Человек на мосту

Инспектор Лестрейд не знал, что эти двое здесь делают. Убийство было обычным, даже банальным. Труп лежал на спине, в неестественной позе с повернутой набок головой, уставившись невидящим взглядом в серый потолок с огромными трещинами. Выстрел из обреза выворотил парню половину бока, кровь растеклась по всему полу маленькой комнатушки. Обрез – обычное оружие подростковых банд, наводнивших южные кварталы Лондона. Кто выбирает Брикстон, должен знать, что ходит по лезвию ножа. Вот эта улица длиной всего четверть мили, а за последние полгода – три изнасилования, и это только те, о которых стало известно, то есть, процентов десять от реального числа. Дело было очевидным для Грегори Лестрейда: кому-то не хватило на дозу, он полез в квартиру, а хозяин в дневное время почему-то оказался дома. Для наркомана жизнь человека не стоит и пары сотен заначенных фунтов, вряд ли здесь он нашел больше. Да еще унес какую-нибудь аппаратуру типа дивиди-плейера и телевизора. Преступление будет раскрыто, когда этот телек всплывет у кого-то в скупке. Поэтому Лестрейд и не мог понять, зачем сюда нагрянула эта неразлучная парочка – Холмс и Уотсон. Холмс обычно специализировался на преступлениях, совершавшихся ближе к Букингемскому дворцу. Ему нравилось разгадывать загадки, созданные умами осоловевших от скуки, пресытившихся богачей. А тут что? Обшарпанные стены, завешанные плакатами каких-то музыкантов не первой свежести. Безликое убийство с целью ограбления. Никаких вселенских тайн. Хотя сейчас, после возвращения великого детектива, с ним стало совсем трудно общаться. Вообще с этой парочкой все было непросто. Искусно сымитировав свою смерть, Холмс-младший вернулся спустя три года. Говорят, вот так запросто заявился к миссис Хадсон, откачал упавшего в обморок беднягу Джона и въехал обратно в свою комнату, которую все время оплачивал – якобы в память о брате – Майкрофт. Как ни в чем ни бывало, пришел на очередное расследование Лестрейда – тот бы и сам с удовольствием грохнулся в обморок, если бы его заранее не предупредил Холмс-старший. Где шлялся Шерлок все это время, Лестрейд предпочел не выяснять: себе дороже. Многие знания умножают печали, как любил повторять один его знакомый, пару лет назад вознесшийся на небо с помощью петли. Но одно Грегори знал точно: отношения между Холмсом и Уотсоном в привычную колею так и не вошли. Нет, доктор по-прежнему сопровождал консультирующего детектива практически везде, словно верная женушка. Вот только раньше он делал это добровольно, а теперь между этими двумя чувствовалось натяжение веревки. Между ними вообще много чего происходило. От них то шарахало молнией, то веяло ледяной пустыней, наверное, такой, какую показывают по «Дискавери» – неуютной и выжигающей все вокруг безжизненным холодом. Даже редкий идиот Андерсон, ранее не гнушавшийся при любом удобном случае задеть «фрика», теперь обходил парочку стороной. Да и те, кто в принципе плохо чувствовал эмоции других людей, могли сказать, что там что-то не так. Черт. Лестрейд потряс головой: он ощутил себя семейным психологом. Что за идиотизм, ему надо следить за расследованием убийства, а не перебирать в голове подробности отношений парочки, которая наверняка о нем-то задумывалась в последнюю очередь. Действительно, Грегори обнаружил, что пока он размышлял над судьбами отдельно взятых частных детективов, один из них уже обшарил всю комнату. Сейчас же Холмс с энтузиазмом копался на книжных полках убитого – вот что было странно, да, обычно в беднейших кварталах ни у кого не встретишь даже журнала, не то, что книги. А тут стеллажи полностью занимали одну из стен. Хорошо хоть забиты они были, по большей части, детективами в мягких обложках. Будь здесь философские трактаты – инспектор Лестрейд окончательно бы решил, что мир сошел с ума. – Я открою окно, – сказала Донован не то вопросительно, не то утвердительно. Труп обнаружили не сразу, с момента смерти прошло около двух дней, и атмосфера в помещении была не самой приятной. Однако ворвавшийся снаружи ветер принес с Темзы сырой, промозглый воздух с запахом мазута и рыбы, который моментально пробрался всем под одежду. Лестрейд заметил, как Уотсон поежился и довольно резко окликнул Холмса: – Что ты там ищешь, Шерлок? – недовольно спросил Джон. – Если уж на то пошло, то даже мне видно, что грабители к книгам не подходили. Холмс выпрямился, задрал подбородок и выждал несколько секунд, затем спокойно произнес: – К книжному шкафу они не подходили. Зато он был последним, к чему прикасалась жертва. Раньше Холмс не стал бы ничего объяснять. Теперь он явно был рад, что Уотсон