***
Дождь лил не переставая, стучался в узкие бойницы, колотил по черепице, словно просился внутрь погреться. Но внутри тоже было сыро и промозгло. Камин чадил, сырые дрова горели плохо. И хотя огонь развели уже давно, невозможно было прогреть башню, где крыша была вся в прорехах, а верхних комнатах давно не жили и не разводили огня. Петир предлагал не оставаться здесь на ночь. - Все мои владения можно осмотреть за пару часов, Джон! Совсем не обязательно ночевать здесь. Тем более, что башня в ужасном состоянии! С тех пор, как умер отец, никто, кроме горстки слуг, не пользовался ей... Но король настоял. Ему хотелось увидеть, как Петир жил в детстве, где он рос, увидеть его дом, его комнату, его детскую кровать. - Я хочу знать о тебе всё, Петир! Я хочу понять тебя. - Если ты думаешь, что сможешь что-то понять или узнать обо мне в этом месте, то будешь сильно разочарован. Я не был здесь очень много лет и забыл всё, что связанно с Перстами. Кое-что он всё же помнил. Едва они въехали на полуостров, как Петира охватило давно забытое гнетущее чувство, не воспоминание даже, а словно бы тень воспоминания... Они отправились в дорогу, ещё затемно. С утра на горизонте висели тучи, и Петир посчитал это дурным предзнаменованием. Дождя ещё не было, но воздух был весь пропитан влагой. Она липла к волосам и одежде, пробиралась под тёплый плащ и холодила кожу. Чем ближе они подъезжали к самому маленькому полуострову Перстов, тем сильнее поднимался ветер, пуще накрапывал дождь, и тем тоскливей становилось на сердце у Петира Бейлиша... Идея осмотреть Персты принадлежала королю. Лорда Бейлиша было не заманить в родовое гнездо никакими калачами. Он упирался, спорил с Джоном. Но если Старку что-то взбрело в голову, возражать ему было бесполезно! Особенно, если этот Старк был ещё и Таргариен. - Иногда мне кажется, что ты взял от своих родителей все самые худшие черты, - ворчал Петир, - Если бы не твоё смазливое личико, шлюшачьи губы и крепкий зад, я уже давно бросил бы тебя за твой несносный нрав. Король в ответ только весело улыбался. Путешествие его уже подходило к концу. Лорд Орлиного Гнезда, который принимал его величество в Долине Аррен и вызвался сопровождать в поездке по своим владениям, был давно отпущен домой — дорога сказалась на слабом здоровье юного лорда. Визит короля в Долину был организован самим бывшим лордом-протектором, отчимом и будущим тестем лорда Роберта. Его величество, бывший в Долине много лет назад во время войны с Королем Ночи, пожелал теперь воспользоваться любезным приглашением лорда Аррена и осмотреть эту часть своего королевства. Лорд Долины был польщен оказанной ему честью. К тому же, он был счастлив вновь увидеть лорда Бейлиша, заменившего ему отца, к которому он до сих пор был нежно привязан, и совета которого часто искал. Все те несколько недель, что король со свитой гостил у лорда Аррена, тот не отходил от лорда Бейлиша, жаловался ему на трудности правления, ругал своих советников и рыцарей, и сетовал, что дядя Петир и леди Санса больше не живут в Орлином Гнезде. - Эти спесивые индюки совсем отбились от рук, дядя Петир! - говорил он сердито о своих вассалах, - Только Лунная дверь и держит их в узде! Быть лордом Долины — это очень тяжело! - Вы правы, ваша милость... Это тяжёлый труд. Мало кто понимает, какая это ответственность, скольких усилий это требует. Но вы, позвольте вам заметить, прекрасно справляетесь! Однако... Мальчик мой, если у тебя возникнет необходимость в моём совете, пиши мне в любое время дня и ночи, - Бейлиш гладил юношу по голове, - Я всегда рад помочь тебе, ты же знаешь, Робин. Ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку. А совсем скоро Алейна вступит в брачный возраст, и тогда ты, малыш, станешь моим зятем! Ты и так мне почти как сын, а скоро станешь им по-настоящему! Лорд Робин улыбался счастливо... Визит короля пошёл на пользу не только юному лорду Аррену, но и самому Петиру Бейлишу — всегда полезно освежить личные связи. Кроме Орлиного Гнезда король посетил несколько других замков в Долине, принадлежавших самым знатным и старинным родам, и лорд Аррен представил королю своих вассалов. Заехали они и в Чаячий город, где юный Петир Бейлиш когда-то служил на таможне... Король не мог не заметить отношение некоторых лордов Долины к своему юному сюзерену и его отчиму, бывшему лорду-протектору. Голоса, высказывавшие недовольство тем влиянием, которое лорд Бейлиш до сих пор оказывал на молодого Аррена, долетали и до Королевской Гавани. Это была ещё одна причина, по которой король принял приглашение лорда Долины. - Они не очень-то тебя любят, не так ли? - говорил он потом Петиру, - Для них ты просто выскочка. Они не говорят этого, но это чувствуется за их нарочитым гостеприимством и любезными улыбками. - Да, - соглашался Петир, - Здесь многие были против моего брака с Лизой Аррен и провозглашения меня лордом-протектором. Они даже пытались забрать у меня маленького Робина, когда я стал его опекуном... Для них я всё ещё выскочка с Перстов, сколько бы денег, земель и титулов я ни приобрёл. Хотя надо сказать, что мои деньги они любят, невзирая на их — или моё — происхождение. Спесь выглядит гораздо более убедительной, когда не приходится распродавать земли, чтобы содержать замок. И тут годится любая помощь, даже от такого выскочки, как я. Так что некоторым приходится терпеть моё общество и проявлять любезность. А иным я просто нравлюсь! Петир улыбался. Король хмурился. - Если бы ты знал, сколько раз я слышал разговоры о том, что Мизинец забрал слишком много власти. Долина, Речные земли — не слишком ли много для низкородного лордика? - Я даже знаю, кто это говорит... - Неважно! Но, кажется, теперь я понимаю тебя, через что тебе пришлось пройти, с чем тебе приходится иметь дело до сих пор... Я чувствую ярость, Петир. Я понимаю, почему ты захотел отыграться... - Не слишком меня жалей, малыш! - усмехался