Дайте в биографии проставить пробел Хочется немного побыть не у дел Повисеть в пустоте Между не-делом и делом Побыть пушистым и белым Перезарядить парабеллум Умка (группа «Броневик»), «С горы упасть»
Это будет жопа. Причём совсем не такая подтянутая и аппетитная, как у Машки. Димон, чувак, который материализовался из тусовочного бардака в ответ на наши поиски ударника, играет... нет, не плохо. Просто не так. Металлюга всё же. Но отступать некуда, концерт начинается через сорок минут, наша очередь первая. И всё же есть надежда, что Димон воткнёт в ритм и драйв, что как-то срезонирует с нами. А пока — знаешь, подруга, мне дико непривычно давать интервью. Даже в форме краткого комментария перед концертом. Даже знакомой журналистке. А приходится. Ленка — классическая деревенская девчонка, симпатичная, плотненькая такая... но пытается изо всех сил соответствовать статусу «краснодипломницы иняза», «корреспондента областной газеты»... блядь, тоже мне статус. Даже я в эту самую газету иногда пишу рецы на новые записи. Под псевдонимом. Ладно, похрену. Я не Ленкин имиджмейкер. К счастью. Не любовница и даже не подруга. Тоже, наверное, к счастью — мы бы друг друга поубивали в первую неделю. – Теперь в «№9» есть мужчина — почему так? Как же она косит под крутую корреспондентшу... блядь, да все тут под кого-то косят. Я вот сейчас кошу под крутую повелительницу панк-команды. То ли под Венди Вильямс, то ли ещё под кого. – Мы смотрели не на пол, а на умения музыканта. И на то, насколько он с нами сочетается по духу. Ага, оставляю себе пространство для манёвра. Это на случай, если по итогам ничего не выйдет. – То есть состав окончательный? – На репетициях у нас получалось, – делаю морду кирпичом. – А как пойдёт в боевых условиях — сегодня поглядим. Ленка смотрит немного непонимающе — но гонит отработанную серию вопросов. Вряд ли будет больше ещё одного... – Алиса, в программе будут новые песни? Гениально. Просто, блядь, гениально. Я сейчас рехнусь. Надо бы покурить перед концертом — а я тут строю из себя звезду перед девушкой, строящей из себя журналистку. – Смотря что называть новыми, – всё же отвечаю. – Часть — старые, но записанные ещё с сессионными музыкантами, часть — привычные, но в новой обработке, а пара штук и правда раньше не исполнялась. Но учитывая, что играли мы только в акустике — практически все песни будут новыми для слушателей. И дайте мне форму коммандера Очевидность. Или сразу адмирала Ясенхуй. Вот неужели ради этого, так сказать, ответа нужно было задавать вопрос? Сама бы могла догадаться. К счастью, Лена своей пухленькой задницей чует, что я сейчас кусаться начну, и сваливает. Нет, настроение она мне не испортила — куда уж тут портить... Под мелким дождиком высаживаю сигарету — крепкую, дешёвую, вкусную — и валю на сцену, настраиваться. Вместе с Машей. Димон не курит — и он уже на сцене. Грёбаный саундчек на грёбаном аппарате дубового ДК на левом берегу. Грёбаное всё. Кроме, наверное, Машки. Ну и «нашей» публики всё же будет побольше обычного... Мы начинаем. Начинаем со «Злой девочки» - и я слышу, что жопа таки будет. Димон всё же слишком металлер. И играет, как грёбаный ударник какого-нибудь «Helloween». Не, всё грамотно — но стиль, стиль! Это не гранж, не панк, даже не какой-нибудь панк-метал типа любимых моих «Plasmatics» — это натуральный пауэр-метал. И всё разваливается — потому как Машкин бас и моя гитара существуют совсем в другом настрое. В другом драйве. В другой краске. Ну ты понимаешь, подруга? Понимаешь, знаю. Впрочем, народу нравится — даже тем, кто явно из «наших», кто пришёл не на «Пого» и «Адреналин», а на нас. Они просто не слышали, как это должно быть... Впрочем, я тоже не слышала — кроме как в голове. Но это всё равно не то. Работаем дальше — на «Суициде», «Звезде рок-н-ролла», «Сорвалась с цепи» несоответствие ещё заметней, но перекраивать программу на месте не выйдет.Собака Павлова опять Сорвалась с цепи!
