Форменное безразличие

Знаешь, у тебя живое лицо, и сегодня оно выражает страдание, Но я лишь подавляю зевок, ведь я знаю все то, что ты скажешь заранее. Я все это слышу тысячи раз, тысячу фраз, что меня пытались заманивать, Но я лишь повторяю программу, ты лишь выполняешь задания. И ты знаешь, я специально кумекал, почему же я пускаю в спальню как нехуй, Но не дай бог тебе меня понять до молекул, ведь эмоциональный калека. Каждый новый день, важных много дел, быт собирается детальками лего, По кабинетам, кабакам и аптекам, по отсекам, по углам да сусекам. И мне так мало лет, но так скучно, так много лет, но так страшно, Жить целый век равнодушно здесь в говнотушке, как в каталажке... Очень трудно любить после ебли втроем. - ЛСП feat Oxxxymiron - "Мне скучно жить".

У Жени трясутся руки. Буквы упрямо не желают складываться в слова, а ей впервые за долгое время кажется очень важным выразить мысли. Очередная ошибка в слове заставляет матернуться беззвучно - скилл, приобретенный за время работы менеджером. Выделить синим, удалить, переписать заново и уставиться в экран ноутбука, обдумывая написанное. У Жени трясутся руки - у Федорова в квартире вечная мерзлота, ведь он не выносит жару. Очередная глубокая затяжка. С шипением затухающих искр втоптать окурок в пепельницу, доверху набитую выкуренными за вечер сигаретами. Ледяными ладонями потереть не к месту горящее лицо и задержать на лбу, почувствовать чуть ли не кожей ритмичную пульсацию внутри черепной коробки. Мысли пачкают мозги, слова не складываются в предложение. Работа менеджера не оказалась легким делом, когда она ощутила всю ее ответственность на себе. Работа многогранная, мутная и не имеющая четких границ. Организатор мероприятий, психолог, оператор круглосуточного коллцентра, курьер, бухгалтер, сиделка, ясновидящая - менеджер. Очередная ошибка - очередная затяжка новой сигаретой. У Жени трясутся руки, она натягивает длинные рукава Мироновского худи до самых пальцев - достаточно, чтобы согреться, и недостаточно, чтобы мешать и без того путающимся пальцам клацать по клавишам часто виснущего ноута. Она закрывает пару вкладок с литературными статьями и возвращается на набившую оскомину за несколько часов веб-страницу. Где-то на периферии слышится монотонный бит Кровостока и пофигистичный голос Шило. «Думай позитивно». У Жени трясутся руки. Снова выделить целый кусок набитого текста и безжалостно удалить. Это не то. Слишком официально. Слишком грубо, слишком резко. Это не должно выглядеть так. Женя касается ноющей шеи кончиками заледеневших пальцев и вздрагивает от собственного касания. Нет, это определенно не то. Откидывается назад ровно до того, пока спина не упирается в диван. Она сидит на полу. Теплый воздух поднимается вверх, и у Женьки руки ходуном. Трек замолкает, а затем через паузу возобновляется заново. Она трет глаза. Не то. Не так. Так нельзя писать. Дурные слова, херовый посыл. Женя глубоко вдыхает холодный воздух и подтягивает голые ноги к груди, упирается подбородком в острые коленки и неотрывно глядит на мерцающую палочку курсива на недобитом слове. «Тебе не страшно только потому, что тебя пока еще не пугали». В голове бьют монотонные слова. Она подумывает о том, чтобы скопировать текст Кровостока и вставить его в пустое поле. Нет. Слишком пространно, слишком размыто. Звучит убого - снова отдается в голове. От очередной затяжки или от холода, но у Женьки трясутся руки. В последнее время становится понятно, почему подавляющее количество писателей и поэтов ебали в рот предупреждения Минздрава - в последнее время писать получается только под приходом от сигарет. Невесть откуда взявшийся холодок