Собственность Принца-полукровки

(страницы из дневника Гарри Поттера. Осень 1996 года — июль 1998 года)

Тем же вечером Поттер получил приглашение от Дамблдора явиться к нему как можно скорее. Затолкав в карман мантию-невидимку, Гарри поспешил к директору, но по дороге наткнулся на профессора Прорицаний Трелони. Она однозначно была навеселе и что-то бессвязно бормотала о Выручай-комнате и о нахале, вышвырнувшем ее вон, когда она пыталась спрятать там кое-какие вещи, вероятнее всего, бутылки из-под кулинарного хереса, которым «благоухала» за милю. Гарри весьма заинтересовало ее утверждение, что перед нападением она слышала ликующий возглас, похоже, мужской. Значит, Драко, чем бы он там ни занимался в Выручай-комнате, все удалось. Эта новость казалась слишком важной и требовала немедленного обсуждения с Дамблдором, хотя в прошлые разы он отнесся к подозрениям Гарри более чем беспечно, невзирая на два, к счастью, неудавшихся покушения на убийство. А Трелони по-прежнему продолжала разливаться соловьем: и про зловещие предзнаменования, до которых никому, а особенно директору, нет ровным счетом никакого дела, и про своего конкурента на преподавательском поприще — кентавра Флоренца. Развивая эту явно болезненную для нее тему, она мало-помалу углубилась в россказни о былых временах и о том, как Дамблдор принял ее на должность профессора Прорицаний после встречи и разговора с ней в номере гостиницы «Кабанья голова». Гарри моментально весь обратился в слух. Он понял, что именно в тот день было произнесено роковое пророчество, стоившее жизни его родителям и навсегда изменившее его судьбу. — Дамблдор, разумеется, отнесся ко мне с большим уважением, памятуя о заслугах моей прабабушки — знаменитой прорицательницы Кассандры, но нам так и не удалось спокойно завершить собеседование, потому что Северус Снейп... — Что «Северус Снейп»? — перебил ее Гарри. — Он вертелся возле дверей в мою комнату. Вероятно, он и сам мечтал об этой должности, вот и подслушивал, каким образом можно произвести на директора выгодное впечатление. Впрочем, его быстро выгнали взашей... Гарри, вам нездоровится? Карты предупреждают... — Никуда не уходите, я сейчас вернусь, — ледяным тоном проговорил Гарри. — Но мы ведь направлялись к директору! — запротестовала Трелони. — Я сам приведу его сюда. Ждите. Гарри не помнил, как бросил горгулье пароль и взлетел по винтовой лестнице. Внутри у него все клокотало от ненависти. Снейп! Проклятый Снейп подслушал пророчество, доложил о нем своему Хозяину и подписал Поттерам смертный приговор. Это он был повинен в том, что Гарри остался сиротой, его детство исковеркали Дурсли, а не сегодня-завтра ему придется сразиться с самым могущественным темным волшебником современности. Если бы профессор Снейп оказался в эту минуту на его пути, Гарри, не раздумывая, применил бы к нему Непростительное заклятие. И, скорее всего, отнюдь не Круцио. Обуреваемый яростью, он буквально ворвался в кабинет и застыл как вкопанный, увидев на Дамблдоре дорожный плащ. — Ну что же, Гарри, кажется, я нашел еще один... Мысли Поттера витали так далеко, что он не сразу сообразил, о чем говорит директор. Невероятным усилием воли юноша заставил себя сосредоточиться на происходящем в кабинете. — Вы... отыскали еще один крестраж? — Да, я полагаю, отыскал. И, как я и обещал, ты можешь отправиться со мной, — только тут Дамблдор заметил, что Поттер весь дрожит с головы до ног от еле сдерживаемого гнева. — Гарри, мой мальчик, с тобой все в порядке? — участливо поинтересовался он. — КАК. ВЫ. МОГЛИ?! — помертвевшими губами прошептал Гарри, и тут же возмущение и боль прорвались наружу, и он закричал, вперив полный негодования взгляд в голубые глаза директора: — Как вы могли взять в школу Снейпа — шпиона Волдеморта, Пожирателя смерти и предателя, из-за которого погибли мои папа и мама? В ответ на эти обвинения Дамблдор не сказал ничего нового. Он заявил, что Северус Снейп в ту роковую ночь совершил страшную ошибку, передав первую половину произнесенного Сибиллой Трелони пророчества Темному Лорду, в чем после глубоко раскаялся. Настолько, что добровольно выразил желание служить светлой стороне, и делает это, ежедневно рискуя жизнью, на протяжении последних пятнадцати с лишним лет. Выслушав в сотый раз о доверии, которое Дамблдор питает к профессору Снейпу, Гарри сник. Он, разумеется, сообщил директору и о своих подозрениях в отношении Драко, и о радостных возгласах, услышанных профессором Трелони, но, к величайшему неудовольствию Гарри, Дамблдор снова не выказал никакой тревоги. Он был поглощен мыслями о найденном им крестраже и лишь уверил