То, что осталось в прошлом

      Драко не знал, куда себя деть. Неохотно согласившись на сопровождение невесты в свадебный салон, известный своими смелыми дизайнерскими решениями и не менее смелыми ценами, молодой человек, сам того не подозревая, обрёк себя на непростое испытание.       Война изменила его. Не сломала, не поставила на колени, не сдавила тисками новой реальности – сделала его человечнее и в разы эмпатичнее. В этом бывший Слизеринский Принц, а ныне самый завидный жених на небосклоне магической Англии, до жути боялся себе признаться, скрывая новоприобретения за холодными ухмылками, толстым слоем показного снобизма и безразличием к проблемам окружающих. Вот ещё, не хватало, чтобы кому-то в голову закралась мысль о «таянии ледника» – там ведь, как по накатанной: сначала подумают о положительных изменениях, а потом обвинят в мягкотелости и потере хватки. Чего Драко, наследник великого рода, разумеется, не мог допустить.       Однако в чём-то Малфой всё же позволял себе отходить от собственных убеждений. Наедине с Пэнси Паркинсон маски теряли значение сами собой – может быть, потому, что в конце концов он осознал эту патологическую привязанность к той самой девчонке, способной морально задавить одним только словом, а, может, из-за того, что теперь явно чувствовал свою вину перед ней просто за то, что в который раз не оправдал её надежд.       Он всегда её разочаровывал. Поначалу ему нравилось ощущать подростковую девичью боль, которая давала ему чувствовать собственное превосходство, власть над чужим сознанием. В середине пути его сердце окутало тотальное безразличие к каким бы то ни было поползновениям однокурсницы. Но стоило ей упорхнуть из его золотой, но колючей клетки, как осознание её значимости пришло в голову Драко само собой. Он никогда не любил Паркинсон, не уважал её, не ценил. Тогда почему теперь при одном только взгляде на неё сердце предательски сжимается?       - Пэнси, дорогая, не могла бы ты затянуть корсет потуже? – Астория безжалостно давила на больное. Девочка слишком быстро поняла правила взрослой аристократической жизни, что одновременно радовало её жениха и одновременно смущало. Он плевал на её стервозность, меркантильность и эгоизм – несмотря на данные черты, Гринграсс казалась ему вполне смышленой и интересной. Однако Драко никогда не закрывал глаза на её нахальное отношение к Пэнси. И даже сейчас, стараясь присутствовать на итоговой примерке свадебного платья чисто физически, молодой человек не мог себя отвадить от мысли о жестокой пытке Пэнси, которую ей учинила будущая миссис Малфой.       - Я помогу, - вызвалась Дафна, старшая сестра Астории, быстро смекнувшая, к чему ведет эта «невинная» игра невесты. Слизеринские красавицы уже достаточно настрадались, чтобы ещё и не ладить меж собой. Астория данного факта в полной мере не понимала – еще бы, ведь ей единственной предстояло связать себя узами брака с любимым человеком. Другое дело, что Малфой подобных чувств к будущей супруге не питал, и младшая Гринграсс пыталась всячески насолить Паркинсон по той простой причине, что где-то на подсознании чувствовала в ней соперницу. И не ошибалась, по хорошему-то счёту.       Хотя Пэнси и хотелось поставить малолетнюю выскочку на место, девушка понимала, что её судьба предрешена. Она уже месяц как совсем не Паркинсон, её консервативная мать настаивает на внуках, а её истинная любовь вскоре окольцует другую девушку – ту самую малолетнюю выскочку, позволяющую себе издеваться над чувствами других людей.       Драко чувствовал на затылке взгляд желанной женщины – прожигающий и одновременно холодный, как и неоднозначная натура Пэнси. «Что за издевательство» - кричащей строкой пробежало в его голове. Мужчина нервно сглотнул и обернулся на Паркинсон. Будто в помещении и не существовало никого больше: только он и она. А ещё и Астория, какая досада.       В сущности Малфой не испытывал великих душевных страданий. Слишком многое он пережил и повидал в своем детстве и отрочестве, чтобы потом томно вздыхать по барышням. Впрочем, в сознании напрочно засела мысль о том, что всё было бы значительно проще, родись он в обычной семье. Разумеется, данные позывы Драко в себе старательно блокировал. Как представитель рода Малфоев вообще может думать о подобном?       И как бы молодой человек не отрицал сей факт, но родовой герб давил на него, как давил и на десятки других мальчишек и девчонок, отказывающихся от своих юношеских «хочу» в пользу родительского «надо». Потому что таков удел чистокровных – воздвигать стены вокруг, притворяться счастливыми, следовать глупым традициям, поддерживать элитарность, а по ночам плакать, рассматривая старые колдографии, хлестать огневиски, чтобы абстрагироваться от реальности, и корить себя за то, что осталось в прошлом.