Я домохозяйка, тебанне!

      Я пропустила тот момент, когда перерезали пуповину и обработали меня. Я смотрела в потолок невидящим взглядом и пыталась отдышаться. Прошло от силы пара минут, но какое же это было облегчение – услышать крик новорожденного ребенка.       – Сперва ребенка должна увидеть мать! – я скосила взгляд в сторону, где отец уже хотел взять на руки малыша, но врач, будучи женщиной, понесла его сперва мне.       – Наруто… – произнесли я своими потресканными губами, повернув голову, и тут почувствовала, как из глаз пролились слезы. – Наконец-то я тебя увидела…       Пожалуй, это самое логичное, что сейчас я могла сделать – плакать. Плакать от счастья, от того, что передо мной был маленький человечек, мальчик, мой сын. Обе части моего еще не до конца смешанного и устаканившегося естества были согласны, что ребенок наш, а точнее, признавая друг друга как саму себя, – мой.       Я была невероятно счастлива, хотя и почти смертельно убита. Глядя на этого младенца, его крохотное маленькое тельце, я решила, что никому и никогда не позволю его тронуть. Кушина, очевидно, была со мной согласна. Мы еще не обменялись нашими воспоминаниями, но обе понимали, что в наших жизнях было что-то такое, что привело к этому решению. И этим мы уже однозначно друг другу нравились – желание защитить своего собственного ребенка делало нас еще ближе друг к другу и полному объединению.       – Кушина, ты как себя чувствуешь? – обратился ко мне мой муж, когда я взглядом проводила ребенка, уносимого медиками.       – Нормально, – чуть кивнула я, наконец, имея возможность рассмотреть парня.       Это был высокий блондин с голубыми глазами, которые сейчас были на мокром месте. Красивый, ничего не скажешь. И… худой. Я мысленно откопала в памяти то, как выглядел мой муж из другой жизни – высоченный, с мускулами и животиком, темноволосый и загорелый, этакий медведь с гор Бриггса рядом с которым я казалось чуть ли не ребенком и была как за каменной стеной. Зиг был воплощенным идеалом для меня. Но здесь выбирать не приходится, хотя они были полными противоположностями. Кушина мысленно хмыкнула, отмечая, что, не смотря на разительные отличия во внешности, Минато также невероятно добрый и сильный.       – Спасибо, – сказал блондин, отрывая меня от сравнения.       – Минато… – я почувствовала его руку на своей и отпустила поручни, которые моментально рассыпались.       И я немного согласилась с Кушиной – Минато смотрел на меня влюбленными и добрыми глазами. Так же на меня смотрел и Зиг…       – Итак, – парень стукнул кулаком о ладонь, обратив внимание на мой живот. – После твоих родов я могу полностью запечатать Девятихвостого… – Но его прервал женский крик, а затем два глухих удара тел об каменный пол. – Бивака-сама, Тайджи!       – Минато, Четвертый Хокаге, отойди от джинчуурики, – раздался глухой мужской голос, нарушаемый лишь плачем младенца; я задрала голову наверх, и почувствовала животный страх – незнакомый мужчина в плаще и маске держал моего сына, одной рукой угрожающе накрывая его голову. – Иначе жизнь ребенка закончится так и не начавшись.       «Как он прошел через барьер?!» – спросила та часть, что оставалась Кушиной. Но я, к сожалению, не знала. Да и какая к черту разница?! Этот гад угрожает моему ребенку! Ну, он не знает с кем связался… Теперь не только Кушина, но и я готова порвать любого, кто посмеет угрожать моему сыну!       Вот только…       Я резко ощутила новый порыв боли изнутри, и по телу побежали раскаленные змеи, сковывая, словно цепи. Я не удержалась и вскрикнула. Мое тело совершенно не готово к такого рода новым испытаниям, и я понимала, что теперь даже встать не смогу. Это был предел.       – Кушина! – моментально отреагировал Минато, и, видимо, дернулся в мою сторону.       – Отойди от джинчуурики, или тебе плевать на своего собственного сына? – вновь повторилась угроза.       – Постой! Успокойся! – я перевела взгляд на мужа, на лице которого отразилась паника.       – Говори за себя, Минато, – едва ли не с издевкой ответил незнакомец. – Я спокоен.       В следующую секунду он подбросил сверток с ребенком высоко в воздух, прыгнув почти сразу следом за ним, намереваясь проткнуть кунаем*. Но прежде, чем ему удалось, Минато перехватил сына, зависнув на отвесной стене.       – Как и ожидалось от Желтой Молнии… – неопределенно сказал мужчина в маске, а затем сложил печать, которая должна была активировать взрывпечати. – Но с тобой я разберусь потом.       – Минато, Наруто! – закричала я, но они исчезли в воздухе.       В другой ситуации, если бы мои муж и ребенок вот так просто растворились, я бы начала очень сильно паниковать, но… Сознание Кушины подсказывало, что это нормально, это одна из техник Минато.       И хотя я все равно переживала о них, мужчина в маске стал опасно приближаться, начиная заставлять меня беспокоиться уже и о себе.       Я упрямо смотрела на пустое отверстие в маске, в котором горело что-то красное. Появилась информация, что это додзюцу одного из клана Конохи, Учиха, – Шаринган. А затем вокруг нас стала образовываться воронка, в которую засосало меня.       Я зажмурилась, казалось, всего на миг, но затем, когда открыла глаза, меня уже выплюнуло, но совершенно в другом месте – я оказалась посреди озера с высокими торчащими камнями. Мужчина в маске, видимо, снова сложил несколько раз ручные печати, а потому из моей печати на животе стали расползаться черные символы, которые обвились вокруг всех камней, взяв их за основы. Этими «змеями», которые также крепко держали и меня, начиная сильно жечь кожу, было фуиндзюцу.       – Что тебе нужно? – спросила я, тяжело дыша и глядя на незнакомца в маске, стоявшего передо мной, но на берегу; может хоть время удастся потянуть.       – Я собираюсь вытащить Девятихвостого из тебя и уничтожить Коноху, – спокойно ответил он мне.       – Что?.. – я ужаснулась, когда сознание Кушины лишь представило, чем грозит выпуск Кьюби на волю, если безумцу это удастся.       Мужчина стал что-то говорить о технике моего мужа, о печати… Это натолкнуло меня на мысли, что он слишком хорошо как-то все знает… Но он прервал всякие мои размышления – в его глазу полыхнуло красным и я поняла, что он копается в моем сознании.       От его манипуляций в моем внутреннем мире, Кьюби разъярился и, особо даже не напрягаясь, стал ломать печать.       Я, честно, старалась как-то сдержать рвущегося наружу демона, но у меня слабо получалось. На удержание зверя в клетке были брошены вместе силы двух сознаний, но и лавовый шар, на котором был закреплен Девятихвостый, и колья, которыми он был прибит, и цепи, которыми был связан, – стали ломаться. Я вновь и вновь старалась мысленно создать все новые и новые цепи, но, как оказалось, моя сила в этом теле не достигла даже своего минимума – и мои цепи он рвал, словно бусы.       Когда Кьюби освободился, победоносно зарычав в подсознании, меня оттуда выкинуло. Я не видела особо что происходит, лишь чувствовала, что проиграла – печать сломана. А в следующий момент, ядовитая чакра, до этого окутывающая меня, стала вылезать из моего живота. Я чувствовала, словно из меня выкачивают мои собственные силы и душу вместе с этой злостью и живым воплощением ярости.       Когда вся чакра до капли покинула меня, то, взметнувшись в воздух, она приняла сначала очертания, а затем и полностью вид Девятихвостого демона–лиса.       Раздался пронизывающий рев, который стал расходиться вместе с ужасающим Ки. И я лишь могла надеяться, что в деревне не смогут это не почувствовать и предпримут хоть что-то, чтобы спасти гражданских.       – Хорошо, сейчас я направлюсь в Коноху, – сказал, скорее сам для себя, мужчина в маске.       – Остановись… – зло прохрипела я, лежа на камне на животе и смотря в спину решившему было уходить врагу.       – Шиноби клана Узумаки потрясающие – ты не умерла даже после извлечения хвостатого зверя. Ты была джинчуурики Девятихвостого, а теперь он убьет тебя, – видимо, он находил в этом что-то забавное, а вот я совершенно нет.       Я понимала, что не могу особо даже пошевелиться. Сейчас, просто ради того, чтобы чуть приподняться на локтях, я приложила неимоверные усилия.       Кьюби посмотрел на меня с лютой ненавистью, а затем, особо даже не церемонясь, занес свою лапу, намереваясь прихлопнуть меня, как муху. Но, прежде чем его лапа оставила от меня лишь мокрое место на камне, я успела оказаться совершенно в другом месте – меня держал на руках Минато, стоя невдалеке на верхушке одной из елей. Позади раздался чуть ли не взрыв от удара Девятихвостого, и в этот момент я была невероятно благодарна своему мужу.       – М-Минато… Наруто… Наруто, он в порядке? – это первое, что волновало меня в данный момент; говорить было тяжело, получалось лишь на каждом выдохе произносить чуть больше чем одно слово.       – Да, он сейчас в безопасности, не беспокойся, – он улыбнулся мне, но улыбка эта была хоть и искренняя, но виноватая. Кажется, он винит себя в том, что не успел ко мне. Но плевать на меня, переживу как-нибудь, тем более он все равно меня спас от неминуемой смерти, – ребенок важнее.       – Слава Ками, – облегченно, но вымученно улыбнулась я, но затем я решила перейти ко второй немаловажной вещи, серьезно посмотрев в глаза мужу. – Минато… Ты должен остановить его и Девятихвостого, прямо сейчас. Он направляется в Коноху.       На этих словах, Минато изменился в лице: его взгляд стал холодным и острым, на глаза упала тень, и он посмотрел в сторону врагов, не скрывая своего гнева и жажды убийства. Меня саму и сначала обуял гнев, а затем беспокойство. Да, я беспокоилась за него. Пусть Кушина уверена, что он невероятно сильный, но даже она волновалась – все же его противник не абы кто, а сам Девятихвостый.       В следующий момент, мы были в доме за пределами Конохи. Минато аккуратно положил меня на высокую кровать рядом с малышом, который крепко спал. И я снова расчувствовалась, аккуратно прижав кроху и уткнувшись в него носом.       – Минато, спасибо… – прошептала я.       Он знал, за что я благодарю его. Собственно, за все – за спасение сына, меня, за возможность сейчас лежать рядом с ребенком, видеть его, быть с ним.       – Я скоро вернусь, – я лишь услышала, как он открыл шкаф и прошелестел плащом Хокаге.       – Будь осторожен…       И мы остались вдвоем.       Не знаю, сколько времени прошло, ведь я находилась в полном беспамятстве, потеряв счет минутам, просто будучи невероятно радой тому, что мой сын рядом со мной и он в безопасности. Но ничто не вечно.       Вот я лежу, смотря на спящего ребенка, а вот уже Минато держит нас обоих на руках, дом разрушен, несмотря на укрепляющий фуин, рядом вновь находится Кьюби.       – Я должен поставить барьер… немедленно… – он тяжело дышит, потрепанный, уставший; зажмуривает один глаз, явно что-то понимая.       – Я смогу, Минато, – я тоже понимаю – на лицо у него все признаки почти полного чакроистощения.       Я закусываю губу. Тело действует на автомате, по памяти – из спины вырываются пять цепей чакры, которые описывают круг под землей, в воздухе создавая купол, и обездвиживают лиса, повязав того по всему телу и хвостам. Колья надежно закрепляются. Барьер завершен.       Это приводит к моему полному чакроистощению – я начинаю кашлять, давясь кровью, ведь, кроме родов, я пережила еще и извлечение хвостатого, после чего, обычные люди не живут, – не прошло все это для меня бесследно. Пожалуй, я уже даже использовала свою жизненную силу.       – Я разбудила тебя? Прости, Наруто, – я через силу улыбнулась, посмотрев на малыша в руках обеспокоенного отца. – Минато, я задержу Девятихвостого, используя свои жизненные силы. Он не вырвется, пока я не умру. Я спасу всех вас…       – Кушина, что ты… – блондин пораженно смотрит на меня. – Ты не должна…       Но я его не слушаю.       В смысле до смерти?       Я вновь перемещаюсь во внутренний мир, где нахожу все еще отдельно существующую от меня личность Кушины.       – Ты просила помочь, и я согласилась, – начала я. – Что-то незаметны мне были в тебе никакие суицидальные наклонности с самого начала. Ты решила убить нас обеих?       – Прости, – виновато смотрит она, чуть улыбаясь. – Но мы должны защитить Наруто и Минато, должны защитить всех жителей, другого выхода нет. На самом деле, без хвостатого мы итак долго не протянем. А так, заберем его с собой.       Я скептически посмотрела на нее.       – Ну уж нет, так не пойдет, – я скрестила руки, глядя на нее. –Я невероятно тебе благодарна, ведь благодаря тебе я смогла вновь почувствовать, что значит быть матерью. Но мне этого мало. Я потеряла своего сына, когда он был младенцем. Я нарушила закон Бога, поплатившись за это сполна, – все, лишь бы его вернуть, но и это не помогло. Я навсегда лишилась возможности иметь детей, а тут ты… И наш сын. Наш. И я не позволю всему так кончиться, – пока мы болтали в подсознании, Кушина уже вовсю прощалась с жизнью и высказывала мужу сожаления, на что тот точно также стал придумывать, как повыгоднее разменять свою жизнь. – Не «другого выхода нет», а это ты его не видишь. Вот молодежь, совсем цену жизни не знают…       Я вынырнула из внутреннего мира, как раз на моменте, когда Минато говорил о том, что запечатает одну половину Кьюби в себе с помощью Печати Бога Смерти, а вторую в Наруто.       Кушина сразу хотела взбунтоваться и не дать этого сделать, особенно ее не устраивала перспектива сделать из нашего сына джинчуурики. Но сейчас бразды правления у меня. Как я могу позволить обоим этим идиотам покончить, фактически, с собой, и оставить малыша сиротой? Да и Кушина сама знает, что выхода нет – запечатать придется. Другой вопрос как, в кого и как дальше с этим жить. Она и сама была джинчуурики и знает, каково это. А я еще и подкинула ей мысли о том, как после погрома, который должен был быть в Конохе, жители деревни будут относиться к новому сосуду. А потом еще добавила, что при этом у него не будет защиты ни мамы, ни папы. И она плавно заткнулась, прекрасно понимая, к чему я клоню – ребенок будет козлом отпущения и изгоем.       – Значит, так, Минато, – я прервала мужа, собираясь внести свои коррективы. – Я согласна, одну часть Девятихвостого мы запечатаем в Наруто, но вторую перезапечатаем в меня. Я не собираюсь оставлять ребенка сиротой. Я джинчуурики, хоть и Узумаки, и долго без хвостатого внутри не протяну, а целого я его уже не выдержу. Раз уж можно разделить Кьюби, то поступим так.       – Но у нас обоих не осталось почти чакры, ты итак перешла на жизненную силу, – Минато, закусив губу, смотрел на меня; самому же ведь нравится эта идея, но, объективно прикидывая, у нас нет сил для ее исполнения. – Это наш предел.       – Предел, – согласно кивнула я. – Но мне сил хватит. Ты запечатаешь в меня, а я в Наруто.       – Ты уверена? – с сомнением посмотрел муж, когда я вновь зашлась кровавым кашлем.       – Уверена, – я выставила ладонь, прерывая все дальнейшие расспросы и пререкания, а затем обеими руками уперлась в землю, закрывая глаза. – Приступай.       Я не видела, что делал Минато. Он понимал, что если меня двинуть, то все может закончиться очень и очень плохо, а потому, пусть и в неудобном положении, но он начал разделение, а после и запечатывание Девятихвостого.       Мой план был крайне прост: я хотела взять энергию так же, как и в алхимии – из движения плит земли, и преобразовать ее в чакру. Честно, я не была уверена, что получится, но игра стоила свеч. Алхимик я, в конце концов, или нет?!       И мне удалось. Немного, буквально чуть-чуть, ведь это тело никогда не практиковало алхимию, да и сомневаюсь, что здесь ее вообще кто-то использовал, но… Я собрала достаточно чакры для запечатывания половины Кьюби, как подсказала мне Кушина, пораженная до глубины души таким поворотом событий. А ты как думала? Я Изуми Кертис, домохозяйка, тебанне, но и алхимик!       Когда Минато разделил Девятихвостого и половина оказалась во мне, то он сильно уменьшился. Я открыла глаза и обнаружила, что кроме того муж подготовил и все для запечатывания демона в Наруто. Вот только лису это не понравилось, и он попытался раздавить ребенка лапой…       Еще чего, меховой коврик!       – Сидеть, – скомандовала я, стягивая цепи чакры и буквально парализуя Кьюби; меня не получилось расплющить и сына не получится!       Запечатывание прошло успешно – лис с ревом исчез в теле моего маленького сына.       Я тяжело дышала, но довольно улыбалась. Вот только…       – Кушина! – воскликнул Минато, когда я начала заваливаться вперед.       – Пока еще жива, но ирьенинам лучше поторопиться, – прошептала я; да, на запечатывание чакру я собрала, а на то, чтобы обезопасить себе жизнь – нет. Хреново. – Минато, не дай Ками мне очнуться, а тебя нет в живых… Видела я, как ты порывался нас закрыть своим телом от загребущих лап Лиса… Желание защитить это, конечно, хорошо и похвально, но без перебора…       Я не знаю, какое лицо было у моего мужа, но мне очень хотелось посмотреть. Только вот я окончательно отключилась, теряя связь с реальностью, но ощущая приближение знакомой чакры.       Что ж, доверю свою жизнь местным ирьенинам…