Форменное безразличие

Мирон пару раз проморгался и сощуренными после недавнего сна глазами окинул полутемный коридор, ощущение холода в котором свободно летало от самой открытой нараспашку двери балкона вплоть до лестницы на нижние этажи. На фоне мутно-синего прямоугольника дверного проема темным выделялась сгорбленная сидящая на полу фигура. Женя в очередной раз затянулась и с короткой задержкой выдохнула дым, чуть запрокинув голову назад и слегка вбок. Глаза - к затянутому ночной дымкой небу, сквозь которую слабо помаргивали точки далеких звезд. Муродшоева перевела взгляд суженых глаз на виднеющуюся из-под деревянной балки балконных перил шумную магистраль с нечеткими бликами света, раскинувшуюся у подножья гостиничного "зиккурата". Где-то вдалеке послышался протяжный гудок отплывающей баржи. Владивосток. Время перевалило глубоко за полночь. - Чего не спишь? - она слегка вздрогнула от внезапно нарушившего почти вакуумный кокон отзвуков голос и повернулась - кожа незамедлительно покрылась мурашками от пронизывающего холода, от которого прихваченный из номера плед особо не спасал. Вид Мирона, жмущегося в свою черную толстовку, как в спасательный жилет после кораблекрушения и косящегося одним открытым глазом поверх спящего города на очертания заводских труб и кранов-подъемников в порту на горизонте, порядком повеселил ее, но женщина лишь неопределенно повела плечами. Для менеджера, ответственного за все производственные и организационные моменты, такое нагло проебанное время мирного сна - непростительно. - А ты? - Я был близок, - Мирон опустился рядом, прижимая к груди колени, - но твой антарктический филиал слегка похерил мне планы. Женя снова неопределенно усмехнулась, в очередной раз затягиваясь - в любой другой ситуации с большой вероятностью началось бы увлекательное упражнение в остроумии по части взаимных подколов. Сигарета постепенно дотлевала, почти добравшись рваными пепельными краями до фильтра. Женщина смотрела на слабо поблескивающие рыжие искры в сердцевине догоревшего окурка, а затем кинула его в жестяную банку из-под кофе - Мирон хмыкнул, заметив "агрегат", и вытянул зубами сигарету из своей начатой пачки, взглядом предлагая подруге присоединиться. Рыжая вспышка на пару секунд озарила его лицо, когда Федоров поднес зажигалку к Жене. В потемневших глазах отразились нервные рыжие блики, но быстро исчезли, как и четкость черт лица за клубом выпущенного дыма. Шум порта разносился вместе с ветром будто поверх сонного города, поверх все еще бликующей магистрали, не касаясь. Слышен глухой грохот тяжелых грузов, тугие протяжные гудки и, как иногда казалось Жене, даже хриплые выкрики матросов и грузчиков. В последнее время она чаще стала уделять внимание подобным мелочам против воли, хотя и ловила себя на мысли о слуховых галлюцинациях или пустой мнительности. В последнее время как-то резко похолодало, наверное, поэтому она слышит и видит то, чего раньше не замечала. - Знаешь, что такое эгрегор? - вдруг спросила Женя и недоверчиво приподняла одну бровь, когда спустя пару секунд не услышала ответа от всезнающего Мирона Яновича. Он озадачено нахмурил брови и, наконец, выдал: - Чего? - от чего Жене осталось только гадать, не знает он или просто не слышал вопроса. - Ну, это такая штука, - женщина вместе с Мироном подняла глаза на воспарившую к небу руку с сигаретой, очерчивая горящим маяком непонятные фигуры, - вроде идеи... идеи в коллективном сознании. Есть некая чуть ли не догматическая идея, сидящая в сознании этого коллектива, и она как черная дыра - засасывает в себя все новые умы, за счет чего растет. Как такая незримая материя, поле, которое нависло над не подозревающей этого огромной группой людей, и контролирующее их поведение. Мирон еще некоторое время неотрывно следил глазами за ее рукой, опустившейся, прижавшей к губам сигарету, а затем тихо