В канун Самайна

      Исенгрим вышел из хижины и с неудовольствием окинул взглядом флотилию туч, наплывавшую на высокий противоположный берег. Ветер, пока еще не сильный, задувал порывами и стегал воду, разрезая ее на полосы серых волн. Травы клонились к земле, источая резкий тревожный запах. Эльф поморщился: никак не мог привыкнуть к местной растительности, хотя проблуждал по зерриканской степи много лет. Впрочем, он и к самой степи не мог привыкнуть, но выбора у них с Риордаином не было. Как не было его и у Дийкстры с Муном, которые успели состариться за годы совместных скитаний и теперь мало на что годились. Пришлось оставить доходную (и очень опасную) работу по сопровождению важных путников и осесть в этой дыре, промышляя охотой и ловлей рыбы. Dhoine, правда, уговаривали бросить их и уйти, но Исенгрим молча отмахивался, избегая разговоров на эту тему. Кто знает, сколько еще протянут старики, особенно оставшись без защиты и помощи эльфов, а он успел к ним по-своему привязаться. Риордаин был в кои-то веки единодушен с бывшим командиром, хотя и считал унизительным нынешний промысел.       Плотнее запахнув старый плащ, Исенгрим пошел к деревянным вешалам, на которых сушился улов. Надо было успеть перенести рыбу под крышу до того, как ее вымочит ливень, и все их труды пойдут прахом. Он обернулся на хижину, все еще надеясь на то, что у Риордаина хватит совести вылезти из-под одеяла и помочь, но надежда оказалась тщетной. Вздохнув, эльф принялся за работу. Последняя партия рыбы, сушившаяся возле колючего кустарника, вызвала его крайнее недовольство. Мало того, что Риордаин прикрепил рыбу как попало и веревки перепутались, так еще количество тщательно разделанных Дийкстрой тушек явно поубавилось. Исенгрим, не делая резких движений, осторожно вытащил из ножен кинжал и прошел по жесткой траве, пожелтевшей на жарком солнце, огибая кустарник. Ничего подозрительного он не заметил, но встревожился не на шутку. Никто из местных не рискнул бы поживиться у компании рыбаков, о которых по всей округе шла дурная слава, значит, либо рыбу стащил залетный воришка, либо кто-то намеренно решил поиграть с обитателями хижины. Над рекой меж тем громыхнуло так, что у него заложило уши, и практически тотчас же тучи начали извергать из своих необъятных утроб накопленные запасы воды. Тяжелые капли, направляемые разгулявшимся ветром, били по лицу, словно градины. Эльф промок до нитки, пока добрался до амбара с последними рыбинами и, придирчиво оглядев запасы, закрыл за собой замок с хитроумным механизмом. — Мы уж думали, тебя ветром в реку унесло, — зевая, протянул Риордаин. — Или ливнем смыло, — добавил Мун, игравший с Дийкстрой в неизменные кости. — Что ж не вышли мне помочь в таком случае? — стаскивая прилипшую к спине мокрую рубашку, буркнул Исенгрим. — Опять недоволен, — вздохнул Дийкстра. — Да он всегда недоволен. Нет рыбы — недоволен, много рыбы — опять недоволен, солнце светит — ворчит, солнце спряталось… — Мы тебя поняли, Мун, — поспешно заявил Риордаин, взглянув в лицо Исенгриму, выжимавшему волосы у очага. — У нас в округе завелся вор, — сказал он, оставив без внимания сказанное ему прежде. — С чего ты взял? — Рыбы на последних вешалах поубавилось. — Наверное, коршун стащил, — пожал плечами Риордаин, которого при одном упоминании о рыбе уже тошнило. — Да, и аккуратно срезал веревки, — ядовито процедил Исенгрим. — Умный коршун попался, — пожал плечами Мун. — Не высовывайтесь без особой надобности, пока не выясним, коршун это или кто потяжелее. И старайтесь не ходить по одному. — Может, и вовсе тут окопаемся? А то неровен час голодные путники глотку перегрызут и похлебку из нас сварят. Особенно из Дийкстры с Муном, прямо мечта, а не добыча. — Удивительное ты существо, Риордаин. После всего того, что мы тут навидались, у тебя до сих пор ветер в башке, — вздохнул Исенгрим, садясь за починку снастей.       