Петир, - Они и к тебе так же относятся. Ты для них тоже выскочка. Плод греха принца Рейгара, убитого их любимчиком — Робертом Баратеоном. Ты — причина войны. И как бы ты не размахивал подтверждениями законности своего рождения, ты всё равно для них лишь маленький бастард, получивший трон, по закону причитавшийся наследникам короля Роберта. Так что твой вес в их глазах не лучше моего, милый, хоть ты и король! - Вот когда пожалеешь, что Дрогон так и не вернулся... - ворчал Джон. Петир смеялся. Тогда королю и пришла идея посетить Персты. А может, она пришла ему и раньше, с самого начала, едва они въехали в Долину через Кровавые врата, едва он увидел, каким насмешливым стал взгляд Бейлиша, как на лице его застыла маска любезности и веселья, под которой Джон угадывал презрение и упрямство. Или мысль эта давно жила в нём, с тех пор, как этот язвительный, лукавый человек овладел его сердцем. Джон всегда повторял, что хочет понять Петира. Он не мог упустить эту возможность и не побывать теперь на Перстах... Юный Робин не выдержал в пути и недели. Остальные лорды Долины, увязавшиеся за свитой короля, наперебой предлагавшие ему свои услуги и заверявшие в преданности, окончательно отстали в Стылых Водах. Так что на Персты Джон и Петир отправились вдвоём, не считая королевской охраны, а также нескольких рыцарей Трезубца и крошечного отряда армии Долины, предоставленного им лордом Арреном. Ехали они не очень быстро — лошади осторожно ступали по узким каменистым тропам, неся всадников и тяжелую поклажу со съестными припасами и другими вещами, по мнению лорда Бейлиша, необходимыми королю на Перстах. Тут уж пришёл его черед настаивать и проявлять упорство. - Ты просто не представляешь себе, куда едешь! Я хозяин этого треклятого места, поэтому просто послушай меня и раз в жизни сделай, как тебе говорят! Помимо прочего в поклаже были дрова, шкуры и нескончаемые запасы вина. - Нам просто не обойтись без большого количества выпивки, малыш! По крайней мере мне... Погода без дождя продержалась полдня. За это время лорд Бейлиш, поджав губы и насмешливо вскинув брови, успел показать королю свои владения на Перстах, включая маленькую деревеньку, где разместили большую часть отряда, пещеру отшельника, напророчившего Петиру великое будущее, и знаменитую стоянку Андалов в том месте, где они впервые высадились на этих скалистых берегах. Король осматривал полуостров с возбужденным любопытством. Он пожелал посетить могилы старого лорда Бейлиша и его супруги, умершей, когда её маленькому сыну не было и четырех лет. Он тщательно осмотрел старую кремниевую башню: забрался под самую крышу, заглянул в каждый закуток, рассмотрел каждый выцветший гобелен, пролистал каждую книгу в скудной библиотеке старого лорда. В покосившемся сарае позади башни, среди хлама отыскал резную деревянную люльку, в которой когда-то кормилица укачивала маленького Петира. Долго водил пальцем по растрескавшимся от времени и влаги бокам, покрытым резными завитушками. Поймал на себе напряженный взгляд Петира и рассеянно улыбнулся ему. Лорд Бейлиш оказался прав насчет дров, шкур и съестных припасов. Деревья на полуострове почти не росли, и слуги обычно топили камины кизяками. К приезду короля очаги успели вычистить и заново разжечь, полы засыпать свежей соломой, пыль с мебели немного смести. Но другой еды, кроме козьего сыра и хлеба, здесь не было. А когда после обеда за окном зарядил дождь, в башне стало так промозгло, что даже камины не помогали, и закутаться в шкуры было единственным спасением. Лорд Петир, сидя в кресле, укутавшись в тёплый плащ, недовольно и укоризненно глядел на короля. - Я же говорил тебе! - бубнил он, - Я говорил, что не стоит оставаться здесь на ночь! Но ты же никогда не слушаешь меня! Упрямый, несносный мальчишка! Джон в ответ улыбался с нежностью. Вид у него был задумчивый. - А мне здесь нравится! - отозвался он убежденно. Бейлиш презрительно фыркнул. - Если мне удастся дожить до утра в этом холоде и сырости, то первое, что я сделаю, это оседлаю коня и уберусь отсюда. А ты можешь хоть поселиться здесь, раз тебе так здесь нравится! Как хозяин этого... эммм... замка, я не буду возражать... - Зато здесь мы наконец можем побыть вдвоём, Петир. Я устал быть рядом всё это время и не быть вместе. Я соскучился... Ужинали они вареным мясом и фруктами, которые привезли с собой, а также хлебом и местным сыром, от которого щипало язык. Запивали всё это большим количеством подогретого вина. Ложе в хозяйской спальне выстлали шкурами, и сверху одеял тоже положили шкуры. Лорд Петир, не переставая ворчать, скинул сапоги и дублет, забрался в постель, укутался в тёплый мех и свернулся калачиком. Вскоре к нему присоединился Джон. В отличии от своего друга, бывший король Севера полностью разделся. По своему обыкновению, он обнял Петира сзади, прижал его к груди и стал греть своим теплом. Время от времени он целовал ему шею и затылок. Но когда попробовал повернуть к себе лицом, Петир отмахнулся. - Не надо! Не хочу! Я зол на тебя. Джон зарылся носом в его волосы. - А я рад, что приехал сюда. Правда рад. Вообще вся эта поездка в Долину оказалась интересной... - В самом деле? Что-то я не заметил, чтобы общение с твоими подданными вызывало у тебя восторг. - Нет, не общение... А то, что я узнал о тебе. - Боги, Джон! Из всех причин что-то делать ты всегда умудряешься найти самые неправильные! - Ошибаешься! Это единственная стоящая причина сюда приехать. Всё остальное — ерунда, игра амбиций... Поэтому мне так нравится здесь. Всё здесь: скалы, ветер с моря, деревушка, овцы, пещера отшельника, эта старая башня, дымящие камины, отсыревший хлеб, острый сыр, даже дождь за окном — всё это часть тебя. И мне это ужасно нравится. Знаешь, ты всегда снишься мне на фоне скал или моря. Теперь я знаю, почему... Бейлиш вздохнул недовольно и попытался освободиться из объятий короля. Джон сжал его покрепче. - Лежи