вообще с ним заговорил. Лестрейд мысленно присвистнул: похоже, доктор взял эксцентричного детектива в серьезный оборот. Что ж, может, оно и к лучшему. Пусть Уотсон прочистит мозги своему товарищу. В этот самый момент доктор Уотсон повернулся к нему и посмотрел так, словно давно прочитал все мысли инспектора. Лестрейд спрятал взгляд: он до сих пор чувствовал себя виноватым за то, что на какие-то несколько часов действительно поверил, что Холмс – сумасшедший инсценировщик. Доктор отвернулся, все его внимание заняло грязно-серое небо за грязно-серым окном. Для Джона смысл их появления в этой убогой комнатушке перестал быть тайной через пару минут пребывания здесь. Шерлок схватился за первый же предлог начать расследование. Раньше он высмеял бы Лестрейда за одну попытку подсунуть ему подобное дело – неухоженного бедолагу, в последние секунды своей жизни увидевшего дуло обреза и свинцовое небо, нависшее над рабочими кварталами. Два дня назад оно было таким же, как сейчас – тяжелым и тревожным. Уотсон не тешил себя мыслью, что Шерлоку его общество так уж необходимо. Скорее, оно ему просто удобно, детектив пытается вернуть свою старую привычную жизнь, которую он вел до пафосного исчезновения с последующим чудесным воскрешением. Джон очень надеялся, что Шерлок хотя бы не мнит себя мессией. Чтобы собрать аплодисменты подобно Иисусу, надо не только умереть на кресте под насмешки толпы – это как раз ему удалось. Желательно еще быть сыном бога, а вот с этим у Холмса вышла промашка. Потому что Джон уже понял: Шерлок – человек, человек странный, человек ошибающийся. Например, Шерлок ошибался сейчас в главном: он почему-то решил, что Джон может вот так запросто простить ему эти три года. Уотсон старался, он в самом деле старался, чтобы все было так, как прежде. Но ничего не мог с собой поделать: доверие ушло. Слишком многое он передумал за то время, пока Холмса не было. Он просил Шерлока совершить чудо, одно-единственное долбаное чудо, которое ему было нужно. Но к тому моменту, когда чудо свершилось, он уже перестал верить в волшебников. Джон покачал головой, возвращаясь в реальность, где Лестрейд утомленным голосом диктовал одному из подчиненных: – Марк Солберг, 35 лет, курьер, обнаружен убитым по месту своего постоянного проживания. Причина смерти - предположительно огнестрельное ранение. Со времени смерти предположительно прошло 48 часов. Об убийстве сообщила Вероника Тинклс, соседка убитого. Причина убийства - предположительно ограбление... «Вероника», – Уотсон улыбнулся. Красивое имя, хоть что-то романтичное в этом невероятно скучном бытовом убийстве. Брикстон, что вы хотели... Джон нахмурился, увидев, как Шерлок взял в руки какую-то книгу и на некоторое время замер, словно его в очередной раз постигло озарение. Не глядя по сторонам, тот быстро пробежал пальцами по страницам и что-то выловил между ними. Затем совершенно беззаботно засунул себе в карман. «Как в старые добрые времена, – подумал Джон. – Шерлок Холмс ворует улики. Только глупо это делать так напоказ. Какие могут быть улики в этой обшарпанной комнатушке, кроме смертельной пули, выбившей полкирпича из стены?». Джон подумал, что Шерлок Холмс все-таки стал инсценировщиком ради него. Это так приятно. Но он никогда не поверит в роковую записку, которая покажет, что это зауряднейшее убийство – вовсе не то, чем оно кажется на первый взгляд. Кучей дерьма на задворках жизни. – Джон, у нас была назначена встреча в полдень, – неожиданно произнес Шерлок. Раньше Уотсон купился бы на этот прием. Но сейчас он понимал, что происходит: никто их не ждет, а Холмс продолжал создавать видимость расследования. Ну что ж, если ему так хочется... – Встреча, – кивнул он. – Полковник Годо будет очень разочарован, если мы задержимся еще дольше. Холмс никак не отреагировал на фамилию полковника, никто из полицейских тоже. Уотсон и не ожидал. На самом деле, и он не знал бы этого, если бы не Гарри. Гарриет в свое время рассказала ему о пьесе Сэмюэля Беккета. Она же и дала ему послушать группу «Manic Street Preachers», плакатами которой были увешаны все стены комнатушки, ставшей последним прибежищем Марка Скоулберга... Соудберга... этого несчастного парня. Шерлок выходил первым, и это было так похоже на старые времена. Покидая комнату, Джон оглянулся на мгновение, и эта картина – устало закрывший лицо рукой Лестрейд, жадно вдыхающая затхлый речной воздух у окна Донован, скорчившийся у порога парень с развороченным боком, черные тени туч над Темзой на глянцевых лицах музыкантов, развешанных по стенам, – застыла в его памяти. Через некоторое время он назовет ее «началом конца».