Собственность Принца-полукровки

– Профессор Снейп, я нашел их! Возглас Финеаса Найджелуса Блэка вывел Северуса из оцепенения. Был воскресный день, и Снейп, возвратившись после еженедельного визита в Лондон, позволил себе задремать, сидя в кресле. – Где? – подскочил он к портрету, с которого внимательно взирал на него весьма непопулярный (ну, кроме самого Северуса, конечно же) бывший директор Хогвартса. – Вот местоположение их, к сожалению, не скажу. Грязнокровка Грейнджер сразу же наколдовала мне повязку на глаза – дерзкая девчонка! – но палатку я рассмотреть все же успел. – Я требую не называть так мисс Грейнджер в моем присутствии! – нахмурился Снейп. – Как угодно! – хмыкнул Блэк. – В любом случае – они скрываются. Живут в палатке и, кажется, не очень-то ладят между собой. Я несколько раз слышал их споры. Похоже, вы даже не удосужились оставить Поттеру доступных его скудному интеллекту инструкций, Дамблдор, – ехидно сказал Блэк, обращаясь поверх головы Северуса к портрету предыдущего директора. – Бросили мальчишку решать все загадки самостоятельно! Альбус, будь среди них хоть один слизеринец, я был бы уверен в положительном исходе дела, а так... – Финеас, я дал Гарри достаточно информации! – запальчиво ответил Дамблдор, возмущенно вскочив со своего кресла. – Разгадка практически у них в руках, и как только они... – Научатся пользоваться мозгами... – презрительно фыркнул Блэк. – Впрочем, вашим гриффиндорцам это явно не грозит! – Если вы не возражаете, я вас покину, – устало произнес Снейп, поняв, что никаких новостей он сегодня от Финеаса уже не дождется, а выслушивать очередную перебранку зачарованных портретов он не собирался. Он вышел из кабинета и затворил за собой дверь, хотя даже из-за нее до него долетали отголоски взаимных обвинений переругавшихся покойных директоров. *** Несмотря на полагавшиеся ему по статусу апартаменты, прилегавшие к кабинету директора, Северус сохранил за собой гостиную и спальню, а также лабораторию в подземельях факультета Слизерин. Профессор Слагхорн жаловался на холод и сырость, царившие в комнатах декана, и ему выделили помещение двумя этажами выше. В лаборатории Гораций не нуждался, так как в свободное от уроков время зелий не варил, переложив эту трудовую повинность на директора, а территориальной близости к вверенным его заботам студентам предпочитал комфорт и покой. Декан из него был неважнецкий, и слизеринцы, которые в этом учебном году чувствовали себя королями положения, совсем отбились от рук. Снейпу даже пришлось раз или два вмешаться в совершенно безобразные драки с применением Круцио, инициированные его бывшими подопечными. Баллы он с них тогда не снял, равно как и головы, хотя и хотел безмерно. Ограничился выговором и отработкой: на факультете учились дети многих его «коллег по цеху», поэтому приходилось быть осторожным – собственные ученики могли запросто сдать его. Оставив Дамблдора и Блэка выяснять отношения, Северус спустился в личные апартаменты и, заперев их всеми возможными заклинаниями, рухнул на застеленную зеленым покрывалом кровать. Несмотря на то, что от постоянного недосыпа голова была прямо-таки чугунная, сон отказывался принимать его в свои спасительные объятия, а вместо этого накатили воспоминания... *** Почему он сразу же невзлюбил Гарри Поттера? Что бы там ни придумывал он себе, мальчик не был поначалу ни наглым, ни заносчивым, да, в общем-то, и потом им не стал. Нельзя же считать наглостью обычную самооборону от беспрестанно терроризирующего его, потерявшего контроль преподавателя. Гарри просто имел несчастье походить на своего отца, а с покойным Поттером-старшим Северуса связывала когда-то лютая вражда. Это если сбросить со счетов такую «мелочь», как тот факт, что Джеймс Поттер женился на Лили Эванс – единственной девушке, которую когда-либо любил Снейп. Со временем чувства к Лили, погибшей вместе с мужем от руки Волдеморта, потускнели и как бы покрылись патиной, а вот над ненавистью к Поттеру-старшему годы оказались не властны. И Северус благополучно перенес ее с отца на сына, самозабвенно и порой виртуозно третируя ни в чем не повинного ребенка. Он не узнавал сам себя. Конечно, что там говорить – характер у него был отнюдь не сахар. Снейп отличался и желчностью, и злопамятностью, и изрядной долей мизантропии, но чтобы вот так с первого урока унижать и гнобить ученика?! Подобного с ним еще никогда не случалось. Яда, которым он плевался в сына своего погибшего недруга, хватило бы, чтобы извести на корню весь Хогвартс и половину Хогсмида в придачу. Еще ни на кого не сыпалось столько отработок и снятых баллов, как на не приглянувшегося профессору