Поттера, что сегодня, когда они отправятся в трудное и, по-видимому, опасное путешествие, охрана школы будет усилена... * * * 1.07.1997 года «Снейп убил Дамблдора...» Это были первые слова, которые написал Поттер в своем дневнике после многодневного перерыва. Если бы Гарри был в состоянии плакать, страница промокла бы насквозь, но его глаза оставались сухими, зато перо в руке тряслось так сильно, что разобрать написанное являлось практически невыполнимой задачей. Но кому какое дело до его каракулей? Главное — СНЕЙП. УБИЛ. ДАМБЛДОРА. «Это произошло на верхушке Астрономической башни. У меня на глазах. Я смотрел, как Снейп поднимает волшебную палочку, и ничего не мог сделать — за минуту до того, как Пожиратели, а с ними и Драко Малфой, ворвались на башню, Дамблдор обездвижил меня. Я просто стоял, неспособный что-либо предпринять, скованный по рукам и ногам заклятием, — Гарри перевел дух, ему было неимоверно горько и страшно вспоминать события вчерашнего вечера, но вместе с тем он ощущал — если он не выплеснет свою боль на пергамент, то сию секунду взорвется от переполнявших его чувств. На него одновременно навалились тоска от потери Учителя, тревога перед неизведанным, ожидавшим его впереди, жалость к преисполненному ужасом Драко Малфою, который так и не смог убить уже обезоруженного Дамблдора, и ненависть. Ненависть к Северусу Снейпу, который смог. И убил. «Авада Кедавра!» — произнесенная ледяным тоном, до сих пор раздавалась в ушах у Поттера. Взгляд, исполненный отвращения, брошенный Снейпом на Дамблдора, жег Гарри сердце. — Весь год — да что там год! — с тех пор как я впервые приехал в Хогвартс, я предупреждал Дамблдора о НЕМ. Я говорил — Снейпу нельзя верить. Он — враг. Дамблдор ведь не был наивным глупцом. Просто... Он видел в людях лучшее... И в Снейпе тоже, хотя как по мне... Да кто же меня слушал! «Профессор Снейп раскаялся, он понял, что совершил ошибку!» Дамблдор пригрел этого змея на груди, а тот только ждал удобного повода, чтобы ужалить его. Он без всякой жалости пустил убивающее заклятие в безоружного старика и сбежал со своей сворой, прихватив с собой и Драко. Теперь Малфою, похоже, достанется от Лорда. Это же Драко получил задание привести смертный приговор в исполнение. И весь год безуспешно пытался добраться до директора, попутно едва не отправив на тот свет Кэти и Рона. И ведь Дамблдор просил Снейпа остановиться, умолял его об этом! Он был так ослаблен тем страшным зельем, которое ему пришлось выпить. Не представляешь себе, что я чувствовал, когда насильно вливал отраву в его рот, но он взял с меня клятву повиноваться ему во всем! И, вероятно, просто оставил бы в Хогвартсе, если бы я отказался выполнять все его приказы. Да он бы и не справился один! Там, в этой кошмарной пещере, на острове посреди кишащего инферналами озера, ему нужен был добровольный помощник. Добровольный убийца. И им стал я. И самое ужасное, что жертва оказалась абсолютно напрасной: в пещере кто-то побывал до нас и похитил настоящий крестраж. Записка, вложенная в поддельный медальон, гласила: «Темному Лорду. Я знаю, что умру задолго до того, как ты прочитаешь это, но хочу, чтобы ты знал — это я раскрыл твою тайну. Я похитил настоящий крестраж и намереваюсь уничтожить его, как только смогу. Я смотрю в лицо смерти с надеждой, что, когда ты встретишь того, кто сравним с тобою по силе, ты уже снова обратишься в простого смертного. Р.А.Б.» (1) Теперь, когда не стало Дамблдора, я должен продолжать свой путь один. И хотя по просьбе директора я посвятил в тайну крестражей Рона и Гермиону, я все еще не решил, возьму ли их с собой на поиски. Я люблю их и не хочу потерять, как потерял Дамблдора. Мне кажется, я не имею права рисковать их жизнями. Впрочем, когда и кто прислушивался к желаниям Гарри Поттера?! Поэтому пусть думают сами. Я пойму, если они все-таки откажутся. Завтра я заберу из Выручай-комнаты твой учебник. Не знаю насчет Рона и Гермионы, а ты пойдешь со мной. По крайней мере, тебе не угрожает опасность быть убитым. Твою смерть я бы не перенес...» * * * Первые ночи после похорон Дамблдора были наполнены для Поттера вспышками зеленого света, изломанными фигурами у подножия башни и бледными, сморщенными руками, утаскивающими Гарри в ледяную воду. В этих снах постоянно звучала мольба: «Северус, прошу тебя!» — и неумолимый ответ на нее: «Авада Кедавра!» Несколько раз Гарри снилось, как в огромном, заставленном старинной мебелью зале Волдеморт пытает Круциатусом Драко, приговаривая при этом: — Задание было поручено тебе, щ-щ-щенок, а ты не справилс-с-ся! Ты опустил свою палочку. Северус-с-с, добавь-ка этому