шевелит листы четырех раскиданных в зоне доступа дневников с исписанными быстрым почерком листами. Покрасневшие глаза косятся в сторону мелких цифр в углу экрана, показывающих, что она уже добрые три часа сидит за ноутбуком. Безрезультатно. Трек на фоне начинает играть заново. Лимб. По кругу одно и то же. Женя нервно закусывает кожу на большом пальце и замечает лишнюю букву в слове третьей строки сверху. Красная волна почему-то не подчеркивает ее опечатки. И это логично: никто не будет исправлять ее ошибки за нее, никто не будет брать ответственность и выполнять ее работу, даже если она будет подыхать. По выгнутому дугой позвоночнику пробегает холодок. Женя жмется в черную ткань крепче и накидывает на голову капюшон, тут же улавливая въевшийся запах дыма в равной доле с парфюмом. Мысли бегут в другом направлении, зацепившись за запах. Какой запах? Она перебирает несколько вспомнившихся эпитетов, выискивая подходящее, но не может сформулировать нужное, что вертится на языке. Горький. Сладкий. Приторный. Точно нет. Candy. Bittersweet. Терпкий - вот оно. Запах терпкого парфюма и табака, наглухо въевшийся во все его вещи. «Здравствуй, Дарья». Нет. Убрать. «Здравствуй, Даша». Дерьмо какое-то. Снова выделить текст, снести половину. Еще одну. Убрать все. Снова чистый лист и она даже не скопировала прошлый текст, чтобы заполнить хоть чем-то пустое пространство. Нет, «хоть чем-то» - нельзя. Худи не помогает - руки все равно трясутся. Женя тянется за очередной сигаретой, но бледной рукой нашаривает на полу лишь пустую пачку. Некстати вспоминает, что сигареты остались дома. Дома, откуда она ушла и пока даже необходимость затянуться не станет поводом для возвращения. Рыщет глазами по периметру квартиры и высматривает лежащую на подоконнике пачку Федорова. Женька с трудом заставляет себя подняться, тут же чувствует покалывание в затекших икрах. Она подхватывает пачку с подоконника и уходит на кухню. Наливает стакан воды прямо из-под крана и жадно пьет, смачивая саднящее от переизбытка дыма горло. Открыв холодильник, обнаруживает там только несколько бутылок виски и одну абсента, пару яиц и пару яблок, одинокий сырок в самом углу. Последнее мысленно отсылает к Карелину и его творожным обзорам. Женя захлопывает дверцу - пить не хочется, а та маленькая мелочь в самом углу, возможно, лежит там как символ и память о важном событии для Федорова. Она смеется от собственных мыслей и думает, что выглядит это убого вкупе с дрожащим как от тремора телом. В зеркале полутемной прихожей видит, что синяки под глазами стали как у панды, а глаза красные как у укурыша. Во внезапных фанатских сообществах, заполонивших соцсети, в один голос твердят, что она себя не бережет. Женя держит ледяные ладони у щек и закрывает глаза, вслушиваясь в рваное и явно не здоровое дыхание. Плечи дрожат. Вытягивает зубами сигарету из начатой пачки. У Мирона они всегда такие, дорогие и очень крепкие, будто курит каждый раз как в последний. Самое то. Затягивается, выпускает дым сквозь слегка разомкнутые губы, откидывая голову назад, смотря на отражение в зеркале. Мирон говорит, красивая. Женя резко срывается с места в гостиную и падает рядом с ноутбуком, чуть не сбив его на бок. «Привет. Я Женя, менеджер Мирона». Пальцы снова замирают. Женя гортанно рычит, хватаясь за голову. Потерялась мысль. Снова глубоко затягивается и кашляет до слез в красных глазах. Она успокаивается в течение пяти минут, покачиваясь из стороны в сторону глубоко в мыслях. Что бы она сказала этой девушке, если бы видела лично, лицом к лицу? Что бы она сказала самой себе, будь на месте молодой запутавшейся девушки? Запутавшейся? Женя