Still, Darling...

Утром Кэролайн разбудил Адам, требующий своего завтрака. Она проснулась поздно, и её голова раскалывалась, но девушка всё же заставила себя подняться с кровати. Пройдя в ванну, чтобы умыться, она не могла смотреть на свое отражение: пелена, что заполняла её мысли, начала проходить, отдавая на растерзание совести вчерашнюю ночь, которую она всё ещё не помнила, но понимала, что произошло. И от этого знания хотелось вопить. Подняв взгляд на своё отражение в зеркале, она тут же отвела его, сдерживая порыв расколотить зеркало, бить со всей силы, как только способна, пока не разобьётся, пока его осколки не вопьются в кожу, словно шипы. Она бы наслаждалась болью. Она бы заполоняла другие чувства. Физическая против душевной. Какая была бы сильней? Вдруг, вспомнив об антидепрессантах, выписанных ей после трагедии, она потянулась к шкафчику и, найдя так и нераспакованную коробочку, уже хотела открыть её, дабы заполнить саморазрушающие мысли пустотой, как забежало её маленькое чудо. - Ну ты долго там, - проканючил мальчик. - Я сейчас милый, - радостным тоном ответила блондинка. - А что это у тебя? - сказал Адам, смотря на коробочку в руке Кэролайн, отчего девушка лишь крепче сжала её. - Ничего похожего на горячий шоколад, - весело проговорила она, улыбаюсь в ответ на его беззаботную улыбку. - Включишь чайник, я быстро? - спросила девушка, наблюдая за тем, как мальчик быстро убегает выполнять ее поручения, и в очередной раз удивляясь силе его любви к напитку. Счастливая улыбка, сразу сошла с лица. Девушке вспомнилась причина, по которой она хотела открыть их. Она хотела заглушить раздирающую её боль. Боль потери, вины, глушащего отчаяния, но стоило бы ей сделать, как она бы потеряла себя. Отгораживая самого себя от своих чувств, ты теряешь из виду чужие. Кэролайн не могла позволить себе этого: у неё был Адам, она хотела успокаивать его, когда ему плохо, думать о нём, отчётливо помнить его взросление... Это стоило чувств, разрушающих её изнутри, стоило боли, слёз... Он был всем для неё. А она чуть было не сорвалась и не совершила ошибку... Тяжело вздохнув и положив коробочку обратно, Кэр отправилась на кухню, приготовить блинчики и горячий шоколад.

POV Кэролайн

Зайдя в кухню, я напоролась на что-то, вернее на кого-то, а именно на мужскую грудь и ни чью-то, а самого Никклауса Майколсона, который чёрт знает как сюда попал. Отойдя от шока, я всё же выдавила: - Как ты вообще сюда попал? - Какие же мы не воспитанные... А где же: "Здравствуйте, какая неожиданность, рада приветствовать вас в своём доме?". Ну или хотя бы: "Привет, чаю?". Я кстати не отказался бы, твой сын сказал, что ты превосходно готовишь блинчики, - демонстрируя мне свои ямочки, ответил он. - Привет... - неуверенно начала я. - Ты говорил с Адамом? Что ты ему сказал? Что ты вообще здесь забыл? - быстро пришла в себя я, вспомнив как жестоко он поступил со мной. Это её дом, она здесь хозяйка, а он обманул её. - Так, что насчёт блинчиков? - он что так от ответа увиливает? - Кончились, как и чай, - с раздражением ответила я, вопросительно на него уставившись. - Ну, что же тогда в следующий раз. Ах да, мы отлично поболтали, у тебя отличный сын. Мне жаль, что я заставил его мать стать шлюхой. Я ничего не знал, хотя уже всё равно поздно, что-то менять. Не переживай, я ничего ему не сказал о том, кто ты - с сочувствием протянул он. Ему меня жаль, или мне всего лишь показалось? - Я принёс деньги, - сказав это, он достал из кармана довольно весомую пачку денег, состоявшую из стодолларовых купюр. - Здесь ровно десять тысяч, - он было хотел уйти, но на выходе, приблизился ко мне и, грустно улыбнувшись, коснулся моей шейки своей ладонью и, смотря прямо в глаза, прошептал. - Знаешь, я сперва думал, что ты очередная девка, жаждущая денег, машин, побрякушек и дизайнерских шмоток, готовая ради этого даже раздвигать ноги перед похотливыми стариками. Мне жаль. Он ушёл, а у меня не было сил закрыть дверь. Я была одурманена его голосом, словами, прикосновением. Моё сердце отбивало чечётку. А в голове мимолётно пронеслось: "Кажется, я влюбилась".