зельеварения зеленоглазого очкарика. Поттер как будто задевал в его душе некие невидимые струны, извлекая из Северуса все самое худшее. Он измывался над Гарри всеми известными способами. При этом, едва мальчик перешагнул порог школы, именно Снейп стал его незримым защитником. Разумеется, Северус ступил на этот тернистый путь не по своей воле, а по указанию мудрого директора Дамблдора, который обвешал его таким количеством обетов, что Снейпу порой было трудно дышать. По натуре он обладал крайне независимым характером, а Альбус буквально сковал его по рукам и ногам. Вероятно, благодаря навязанной извне необходимости постоянно заботиться о жизни и здоровье Поттера, ненависть к объекту попечения росла с каждым днем как на дрожжах. Щедро выплескиваясь на Гарри, она в итоге дала обильные плоды и сделалась обоюдной. Только вот к концу четвертого курса произошел какой-то сбой. Глубокая неприязнь, которую Северус привык питать к Поттеру, внезапно переросла в нечто новое, настолько иное по своей сути, что летом перед началом следующего учебного года Снейп практически без возражений разрешил Дамблдору провести тайный обряд одностороннего магического брака... Северус усилием мысли заставил проявиться на безымянном пальце левой руки тоненький ободок простого обручального кольца, позволявшего ему определять – жив ли Гарри. У Поттера никакого кольца не было. Он даже не подозревал, что вот уже третий год состоит в «счастливом и прочном» магическом союзе. Догадайся он – и, скорее всего, Дамблдора настигла бы вторая Авада, а с ним заодно и Снейпа – как соучастника преступления против частной жизни Избранного. «Не волнуйтесь, Северус. Вам никогда не придется подтверждать этот брак», – «утешил» его Альбус, когда Снейп задал ему вполне логичный вопрос: «КАК ОН СЕБЕ ЭТО ПРЕДСТАВЛЯЕТ?» Ответ был очевиден. Никак. Вот тогда Северус и узнал, что Гарри – последний крестраж, случайно созданный Волдемортом, и жить этому крестражу осталось еще максимум год. Мир рухнул. Снейпу показалось, что из него выпустили весь воздух. Пол ушел из-под ног. Он со стоном упал в кресло и как будто сквозь вату услышал: – Уж не привязались ли вы в конце концов к мальчику? (1) Ему ничего не оставалось, как продемонстрировать старому манипулятору свой Патронус-лань, всегда ассоциировавшийся для него самого с давно умершей Лили... А потом просто превратившийся в символ чего-то близкого и дорогого. В то, чем стал для Северуса не подозревающий о его истинных чувствах Гарри. Мог ли он усмирить этот ураган, бушевавший в его душе? Когда злость на вечно вляпывавшегося в опасные приключения мальчишку, умудрившегося в четырнадцать лет попасть в число участников Турнира Трех Волшебников, переросла в восхищение его мужеством и стойкостью?! Вероятнее всего, это случилось во время схватки Поттера с драконом. На протяжении неравного поединка худенького подростка и громадной чешуйчатой твари, способной раздавить его в лепешку лишь взмахом страшного хвоста, Северус ловил себя на мысли, что ему малодушно хочется закрыть глаза или заснуть и проснуться уже в другой реальности, где выигравшему треклятый турнир Поттеру ничто не угрожает. А еще лучше – выскочить на арену и заслонить собой от разъяренного чудовища бледного от ужаса, но полного решимости выполнить идиотское задание турнира Поттера. После того как Гарри лицом к лицу встретился с возродившимся Темным Лордом, Снейп вдруг с пугающей ясностью осознал, что испытывает к отчаянно сражающемуся за жизнь мальчишке уважение и еще какое-то неуловимое чувство, думать о котором было жутко и сладко одновременно. На пятом курсе все усложнилось еще больше: Волдеморт хозяйничал у Гарри в голове, как у себя дома, и Дамблдор поручил Северусу обучить сопротивлявшегося изо всех сил супруга ментальной защите. В окклюменции Поттер так и не преуспел, зато подсмотрел в думосборе самое позорное воспоминание Северуса. Такого унижения Снейп не потерпел бы ни от кого, и Гарри не стал исключением. Уроки закончились полным провалом, а Гарри, видимо, утвердился в мысли, что его ненависть к профессору зельеварения носит наследственный характер, а значит, бороться с ней нет смысла. Даже когда Северус фактически спас разум, да и, что там греха таить, жизнь мальчишки от Темного Лорда в Министерстве, он ничем не выдал себя. Шестой курс ожидаемо начался для них с привычного уже выяснения отношений. Северус не умел сходиться с людьми. У него не было ни малейшего шанса объяснить Поттеру, что он испытывает на самом деле. Он загнал себя в тупик, откуда не мог выбраться самостоятельно. Поттер, связанный с ним узами магического брака, ненавидел его прочно и яростно. Осознание