Гроза утихла далеко за полночь. Старики, вдоволь наговорившись о больной пояснице Дийкстры, заснули на своих лежанках. Риордаин тоже дремал, уткнувшись носом в шкуру какого-то зверя, напоминавшего по виду зайца, но имевшего весьма впечатляющие по размеру острые клыки. Исенгриму не спалось, не давали покоя мысли о таинственном воре. Какое-то время он вслушивался в отдаленные раскаты грома за рекой, потом решил выйти и удостовериться, что вокруг хижины никто не бродит. — Эй, куда это ты? — поднял голову Риордаин. — Не ори. Хочу выйти и проверить, что да как, — прошептал Исенгрим, оглянувшись на Муна и Дийкстру. — По нужде что ли? А ну как коршун унесет? — усмехнулся Риордаин.       Послав его к лешему, Исенгрим вышел на воздух и поежился: после ливня сильно похолодало. По небу неслись черные обрывки туч, закрывая полукруглый осколок луны, а за рекой то и дело вспыхивали длинные молнии, пугающе яркие и ветвистые. Как бы дождь и назавтра не продолжил лить. Он прошел ближе к берегу, оглядывая пустые вешала, потом бросил рассеянный взгляд на амбар и тут же застыл на месте, схватившись за рукоять кинжала. Возле двери мелькнула фигура, скрывшаяся за углом приземистой постройки. Отступив в тень, эльф размышлял, наблюдая за обстановкой. Судя по всему, и вправду наглые залетные воры, решившие пополнить у них запасы съестного перед дорогой. Он, наклонившись, прошел под вешалами и прокрался ближе к амбару в тени, которую отбрасывала хижина. Надо было выяснить, сколько пришло незваных гостей, и захватили ли они с собой арбалеты. За амбаром никого не оказалось, но Исенгрим нашел цепочку следов, тянувшуюся от глинобитной стены куда-то в темноту. Следы были маленькие и принадлежали не то подростку, не то женщине.       Идти пришлось довольно долго, тем более, что эльф не спешил, желая сперва узнать, сколько спутников у воришки. Следы вели его от берега к заросшей шиповником обочине проезжей дороги. Неужели сбежали? Что ж, так тому и быть. Исенгрим повернулся было, чтобы уйти — глупо гоняться ночью в одиночестве за залетными искателями дармовой еды — но расслышал шепот, донесшийся до его слуха на крыльях легкого ветерка. Звук шел из зарослей, и он, приблизившись, всмотрелся во мрак. Пара минут прошла в ничем не нарушаемой тишине, потом Исенгрим резко обернулся и выхватил оружие. В паре шагов от него стояла невысокая худенькая фигурка с широким охотничьим ножом в руке. — Ну и кто это тут у нас? — насмешливо протянул он, с нарочитой внимательностью оглядывая своего несуразного противника. — Нож не великоват для твоей ладошки, дитя? — Убирайся к воронам, разбойник. Иначе убедишься, что нож в самый раз, — прошептало странное существо. Исенгрим напряженно вслушивался в голос, не понимая, принадлежит он человеку или эльфу. — С таким оружием нужно обращаться с предельной осторожностью, — непринужденно заговорил он, начиная медленно обходить фигурку по кругу. — Иначе можно нечаянно взять и… — резкий рывок, короткий болезненный вскрик, и нож приставлен к горлу странного юнца, — и сильно порезаться. — Пустите! — всхлипнула добыча, пытаясь пнуть эльфа в колено. Плащ, в который было закутано худенькое тело, промок насквозь и противно пах сыростью. — Не трать силы понапрасну. Отпущу не раньше, чем ты поведаешь мне, кто тебя надоумил здесь поживиться. И не забудь рассчитаться за мою рыбу, — сердито проговорил