Блядь, как я хотела эту вещь спеть — но не в таком же неправильном виде! Единственное, что радует — народ реагирует. Драйв идёт не только от нас, но и из зала — и это не даёт плюнуть на всё и раньше времени прекратить позорище. На «Грязных улицах» с их цитатой из Цоя Машка косплеит типового басиста «новой волны» – практически неподвижна, морда ящиком, жуткие какие-то слайды — всё как надо... было бы, если бы Димка не гнал свои метальные «коняшки». Бляааа, позорище же... Кое-как дорабатываем — в основном на запале от зала — и сваливаем со сцены. Нас сменяют пацаны из «Адреналина» – типа-панк, поровну от «Тараканов» и «Наива»... А мы мрачно переодеваемся в маленькой комнатке за сценой. Димон снаружи, мы внутри. Если бы мы хотели его оставить в группе — дверь бы не закрывали, что от своих таиться? Ни я, ни Машка не особо стеснительны. То есть вовсе не стеснительны. Но где тут «свои»? Только мы двое. – Не вышло, – Маша мимолётно гладит мою грудь прохладной рукой. Приятно как... – Как решим? – Финансы закроем и на мороз, – целую няшу в висок и всё же натягиваю балахон с «Hole» – самопальный, эксклюзивный, единственный в долбучем городе. – Сама слышала, это ж весь пиздец был... «Закрыть» финансы было просто. Нам выдали три пятихатки — типа за концерт. По пятьсот на нос. На пиво, так сказать. – Дим, извини, но так не выйдет, – отдаю ему пятисотку. – Ты классный барабанщик, но для метал-группы. Не для нас. – Ага, – парнишка краснеет. С его блондинистыми волосами это выглядит как-то совсем по-детски. – Я старался, но как-то... – Просто мы разные. Ты прикольный чувак, но не на той волне, – пожимаю плечами. – Я поговорю с парнями из «Agnostic», они как раз чего-то в твоём духе собрались лабать — так что без музыки не останешься. Но у нас... Он кивает, выдаёт что-то дежурно-вежливое и исчезает в направлении служебного входа. Мы с Машей упаковываем гитары в чехлы и ползём туда же — покурить под навесом. А потом к остановке. Слушать «Адреналин» и «Пого» нам совершенно не в кассу. Нам вообще ничего не в кассу сейчас. Стоим. Мелкая водная взвесь в воздухе. Рядом совсем низкая блондиночка школьного вида в зелёной куртке и модных рваных джинсиках. – И где теперь искать драмёра будем? – Машка прикуривает мне сигарету, потом поджигает свою. – А хрен его... Но уж лучше с электронными барабанами, чем так. Сама слышала. – И чуяла, – она обнимает меня свободной рукой за талию. – Просто... ну ты понимаешь. – Ну да, – прижимаюсь к этой худенькой, несерьёзно выглядящей, но такой родной и тёплой девушке... – Вы из «№9»? – блондиночка, стоявшая по соседству, отчаянно смущается. – Я на ударных как раз играю. И гранж люблю. И у меня отваливается челюсть. Потому как это существо больше напоминает отличницу из какого-нибудь седьмого максимум класса. Мелкие черты лица, вздёрнутый носик, два коротких хвостика светлых волос... и фигурка совсем детская. – Слушай, а тебе хоть сколько? – Машка явно думает примерно о том же. – Семнадцать, – злобно сообщает чудо в курточке. – Паспорт показать или так поверите? Ладно, пошла я... – Погоди. Хрен его знает почему, но я не хочу отпускать её. В интонациях что-то? В выражении лица? В движениях? Без руля. Просто какое-то такое чувство. И даже накуриться вместе не надо. И напиться. – Я Алиса. Это Маша. Тебя как? – Женя. Коротко, просто, естественно. Всё так, как сказала бы я, если бы была такой же мечтой педофила. – Маша? Она кивает: – Поехали с нами. Посидим, запьём этот позор, потрещим... поиграем, может. Родичи не потеряют? – Я звякну, скажу, что у подруги осталась... если отец сможет трубку поднять. Он был в говно, ещё когда я уходила... Никакого стеснения, никакой игры. Коротко, прямо и по делу. Точно наш человек. Хотя... как играть будет. Но это решаемо... если поймает волну. Берём в пивбаре возле Машкиного дома четыре баклажки тёмного — остаётся от «гонорара» сотня. Так что как раз на пиво нам и заплатили. Машка живёт на окраине частного сектора, отдельно от родителей — в доме своей три года как умершей бабушки. Я последнее время тоже в основном у неё живу — во всяком разе, ночую чаще, чем у родителей. И до работы добираться ближе, и вообще... И вообще. Нам хорошо вместе. Даже когда мы ни хрена не высыпаемся. Наверное, особенно когда мы ни хрена не высыпаемся, да. Домик маленький, но уж нас троих вмещает. В подвале мы хотим сделать студию — но пока нет ударной установки, это без мазы. Только акустику писать. К акустике ударные в доме, кстати, есть. Бонги, джамбой, маракасы. Реггей играть — самое милое дело. – Заползаем, – командует Машка и снова, зараза, шлёпает меня по левому полужопию. И так изящно, сволочь этакая, уклоняется от карающей щекотки... У меня от всего этого прям трусики мокреют, честно. Потому как у меня от неё вообще трусики мокреют — несмотря на почти нулевые сиськи и общую костлявость этой наглой заразы. В общем, мы заползаем. Даже интересно, как оно всё срастётся... Но мне почему-то кажется, что завтра мы встретим в том же составе, в каком зашли в дом.