смирно. Иначе не согреешься. Он обхватил Петира не только руками, но теперь и ногами, буквально впечатал в себя, снова поцеловал шею. - Мне кажется, я понимаю, почему ты не любишь это место... - проговорил он задумчиво, - Здесь, мало детей, правда? В деревне одни старики... Знаешь, у меня всегда был Робб, а потом Теон. Мы всё время проводили вместе, играли, учились, занимались всякой мальчишеской ерундой. Потом появился Бран и Арья... А ещё мальчишки с конюшни и из кузни, сыновья офицеров охраны и слуг... В Винтерфелле всегда было много народу. Всё время что-то происходило, и мы всегда были в гуще всех событий... А здесь очень тихо и пустынно. Тебе, должно быть, бывало одиноко... Зато здесь полная свобода! Наверное, можно было бегать, где хочешь, и делать, что хочешь. Мне это нравится. Но для любой игры нужны приятели... У тебя были друзья? Петир мотнул головой. - Здесь всегда было мало детей. Когда я рос, в деревне не было никого моего возраста. Да и отец запрещал мне играть с крестьянскими детьми. Нет, я был один и играл сам с собой. С собаками, с камнями, с морем... Что-нибудь строил или куда-нибудь забирался. Представлял себе, что я где-нибудь в другом месте, за тысячи миль отсюда. Где угодно, только не здесь... Потом меня отправили в Риверран. Там у меня появились товарищи для игр. И подруги... - Ты скучал по дому? Петир снова замотал головой. - Нет. Может, совсем немного в самом начале... Но потом я совершенно забыл о Перстах, никогда не вспоминал о них. Я думал, что мне никогда не придётся возвращаться сюда. Пока не... Джон погладил его по плечу. - А отец? Ты скучал об отце? Петир надолго замолчал. Он не любил вспоминать об отце. Он до сих пор не мог забыть выражения разочарования и даже презрения на его лице. Это было первое, что он увидел, когда пришёл в себя после болезни. Они мало разговаривали после этого. Вернее, Петир мало говорил. Зато много слушал, и слова старого лорда растекались ядом в его крови... Джон приподнялся на локте, заглянул ему в лицо, перевернул его на спину. В глазах Петира была такая тоска вперемешку с горькой детской обидой, что Джон стал гладить и целовать его, как ребёнка. - Можешь не отвечать, если не хочешь, любовь моя! Прости меня, я не хотел тебя расстроить. - Нет, - отвечал Петир одними губами, - Ты никогда не знал своего отца, правда, Джон? Всё, что ты знаешь о нём, тебе известно по рассказам других. - Да. Иногда мне бывает очень грустно, от того, что я так никогда и не узнал его. - Иногда я желал бы никогда не знать своего отца, не помнить его, - лицо Петира застыло, только ресницы слегка подрагивали, и когда он говорил, уголки губ едва заметно кривились в горькой гримасе, - Не иметь ничего, кроме рассказов о нём других людей. Лорд Хостер и дядя Бринден иногда рассказывали мне о моём отце. В их историях он всегда был смелым и благородным воином. Он спас жизнь лорду Хостеру, он был прекрасным другом... Жаль, что я не могу помнить его таким... Он запомнил об отце жёсткий рот, сурово сдвинутые брови, сжатые в кулаки руки и жестокие слова... Джон поцеловал Петиру веки, осторожно прикоснулся к губам. - Он был суров с тобой? - После того, как его друг и покровитель, лорд Речных земель, выгнал меня с позором? О да, он был суров со мной. - Мой бедный Петир! А твоя мать? Ты помнишь её? - Немного. Я был очень мал, когда она умерла., - Бейлиш говорил медленно и очень тихо, глядя куда-то мимо Джона, - Она долго болела... Я помню её руки — белые и тонкие поверх одеяла. Она гладила меня по голове. А потом её просто не стало. Я не помню, как. И похорон её не помню. Просто однажды не стало её рук, а я стал ходить на её могилу. Моя нянька учила меня, что моя мать меня слышит и оберегает. Поэтому я ходил на могилу рассказывать ей обо всех своих несчастьях и печалях, или просто когда мне её не хватало. Пока я был маленький. После, я в это уже не верил. - Мой хороший мальчик! - Джон положил голову Петира себе на грудь и стал гладить по волосам, - А я совсем не помню свою... Вообще, пол жизни я провёл, думая, что моя мать была шлюха. Но даже тогда мне хотелось узнать её имя и разыскать её. Я надеялся, что она ещё жива. Представлял, как она обрадуется, увидев меня... А потом оказалось, что она не шлюха, но что мне её никогда не увидеть. Даже не знаю, что лучше... Знаешь, я привык быть бастардом. Меня перестало это заботить. Ночной Дозор вытравил это из меня. Я мог бы прожить так всю жизнь, знаешь. Быть незаконным сыном лорда Эддарда и неизвестной шлюхи. Я мог бы прожить так всю жизнь и никогда не стать... им. Иногда я жалею, что всё так сложилось... - Ты, малыш, был королём Севера ещё до того, как стал Эйгоном Таргариеном. Так что, так или иначе, но тебе пришлось бы нести это бремя. Никто из нас не выбирает... - Ты всё время так говоришь, - засмеялся Джон, закрывая Петиру рот поцелуем, - Кое-что мы всё же выбираем, не правда ли? Я вот выбрал тебя, Петир Бейлиш, быть моей единственной любовью и смыслом моей жизни... - Постой, разве наша встреча не была предопределена свыше? Я, кажется, припоминаю, как ты уверял меня, что мы не могли не встретиться, и что твой зад был предназначен моему члену самими богами... Джон укусил его за губу, обхватил руками и перевернулся так, что Петир оказался под ним, придавил его своей тяжестью. - Ты вечно смеёшься надо мной, злюка! А я, между прочим, твой... - Кто? Кто ты Джон? - Твой король. - Моя сучка. - Открой мне губы, Петир. Мой любимый, мой сладкий... - Джон долго целовал его, — он всегда любил целоваться, — ласкал языком, покусывал и посасывал. Запускал пальцы в его пряди. Прижимался к нему всем телом. Петира вдруг охватило странное чувство, словно ему опять было пятнадцать лет. Только теперь он был влюблен не в девочку с рыжими волосами, а в огромного северянина с тёмными глазами, колючей бородкой и мягкими губами. Будто впервые, он ощущал тяжесть его тела на