этого сводило Северуса с ума. Чем больше он влюблялся в Гарри, тем сильнее чувствовал боль и одиночество, и тем дальше их разносило друг от друга волнами ожесточения и непонимания. «Ваш брак никогда не осуществится...» Иногда невозможность обладать Поттером (ни по морально-этическим соображениям, ни вследствие лютой ненависти, которую питал к нему «супруг») приводила Снейпа к безумному желанию отправиться к Темному Лорду и с его «помощью» как можно скорее приблизить это самое «никогда». Северусу очень хотелось найти умника, запретившего соединенным магическим браком волшебникам утешаться сексом на стороне, пригрозив нарушителям мощным откатом от Магии, и прибить этого изувера чем-нибудь поболезненнее Авады. Об откате Северус узнал на собственном горьком опыте после той страшной ночи в Малфой-мэноре, когда Лорд заставил его изнасиловать Эжени. Магии было безразлично – по своей ли вине осквернил себя изменой состоящий в магическом союзе волшебник или, как в случае с Северусом, его вынудили. Наказание предусматривалось для всех без исключения. Первая волна боли накрыла Северуса еще на парковке перед полицейским участком. Счастье, что отправляясь к Хозяину, он всегда брал с собой зелье, облегчающее последствия Круцио. Только оно и помогло ему продержаться два часа и не потерять сознание прямо во время собрания Пожирателей. Уже совсем из последних сил Северус переместился по каминной сети в директорский кабинет в Хогвартсе и рухнул на пол, забившись в судорогах, в полной уверенности, что умирает... Он очнулся в собственной постели и, хотя открыть глаза было по-прежнему мучительно больно, понял, что откат пошел на убыль. В стоявшем рядом с кроватью кресле кто-то завозился, возле губ возник флакон с Укрепляющим зельем, а знакомый старческий голос произнес: – Это я виноват, Северус! Я не предупредил тебя... – Что вы имеете в виду? – с трудом прошептал Снейп. – И кто вел сегодня уроки? – он уже догадался, что пропустил занятия. – За это не волнуйся. Ты все равно еще хотя бы пару дней должен находиться в постели... И, Северус, Мерлина ради, не ходи, пожалуйста, больше в бордель. Ты нужен мне и Гарри живым и здоровым, а еще один откат такой силы, возможно, навсегда лишит тебя магии. Пока ваш брак не подтвержден, ты несешь на себе двойную ношу, и, как ни прискорбно, о личной жизни придется забыть. Это являлось основным «неудобством» подобного союза. Волшебник, бравший на себя односторонние обязательства, до воссоединения с законным супругом был обязан соблюдать воздержание и хранить ему верность. Северус не обладал бешеным темпераментом, но оставался еще совсем молодым мужчиной, и его тело порой просто кричало от сексуального голода, а решать проблему в гордом одиночестве надоело немыслимо. Он противоречил сам себе: стараясь лишний раз не смотреть на Гарри, чтобы ненароком не выдать себя, он своими язвительными замечаниями и придирками доводил юношу до белого каления, а когда тот все же взрывался – назначал многочасовые отработки и сгорал от желания, наблюдая из-за преподавательского стола, как Поттер чистил котлы или резал очередную слизистую гадость для зелий. До полного совершеннолетия Поттера нечего было и думать о несбыточном, а шансов дожить до этого самого совершеннолетия у них почти не имелось. Да и вообще Северус не представлял, как вывалит на Гарри признание, что тот уже который год состоит в магическом браке с самым ненавистным ему человеком. Весь шестой курс они с Гарри самозабвенно портили друг другу жизнь, и в конце концов Снейп упустил последнюю возможность сблизиться с Поттером. Он же слышал про его внезапно проснувшийся талант к зельеварению, о котором неустанно вещал Слагхорн. Он замечал, что Гарри и на переменах не выпускал из рук учебник, а раз или два, когда Поттер сидел в одиночестве, Северус видел, как он разговаривал с книгой и рассеянно гладил ее корешок. Снейп сразу же догадался, кому раньше принадлежал этот учебник! И уж тем более после того, как Гарри едва не убил Драко Сектумсемпрой, изобретенной самим Снейпом. Если бы Северус был другим человеком! Если бы он мог хоть ненадолго снять маску бессердечного слизеринского ублюдка... Но после убийства Дамблдора ему оставалось лишь молча отражать атаки преисполненного слепой ненависти Гарри, который раз за разом метал в Снейпа его же собственные заклинания. Не кричать же пораженному в самое сердце мальчишке, только-только ставшему свидетелем убийства своего наставника: «Это я – Принц-полукровка, и я люблю тебя»?! ___________________________________ 1. Цитата из книги Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти», глава «История Принца».