поднимает лицо от коленей и откладывает тлеющую сигарету в пепельницу. «Знаю, что тебе нужна вовсе не я, а мой артист, но это моя работа». «Мой» артист? Женя морщит нос и убирает притяжательное местоимение. Слово «артист» сразу лишается вкладываемого значения. Не то. Она затягивается, выдыхает и решает вернуться к посетившей мысли. Что бы она сказала, будь на ее месте? «Ты запуталась. Вернее - тебя обманули». - Да блять! - Женя со злостью захлопывает крышку ноутбука и прячет лицо в переплетенных пальцах ладоней, раскачивается из стороны в сторону, шипя ругательства, проговаривая имя девушки и посылая Мирона во всех возможных направлениях половых органов. - Даша, Даша, Даша... Какого же хуя? Блять, блять, блять. С хуев ли я должна этим вообще заниматься? Зря тратить время, ему все равно похуй, - Женя раскрывает глаза и сквозь пальцы невидяще смотрит на ноутбук. Замирает. Раскрывает его обратно и поднимает руки над клавишами. Во рту словно снова пересохло. «Ты зря тратишь время - ему все равно. Ты очень заблуждаешься, если думаешь, что такими способами можешь воздействовать и манипулировать». «Я лишь подавляю зевок, ведь я знаю все то, что ты скажешь заранее. Я все это слышу тысячи раз, тысячу фраз, что меня пытались заманивать». Равнодушный голос звучит в голове. Женя снова замирает. Вот оно. «Ты очень заблуждаешься, если думаешь, что такими способами можешь воздействовать и манипулировать. Это старая схема: забеременеть от известного артиста, переспав с ним, и привязать его к себе; засыпать письмами с угрозами покончить с собой. Это не работает. Это не ебет. Это пошло и жалко. Но я пишу тебе не для того, чтобы почитать нотации и отвадить от Мирона. Я пишу потому, что видела этих зареванных дурочек, которые пишут любовные письма о неразделенной любви, умоляют о встрече и клянутся в нерушимых чувствах и готовности пойти на все». У Жени снова трясутся руки. Женя снова затягивается. «Это нормально, пока ты имеешь над этим контроль. Это даже хорошо, когда есть человек, который вдохновляет тебя и заставляет испытывать глубокие эмоции, но ты должна понимать, что все это - не любовь, это лишь самообман». Женя помнит, когда началась эта атака во всех соцсетях Мирона от симпатичной молодой девушки Даши с золотистой копной кудрявых волос и ясными голубыми глазами. Впервые она написала три месяца назад, когда Мирон в первый и последний раз переспал с ней после какой-то вечеринки в Москве. Обычное дело. Просто есть те, кто понимает, что от них хотят и дают это без возражений и предъяв, осознавая, что это лишь на одну ночь и не более. А есть Даша, которая все еще молода и наивна, верит в любовь и готова помчаться за принцем хоть на каторгу в Сибирь. Тяжелый случай. Скепсис и равнодушие, с которым Женя относилась к атакующей Мирона письмами девушке сменились отвращением, когда она не утихомирилась и спустя два месяца, и послания начали приобретать вместо дружеского характера явно требующий и молящий одновременно оттенок. Федорова это не особо трогало, бывалый. Женя предпочла забить на эту историю, последовав его примеру. А письма все сыпались и сыпались, словно их приносили совы из Хогвартса. Женя изредка односложно отвечала на них с аккаунта Мирона, когда он заебался, но затем ситуация приняла неожиданный оборот. Женя часто прокручивала тот момент, когда после внезапного затишья, через месяц от той же девушки пришло новое сообщение с объяснением причин, по которым она хочет покончить с собой. Спрашивает у Мирона совета, ведь он наверняка испытывал это желание с его-то биографией. Рассказывает о неудачных попытках. О том, как сложно скрывать это от родителей и как скучно ей