Собственность Принца-полукровки

(страницы из дневника Гарри Поттера. Осень 1996 года – июль 1998 года)

«Что чувствует человек в ночь перед ограблением? – писал Гарри в своем дневнике душной июньской ночью. – Я просто не верю – мы потеряли больше двух месяцев! Крюкохват капризничал, уверял, что все еще не может держаться на ногах, а без его помощи в банк нам никак не пробраться. У нас есть волос Беллатрисы Лестрейндж и ее волшебная палочка, но нам необходим кто-то, знающий систему изнутри. Кто-то, способный подсказать, как действовать, если что-нибудь пойдет наперекосяк (а по моему опыту – ЧТО-НИБУДЬ всегда идет наперекосяк!). Поэтому я не мог давить на него. Так прошли май и добрая половина июня. Крюкохват уже достал нас своими вечными стенаниями и жалобами на все и всех: слишком жесткую постель, слишком скудную еду, слишком громкий храп Рона по ночам. Маленький гаденыш! Я вижу, как измучилась Флер. А ведь она ждет ребенка! Мы, конечно, стараемся делать по дому всю посильную работу, но я же понимаю, что шесть дополнительных голодных ртов – это обуза. Билл сразу после падения Министерства был вынужден уйти со службы: гоблины только заявляют на всех перекрестках о своих независимости и невмешательстве в дела волшебников, а по сути – сотрудничают с новым режимом. Так что и с деньгами у них напряженно. Флер даже отвела в крохотном садике возле коттеджа место под несколько грядок и посадила там овощи. Ими в основном и питаемся, к великому неудовольствию гоблина, который требует сырого мяса. Да его в доме уже давным-давно не водилось ни в каком виде: ни в сыром, ни в вареном, ни в жареном! А Биллу, почти год назад покусанному оборотнем, тоже тяжело на вегетарианском рационе, однако, в отличие от Крюкохвата, он не стонет и не жалуется. Честное слово, иногда меня так и подмывает наведаться под мантией-невидимкой в ближайший маггловский городок и разжиться едой в местном супермаркете! Одной кражей больше, одной меньше! Но я опасаюсь попасться – с моим-то невероятным «везением». А до назначенной нами операции осталось – всего ничего! Самое обидное, что у меня так и не получилось научиться вызывать говорящего Патронуса. Это просто непостижимо! Ведь я овладел магией Патронуса в тринадцать лет! Так почему же мне не удается заставить его говорить?! Мне кажется, будь ты моим учителем – дело моментально сдвинулось бы с мертвой точки. Как жаль, что в учебнике Принца-полукровки нет ни единой записи о Патронусах! Впрочем, я же и сам видел: у тебя в юности было не слишком много счастливых воспоминаний... Так что связаться с тобой или с Кингсли я пока не могу. Ладно, вот уничтожим еще один крестраж, и тогда я придумаю, как пробраться в школу. Может, это даже хорошо, что мы так затянули с походом в Гринготтс. В Хогвартсе скоро начнутся каникулы, и я никого не подвергну опасности своим появлением. Ну, кроме тебя, конечно...» *** Они стояли перед тяжелой запертой дверью сейфа: Гарри, Рон, Гермиона и два сопровождавших их гоблина. Добраться сюда оказалось гораздо труднее, чем предполагал Гарри. Еще в Косом переулке к ним приблудился совершенно лишний Трэверс. Гарри и Крюкохват предусмотрительно спрятались под мантией-невидимкой, и Пожирателя смерти привлекла Гермиона, принявшая, благодаря Оборотному зелью, облик Беллатрисы Лестрейндж, и ее никому неизвестный спутник – Рон, которого чарами Гламура превратили в шатена с волнистыми густыми волосами и бородой. Трэверс выказал изумление, что Беллатриса вот так запросто разгуливает, где ей вздумается – по его словам, всех обитателей Малфой-мэнора посадили под домашний арест в наказание за побег пленников. Гермиона справилась великолепно: высокомерно вскинув голову, она смерила Трэверса фирменным надменным взглядом и изрекла, что Лорд всегда был милостив к своим верным слугам. После этого все подозрения у Трэверса отпали, и он вызвался проводить Беллатрису и ее спутника в банк. Вот там-то Гарри впервые и использовал Непростительное заклятие. Охранников у двери он сумел убедить пропустить их простым Конфундусом, а