Всё синее: Его таблетки, его руки, его джинсы — И теперь я сама покрыта яркими пятнами, Разорвана по швам, И всё синее, Всё синее. Всё серое: Его волосы, дым от его сигареты, его мечты — И теперь он видит мир лишь в чёрно-белых тонах, Он не знает, что это значит, И он увяз в синеве, И он увяз в синеве.
Halsey — Colors
***
Сегодня на улице холодно. Небо затянуто тёмно-серыми тучами, из которых нещадно льёт холодный ноябрьский дождь. Люди, лица которых скрыты под чёрными зонтами, снуют туда-сюда. Сегодня они спешат больше обычного, ибо перспектива долго находиться на улице в такую погоду их совершенно не прельщает. Они всегда спешат, чего уж тут таить. Но в вечной погоне за чем-то, что известно лишь им самим, люди не замечают, как мимо пролетает жизнь. Они пытаются спрятаться от назойливого дождя под чёрными зонтами. Какая ирония.. Ведь точно также они прячутся под обыденными серыми буднями от многогранности и разносторонности. Ах, как же скучен этот мир! Как же скучны эти люди, которые только и знают, что прятаться. Как же много этих чёрных зонтов. Чёрное...слишком много чёрного. Я глубоко вздыхаю и перевожу взгляд на сгорбившегося над кофейным столиком человека, перебирающего какие-то бумаги и документы. Рэй. Довольно странное прозвище. Немного странный человек. Почему именно «Рэй»? Быть может, в этом есть скрытый смысл? Или же смысл в том, что его нет? Он полностью погружен в свои мысли, а потому совершенно не замечает, как я пристально изучаю его. Сколько времени мы уже знакомы? Чуть больше шести месяцев, но с каждым разом он открывается для меня с новой стороны, каждый раз я нахожу в нём что-то, что ещё сильнее привлекает меня. Рэй почти не шевелится, он лишь изредка прислоняет указательный палец к нижней губе. Вся его поза так и говорит о том, что ещё чуть-чуть и он доберётся до чего-то сокровенного, до того, чего так долго искал. И я задерживаю дыхание в предвкушении кульминации. Тик-так.. Звук часов звучит громко в напряжённой тишине, внезапно наполнившей большую полупустую комнату. Моё сердцебиение слегка ускоряется, когда я замечаю, как рука Рэя вздрагивает. Он чуть выпрямляется и подаётся вперёд. В глазах его читается немой триумф, в то время как на лице не мелькает ни одной эмоции. Я судорожно вздыхаю. Он добрался до того, что так долго искал, и я могу позволить себе расслабиться. Я спрыгиваю с подоконника и, стараясь особо не шуметь, усаживаюсь в кресло напротив Рэя. Откидываюсь на мягкую кожаную спинку и улыбаюсь, когда он откладывает бумаги в сторону и переводит свой взгляд на меня. Глаза Рэя прекрасны. Голубоватого оттенка очи, напоминающие мне глубокое озеро, в которое я с радостью бы провалилась. Его зрачки, как всегда, расширены. Любой вполне может принять его за психа. Люди боятся тех, кто на них не похож. Но я не из таких людей. Меня тянет к тому, что непонятно другим. Быть может, именно поэтому лёгкая ненормальность Рэя очаровывает меня. Он разрывает наш зрительный контакт, и я ловлю себя на мысли, что готова смотреть ему в глаза целую вечность. Готова вновь и вновь падать в этот омут, который с каждым метром моего падения постепенно окрашивается из голубого в синий, а из него — в чёрный. Чёрное. В этом мире так много чёрного. Пока всё внимание Рэя сосредоточено на символах, показавшихся ему довольно занимательными, я без тени смущения разглядываю его лицо. Большие широко раскрытые глаза, острый нос, губы красивой формы, которые он сейчас слегка покусывает, бледная кожа и серые волосы, которые так подчёркивают все черты его лица. Сейчас вместо привычного фиолетового костюма на нём домашний чёрный свитер и чёрные потёртые джинсы. Он весь чёрный, которого так много в этом мире. Но почему-то для меня Рэй является самым ярким. — Что-то не так? — раздаётся его хрипловатый голос, который прерывает мои размышления. Я вздрагиваю и смотрю на Рэя с неподдельным удивлением. Он всё также продолжает изучать странные символы. Он всё так же задумчив. Он вроде бы здесь, но в тоже время его здесь и нет. — Всё хорошо, — отвечаю я, улыбаясь ему. — А почему ты спросил? — Ты уже двадцать минут не сводишь с меня глаз, Соён, — поясняет он. — Что-то не так? Я лишь молчу. Кажется, время порой идёт слишком быстро. Рэй всё продолжает ждать от меня ответа, даже отложив в сторону свои документы. Но вместо того, чтобы дать ему желаемое, я встаю и ухожу на кухню, где завариваю фруктовый чай и кладу на поднос всё то из сладкого, что парень так полюбил в последнее время. Возвращаюсь в комнату, ставлю поднос и чашки с ароматным напитком на стол, и поворачиваюсь к явно ничего не понимающему Рэю лицом. — Рэй, — слишком громко для этой комнаты произношу я. Парень бросает на меня вопросительный взгляд. — Давай устроим небольшое чаепитие.***