стало жить, зная, что она никогда не будет с тем, с кем связывает смысл своего существования. Она уже даже не просила. Она рассказывала, отправляла фотографии порезанных рук с не очень остроумными комментариями. Федоров предлагал скинуть ей контакты неплохого психолога. Женя часто прокручивала момент, когда поняла, что испытывает страх и отвращение. Отвращение к Мирону. У Жени тряслись руки. Очередная затяжка. Втоптать истлевшую сигарету в дно пепельницы. Поджечь кончик новой. «Это самообман. Ты любишь не его, ты любишь образ, который он представляет и который окупается. Ты любишь красивые фотографии его лица в интернете, любишь его голос в треках, может быть, даже его тексты. Любишь то, как он ведет себя на публике, и, видимо, то, как он трахается. Ты любишь только образ, но за образом стоит слишком много того, чего не видит никто. Ты любишь Оксимирона, но письма к нему получает Мирон Федоров и это вовсе не тот человек, ради которого стоит лишать себя нормальной жизни. Я не желаю тебе зла. Я не пытаюсь прикрыть задницу Федорова. Я пишу тебе лично не потому, что это моя работа, а потому, что слишком многие ломают себе жизнь просто потому, что запутались и никто не желает марать руки и раскрывать им глаза. Я знаю, что это звучит как полное дерьмо и в это не хочется верить. Я понимаю тебя, понимаю, что ты наверняка слышала это тысячу раз и не верила - сложно верить в то, что идет вразрез с твоими собственными убеждениями. Я не заставляю тебя прислушиваться ко мне, это бесполезно. Просто предположи, что ты добьешься своего. Ты возьмешь его измором, он согласится на встречу и согласится быть с тобой. Продумай эту ситуацию в голове досконально и хорошенько все представь, так, словно это случилось на самом деле. Все твои порезы на руках, попытки покончить с собой и полный сдвиг по фазе не исчезнут и причина, по которой все это произошло, всегда будет с тобой. Представь это. Представь вашу совместную жизнь. Он пропадает в турах, зависает с друзьями и по-прежнему спит со случайными шалавами, готовыми отдаться ему за громкое имя и пронзительные тексты. А ты ждешь. Ты преданно ждешь его и убеждаешь себя, что он любит только тебя. Ты всегда будешь ждать. Слепое ожидание - вот чем будут ваши отношения. И этих порезов станет еще больше. Когда-то, я уверена, когда-то Мирон умел любить по-настоящему. И еще я уверена, что ты и сама знаешь то дерьмо, которое я сейчас скажу, но мне придется это озвучить. Он переспал с тобой не потому, что влюбился, не потому, что разглядел в тебе то, что заставило его плюнуть на все условности и отдать всего себя. Он переспал потому, что ему просто хотелось переспать. Просто потрахаться, дополнить приятный вечер в компании друзей и алкоголя пикантным завершением и потрахаться с красивой девушкой. Ты готова быть с человеком, отдавать всю себя тому, кто разучился любить просто потому, что у него нет на это времени? Я знаю, что когда-то он умел любить и любил, точно знаю, но сейчас, кажется, ему это не нужно. И тратить свое время на все это он точно не собирается. К тому же, ты должна понимать, что ебля и реальные чувства это диаметрально противоположные понятия. Когда ты трахаешься, то просто удовлетворяешь свои потребности, это как сон или еда. А когда любишь, то ты про эти потребности забываешь напрочь. Ты не первая и, думаю, далеко не последняя, кого он трахал и не любил. И иногда мне отвратительно думать, что это происходит на самом деле. Иногда я ненавижу его настолько сильно, что хочу, чтоб вообще не было и его, и ни одной сломанной им жизни. По сути, даже он не виноват - влюбилась ты. Нужно четко понимать одну вещь: он не любит и не любил