себе. От этого было трудно дышать, но и было тепло. Это возбуждало... Северянин целовал его слишком ненасытно, обнимал слишком крепко, стонал ему в губы, желал его горячо... Любил его. - Распусти завязки, любовь моя, достань свой член... - шептал он, не отнимая губ и ловя дыхание Петира. Он немного приподнял бёдра, давая Петиру дотянуться до пояса... Петир Бейлиш чувствовал себя юным девственником, когда дрожащими руками развязывал тесёмки и приспускал штаны. Будто не было долгих лет, когда он брал короля, как и когда ему захочется... Он попытался сбросить с себя наваждение — он уже не наивный несчастный мальчик, он лорд Петир Бейлиш, хранитель Речных земель. Джон Сноу — его сучка. Но стены родной башни вокруг него, знакомый резкий запах соли, дым из камина, шум моря и дождя за окнами тянули его в прошлое. Джон, тем временем, запустив руку между ними, обхватил его член — ладонь короля была горячей, покрытой мозолями от частого обращения с оружием. Он был нежен и умел, горяч и настойчив. Так что вскоре Петир закрыл глаза и целиком отдался его опытным рукам. Ему было не просто хорошо, его словно накрыло с головой: томление, желание, нежность и... любовь. Волна любви. Никто никогда не любил его так. Никто никогда... Дыхание его участилось, ему стало тепло. - Я люблю тебя, Петир! Слышишь, мой хороший? Так люблю! Ты моя жизнь. Я люблю тебя за них всех, за тех, кто не смог увидеть, не разглядел, какой ты! Поддавшись чувствам, Петир толкнулся королю в руку и застонал тихо. Джон словно бы ждал этого. Он мгновенно скатился с Петира, откинул в сторону шкуры, одним движением потянул с него штаны, торопливыми пальцами и зубами стал развязывать на нём тунику. - Холодно! - запротестовал Петир, подрагивая на сквозняке и пытаясь нащупать шкуры. Его охватило волнение, как если бы его и в самом деле собирались лишить девственности. - Ничего, сейчас я согрею тебя, мой хороший. Тебе будет жарко, обещаю тебе, любовь моя. В два счёта Петир оказался обнажён, а король раздвинул ему ноги, улегся на него сверху, пригвоздил его запястья к кровати, снова стал горячо целовать его и тереться своим возбужденным членом о член Петира. Петиру вспомнился тронный зал и охотничий домик. - Что означает смешивание семени, малыш? - То, что ты часть меня, а я часть тебя. Ты мой, и я твой, Петир, отныне и навсегда. Они двигали бёдрами навстречу друг другу. Очень скоро дыхание короля сбилось, он прервал поцелуй, уткнулся Петиру в изгиб шеи, задышал туда тяжело. - Смотри, Петир, - вдруг зашептал он, глядя вбок, на стену, где плясали тени в отблесках пламени, - Смотри, кажется, что я трахаю тебя. Петир тоже повернул голову. Тень на стене была нечеткой, но было видно, как она движется, томно и ритмично, приподнимаясь и опадая. Король поднялся на руках и посмотрел туда, где между их телами соединялись их два желания. - Посмотри на нас, Петир! - улыбнулся он, - Посмотри на нас вместе! Петир приподнял голову и взглянул вниз. Хотя король давно уже не был мальчиком, живот и бёдра у него всё ещё были красивыми, сильными. Крепкие мышцы перекатывались под белой кожей, втягивались и сжимались, нервно трепетали. Густые заросли чернели между ног. Там внизу подрагивали два мужских естества, словно бы льнули, ласкались друг к другу. Зрелище было странным, завораживающе красивым, возбуждающим. Сами ощущения тоже были приятными, но скорее дразнили, чем приносили истинное наслаждение. Бейлиш открыл рот, чтобы высказать эту мысль, но всё, что сорвалось с его губ, это хриплое: «Ещё!» Однако, для Джона этого было достаточно. Он перехватил оба петирова запястья в левую руку и прижал их у него за головой, правой ладонью обхватил оба их члена и задвигал рукой. Петир смотрел не отрываясь. С зажатыми запястьями многого он сделать не мог, поэтому просто тянулся к Джону губами. Джон ловил его язык, прихватывал губами мочку уха, целовал шею... - Осторожней, Петир! Скоро ему станет мало того, что ты можешь ему дать. Петир снова посмотрел на их тень на стене, на свои разведенные ноги... - Отпусти меня, Джон... - Ты мой. Скажи, что ты мой! - Я твой. Отпусти меня. - Поклянись... Петир больно укусил его за плечо, вывернул руки из его хватки. - Не забывай, кто ты, мой милый. Не требуй от меня клятв. Толкнул короля вниз. - Ртом, Джон. Ты обещал меня согреть... На самом деле внутри у него уже было жарко. Снаружи кожа покрывалась мурашками под сквозняками и влажными губами короля, а внутри полыхало пламя. «Обними меня, Джон. Не отпускай меня...» Слова выходили чужими, словно бы непривычными. - Дай мне тебя оттрахать, мой мальчик... Кто здесь мальчик? Кто здесь робкий, влюблённый, жаждущий любви? Кто озлобленный, ищущий мщения, вытирающий тайком слёзы, кричащий кому-то в лицо горькие слова? - Ты любишь меня, Джон? - Да, Петир, я тебя люблю. Я люблю тебя больше всех на свете, больше себя. Люблю больше тех, которые тебя не любили. Язык и губы короля снова были повсюду. Петир даже не заметил, когда в нем оказался его палец. Сопротивляться больше не было сил. Просто не хотелось. Зачем сопротивляться любви? Палец нежно поглаживал его изнутри. - Джон? - Да, любимый? - Сделай два, малыш... - Ты уверен? - Нет. Но сделай... Опять была боль. И чувство наполненности было уже знакомым, но всё равно странным. Джон не двигался, заглядывал ему в лицо, ждал его реакции. - Тебе больно? - Немного. - Убрать? - Нет. Трахни меня, мой хороший. Только осторожно... И в рот меня возьми тоже. Джон тихо смеялся ему в живот. Петир смотрел на их тень на стене. Пока наслаждение не ослепило его, не скрутило судорогой его мышцы, не выгнуло ему спину, не вырвало хриплого крика из его груди. - Тише, тише, любовь моя... - шептал король, покрывая его поцелуями, - Тебя услышат слуги! - Мы на краю земли, Джон. Здесь нет никого из твоих приближенных. - Мне здесь нравится! - отвечал Джон весело, - Мне давно хотелось сбежать на край земли... Ты правда не боишься? - Здесь я хозяин. Здесь я могу делать, что хочу, и трахать, кого хочу. Хоть самого короля... Король рассмеялся...***