вздохнул, снова глядя на ночной Владивосток. - Плюс одно новое слово в лексиконе, минус одна ночь здорового сна. Спасибо, Евжен, - он затянулся и выпустил дым через нос, усмехаясь. - Обычно я так людям мозги выкручиваю. Женя поджала губы в улыбке, сосредоточенно втаптывая искрящий окурок в дно жестяной банки, затем глубже закуталась в плед и нагнулась вперед, вытягивая шею. Козырек крыши над балконом закрыл добрую половину неба над головой, хотя из-за мутных обрывков облаков на нем особо и не было видно чего-либо. Женщина наклонилась чуть глубже, продолжая вертеть головой и вглядываться вверх. - Что высматриваешь? Пришельцев с планеты Юггот? - с усмешкой добавляет Мирон, с любопытством наблюдая за занятием подруги. Та улыбается, покосившись на него, и садится обратно, все еще смотря на затянутое пеленой небо. - Высматриваю нависший эгрегор священного института семьи и брака, - проскользнувшая в беззаботном голосе нота сарказма заставила Федорова кинуть косой взгляд на слабо освещенный профиль ее лица. Синяки под ее глазами заметны так же отчетливо, как и на прошлой неделе. - Не видать? - Не-а... Хотя еще с утра видела его - огромное такое маслянистое пятно над головой, - когда выслушивала упреки родственников по телефону после новости о недавнем разводе, мысленно продолжила она. Слабый порыв ветра принес с собой тонкий запах прелой осенней листвы, который терпко-горьким оттенком ударил в ноздри. Казалось, снова послышались матерные выкрики рабочих в горящем красными огнями кранов и труб порту. Муродшоева определенно начала замечать какие-то странные вещи, когда реально серьезно похолодало. - М-м, -задумчиво протянул Мирон, вытягивая ноги и глядя на необъятное полотно ночного неба. - Тут явно должен наблюдаться эгрегор безбрачия и вечного распиздяйства. Хотя это скорее исключение из массового сознания... Женя по-прежнему сидела, плотно закутавшись в плед и крепко прижав колени к себе, спрятав худое, покрытое мурашками тело куда-то в массивные складки необъятного пледа. Глаза - пустые и отрешенные - смотрели куда-то мимо ночной магистрали. Новый порыв ветра принес с собой усилившееся ощущение холода - Женя не реагирует. Мирон зажмурил глаза, лишая ее профиль испытующего взгляда, и со вздохом потер их ладонью, придвинулся ближе к Муродшоевой, положил ладонь на ее плечо. - Жень, иди спать, пожалуйста, - усталый голос заставил ее повернуть лицо в сторону Федорова, сразу попасть под прицел прямого взгляда тускло светящихся в полутьме глаз. Это усталое, но все понимающее выражение на его лице, тени от недосыпа и уже проступающая щетина, рука на плече - Женя почувствовала себя донельзя уставшей и жалкой перед ним в таком невыгодном свете. Как малолетка, которая чего-то боится и плачет, но не может объяснить чего и почему. - Не могу, - Мирон отвел взгляд левее и убрал ладонь с ее плеча, словно эти ее слова вообще не были произнесены. - Можешь взять у меня в номере таблетки, если совсем не получается. Но спать все равно иди, - взгляд снова направлен на чернеющий залив у горизонта и очертания портовых сооружений в красных маячках. Снова затянулся, щурясь. Женя прикрыла болящие глаза, наклоняясь, и виском коснулась плеча Мирона, почувствовав его заведенную назад ладонь в своих волосах на мгновенье. Она встала на ноги и уже собралась уходить обратно в номер вдоль по холодному коридору, но обернулась, кинула взгляд на красные маячки у горизонта. - Мир? - М-м? - Мы сейчас сидели, ты слышал, как моряки матерились в порту? - она наблюдала за тем, как он опустил бывшую запрокинутой голову и чуть повернул в сторону. - Да, - донеслось после паузы. - Слышал. Женя кивнула самой себе и окончательно ушла. Почему-то ее совсем не удивило, что Мирон тоже слышит эти надуманные матерные выкрики моряков за многие километры отсюда и сомневаться в правдивости его слов - не приходилось.