ни одну из тех барышень, с которыми ебался, наверняка не помнит ни имен, ни лиц. И все они это понимают и живут дальше, словно ничего и не было. Секс не значит признание в любви. Это не равносильно. Ты представила эту жизнь? Представь теперь, чем она будет, если вся ваша история началась с ебли на какой-то сраной вечеринке. Мирон умеет писать поразительные вещи, умеет видеть то, чего не видят другие, умеет даже быть заботливым и отзывчивым другом. Но сейчас любить он не умеет. Я не хочу, чтобы ты ломала свою жизнь из-за него. Пусть что угодно будет причиной твоего саморазрушения, но только не Федоров. Чувства - это всегда боль и без нее они не настоящие. Но пусть объектом и чувств и боли будет человек настоящий и стоящий всего этого. Даш... Мне правда мерзко это писать, потому что если все мои слова не возымеют эффекта, я не знаю, что будет. Это самое малое, что я могу сделать. Я впервые за все время работы сталкиваюсь с таким случаем и это.. блять, словами не описать. Не слушай меня, если не можешь. Не верь тому, что я говорю, и не прекращай то, что делаешь, если в этом есть что-то для тебя. Мне насрать на Федорова. Он забудет об этой истории, он выебет еще не одну в туалете клуба и забудет ее имя и лицо, как десятки других. Мне не насрать на тебя, Даша. Мне хуево видеть, как ты себя истязаешь, и тонешь в этом болоте не за что. Я пишу не потому, что пытаюсь прекратить твои признания, не потому, что хочу, чтобы Мирона ничто не волновало. Делай это, если тебе нужно так делать. Я пишу, чтобы ты остановилась на секунду и просто подумала над этой ситуацией, все разложила и задала себе вопрос: нужно ли тебе это? Нужен ли он тебе со всеми своими демонами и недостатками? Тебе нужна эта хуева бездна, которая засасывает в себя все хорошее, что могло бы быть без него? Стоит ли он того, чтобы забыть о себе и своей жизни и посвятить всю себя бесплодному ожиданию? Ты это вывезешь? Тогда в клубе он лишь повторил то, что делал тысячу раз - он тебя использовал. Ты позволила ему это сделать, ты совершила огромную ошибку тогда и в тот момент наверняка потеряла свою ценность. Ему было скучно - он развлек себя. Он просто повторил программу, а ты выполнила задание. На самом деле его тоже задела эта ситуация. Может быть, он даже переживал - не знал, что все зайдет так далеко, но он не собирался писать тебе. Тебе пишу я. Понимаешь? Ты сейчас в самой хуевой ситуации из всех возможных, но это не самое дно. Самое дно будет, когда ты, если сбудутся твои желания, привяжешься к нему настоящему. Образ любить легко, он далеко, он недосягаем, он как дым. А настоящий человек с его демонами, с реальным взаимодействием и общением - это совершенно другое. Будет во сто крат больнее и хуже, если ты привяжешься к нему по-настоящему. Вырвать и уйти будет практически невозможно. Сейчас ты еще можешь себя спасти, Даш, слышишь? Пока все не зашло слишком далеко. Обдумай все хорошенько и сделай выводы, прими то решение, которое посчитаешь единственно верным. Будет больно в любом случае. Очень больно и ты должны быть готова. Направь эту боль не в саморазрушение, а во что-то стоящее: стихи, рисование, музыка - не знаю, чем ты занимаешься. По-настоящему великое искусство порождается болью и является от нее самым верным лекарством. Просто побудь с близкими людьми, пойми и почувствуй то, как они тебя любят, как ты им дорога, подари все, что в тебе накопилась тем людям, которые этого заслуживают. Только не замыкайся в себе. Блять, если хочешь, мы даже можем встретиться с тобой и поговорить. Хочешь? Можем погулять по Питеру, я тебе расскажу о городе (ты же из Москвы?), покажу самые красивые и неизвестные