Поцелуй меня

      Вадим быстрым шагом шёл в сторону метро, плотнее кутаясь в ветровку от хоть и августовского, но холодного дождя. И угораздило же машину сломаться именно сейчас, когда уже неделю почти без перерыва поливало как из ведра. Старший Самойлов тихо чертыхался на промокшую одежду и туфли, в которых было уже целое море, перекочевавшее туда с утонувшего в ливне тротуара, и на тех, кто заставил его выйти из дома в такую погоду. Вдруг он почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Забежав в первый попавшийся магазинчик, оказавшийся сувенирной лавкой, чтобы хоть на пару минут спрятаться от дождя, он посмотрел на экран смартфона и крайне удивился, увидев надпись «Хакимов Д.». Нет, конечно, Вадим и Дима общались, но редко и как-то в основном по случаю, договариваясь о встрече по переписке, а тут звонок. «Что-то произошло?» — в душе Самойлова тонкой иголочкой стало колоть нехорошее предчувствие. — Ало, Димыч, ты что ли? — в голосе Вадима сквозило непонимание. — Что-то случилось? — Да я это, я, — отвечал запыхавшийся голос, — Случилось. Я не хотел тебе звонить, но… — Снэйк мялся. — Да говори уже! — нетерпеливо бросил Вадим. — Глеб, — в трубке повисла секундная пауза, но сердце старшего Самойлова буквально ушло в пятки. Глеб? Что с ним? Он не общался с братом уже очень давно, даже не знал, чем он живет и занимается, лишь иногда при встрече с Хакимовым, тот мельком рассказывал новости, не останавливаясь толком ни на одной подробности, да Вадим и не интересовался. — Мы уже третий день до него дозвониться не можем, телефон отключил, — В голове промелькнул миллион мыслей одна страшнее другой. — Третий день и никто до сих пор не съездил к нему?! — Старший Самойлов повысил голос, и продавщица, которую он, казалось, вовсе не замечал, злобно шикнула на него. — Вы совсем охренели?! — Ну, мы как-то… — оправдываясь, стал мямлить Дима, — Я сейчас Костю отправлю. — Не надо, я сам поеду, — резко прервал Хакимова Вадим. — Сегодня день… — Снэйк снова бубнил что-то невнятное. Самойлов положил трубку и посмотрел на дату на экране смартфона- четвёртое августа. -… его рождения, — тихо закончил Вадим фразу, прозвучавшую в трубке полминуты назад. — Можно вон ту вещицу, пожалуйста, — оглядев витрину, старший Самойлов указал на заинтересовавший его предмет продавщице. — Ой, вы в подарок берёте? Отличный выбор, — залепетала она, но Вадим смирил её недовольным взглядом и, оплатив покупку, заторопился к дому брата. Сколько он там не был? Может года четыре, а может быть ещё дольше. Нет, они с Глебом виделись, но всегда на нейтральной территории. Да и то последняя встреча была, кажется, два года назад, едва ли позже.       Глеб лежал на кровати, бездумно пялясь в очередной сериал, сюжет которого он упустил уже десяток серий назад, и курил. На тумбочке стояла наполовину пуская кружка с уже остывшим кофе, рядом лежал надкусанный бутерброд, который младший Самойлов, похоже, не собирался доедать. Сегодня был день его рождения, но праздник уже давно перестал быть праздником и постепенно этот день превратился в такой же серый и унылый, как множество других. Глеб иногда даже думал, как было бы хорошо умереть в день рождения, красиво. Услышав настойчивый звонок в дверь, он поморщился, но не сдвинулся с места. Звонок не только не унимался, но и становился всё настойчивее. Глеб неохотно потопал к двери. Открыв её, он отшатнулся к стене и широко распахнул глаза. — Я уж испугался, что ты помер тут! — Вадим облегченно выдохнул, когда увидел живого и невредимого брата перед собой. — Тебе Снэйк позвонил, да? — Глеб дрожащими пальцами достал сигарету из пачки и закурил. Он не верил, что стоящий перед ним человек — это его старший брат. Может, он уже сходит с ума? Эта мысль вызвала у младшего Самойлова ухмылку. — Глебка, что же ты так… — Вадим внимательнее осмотрел младшего брата: с их последней встречи Глеб сильно похудел, на нездорово бледном лице с запавшими щеками читалась явная усталость от всего, а небесно-голубые глаза, казалось, совсем посерели. Сердце старшего Самойлова сжалось в так далеко запрятанной в недры души тревоге за брата. Он взял Глеба за тонкие запястья. — Ты хоть ешь что-нибудь? — в голове почему-то всплыл образ чрезмерно худого десятилетнего мальчишки, который отчаянно отпирался от еды любыми способами.       В ответ на вопрос Вадима Глеб неопределённо дёрнул плечами- он иногда ел, а иногда не ел. Он внимательно смотрел на брата: с оставшихся длинными чёрных волос по лицу стекали остатки дождя; Вадик, кажется, ничуть не изменился с их последней встречи, на его лице читалась уверенность в себе и завтрашнем дне, впрочем, как и всегда. Скучал ли Глеб по нему? Всё это время он не думал о брате, точно так же, как и тот не думал о нём. Но сейчас младший Самойлов был, пожалуй, даже рад нежданному гостю. Глеб посмотрел в тёмные с расширенными от недостатка света зрачками глаза, и на него нахлынули воспоминания. Они стояли так, глядя друг на друга ещё несколько минут. Вдруг Вадим резко отпустил руки Глеба, тот чуть вздрогнул от неожиданности. — Чуть не забыл, — старший Самойлов порылся в своей сумке. — С днём рождения, Глебушка, — Он протянул брату небольшую музыкальную шкатулку из дерева, внутри которой, когда её открываешь, на круглом постаментике вращался аккуратно вырезанный деревянный рояль, за которым сидела маленькая фигурка пианиста, который, казалось, отдалённо напоминал молодого Глеба. — Ты не забыл, — Глеб с интересом разглядывал подарок: красиво, невероятно. Он аккуратно поставил шкатулку на столик в прихожей. — Спасибо, — младший Самойлов сделал шаг к брату и положил руку ему на плечо, не решаясь обнять. — Поцеловать тебя? — спросил Вадим, прижимая хрупкую фигуру брата к себе. Глеб молча кивнул, раскрывая губы для поцелуя. Пухлые, как всегда мягкие и нежные губы Вадима соприкоснулись с тонкими и привычно потрескавшимися губами Глеба в нежном и долгом поцелуе, которым они хотели заполнить те годы, которые так бездарно потратили на пустые обиды и недопонимания.       Телефон в кармане настойчиво вибрировал от звонка Хакимова, который хотел узнать хоть какие-нибудь новости, но Вадим игнорировал всё происходящее вокруг. Сейчас весь мир сжался до крохотного мирка, в котором были только Вадим и Глеб Самойловы, одно целое. А остальное могло подождать.