Исенгрим, уводя воришку к хижине. Неудачливый расхититель съестных припасов повел себя странно: сперва вырывался, пытаясь укусить руку, прижимавшую лезвие к его горлу, а убедившись, что это невыполнимая задача, вдруг горько разрыдался. — Не забирайте меня, пожалуйста! Я все верну, отпустите. — Гадость какая. Ревешь, как девчонка, — фыркнул эльф. Вдруг в кустах шиповника, от которых они уже удалились на приличное расстояние, послышался шорох. Исенгрим резко обернулся назад, прикрывшись телом пленника, который, к его удивлению, застыл, словно пораженный каким-то заклинанием. Из зарослей ловко выбралась высокая стройная женщина. Луна осветила ее лицо, и Исенгрим присвистнул: она была необычайно красива, даже для эльфки. — Где тебя носит, Ньерд? Я голодна. Существо отчаянно затрепыхалось в руках Исенгрима, умоляя красавицу поскорее уносить ноги. — Вот дура. Говорила же я, что ты попадешься! — злобно прошипела эльфка. — Так, сударыня и непонятно кто. Я не ведаю, кто вы такие и что вам понадобилось в моем амбаре. Но горю желанием услышать объяснения, — прервал ее Исенгрим, с тревогой думая о том, что надо было все же позвать Риордаина: кто его знает, сколько еще в шиповнике притаилось народу. — Отпустите ее, я вам все скажу, что пожелаете знать. Только не трогайте ее, пожалуйста! — взволнованно заговорил пленник. Исенгрим, вслушавшись внимательнее в голос, убрал нож и стащил с воришки капюшон, натянутый почти до подбородка. Бледный свет упал на перепуганное грязное лицо юной эльфки. — Девчонка, — презрительно констатировал он и отпихнул ее в сторону. Она моментально оказалась возле своей спутницы и встала между ней и Исенгримом. — Ну что же, я с нетерпением жду твоего рассказа. Сколько вас всего и где ваши спутники? — Мы одни. Только она и я, — вздохнула молодая эльфка. — Одни? Весьма неразумно с вашей стороны, если, конечно, ты не дуришь мне голову. Скоро тут будут мои друзья, так что… — Не надо! Отпустите нас! — вскрикнула она. — У меня осталось немного украшений, я отдам их вам, но позвольте нам уйти. — Вряд ли мне будут к лицу твои побрякушки, — улыбнулся Исенгрим, и эльфка невольно поморщилась. — Я слышала о вас. Вы ведь не причините нам зла просто так? Мы вымокли и проголодались, а еду нам взять негде. — Продать свои драгоценности тебе на ум не приходило? — Никто их не купит. Нам никто не станет помогать, — горько проговорила эльфка. — Это еще почему? Вы что, чумные или глотку кому этим ножиком перерезали? — Нет, мы не больны и ни в чем не виноваты. Просто позвольте нам уйти, мы должны идти и как можно скорее. Я прошу прощения, что украла рыбу, но у меня не было выбора, моя мать голодна. — Твоя мать? Что-то вы не похожи. — Она действительно моя мать. Мать сложила руки на груди и выразительно вздохнула. — Она, в отличие от тебя, кажется совершенно не обеспокоенной, Ньерд. Ведь тебя так кличут? — Она больна, — прошептала эльфка, пропустив мимо ушей вопрос о своем имени. Исенгрим призадумался и решил, что от пары-тройки рыбин они не обеднеют, а задерживаться и дальше выяснять, что собой представляют странные путницы, ему не хотелось. Наверняка Риордаин уже всполошился, поднял на ноги стариков и скоро будет здесь. — Уходите. На, забери свой нож, и чтоб больше я вас тут не видел. Эльфка благодарно кивнула, взяла за руку свою мать — или не мать — и повела ее к дороге. Исенгрим смотрел им вслед. Две дрожащие от холода тени, голодные, в промокшей одежде, убегающие от кого-то или чего-то в ночную пору. Какое ему было до них дело? И все же он почему-то чувствовал нечто, отдаленно напоминавшее жалость. — Эй, ты! Девка! Постой. Они остановились и