места. Мы поговорим обо всем лично, с глазу на глаз. Я могу даже передать что-нибудь Федорову, если захочешь - что угодно, только не предсмертную записку. Слушай, ты же такая молодая, ты еще столько не видела и не знаешь. Будет так глупо покончить с собой, когда вокруг огромный мир и еще столько вещей, за которые действительно стоит бороться и не жалеть себя. Все это дерьмо, с которым ты столкнулась сейчас, лишь ухаб и опыт, жестокий, но необходимый. Если ты сможешь вылезти из этого, то будешь по-настоящему горда собой и своей силой. Тебя сложно будет сломить. Ты должна бороться, понимаешь? И я реально могу с тобой встретиться, правда, Даш, просто скажи. Пожалуйста, просто не опускай руки и все обдумай. Пожалуйста. Ради всего, что ждет тебя впереди, ну или хотя бы ради меня (потому что я не знаю, что буду делать, если ты решишься на это дерьмо). Если захочешь поговорить еще или встретиться - только напиши, я всегда отвечу. Об этой истории никто не узнает. Ты, кстати, реально красивая девушка, у тебя такие волосы и глаза, что мне даже стремно на себя в зеркало смотреть теперь) Не ломай свою жизнь. Оно того не стоит». Сигарета ломается пополам. Женька невидящим взглядом смотрит на горящий монитор и поставленную точку в конце последнего предложения. Облизнув пересохшие губы, она добавляет внизу приписку «Женя, которой не все равно» и снова откидывается, упираясь спиной в корпус дивана. Ледяные ладони с задеревеневшими пальцами ложатся на горящие щеки. Становится отчего-то настолько тихо, что она слышит собственное оглушительное сердцебиение в горле. Тошнит. Нажать «отправить». Отправлено. - Жене-е-ек? - из прихожей доносится никак не вписывающееся в вязкую тишину с едва слышным высокочастотным писком от техники шуршание пакетов и стук закрываемой двери. - Ты дома? Женя только облизывает губы и кивает себе. Приподнимает над подвернутыми по-турецки ногами руки и смотрит, как кончики пальцев начинают подрагивать сильнее. Стук подошв бурых мартинсов звучит громче, когда Федоров, зябко потирая ладони, бодрым шагом, находясь явно в приподнятом настроении и оставляя после себя лужи талого снега на паркете, проходит к распахнутому настежь окну. Женя переводит взгляд с экрана на закутанную в черную куртку подтянутую фигуру у окна. На голове капюшон - лица не видно. - Ну ты и дубак тут устроила, Муродшоева, совсем опиздела? - бодро начинает Мирон, расхаживая по квартире и прикрывая распахнутые настежь окна. - Что я твоему мужу скажу, если ты у меня сляжешь? - Ты же не любишь жару, - голос негромкий. У Женьки трясутся руки и она не поднимает от них глаз, даже когда Мирон встает в паре шагов от нее, с умиляющейся усмешкой выпучивая глаза. - Серьезно? И ты раскрыла все окна из-за этого? - он качает головой. - Иногда ты сильно перевыполняешь свою работу. Он отодвигает ногой брошенные у дивана пакеты и садится рядом с Женей, окидывая заинтересованным взглядом ее занятие. Протягивает руки, берет ее ледяные ладони в лодочку своих и начинает растирать, попутно приближая к своему лицу, чтобы выдохнуть горячий воздух. Женя переводит взгляд на его лицо. Нет признаков недосыпа, синие глаза смотрят с доброй усмешкой, только щетина начала слегка отрастать. Он снова поднимает руки к губам и горячо выдыхает на подрагивающие ладони - ощущается слабое покалывание на кончиках пальцев. Женя неожиданно чувствует позыв блевануть. Ощущение, что все внутренности выпотрошили, повозились там и оставили как есть, распоротую. А все выскобленное содержимое черным по белом виднеется на экране ноутбука. Женя заторможено переводит взгляд с его лица на текст. - Сегодня пируем, Женька, я провиантом