-Мне здесь нравится! Джон радостно улыбался, заглядывая ему в лицо, обнимал его обеими руками. У Петира всё ещё слегка кружилась голова. Ветер за окном завывал всё сильнее, гудел в каминной трубе, стук дождя и рёв моря слились в сплошной гул... Или это в голове у него шумело? От выпитого вина? От отголосков наслаждения? Легкая дрожь в пальцах, тяжелая пульсация в паху, пение крови в ушах, саднящее горло, сорванное от криков, горящие щёки и едва ощутимая боль там, внизу... Обнаженный мужчина рядом с ним, так похожий на его мальчика, болтал без умолку. Это ведь он, его мальчик? Те же тёмные глаза, горящие любовью и нежностью, те же тёмные локоны по плечам, те же лакомые губы, которые так хотелось целовать, счастливая улыбка... Знакомое, любимое лицо. Правда, тонкие морщинки залегли теперь в уголках глаз и на чистом лбу, и седые волоски серебрились кое-где в тёмной шевелюре и в бороде... Плечи стали шире и мощнее, мышцы, как камни перекатывались на руках, спине и животе, на некогда голой и белой мальчишеской груди темнели волоски, некогда гибкая талия превратилась в могучий торс. Но зад был всё таким же крепким и тугим, а член всё таким же маленьким. Его мальчик! Петир улыбнулся. -Это самое унылое место во всем Вестеросе, Джон! -Нет, ошибаешься! - король чмокнул его в плечо, - Самое ужасное место — это Королевская Гавань! С её вечной вонью, шумом и суетой, со всеми этими лживыми, жалкими людьми вокруг. Всё, чего они хотят — это власть, всё больше власти! -Мне нравилось в Королевской Гавани, - Петир жмурился на пламя очага. Улыбка его стала ещё шире. Ему действительно было там неплохо. Не так хорошо, как сейчас, но неплохо. Так что он говорил это не только ради того, чтобы поддразнить своего маленького любовника... - Тебе бы тоже понравилось, если бы тебе пришлось расти здесь! Налей-ка мне ещё вина, мой сладкий, я пить хочу... -Ты уже пьян, Петир, - Джон смотрел ласково. -Я предупреждал! - сказал Бейлиш строго, - Невозможно вынести это место на трезвую голову! Здесь можно выжить только если пить и трахаться, Джон. Пить и трахаться всю ночь! Джон рассмеялся. -Я согласен, Петир! - он принёс Петиру вина и принялся поить его прямо из кувшина, поддерживая под плечи. Бейлиш торопливо глотал, обливая себе подбородок и грудь, и Джон жадно ловил капли языком и губами, тихо смеялся, - Ты мне нравишься пьяным, любовь моя! -Если бы я не был пьян, Джон, мой мальчик, я не позволил бы тебе трахать себя. Скажи спасибо. -Спасибо, Петир! - король заливался хохотом. Петир хихикал вслед за ним. Они страстно целовались, Джон ласкал ему живот, гладил между ног... Потом положил голову ему на грудь, потерся о него щекой, сказал задумчиво: -Знаешь, Петир... А я бы хотел этого. Расти здесь. С тобой... -Я намного старше тебя, малыш, - усмехнулся Бейлиш, - Расти вместе нам было бы затруднительно. -Нет, ты только представь, Петир! - Джон поднял голову, заглянул ему в глаза, заговорил горячо, со всё возрастающим воодушевлением, - Если бы мы жили здесь, вместе. Здесь так... тихо, пустынно, так мало людей. Полная свобода, Петир! Мы бы играли с тобой детьми. Мы были бы лучшими друзьями! Мы бы обегали и облазили весь полуостров! Каждую скалу, каждую тропку! Мы бы играли на побережье, кидали бы камни в море. Потом мы шли бы к пещере отшельника, той, что ты показал мне... И проводили там дни, занимаясь любовью. Никто не помешал бы нам. Мы могли бы быть вместе... Мы могли бы поселиться вдвоем в этой башне и спать в одной постели всегда, каждый день. Вот так... Ты бы мог трахать меня где и как угодно, и можно было бы не сдерживаться и кричать, сколько хочешь, и вокруг не было бы никого, кто сказал бы хоть слово против! Представь, Петир, каково это было бы! Петир иронично вскинул брови. -То есть, ты представляешь нас эдакими двумя мальчишками, предающимися разврату на мягком мху? Или может, прямо на скале над морем, на виду у всех? Трахаться на мягком мху в пещере или прямо на берегу над морем — это была блестящая идея! Он представил себе юного Джона. Трогательного мальчика, сильного, мускулистого, с хмурым красивым лицом, с крепкими ляжками и задом, со сладкими, шлюшачьими губами... Представил себя пятнадцатилетнего... Если бы они встретились? Если бы Петир не был влюблен в Кэт, если бы он тогда захотел Джона, если бы Джон захотел его... Они вдвоём, два мальчишки, голышом прыгающие с камней в море, перекатывающиеся по острой гальке на пляже, сжимая друг друга в объятиях, целующиеся, ласкающие друг друга... -Глупый мальчишка! У меня, знаешь, есть крестьяне! -Они тебя любят. И твои слуги тебя любят. Я вижу, как они тебя обожают. Ты их лорд, их маленький Петир. Они полюбили бы и меня... -Не сомневаюсь в этом! Ты очень милый... -Они не стали бы осуждать нашу любовь. Как было бы хорошо, правда, Петир? Ты и я, вместе, навсегда... Столько лет, что мы не были даже знакомы, а могли бы провести вместе! Петир потряс головой, сбрасывая наваждение. -Ты странный, Джон! Боги, какой ты странный! Совершенно сумасшедший! Кроме того, когда ты родился, мне было уже пятнадцать лет! Ты думаешь, я стал бы возиться с сопляком, вроде тебя? Я сбежал бы отсюда гораздо раньше, чем ты дорос бы до возраста, когда тебя можно было бы трахать. И вообще, ты думаешь, я стал бы спать с тобой при других обстоятельствах? -Стал бы, - ответил король убежденно, - Ты мой. Ты моя судьба, Петир, что бы ты ни говорил. Нам суждено было встретиться и полюбить друг друга. Ты ведь любишь меня, правда? -Отстань от меня с глупостями. Он очень его любил прямо сейчас. Так сильно любил своего мальчика, что ему трудно было дышать. Это просто вино, он просто пьян... -Нет, скажи, ты влюблен в меня? Просто скажи честно! Влюблён? Посмотри на меня? - Джон схватил его лицо в ладони, уставился ему в глаза