замерли. — Дождь скоро продолжится. Переждете его под крышей, а завтра уйдете на все четыре стороны. Молодая эльфка покачала головой и дернула старшую за рукав, но та, оттолкнув ее, зашагала назад, так что спутнице пришлось следовать за ней. Исенгрим обернулся — послышались легкие шаги Риордаина и тяжелая поступь Дийкстры и Муна, которых, наконец, встревожило его долгое отсутствие. Поравнявшись с ним, они изумленно уставились на приблизившихся эльфок. Гостьи, в свою очередь, оглядели компанию и застыли в испуге. Повисло неловкое молчание, которое вскоре прервал не любивший трагические паузы Мун: — Ну и ну. Я уже стар и много чего насмотрелся, но впервые вижу, чтобы кто-то пошел отлить и по пути обзавелся семьей. Риордаин расхохотался, и, к удивлению Исенгрима, младшая эльфка тоже улыбнулась. — Меня зовут Ньерд, господа. А это моя мать, Веэра. — Господа, эти две милсдарыни сегодня будут нашими гостьями, — сказал Исенгрим, с тоской предвкушая бесконечный поток глупых шуток в свой адрес. — Так что попрошу вас помнить о хороших манерах, пока среди нас будут дамы. Веэра, красота которой повергла хозяев хижины — особенно Дийкстру — в молчаливое изумление, быстро освоилась и вскоре уже спала в маленькой комнатушке, служившей в зимнее время кладовой. Ньерд, настороженно оглядывавшая мужчин, развешала мокрые вещи над огнем, наскоро поела и уселась у ног матери, опершись на стену. Исенгрим, не сводивший с нее глаз, наконец, не вытерпел: — Отчего не ложишься спать? — Мне не хочется. Я посижу здесь, никому не мешая, — слишком быстро ответила она. Эльф взял ее сумку и, перевернув, вытряхнул наземь надкушенный кусок хлеба и вяленую рыбу, составлявшую ее ужин. — Есть тоже не хотелось? Или боишься, что отравим? — Исенгрим, оставь ты ее в покое. Если не хочет, пусть не ест и не спит, тебе-то что до того? — попытался урезонить друга Риордаин. — Ну уж нет, так не пойдет. Говори. Ньерд вздохнула и закрыла лицо руками, потом нехотя ответила: — Не следовало нам пользоваться вашим гостеприимством. Пусть она поспит пару часов, а потом мы уйдем, чтоб не навлечь на вас беду. Я бы не пустила ее, да она еле на ногах стоит. Простите меня. А еда нам пригодится, когда еще удастся ее раздобыть. — Что-то не похоже, что она еле стоит на ногах, в отличие от тебя, — сердито проговорил Исенгрим. — И от какой же беды ты пытаешься нас уберечь? Советую не врать. Иначе, если эта беда окажется здесь раньше, чем вы удерете, я без колебаний вас выдам. — Я ни в чем не виновата. Я расскажу вам все, если желаете. Но позвольте нам уйти. — Это уж я сам решу, когда услышу твою историю. — Ну хорошо. Мы жили в трех днях пути отсюда, в становище вождя Саркара. Вы, верно, его знаете, он постоянно ведет с другими родами торговые дела. Я немного умею врачевать, а среди его жрецов есть известная знахарка. Вот мне и вздумалось поучиться, — Ньерд бросила взгляд на спящую Веэру, — хотя мать меня и отговаривала. В общем, племянник Саркара, Даркен полуэльф… — Положил на тебя глаз и решил сделать чрезвычайно лестное предложение, — вставил Риордаин. — Да, примерно так. Но вы же знаете, что это такое. Я была в ужасе и отговаривала его, как могла, но он стоял на своем. И, наконец, потерял терпение и сказал, чтоб я перебиралась к остальным его женам. Я выпросила у него срок до утра, чтобы попрощаться с матерью, а ночью мы сбежали, благо жили на берегу реки. — О чем ты думала? Он тебя поймает и по головке за это не погладит, — пробурчал Дийкстра. Эльфка помрачнела. — Вас поймают, это дело времени, и уж тогда Даркен взыщет с тебя за твой побег, — подтвердил Исенгрим.  — А что, надо было смириться и безропотно сделать, что он сказал? Ну уж нет. Мы пойдем, пожалуй. Спасибо, что позволили отдохнуть, — ответила эльфка, вставая. — Нет. Ты останешься здесь, пока я не разрешу уйти. Риордаин, иди за мной, — позвал Исенгрим и снова вышел из хижины.       Гости прибыли к полудню следующего дня. Всадников было не меньше двух десятков — забавно, учитывая, что они ловили двух несчастных перепуганных эльфок. Даркен гарцевал перед строем своих воинов на статном гнедом жеребце, о котором грезили все конокрады Зеррикании. Исенгрим продолжал развешивать рыбу, сделав вид, что не замечает полуэльфа, которого не выносил с тех пор, как начал вести общие дела с его дядей лет пятнадцать назад. — Господин Вольф Исенгрим, — с акцентом проговорил Даркен, потеряв терпение. — Как идет ваш промысел? — Превосходно. А что вас привело в такую даль, господа? Неужто проголодались? — Ну что вы, становище моего дяди достаточно богато, как вам известно, чтобы мы не терпели в чем-либо недостатка. А вот вы, как я вижу, бедствуете с тех пор, как покинули службу. — Не жалуюсь, но если у вас есть интересное предложение, то с удовольствием выслушаю. Даркен просиял. — Именно за этим я и здесь. Видите ли, господин Вольф, на днях из становища удрали две эльфки, изрядно задолжавшие моему дяде за кров, еду и защиту. Я счел это неслыханной неблагодарностью и решил вернуть негодниц, чтобы принесли положенные извинения. И что-то мне подсказывает, что они могли нанести вам визит. — Под «что-то» вы, я надеюсь, имеете в виду следы, а не интуицию? — Именно. — Что ж, в чем-то вы, конечно, оказались правы. В нашем доме действительно находятся две эльфки. Но я сомневаюсь, что это именно те дамы, которых вы ищете, — медленно проговорил Исенгрим. Теперь начнется самое сложное. — Дабы развеять ваши сомнения, я, пожалуй, взгляну на них, и разойдемся, — с угрозой ответил Даркен, спешиваясь. — Исключено. — Это еще почему? — нахмурился полуэльф. — Потому, что одна из эльфок, находящихся в доме, моя жена, а вторая — ее матушка. И я не думаю, что ваш визит покажется им уместным. Даркен удивленно поднял брови, а всадники за его спиной начали перешептываться. — Не знал, что вы обзавелись семьей, господин Вольф Исенгрим. И когда же это случилось? — Вчера. — Да ты издеваешься, Волк? — вспылил Даркен. — У тебя моя эльфка, и если не отдашь ее по-хорошему, то… — То что? Я тебе уже сказал, что эльфка, находящаяся в доме, моя супруга. Мы заключили брак по обычаям кочевников, которые, как тебе не хуже меня известно, положено неукоснительно соблюдать. Так что счастливого тебе пути обратно, и передай привет дяде. Даркен, выругавшись, снял с плеча тяжелый бронебойный лук и натянул тетиву. Исенгрим развел руки в стороны. — Убьешь безоружного, да еще и по такому ничтожному поводу, как скоропалительный брак? — Я всех вас поубиваю, — выплюнул Даркен. Сопровождавшие его воины явно занервничали. — Ты за дурака меня держишь? — С чего бы мне проявлять к тебе такое неуважение? А убивать меня будет весьма неразумно, — осторожно начал Исенгрим, чувствуя, что чаша весов пока явно не на его стороне. — По степи о тебе пойдет дурная слава, раз. Мои друзья успеют перестрелять немало твоих лучших воинов, пока вы до них доберетесь, два. И — не могу об этом не упомянуть — я должен твоему дяде тысячу золотых, три. Даркен задумался. Здравый смысл в нем боролся со слепой яростью, и Исенгриму казалось, что он слышит, как у полуэльфа шевелятся извилины — сообразительностью тот никогда не отличался. Наконец, один из конников — пожилой мужчина в дорогих черных кожаных доспехах — спешился и приблизился к своему вожаку. — Господин, эльф говорит