Я люблю смотреть на то, как Рэй ест. Его движения обычны и почти ничем не отличаются от движений обычного человека, но что-то цепляющее в них есть. Я с каким-то поистине детским восторгом наблюдаю, как Рэй своими тонкими изящными пальцами берёт конфету и аккуратно разворачивает её, после чего фантик летит в сторону, а шоколадную сладость парень отправляет себе в рот и тщательно её пережёвывает, запивая вишнёвым чаем. Полчаса. Рэй сказал, что сможет оторваться от своей работы лишь на полчаса. Мне редко удаётся с ним поговорить, а уж остаться наедине — так тем более. Поэтому даже эти полчаса, которые пролетят незаметно, кажутся мне чем-то весомым, чем-то бесконечным. — Какое же твоё настоящее имя, Рэй? — неожиданно для самой себя спрашиваю я, после чего делаю глоток чая. Горячая жидкость обжигает горло, потому я терпеливо жду, пока неприятные ощущения пройдут. Почти сразу же чувствуется сладкий вкус вишни и карамельной конфеты, тающей на языке. — Есть такие вещи, которых знать не стоит, — незамедлительно отвечает Рэй, медленно помешивая ложкой в своей кружке. — Тогда расскажи то, что мне можно знать, — я бросаю на парня требовательный взгляд, и он усмехается. — Любая информация обо мне может принести тебе неприятности, — бархатным голосом произносит Рэй, с интересом рассматривая ровный кубик сахара, лежащий на его блюдце. Сахар. Белое. Белого так мало в нашем мире. Ровный кубик сахара. Сладкий, тающий во рту. Много сладкого вредно для здоровья. Но, кажется, ты об этом совсем не заботишься. Неужели ты никогда не задумываешься о будущем, Рэй? А есть ли для тебя это будущее?.. Он молчит, а я устремляю свой взгляд на деревянную поверхность стола. — Розы, — раздаётся вдруг его голос. А я делаю вид, что эти слова меня ничуть не интересуют. — Синие розы, — продолжает Рэй, проводя пальцем по краю кружки. — Знаешь, я люблю синий цвет. Он помогает мне думать и наталкивает на правильное решение задачи, — парень делает небольшую паузу. — Поэтому я люблю синие розы. — Роза — прекрасный цветок, — поддерживаю беседу я и наконец-то поднимаю глаза на своего собеседника, встречаясь с ним взглядом. — Но с ней следует быть осторожным, — заметив заинтересованный взгляд Рэя я, пожав плечами, добавляю: — Шипы острые. Он продолжает смотреть на меня, но всё ещё молчит. Выражение его лица становится другим, он слегка хмурится, явно пытаясь понять то, что пока ещё скрыто от его глаз. Указательный палец Рэя опять тянется к нижней губе, и я невольно хихикаю. — Кажется, ты обещал мне полчаса, — весело произношу я. — У меня есть ещё пять минут. Но Рэй, кажется, не слышит меня. Парень вновь погрузился в то состояние, в котором прибывает почти всегда. А время идёт. Оно утекает от нас, словно вода сквозь пальцы. И мы не в силах замедлить его или остановить. Мы можем лишь использовать его. Использовать ровно столько, сколько нам дано. Тик-так.. Две минуты. Я делаю последний глоток и ставлю на стол уже пустую чашку. — Ты похожа на розу, — наконец-то произносит Рэй, после чего всё его внимание вновь переходит на сладкое. — Чем же? — спрашиваю я, вопросительно изгибая бровь. Рэй же отправляет в рот очередную шоколадную конфету и указательным пальцем показывает на часы, улыбаясь уголками губ. — Время вышло. Из его уст это звучит, как приговор. Я устало вздыхаю и поднимаюсь на ноги. — Рэй, у меня ещё есть минутка? Смотрю на него с надеждой. Смотрю на него так, как бездомный котёнок смотрит на мимо проходящих людей. Но Рэй не отвечает, лишь смотрит на меня, и в глазах его будто черти пляшут. А я расцениваю его молчание, как знак согласия. Набираю в грудь побольше воздуха и, быстро преодолев расстояние между нами, наклоняюсь и целую парня в щёку. — Тебе нужно быть чуть более раскрытым, — невозмутимо произношу я, после чего, забрав поднос, удаляюсь на кухню. Сегодня на улице невероятно холодно, но мне тепло, как никогда. Проходя мимо большого окна, я замечаю в куче чёрных зонтов один синий, и уголки моих губ приподнимаются в счастливой улыбке. В этом мире много чёрного, но, быть может, в нём столько же и синего? Люди вечно куда-то спешат. Люди, как время. А время, как люди. Полчаса — безумно мало. Но рядом с тобой это — вечность. Рядом с тобой обычные вещи становятся необычными. И я никогда не забуду наше чаепитие. Никогда не забуду вкус этого чая и шуршание фантиков.***
Соён уходит, не оборачиваясь. А потому не видит, как Рэй осторожно дотрагивается длинными пальцами до того места на своей щеке, где пару секунд назад был запечатлён её невинный поцелуй. Она не видит, как его щеки предательски окрашиваются в красный, а губы расплываются в смущённой улыбке. — Надо же, — тихо говорит Рэй, прикладывая ладонь к груди, где бешено бьётся сердце, — а я уже и забыл, каково это.