очень серьёзно. Красивый, юный, король... - Ты в меня влюблён, Петир? -Чего ты от меня хочешь? - он ещё пытался сопротивляться. -Правды! Хочу, чтобы ты сказал, что на самом деле чувствуешь. Чего ты боишься? Думаешь, если откроешься мне, я использую это против тебя? Я слишком обожаю тебя для этого. Я никогда бы не смог причинить тебе вред! «Ты, малыш, можешь убить меня невзначай. Лютоволк и дракон. Ты и не заметишь, как погубишь нас обоих.» Щеки горели от вина, губы горели от поцелуев. В груди было горячо. Петир смотрел в сияющее любовью лицо короля, и ему хотелось плакать от нежности. Плакать и опять целоваться, обнимать его, трахать его снова и снова... -Сознательно не причинишь... Но ты слишком несдержан, ты сам знаешь... -Не бойся, мой любимый, всё будет хорошо, - Джон гладил его щёки горячими ладошками. Ему тоже хотелось целоваться и трахаться, Петир видел, - Поверь мне! Просто скажи.... Ты влюблён? Петир разлепил губы. -Да, - услышал он себя. -В меня? -Да. -Ты хочешь меня? Жаждешь меня, как я тебя? -Да. -Ты думаешь обо мне, Петир? -Да, Джон. -Всё время? -Часто. -Спасибо, любовь моя. Спасибо тебе! -Иди ко мне, Джон! И они сжимали друг друга в объятиях, перекатывались на шкурах, целовались и гладили друг друга, льнули друг к другу, терлись членами, ласкались языками... Когда Петир оказался между разведённых ног короля, он, не задумываясь ни на секунду, склонился к его паху и коснулся его маленького члена губами. Джон вскрикнул и дёрнулся. Петир провёл по нему языком, вдоль, от основания до самого кончика, истекающего семенем. -Солёный... - сказал он задумчиво. Джон плакал, выдвигал бёдра вперёд и вверх, ближе к его рту. -Ещё! Ещё! - кричал он срывающимся голосом, - О, Петир, пожалуйста, ещё! Петир медленно провел рукой по промежности назад. -Где-то у меня с собой было масло... Подожди, любовь моя, я найду. Не своди ноги. Я быстро! Он скатился с кровати и, хватаясь за мебель, на нетвердых ногах бросился через комнату в угол, где стояли седельные сумки. Их пришлось немного перетряхнуть и пошарить по кармашкам, прежде чем Петир вспомнил, куда именно положил флакон с маслом. Он радостно выхватил его и уже хотел разогнуться, когда почувствовал, как джонов член уперся ему в спину. -Ты красивый, Петир, - прошептал король, целуя ему лопатки и шею, - Боги, какой ты красивый! Ты самое прекрасное существо, что я когда-либо видел. Ты совершенен! Ни у кого нет такого красивого тела, такой идеальной спины, таких стройных ног, круглого зада... Он не позволял ему разогнуться. Напротив, навалился на него так, что Петиру пришлось опереться о стену, чтобы не упасть. Джон, между тем, обняв его обеими руками, осторожно двигал бёдрами, так что его член терся Петиру о поясницу, зажатый между их телами. Быстрее и быстрее. Петир замер. Сначала он хотел было сбросить Джона. Но тот стал так постанывать у него за спиной, а ощущение твёрдого члена, трущегося о него оказалось таким возбуждающим, что он не стал ничего делать и говорить. Слушая тяжелое дыхание короля, он вдруг выдвинул ягодицы назад и вверх, к Джону. Тот застонал протяжно и всхлипнул. Петир улыбнулся. Расставил ноги, закинул руку за спину и устроил джонов член у себя между ляжками, сжал как можно сильнее. Джон уткнулся ему в плечо мокрым лицом, и стал двигаться всё сильнее и быстрее, бился пахом Петиру в ягодицы. -Возьми меня в руку, Джон, - прошептал Бейлиш. Джон послушался. Петир закрутил головой, разглядывая тени на стенах. Ему пришлось почти вывернуть шею, чтобы увидеть их с Джоном. Одну тёмную смутную фигурку, склонившуюся вперед и вторую, мощно и ритмично двигающуюся на первой. «Смотри, Петир! Кажется, что я тебя трахаю!» Джон кричал так громко, что, должно быть, перекрикивал грозу. Наверняка его слышали гвардейцы, расположившиеся в овчарне и охранявшие башню. Его била судорога, между ляжек у Петира стало мокро, семя короля потекло по ногам. Сам король упал на колени, обхватил Петира за бедра и развернул к себе лицом, толкнул спиной к стене, подполз поближе и набросился ртом на его член. Двенадцать лет, проведенные на коленях у ног любовника давали себя знать. Так что очень скоро Петир потерял способность думать и тем более переживать о гвардейцах в овчарне. В пекло всё! Лорд Петир Бейлиш трахает короля Семи королевств! Король и лорд Петир любовники! Король сосёт лорда Петира, стоя пред ним на коленях и стонет от удовольствия! Всё в пекло! Король и лорд Петир влюблены друг в друга, как два мальчишки... Петир кричал громче короля, его так трясло, что он на ногах не мог удержаться, и Джон придерживал его сильными руками и не выпускал его член изо рта, пока не перестала сочиться последняя капля его семени. Петир съехал спиной по стене, совершенно без сил, обхватил себя за колени. С лестницы ужасно дуло, он только что это заметил. Кожа его покрылась мурашками и он мелко дрожал теперь и от холода тоже. -Любовь моя, моё счастье... - Джон вытирал слёзы с его щёк, - Не плачь, любимый мой. Разве он плачет? Он действительно плакал. Даже всхлипывал время от времени. -Мне холодно, - пожаловался Петир. И Джон подхватил его на руки и понёс к кровати. -Ты, оказывается, ужасно тяжелый, Петир, - кряхтел он, - Надеюсь, я не уроню тебя... Обними меня за плечи, любимый! Держись хорошенько! Боги, как я пьян... До кровати его всё таки донесли, уложили на шкурах и укрыли покрывалами. Обняли сзади. Повернули его голову вбок и стали целовать его губы, держа за подбородок. -Нас было слышно на всю округу, - пробормотал Бейлиш озабоченно, - Охрана... -Плевать, - его мальчик со сладкими губами целовал его нежно и жадно, - Мне плевать на это, Петир. Я король Семи королевств. Я люблю тебя. И не допущу, чтобы дурное случилось с тобой. С нами. Они будут молчать, или я убью их. Прикажу казнить каждого, кто откроет рот. Ты мой, слышишь? Я больше не хочу скрывать этого. -Малыш... -Нет! Петир, ты не понимаешь, не