои метки, потому что хотел, чтобы она пахла им, хотел, чтобы она впитала его под кожу, и так было всегда. Член налился кровью, поднялся и стал упираться в ширинку. Андрей резко расстегнул пуговицу на штанах, дернул молнию, едва не вырвав ее, и стянул оставшуюся одежду. Встал под холодные струи душа и выдохнул — немного легче, совсем немного. Рука обхватила член, слегка сжала и стала быстро двигаться по стволу. Андрей закусил губу, уперся ладошкой в кабинку, пару резких движений рукой, что обхватывала член, и он кончил, словно подросток в четырнадцать. Помылся, расслабляясь под струями душа, и вышел в полотенце, чтобы просто упасть на постель и уснуть до вечера. Васильев открыл глаза, когда в комнате стояла темнота. Он посмотрел на прикроватную тумбочку, где стояли электронные часы, и понял, что проспал пять часов. Натянув боксеры, он напялил джинсы, схватил свитер и отправился в ванну. Быстро умывшись, накинув на голый торс вязаный свитер, он быстро обулся, схватил куртку с бумажником и ключами и вышел из квартиры, захлопнув дверь. Андрей позвонил Свете, сказал, что скоро придет и чтобы та ставила чайник. Забежав в магазин, Васильев, закусив губу, выбрал любимый торт тети, с вишневой начинкой. Света открыла, пропуская племянника в свою квартиру. Она недавно вернулась с работы, в школе очередной завал. — Привет, чего случилось? На кухне Васильева поставила чайник, достала две кружки и приготовила заварку. Андрей полюбил чай заварочный, а от пакетов отвык. Он уселся за стол, поставил локти и уронил в них лицо. Женщина повернулась, глянула на него с каким-то отстранением и переспросила еще раз. — Свет, я перевелся в Россию, но, честно сказать, подумываю над тем, чтобы вернуться обратно. — В смысле? Ты думал почти полгода над тем, чтобы вернуться сюда, чтобы оставить Англию, карьеру и быть тут. Почему ты передумал? Что случилось? — Помнишь, нам говорили, что во второй университет меня не возьмут учиться сразу же на третий курс? А в этот взяли. И самое хреновое то, что в этом универе, в параллельной группе, Алина. И мы с ней видимся, пусть и не часто, но всё же. Часто вижу ее в коридорах, на советах, мне ее не хватает. — Андрюш, прошло два года, пора просто забыть и смириться. — Нельзя смириться, если любишь человека, если, блин, ты думал о нем все то время, что вы не виделись. Ты приезжал в родной город, ты тут был днями, неделями, но избегал всяких встреч. Я помню, тогда приехал на новый год, и Али сказал, что она скоро придет. Я ушел оттуда, просто не смог бы там находиться. — Вы разговаривали? — Нет. Даже по делу не говорим. Вечер закончился тем, что Андрей выговорился. Он рассказал все, о чем молчал. О его чувствах, о том вечере. И пусть Света слышала эту историю не раз, но дала высказаться племяннику. Андрей говорил много, почти не прерываясь, лишь иногда смачивая пересохшее горло и продолжая снова говорить.***
Третья встреча произошла на лестничном пролете между вторым и третьим этажом. По этой лестнице много кто ходит, но почему-то сейчас тут никого нет. Конечно, может, у половины закончились пары, как у этих двоих, которые опять встретились, а может, у кого-то она идет. Он сделал шаг в сторону, и она резко в эту же сторону. Оба нахмурились и оба сделали шаг в обратную сторону. Миллер изумленно ахнула, понимая, что сейчас что-то случится. Она просто опустила голову вниз, смотря куда-то на ступеньку, и мечтала о том, чтобы он просто обошел, как в первый раз, и ушел. Но нет. Андрей стоял, рассматривая девушку с ног до головы. Черные кожаные ботильоны на высоком каблуке, черные капроновые колготки, бордовые шорты на высокой талии и черный