вот для гоблинов, работающих в банке, необходимо было кое-что посерьезнее. Они засомневались в подлинности личности Беллатрисы, и пришлось применить к ним Империус. Гарри навсегда запомнил ощущение собственной мощи, когда ты понимаешь, что в твоей власти отдать находящемуся перед тобой магглу или магу ЛЮБОЙ приказ, и тот его безропотно исполнит, каким бы безумным или опасным он ни являлся. Империус не подвел, и достопочтенный Богрод с любезной улыбкой отправился сопроводить «мадам Лестрейндж» к ее сейфу. Банк Гринготтс воистину оказался оснащен всем необходимым для предотвращения краж: пока тележка везла их к цели, они попали под водопад, смывающий какие угодно маскировочные чары. «Гибель воров», – так назвал его Крюкохват, «позабывший» предупредить друзей о его существовании. Чтобы Богрод не поднял тревогу, пришлось опять воздействовать на него Империусом. На этом их злоключения на пути к крестражу не кончились. Возле сейфа, преграждая им дорогу, обнаружился огромный дракон, ослепший от долгого пребывания под землей во мраке. И тут им снова пригодился Крюкохват: он выхватил из рук Богрода мешок, в котором гремели какие-то железки, и потряс им перед мордой ужасного чудовища. К удивлению друзей, дракон задрожал всем своим гигантским чешуйчатым телом и отступил в сторону, а Крюкохват объяснил, что несчастное животное годами приучали – за грохотом железа следует боль от раскаленных мечей. И вот они уже – в святая святых. Крюкохват не имел сейчас доступа к сейфам и потому велел Гарри заставить Богрода приложить ладонь к двери. Они очутились в некоем подобии пещеры Али-Бабы. В неярком свете Люмосов блестели горы галлеонов и несметных сокровищ. Но если Гарри решил, что ему наконец-то улыбнулась удача – он глубоко заблуждался! Содержимое сейфа было защищено хитроумными и опасными заклятиями Пылающей руки (1) и Умножения (2). Все, к чему прикасались незадачливые «грабители», обжигало их раскаленным металлом, и вскоре они едва ли не тонули в груде драгоценностей. Гоблины визжали от боли и страха. Гарри чувствовал, как на нем тлеет одежда. Положение казалось безвыходным. Внезапно краем глаза он заметил маленькую золотую двуручную чашу, стоявшую на верхушке горы из монет, блюд, кубков и прочего ненужного им хлама. – Меч, Гермиона, дай мне меч! – закричал Гарри, которого осенила мысль, как разделаться с крестражем. Преодолевая боль в обожженных руках, он потянулся, подцепил мечом изящную ручку, осторожно подтащил чашу Пенелопы Пуффендуй к себе и тут же, не медля ни минуты, рубанул по ней острым как бритва клинком. Раздался жуткий гром. Комната содрогнулась. Массивная дверь сейфа не выдержала напора все умножающегося золота, и раскаленный поток вынес грабителей в коридор, где их уже поджидала целая толпа гоблинов и несколько воинственно настроенных волшебников. Крюкохват выдернул у Гарри меч и с воплями: «Воры! Воры!» – умчался в неизвестном направлении. Все еще скованный Империо Богрод попал под одно из Оглушающих заклятий, которыми метали в них охранники, и рухнул как подкошенный. Друзья оказались между нападавшими на них магами вкупе с разозленными обманом работниками банка и душераздирающе ревевшим слепым драконом. Выхода, кажется, не было! – Полезайте на дракона! – заорал Гарри. Гермиона сразу поняла, что он задумал. Они вскарабкались на спину огромного зверя, нацелились на цепи, приковывавшие чудовище к полу, и вместе выкрикнули: – Релашио! Дракон дохнул огнем в сторону приблизившихся на опасное расстояние преследователей, расправил необъятные кожистые крылья и взлетел, неся на себе безрассудных седоков. Через пару минут, подняв за собой тучи щебня и разрушив крышу банка, слепой дракон и трое «грабителей» вырвались на свободу. *** Они летели уже несколько часов. Руки и ноги у них задеревенели. Ожоги, полученные в сейфе Лестрейнджей, нестерпимо болели. Одежда насквозь пропахла гарью и дымом. Наконец под ними блеснуло озеро, и дракон начал снижаться. Когда расстояние до воды сократилось настолько, что им уже стало видно собственное