представляешь, что ты сейчас сделал для меня! Теперь я верю, что ты выполнишь свое обещание. Теперь я твёрдо знаю, что ты любишь меня. Мы... Петир, только не ругайся, я прошу тебя... Но нам нельзя больше расставаться. Это убивает меня! Убивает! Ты не представляешь, каково это... Я больше не могу, не хочу жить без тебя! Я придумаю что-нибудь... Должность... Что-нибудь... Ты будешь жить со мной в моём замке, спать со мной. Всегда! Мы должны быть вместе! Иначе я просто не выдержу больше эту проклятую Королевскую Гавань! -Ты пьян, Джон. Мы оба пьяны. Завтра всё будет казаться иначе. Поговорим завтра, милый. -Нет! Я решил! Только ты согласись, Петир, пожалуйста, согласись! Мне нужно твоё согласие, любовь моя. -У меня Речные земли, семья... Дети, Джон! Нэд и маленький Джон, и девочки... Малыш, тебе нужно прийти в себя. -Мы что-нибудь придумаем, Петир. Санса поймёт. Любовь сильнее всего, Петир, разве нет? Любовь всё побеждает, правда? Петир отвернулся, двинул плечами, освобождаясь из объятий короля. -Дурак, - сказал он тихо, - Любовь ещё никогда ничего не победила, Джон. Любви никогда не достаточно. Долг бьёт её каждый раз. Спроси меня, малыш. Уж я-то знаю. Он положил руку себе на шрам. Уж ему-то известно, чем заканчиваются безумные мечты о любви. К тому же его маленький король не единственная его любовь. У него есть дети. И жена... И долг. -Нам надо поспать, прийти в себя Джон, - Бейлиш потянул шкуры себе на плечи, укутался поплотней, - Завтра мы всё решим. Но до завтра им дождаться не пришлось...***
Петир проснулся от странного звука и от того, что у него замёрзла спина. Он открыл глаза, сонно захлопал ресницами и зябко поёжился. Ответ на вторую загадку пришёл сразу — Джон больше не обнимал его сзади, и шкуры сползли с его плеч и спины. Причина же первой обнаружилась, когда Бейлиш завертел головой в поисках своего молодого любовника. Любовник сидел на полу перед очагом, совершенно нагой и дрожащий, и глухо рыдал, обхватив себя за колени и уткнувшись лицом в сгиб локтя. Плечи его тряслись, время от времени он довольно громко всхлипывал и икал. Даже отсюда было видно, что он абсолютно пьян. -Джон? - позвал Бейлиш, - Что с тобой, малыш? Что ты там делаешь? Король не отозвался. Только упрямо дёрнул головой и сильнее спрятал лицо. Петир вздохнул. Он почувствовал усталость, у него совсем не осталось сил. Недостаток сна накануне, трудная дорога, промозглая погода, тяжелые воспоминания, которые вызывало это место, пьяные разговоры с королем и занятия любовью — всё навалилось разом, и он чувствовал себя совершенно разбитым. Вылезать из кровати не хотелось. -Джон! Иди сюда, мой хороший! Давай поговорим! -О чём? - отозвался король голосом, гнусавым от слёз. -О том, почему ты плачешь так горько, малыш. Иди ко мне, пожалуйста. Слышишь? -Я не плачу. От чего бы мне плакать? Лорд Петир вздохнул тяжело и откинул одеяла. Нащупал свой плащ и завернулся в него. Тяжело встал и потащился к сидящему на полу упрямому мальчишке. Плиты пола были ледяные. За окнами всё ещё бушевала непогода. Ветер задувал из всех щелей, казалось, проникал сквозь самые стены. Бейлиша трясло от холода. Он прошлёпал к очагу, остановился перед королём, повернулся спиной к огню, ловя волну тёплого воздуха, погладил Джона по голове. Наклонился и поцеловал его в макушку. -Что с тобой, мой сладкий? Джон не ответил и даже не пошевелился. Всхлипывания прекратились. -Не сиди хотя бы на полу, малыш. Пол ужасно холодный, - Бейлиш передёрнул плечами. Никакой реакции. Он снова вздохнул. Поменял тактику. -Прости меня, Джон, - сказал он, - Я обидел тебя, любовь моя? Прости меня! Что бы я не сделал, что так расстроило тебя, мой хороший, пожалуйста, поверь, что я не хотел причинить тебе боли. Простишь меня, малыш? Пожалуйста? Джон поднял к нему лицо, захлопал мокрыми ресницами. -Простить тебя, Петир? Тебе не за что просить прощения! -Разве ты не из-за меня плачешь? Джон насупился. Положил подбородок на сложенные руки и уставился на огонь. Петир снова вздохнул, вернулся к ложу, чтобы взять с него волчью шкуру, бросил её на пол перед очагом и опустился на колени рядом с мальчиком. Положил руки ему на плечи, заглянул в глаза. -Расскажи мне, Джон, пожалуйста! -Ты не причем, - повторил король упрямо, - Это не из-за тебя. Это из-за... Он замолчал, лицо его внезапно наморщилось, и он выдавил из себя сквозь всхлипывания. -Из-за моей жизни! Петир ничего не сказал, терпеливо ждал продолжения. -Я вдруг, знаешь, Петир, так ясно увидел, что меня ждет, какой будет моя жизнь... Сколько я еще проживу? Если не будет войны и никто не убьет меня на моём троне, еще лет сорок? Сорок лет! Вот этого! Знаешь, какая у меня жизнь? Когда я возвращаюсь с нашей охоты в Королевскую Гавань? - слова «Королевская Гавань» он процедил с ненавистью, - Семь королевств, куча земель, ещё больше Домов. Вечные дрязги между лордами, бесконечные ссоры из-за земель, людей, даже овец, иные бы их взяли! Они идут ко мне. С просьбами, ходатайствами, челобитными. Все чего-то хотят. Все лгут! Иной так распишет свои обиды, что аж прослезишься. А на поверку выйдет, что сам худший из всех мошенник и плут, и соседи сами от него терпят! Все без конца лгут. Без конца льстят мне. Я слышать не могу больше их речи! Этот Варис... Боги, если бы мне не нужны были от него сведения по разным вопросам, я бы и дня его не потерпел! Он умный, я знаю. Он вырос на улицах, я понимаю... Знаю, через что он прошёл. Но не выношу, просто не выношу эту его елейную манеру! Ты знаешь, что он делает с этими своими детьми? Пташками? Я знаю. Я пробовал ему запретить. Так он потом полгода со мной не говорил, руками разводил на всякий вопрос. Мол, не знаю, ваша светлость! Паук, одно слово! А Тирион! Он прекрасно разбирается во всякой дворцовой ерунде, которую, как он говорит, надо знать каждому королю. Но он без конца спорит со мной и чего-то от меня требует. А когда я не соглашаюсь, молчит, а