свитер с белым принтом, через плечо висела чёрно-белая маленькая сумочка. Волнистые волосы спадали с плеч, падая на грудь и спину. Макияж был легкий, подчеркнутые брови, неярко накрашенные ресницы. Не было никакого тонального крема, никакой пудры или другой херни, которую не любил Андрей. Он ещё при первой встречи заметил, что его девочка стала красивее, взрослее и милее. Но все тот же родной карий взгляд остался. Волосы немного отросли, но он видел, что стрижка была немного изменена, каскад был круче, начиная от шеи и заканчивая чуть ниже лопаток. Одежда бесспорно шла Алине, сочетание этих цветов было красивым, правильным. А ещё, Андрей понял, что его рассматривают в ответ. Алина засмотрелась на его чёрные кеды с тремя белыми полосками. Черные узкие джинсы, сидящие на нем безупречно, подчеркивали ягодицы. Серый свитер, который был немного большой, но смотрелся неплохо, даже как-то в тему. На руке был серебряный браслет, виднелись маленькие татуировки, за спиной на одном плече висел портфель, на шее виднелась цепочка, а также выступающие ключицы, которые затем скрывались под одеждой. Широкий раскат плеч, мощная шея с выпирающим кадыком, который двигался при каждом вдохе. Слегка припухлые губы, голубые сверкающие глаза, темные брови и черные волосы. Миллер показалось, что перед ней стоит не ее Андрей, а кто-то другой. Этот человек повзрослел: вытянулся в рост, примерно на пять сантиметров, взгляд стал не таким, как раньше. Более пронизывающий, более серьезный. Алина не могла не понять этого: он изменился. Русая откинула волосы назад, прикусила губу, вскидывая глаза на него, и проговорила: — Привет. — Привет. — Как ты? — Неплохо, а ты? — Отлично. Давно вернулся? — В августе. — Надолго? И повисла пауза. Если этот никчемный, вообще ненужный разговор, мог закончится ничем, то этот вопрос заставил Андрея поджать губы и лишь неопределенно пожать плечами: он не был уверен в том, что сможет вот так жить. Жить, не прикасаясь к этой девочке, к ее некогда молочной коже, которая после лета покрыта загаром. Он не сможет запустить руку в волосы. Он не сможет ее поцеловать. Настоящая пытка. — Вот как, — выдохнула, но не помогло. — Как университет? — Мне нравится. Алина не смогла не заметить его британский акцент. Пусть он и говорил на русском все также хорошо, но акцент поменялся. — Завтра студенческий совет, нужно быть. Это касается посвящения. — Я помню, — усмехнулся. — Как поживаешь? Он хотел знать лишь одно: свободна она или нет, а другое его мало интересовало. — Хорошо. Знаешь, поступив сюда, я не пожалела о своем выборе. — Все также нравится история? — Конечно, — улыбнулась белыми зубами. — Как она может не нравится? Обожаю этот предмет еще со школы. Итак, больная тема затронута. Оба вздрогнули и посмотрели в глаза друг друга. Карие в голубые. Голубые в карие. То невидимое напряжение, которое и так было, усилилось в сотни тысяч раз, потому что Андрей прищурился, вглядываясь в глубину карих глаз. Они напоминали чистый молочный шоколад, без единого камушка. — Я тоже, — прохрипел. — Как Англия? — Все в порядке, вроде как. Когда я улетал, был дождь. — Тебе там понравилось? — Я же учился, никуда практически не ходил. Не было нужды выходить из дома, кроме университета и магазина. Ну, иногда я гулял, посещал кино, но это было редко. — Почему так? — Не хотелось. — Люди отличаются от наших? — Оу, если только мировоззрением, какой-то стабильностью и правильными поступками, а остальное все то же самое. Разговор зашел в тупик. Алина скомкано попрощалась и ушла в сторону гардероба, а Андрей поднялся на третий этаж. Первый разговор за два года. И был он, вроде, удачный.