сосунку еще Круцио! Драко бился на полу, словно рыба, выброшенная на берег. Иногда он подползал к человеку, стоявшему к нему ближе всех, и обнимал ноги, затянутые в строгие черные брюки. — Я умоляю вас, декан, профессор Снейп, — сорванный от криков и рыданий голос отказывался повиноваться ему. — Вы провинились, Драко. Я предлагал вам помощь, а вы отвергли ее, и в результате мне пришлось делать всю грязную работу за вас, — Снейп говорил совершенно спокойно, как будто находился у себя в апартаментах и отчитывал Малфоя за неправильно сваренное зелье. — Радуйтесь, что Темный Лорд милостив и не убил вас. Круцио! Гарри казалось, что это он сам мучается от пыточного заклятия. Он просыпался в холодном поту, весь дрожа и желая увидеть во сне только одного человека — его Принца. Поттер уже неделю жил у родственников, считая дни, оставшиеся до его магического совершеннолетия, а Принц-полукровка так и не появлялся. Он снова приснился Гарри накануне операции по переправке семейства Дурслей в убежище под охраной Ордена Феникса. К тому времени боль от потери Дамблдора трансформировалась из острой и практически нестерпимой в тупую и ноющую. С ней можно было жить, но любое напоминание о покойном директоре или его убийце каждый раз поднимали со дна души Поттера мутную пену отчаяния и гнева. Гарри боялся, что если опять увидит Принца-полукровку, то выплеснет на него почти неконтролируемый поток эмоций, но едва услышал тихое, сказанное в самое ухо: — Привет, я соскучился по тебе, — как все трагические события последних недель тут же вылетели у него из головы. Гарри даже немного рассердился, когда понял, что Принц-полукровка настроен на серьезный разговор. Он почувствовал, что ужасно устал от необходимости постоянно думать о глобальных проблемах магического мира и непосильных задачах, стоявших перед ним. Гарри мечтал просто побыть влюбленным шестнадцатилетним подростком... * * * Они лежат на узкой кровати в самой маленькой спальне в доме, отданной Поттеру в тот год, когда начали приходить письма из Хогвартса. Гарри хочется только гладить лицо Принца и целовать всюду, куда позволят, но тот настроен категорично. Видимо, он пришел, чтобы поговорить, а все остальное может и подождать. — Ты слишком импульсивен, Гарри. Сперва действуешь, а лишь потом думаешь. Все-таки не зря Шляпа определила тебя именно на Гриффиндор, — он легко касается губ Гарри своими. И хотя прикосновение совершенно невинное, внутри Поттера разгорается настоящий пожар. — А впрочем, как раз это мне в тебе и нравится. — А ты мог бы?.. — щеки Гарри опаляет огнем. Поцелуи — это, разумеется, прекрасно, но ему кажется — он созрел для большего. — Нет, — Принц целует его, словно прочитав самые сокровенные мысли Поттера. — Тебе предстоят трудные времена. Ты не сумеешь выполнить возложенную на тебя миссию, если будешь думать еще и о сексе... — Но я ведь и так о нем думаю! — возмущается Гарри и даже вырывается из крепких объятий. — Я, конечно, догадываюсь, что ты учился не на моем факультете, но, может, хватит все просчитывать наперед и решать за меня? Такое впечатление, что ты не мой ровесник, а годишься мне в отцы! — Не злись, — сильные руки снова обнимают его, и голова Гарри мгновенно оказывается на груди Принца. — Я и сам этого хочу, честно, но знаю, что потом тебе будет тяжелее во сто крат. Пусть сначала кончится война... — А если я не доживу до ее конца? — пользуясь тем, что Принц не видит его лица, Гарри смаргивает слезы, и они темными пятнами расплываются на мантии Принца-полукровки. — Значит, мы будем вместе в посмертии. Эй, — он ласково стирает соленые капли со щек Поттера. — Я ведь целиком и полностью твоя выдумка. Поэтому последую за тобой, куда бы тебя ни занесло. — Ты обещаешь? — Гарри жаждет казаться сильным и взрослым — особенно в свете того, что он только что попросил, но голос предательски дрожит, и Поттер совершенно по-детски шмыгает носом. — Клянусь моей любовью к тебе... * * * На следующее утро Дурсли собрали личные вещи, простились — каждый на свой лад — с Гарри и уехали в неизвестном направлении, сопровождаемые Дедалусом Динглом и Гестией Джонс. Самые ярые ненавистники всего волшебного согласились в минуту смертельной опасности принять покровительство магического мира. К вечеру того же дня Гарри уложил небольшой рюкзачок, запер свою сову Хедвиг в клетку, взял метлу и спустился в кухню — дожидаться начала операции по переправке его в «Нору». До его семнадцатилетия оставались считанные дни... ____________________________________ 1. Цитата из книги Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти», глава 28 «Бегство Принца-полукровки».