закупился. Женя чувствует позыв сблевать. Слишком сильно чувство тошноты где-то между ребрами и ком в самом горле. Федоров следит за направлением ее взгляда и впивается глазами в пласт текста, вчитываясь и постепенно все медленнее сминая и растирая пальцы подруги. Смысл написанного доходит где-то с четвертого предложения. Машинально продолжает сжимать ладони Жени, вчитываясь. У Жени снова трясутся руки и заторможенное состояние набивает в черепную коробку плотный слой ваты пополам с белым шумом. Тошнит. Мирон останавливается и выпускает из ладоней снова задрожавшие руки Жени. Она слышит, как он неловко прокашливается, глядя на экран со своего места рядом с ней. - Ты это той поехавшей деве написала? Женя коротко кивает, неотрывно глядя на экран. Судя по всему, он еще не дошел до конца. Мирон снова прокашливается и шмыгает носом, затем переводит взгляд на профиль подруги. - Откуда столько чернухи взяла? - Я примерно такое же почти каждый день повторяла как мантру, когда только начала с тобой работать. - Помогало? - Как видишь. - Н-нда, - неопределенно протягивает Федоров, потирая макушку через капюшон. Женя поворачивает голову в его сторону и с минуту смотрит на его профиль, прокручивая в голове весь неловкий диалог и в особенности свои слова. Ком в горле становится тяжелее. В глазах неприятно щиплет, но она даже не моргает, глядя теперь уже прямо в большие синие глаза в обрамлении длинных ресниц. - Я тебя ненавижу. Она с мерзким удовольствием, не отражающимся внешне, наблюдает за тем, как лицо Мирона принимает несколько иное выражение. Не ожидал. Явно не ожидал. Он молча смотрит на Женю, хлопая своими синими блюдцами, и словно пытается осмыслить сообщенную шокирующую новость. Женя тяжело сглатывает и до боли сжимает трясущиеся руки в кулаки. Федоров как-то странно вздыхает, тоже сглатывает и неловко подается к ней. - Жень... - одного касания к плечу хватает, чтобы набиравшуюся весь вечер плотину прорвало. - Не трогай, блять! - она грубо отпихивает его руки от себя и вскакивает на ноги, снова чуть не сшибая многострадальный ноут. - Ты сам вообще осознаешь, какой ты ублюдок? - Жень. - В следующий раз, Федоров, думай, прежде чем засунуть свой хуй в очередную шалаву - может, она окажется не рядовой шлюхой и влюбится в тебя! - Мирон молчит, пока Женя с едва ли не ощутимо клокочущими от ярости внутренностями и сильным чувством тошноты, сверлит его слезящимися глазами, чувствуя совершенно инородную и непривычную ненависть. Она собирается уйти, но, не сделав и пары шагов, разворачивается. - Ты осознаешь, насколько ты омерзителен, а? Не мог себе конченную шлюху найти и потрахаться в туалете? Нахуй ты к этой полез? Ты понимаешь, блять, что ты ей почти жизнь сломал, и если она окажется действительно поехавшей дурой, то просто ебнет себя чем-нибудь по глотке и сдохнет к хуям?! Ты это понимаешь, блять, Федоров? Господи, как же меня от тебя тошнит, ты бы только знал... Ты сломал человеку жизнь только из-за того, что захотел по-быстрому перепихнуться, блять, ты осознаешь, насколько нахуй это ущербно и... Блять, у меня слов нет! Ты ведешь себя, как сраный спермотоксикозник, и эта дура имеет полное право оскопить тебя как сраного Кроноса ржавым секатором. Почему мне все говорят про ответственность менеджера? Почему тебе не скажут, что ты дохуя ответственен за свои слова и поступки?! У этой Даши, блять, родители есть, ты в курсе? Что они будут делать, если она руки на себя наложит? - Женя шмыгает носом и скалится, силясь сдержать рвущие эмоции, но тут же заново вскипает, вскидывая голову. - Мне омерзительно с тобой в одной комнате находиться! Ты просто.. Блять, блять, блять! Самое