отражение, Гарри скомандовал: «Прыгайте!» Они разжали руки и полетели вниз. Выбравшись на берег, они еще некоторое время не могли отдышаться. Потом Гермиона вытащила из кармана мантии свою незаменимую бисерную сумочку и достала оттуда три запасных комплекта одежды. Гарри стянул через голову вонючую, всю в подпалинах футболку и тут же принялся нервно ощупывать себя, чувствуя, как заполошно колотится сердце. Кожаный мешочек, где он хранил свои самые ценные сокровища, исчез. Вероятно, в сейфе, когда на Гарри падали раскаленные кубки и монеты, шнурок, на котором висел подарок Хагрида, истлел и в какой-то момент просто оборвался. Поттер, потрясенный осознанием утраты, не то сел, не то упал на траву. – Гарри, что произошло? – бросилась к нему Гермиона. От нее не укрылась смертельная бледность, разлившаяся по лицу юноши. – Тебе нехорошо? Это снова Темный Лорд, да? – Нет, – с усилием вымолвил Гарри, – я потерял... Я все потерял... Там были моя палочка с пером феникса... Точнее, ее обломки... Мантия-невидимка, карта Мародеров, снитч, завещанный мне Дамблдором, и кое-что еще... Я не знаю, когда и где это случилось... Прости, Герми, я хочу пару минут побыть один... Гарри отошел от друзей на небольшое расстояние, чтобы оставаться в пределах видимости и не слишком тревожить их. Сердце словно сжимал ледяной обруч. Палочка, мантия, карта и... дневник. Все его самые ценные сокровища, его главные помощники, бесследно исчезли. Глаза болели от непролитых слез. Вселенское одиночество грозило раздавить его. Они только что уничтожили очередной крестраж, но Гарри, казалось, это совершенно не радовало. Он лишился двух дорогих вещей, доставшихся ему от отца, и дневника, на чьих страницах больше полутора лет изливал свою душу. *** Несколько дней, оставшихся до летних каникул в Хогвартсе, они прожили в палатке, которую поставили прямо на берегу озера. Прежнее их убежище им пришлось бросить, когда на них напали егеря, и Билл одолжил им свою. Пока Гермиона и Рон занимались добычей пропитания и радостно обсуждали уничтожение очередного крестража, Гарри мучительно думал, как же ему теперь проникнуть в Хогвартс. Без карты Мародеров он не мог доподлинно знать, находится ли Снейп в замке или отлучился по делам, тем более что в каникулы постоянное присутствие директора в стенах школы не требовалось. А соваться в Хогвартс без мантии-невидимки – было сродни самоубийству. Гарри пробовал намекнуть друзьям о необходимости пробраться в школу и попытаться найти тайник с еще одним осколком души Волдеморта, но в ответ получил гневную отповедь от Гермионы. Рон полностью встал на сторону подруги. Гарри так и не рассказал им о помощи, предложенной Снейпом, поэтому они в два голоса уговаривали его отказаться от мысли лезть в логово правой руки Темного Лорда. *** В тот вечер Поттер долго не мог заснуть. Шрам на лбу, уже несколько дней причинявший Гарри сильный дискомфорт, налился болью, от которой на глазах выступали слезы. Он попробовал немного подремать, но отчего-то ему было не просто тревожно, а очень страшно. Гарри вытащил из-под подушки учебник Принца и прижал его к груди. Перед походом в Гринготтс он отдал книгу на хранение Гермионе и тем самым спас единственную дорогую для себя вещь. Ощущение, что Северус где-то рядом, слегка притупило боль и как будто даже успокоило все нараставшую панику. Постепенно усталость взяла свое, и Гарри провалился в сон... Он проснулся резко и внезапно и с трудом удержал рвущийся наружу крик. Голос. Его разбудил жуткий высокий холодный голос, звучавший, похоже, только у него в голове: – Гарри Поттер, мне надоело играть с тобой в кошки-мышки. Хогвартс пал. Северус Снейп больше не директор – он оказался слишком... либерален. А твои друзья теперь в моих руках. Я жду тебя сегодня до рассвета на опушке Запретного леса. Иначе... я начну убивать близких тебе людей – одного за другим. Гарри увидел избитых, окровавленных Невилла и Симуса. Растрепанную Джинни в разорванной блузке, которую держали два похотливо ухмылявшихся Пожирателя в масках, бледного как смерть