правду — он действительно задолжал вождю Саркару тысячу золотых за украденных во время последнего перехода через урочище Двух Лун лошадей. — И что дальше? Он вовек не рассчитается, даже если продаст десять возов этой вонючей рыбы! Уж проще пристрелить его и притащить дяде его труп, ты не думаешь? — Вряд ли за его труп удастся много выручить, — вкрадчиво продолжал воин, видимо, привыкший к подобным уговорам. — Но если он пойдет без оплаты в охранники торгового каравана, что через месяц отправляется на восток, то сможет покрыть часть долга. А мы все забудем к этому времени о двух эльфках, живущих в его доме. — Я согласен, — пожал плечами Исенгрим. — Что скажет достопочтенный Даркен? Даркен, с ненавистью оглядев эльфа, рывком опустил лук и, развернувшись на каблуках, пошел к своему коню. По линии всадников пронесся общий вздох облегчения. Старый воин улыбнулся и, слегка поклонившись, сказал: — Не забудьте, Исенгрим, караван выдвигается через месяц, как только взойдет новая луна. — Я прибуду вовремя, — кивнул эльф, все еще не веря, что так дешево отделался от вспыльчивого племянничка вождя. Хвала Деве, что хоть у кого-то из спутников Даркена хватило разума поддержать выдумку о тысяче золотых. Саркар не станет спорить — эльфки ему и с доплатой не нужны, жен и наложниц итак бессчетное количество, а вот заполучить хорошего дармового охранника он будет рад. Из хижины вышел бледный Риордаин с арбалетом в руках. — Получилось? — Вроде бы. Через месяц я уйду с караваном, — ответил Исенгрим, продолжая развешивать рыбу. — Что ж, надеюсь, тебе хорошо заплатят. Нам деньги всегда нужны. — Не дадут ни гроша. — Ну… Тоже неплохо, степь очень красива в это время года, — пожал плечами Риордаин и ушел назад в хижину. Шаги Ньерд он расслышал еще от самых дверей — она ступала нерешительно, медленно и часто останавливалась, словно не зная, стоит приближаться к своему спасителю или лучше оставить его в покое. Наконец, видимо, набравшись храбрости, эльфка подошла к нему и присела рядом на нагретый солнцем камень. — Я не знаю, как мне вас и благодарить. — Никак, — ответил Исенгрим, задумчиво перебиравший цепочку, висевшую у него на шее. — Но он ведь мог вас убить! Да и теперь вы все еще в опасности, потому что вам предстоит сопровождать этот проклятый караван. — Что ты хочешь услышать, Ньерд? Я захотел помочь и помог. Остальное тебя не касается. Но вам придется пожить здесь, чтобы не пошли слухи об обмане. — Даркен не станет мстить? — Не думаю. Он вспыльчив, но память у него короткая. Тем более, их вождю донесут об этой истории во всех подробностях, и вряд ли он похвалит Даркена за то, что тот гоняется — уж прости — за бабами вместо того, чтобы готовиться к осенней перекочевке. Ньерд улыбнулась и с минуту молча рассматривала Исенгрима, потом вдруг протянула руку и выдернула из его пальцев цепочку с кольцом, на котором блеснул яркий кроваво-красный камень. — Какое красивое. Это вашей жены? Эльф покачал головой, глядя на темные беспокойные воды реки. — Значит, невесты? — Нет. — Тогда дайте примерить! — вдруг сказала она. Исенгрим посмотрел на нее, как-то странно, грустно улыбнулся, расстегнул цепочку и, сняв кольцо, с размаху бросил его в реку. Раздался короткий плеск, по масляной глади побежали круги, и украшение навсегда скрылось в мутных водах. Ньерд, широко раскрыв глаза от изумления, переводила взгляд с реки на Исенгрима и обратно. — Если вы не хотели давать мне кольцо, то могли просто сказать «нет». — Довольно болтовни. Идем, ужин сам себя не сварит, — с этими словами эльф встал и зашагал к хижине. Ньерд, последний раз обернувшись на реку, последовала за ним.