охуенное знаешь что? - она наигранно смеется. - Я все это говорю, а тебе по-о-охуй. Тебе похуй на ее чувства, тебе похуй на ее родителей, тебе наверняка похуй, если она сдохнет - тебе на все похуй, лишь бы твоей сраной империи не коснулось! Свое дело сделал, блять, молодец, бык-осеменитель ебаный, а после нас хоть потоп! Меня тошнит от тебя, ты это понимаешь? Я натурально блевать готова! Господи, лучше бы ты так и сидел в своем сраном Кеннинг-Тауне и скололся к хуям вместо всей этой пиздосрани! Федоров, сука... - она замирает, задыхаясь от нехватки воздуха, дрожи во всем теле и спазмов в горле, хватаясь за волосы. - Если эта ебаная дура выпилится, я не знаю, что я с собой сделаю. Женьку колотит крупной дрожью с ног до головы. Судорожный вдох. За пару шагов преодолеть расстояние, наклониться, схватить сигареты резким рывком. Она грубо бросает ему «выблядок» и сплевывает на пол рядом с его коленом. Мирон издает неопределенный звук и провожает ее фигуру до двери. Дверь в спальню с треском захлопывается, слышен щелчок замка. Федоров, слегка пошатнувшись, в полной прострации без единой мысли в голове подходит к ней и вслушивается. Из комнаты до него доносится заставляющий вздрогнуть резкий шум, дробных стук падающих на пол предметов, звук бьющегося стекла и отборные ругательства, тонущие в общей какофонии. Тело передергивает. По позвоночнику - мерзкий холод. В голове такой вакуум, что слышно собственное тяжелое дыхание. Он беспомощно поворачивает голову через плечо к валяющимся на полу пакетам с продуктами и банкой фисташкового мороженого, которое любит Муродшоева, и шумно выдыхает. Сглатывает, наваливается лбом на закрытую дверь, упирается раскрытыми ладонями в холодную древесину. Снова вздрагивает из-за донесшегося с той стороны приглушенного воя и зажмуривается. В груди неприятно колет, но необходимо держать себя в руках. Мирон разворачивается и сползает вниз по двери, садясь на пол. Все вдруг резко стихает. У Жени трясутся руки. Жене тошно от самой себя, вечно уверенной и контролирующей любые ненужные эмоции, знающей, что делать и как быть, лежащей сейчас вопреки всем своим характеристикам на кровати с уткнутым в подушку лицом, всхлипывающей и натурально рыдающей от отвращения и беспомощности. Тошнит от ситуации. Тошнит от того, что тупые девочки придумывают себе воздушные замки и потом пилят вены, когда осознают, что полные дуры. Тошнит от того, что не сдержалась и выплеснула все, что только могла. Тошнит от омерзительнейшего ощущения собственной слабости. Тошнит от Мирона с его закидонами. Тошнит от его сраных фанатов, которые творят невообразимую хуйню. Тошнит от многогранности работы менеджера (организатор мероприятий, психолог, оператор круглосуточного коллцентра, курьер, бухгалтер, сиделка, ясновидящая, спасатель Малибу, вандер-вумэн) и того, чем она никак не ожидала заниматься - быть работником службы доверия и спасать людей от самоубийства. Тошнит от желания уйти к хуям, но невозможности бросить этих людей и особенно этого Мирона. Писала о самом дне влюбленной тупой пизде, а сама успела привязаться чуть ли не морскими узлами и пробила это самое дно. Не было страшно только потому, что еще пока еще не пугали. Думай позитивно. Жене удается унять дрожь в руках. Через пару дней на почту приходит короткое сообщение со словом «спасибо» и несколько лайков на ее фотографии без Мирона в соцсетях. В скором времени Муродшоева решает, что даже если мерзко и неприятно до дрожи, но по необходимости она будет лично заказывать Мирону и Ко проституток на любой вкус и научится сдерживать эмоции еще более профессионально. Через пару дней она все же слегла с температурой.