Малфоя. И чуть поодаль от них – стоявших на коленях с руками за головой МакГонагалл, Флитвика, Спраут, мадам Помфри и почему-то Снейпа. Их сломанные палочки жалкой кучкой валялись у ног Волдеморта. – Докажи, что ты на самом деле «Избранный», – продолжал глумиться Риддл, – избавь своих друзей и преподавателей от страшной участи. Клянусь, если ты сам добровольно сдашься мне, никто не пострадает. В противном случае ни один из них, – Волдеморт повел белой длиннопалой рукой с зажатой в пальцах Бузинной палочкой в сторону пленников, – не проживет дольше двух дней. Гарри порывисто сел на узкой походной койке. Его окружала непроглядная тьма. До рассвета оставалось еще несколько часов. Будь у него сейчас карта Мародеров, он бы смог проверить, правду ли говорил Волдеморт. Но карта пропала, и ему приходилось верить своему заклятому врагу на слово. Поттера колотила нервная дрожь. Душила боль от того, что его жизнь вот-вот оборвется, и мучил страх перед неизбежными пытками и издевательствами. Лорд, скорее всего, замыслил целое представление вокруг его убийства. Гарри знал, что идет на верную гибель, и старался думать только о том, удалось ли Северусу уничтожить спрятанный в школе крестраж. Ведь тогда лишь Нагайна оставалась гарантом бессмертия Волдеморта. Юноша прошептал: «Люмос!» – и в неярком свете палочки нацарапал на кусочке пергамента: «Берегите друг друга. Расправьтесь со змеей». В голове Гарри крутилось еще одно послание. Он бы непременно написал его, если бы у него было хоть немного времени. Может быть, даже на полях старого учебника зельеварения, принадлежавшего Принцу-полукровке – Северусу Снейпу. Гарри вышел из палатки и окружил ее антиаппарационным куполом, через который его друзьям не пробиться по меньшей мере два дня. У них был небольшой запас еды, и Поттер не беспокоился об их благополучии. Главное, чтобы они не рванули за ним в Хогвартс. Перед тем как его утянуло в воронку аппарации, он снова представил послание своему бывшему самому ненавистному учителю, своему Принцу-полукровке. «Северус, – звучало в его голове, – ведь я могу теперь называть тебя Северус? Сегодня Волдеморт опять проник в мое сознание и показал мне захваченную школу. Ученики. Преподаватели... Ты сам... Все в лапах его людей. И он грозился убить всех, если я не приду на рассвете в Запретный лес. У меня нет способа проверить – правда это или ложь. Я потерял карту Мародеров, мы отрезаны от мира... Остается только сделать, как он говорит... Мне страшно... Но другого выхода, кажется, нет... Прощай... Я люблю тебя». _________________________________ 1. Заклятие Пылающей руки — заклинание, заставляющее вещь, к которой прикоснулся не её хозяин, обжигать руки грабителя. Такое заклинание применяется в сейфах банка «Гринготтс», как дополнительная защита от воров. В 1998 году, когда Гарри, Рон и Гермиона проникают в сейф Беллатрисы Лестрейндж, и Гермиона дотрагивается до золотого кубка, он тут же обжигает ей руку и начинает создавать свои копии. Крюкохват сообщает, что это действие заклятия Пылающей руки и Джеминио. http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Заклятие_Пылающей_руки 2. Заклятие Умножения или Джеминио (англ. Gemino Curse, англ. Doubling Charm или англ. Geminio) — заклинание, создающее копию вещи, на которую была направлена волшебная палочка колдующего. Некогда это Заклятие изобрели и активно его использовали сёстры-близнецы Хислоп. Они всю жизнь жили вместе и изобрели это заклинание, видимо, чтобы им не приходилось делить вещи. После их смерти родственники обнаружили на двух одинаковых столах в их доме листок с инструкцией и его точную копию. Миранда Гуссокл отмечает, что в случае умножения копия никогда не будет равноценна оригиналу, она быстро выйдет из строя. Особенность заклинания в том, что остановить умножение сможет только тот, кто произнёс заклинание. В противном случае предметы будут размножаться на протяжении долгого времени, пока копии не начнут развеиваться. http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Заклятие_Умножения