сам делает у меня за спиной! Про остальных я даже упоминать не буду! С тех пор, как уехал Давос, даже поговорить толком не с кем стало. Иногда, знаешь, Петир, я могу целый день провести, ни с кем не перемолвившись и словом. Королевские гвардейцы, эти бравые рыцари? Я вообще не понимаю, зачем они мне нужны! В чем их роль, кроме как выглядеть красиво в своих белых плащах? Они и сами не знают! Жена? Я не вижу её неделями. Да не особо и хочется. Она меня не любит, совсем не любит, Петир. Ненавидит. Я себя с ней чувствую, как насильник с большой дороги! Меня тошнит смотреть, как она каждый раз сжимается и деревенеет, когда я к ней прикасаюсь! Как-будто мне самому очень хочется с ней спать! Думаешь, я её насиловал? В первую брачную ночь я её вообще не трогал! Уговаривал почти месяц. Старался, Петир, я очень старался быть нежным и ласковым. Но она меня не любит и всё тут! Не хочет меня. Может, у неё кто-то другой был, я не знаю... И дочь мою она не любит! Бедная Лианна боится подойти ко мне при ней... Петир слушал, не отрывая взгляда от короля. Тот говорил торопливо, размахивал руками, выкрикивал отдельные фразы, горько морщился, слёзы текли по его лицу. -Я ненавижу всё и всех в Королевской Гавани! НЕНАВИЖУ! Ты — вот и всё, что у меня есть. Две недели в году. Это всё. Двенадцать лет, Петир! С того дня, как я поцеловал тебя тогда в склепе в Винтерфелле и до сегодняшнего дня... Иногда мне хочется не любить тебя больше, - он взглянул на Петира зло, слёзы висели на его ресницах, - Иногда мне кажется, что моя жизнь была бы проще. -Может быть, малыш, - согласился Петир. -О, боги! Хотя бы ты не говори этого, Петир, не мучь меня! Ты — это единственный проблеск счастья в моей жизни. Но две недели в году, двенадцать лет! Я больше не могу так, Петир! Не могу, понимаешь? -Я понимаю, малыш. -Нет, ты не понимаешь! Разве ты можешь понять? Ты счастлив без меня. Ты даже жену свою... Скажи, ты всё ещё любишь её? - король сморщился нетерпеливо и махнул рукой, прежде, чем Петир смог открыть рот, - Только не лги мне, Петир! Хотя бы ты скажи мне правду. Ты любишь её? Петир помолчал, подумал хорошенько, что сказать. Решил сказать правду. -Я очень привязан к ней, она мне очень дорога. У нас дети, Джон. Нас очень многое связывает с Сансой. Мы понимаем друг друга. Я испытываю к ней нежность. Но той страсти, что была в самом начале... Нет, её уже нет. Хотя мне кажется, что она всё ещё любит меня. -Я не про неё спрашиваю, а про тебя. Ты больше не влюблен в неё, Петир. Привязан? Может быть. Но не влюблен. Ты любишь меня. Любишь ведь? Правду, Петир! -Джон, к чему эти разговоры? -К тому, что я больше не хочу довольствоваться крохами, Петир! Двенадцать лет — это достаточно. Двенадцать лет, когда я, словно вор украдкой получал от тебя крупицы любви. Крал мужа у собственной сестры. Жалкие подачки! А потом возвращался в проклятую столицу и снова пытался управлять этими алчными, жалкими, лживыми людьми! Мне ведь даже при встречах приходилось выпрашивать у тебя поцелуи, Петир, вымаливать ласки, как нищий вымаливает кусок хлеба. Долго, так долго... Ещё сорок лет? Я не хочу! Я не выдержу! О, боги! И он снова зарыдал. Петир обнял его и прижал к себе. Погладил по голове. -Зачем ты так, мой мальчик? Ну иди ко мне, иди, мой хороший. Я здесь, с тобой. Я люблю тебя, очень люблю, Джон. -Ты здесь сейчас, но скоро ты уйдешь... - Джон обхватил его руками и прижал к себе так, что у Петира кости затрещали, - Я не отпущу тебя, Петир! Слышишь? Как хочешь, но я не отпущу тебя. Оставь свою жену! Бери детей и поезжай со мной в Королевскую Гавань. Ты нужен мне! -Но у меня... -Речные земли? У Эддарда Старка был Север, но он уехал в столицу к своему другу, когда тот попросил. Я твой друг, Петир. -У тебя уже есть десница, Джон. Я не нужен тебе там. Джон схватил его за руки. -Ты нужен мне! Как ты не поймёшь! Ты один мне нужен! Если ты будешь со мной, мне будет не так ужасно и одиноко там. А насчет десницы... Тирион, думаю, сам будет рад избавиться от меня. Уехать на свой Бобровый утес и жить там в покое и радости... Женится на какой-нибудь шлюхе, родит наследников... Вот и всё, что ему нужно. А мне нужен ты! Брось её, Петир! Оставь Сансу править Речными землями вместо тебя. Она только рада будет! Поедем со мной! -Джон...- Петир попытался снова обнять его. Джон вырвался из его объятий. -Что? - выкрикнул он зло, - Опять придумаешь причину? Ты просто не любишь меня и всё! Вот и все причины! Боги, как я устал... Джон спрятал лицо в ладонях. Он слегка покачивался и дрожал. Кожа его была вся покрыта мурашками. -Ты пьян, мой хороший, - осторожно сказал Петир. -Я безнадёжно влюблён, Петир, - проговорил Джон тихо, не отнимая рук от лица, - Безнадёжно влюблён. Мне не избавиться от этого. Что я говорю! Я не хочу от этого избавляться! Прости мне глупости, любовь моя. Если в моей жизни вдруг не станет тебя, то мне вообще незачем станет жить. Петир протянул к нему руки и решительно обнял. Поднял его на ноги. -Пойдём, малыш, - сказал он, - Ты слишком много выпил. Ты замёрз. Пойдём я согрею тебя. Я позабочусь о своем мальчике. Он подталкивал Джона к ложу. Бросил его спиной на шкуры, улегся сверху и стал греть своим телом и целовать его лицо. -Мой бедный мальчик, - приговаривал он, - Мой хороший малыш. Я люблю тебя, Джон. Ты мне веришь? Разве нам было плохо с тобой сегодня? Сегодня была чудесная ночь, малыш. Зачем же разрушать её? Джон задышал тяжело. Он закрыл заплаканные глаза, открыл губы и стал ловить поцелуи Петира. Бейлиш гладил его, скользил ладонями ему по плечам и груди. -Тем более, что ты не прав. Тебе приходится выпрашивать мои поцелуи и ласки? А кто же целовал тебя весь вечер и всю ночь? Кто ласкал тебя? Кто трахал тебя? Кто любит тебя, Джон? Вспомни, что мы делали сегодня... Разве этого не достаточно, чтобы доказать мою любовь? -Нет, - выдохнул Джон, - не достаточно. -Чего же ещё ты хочешь, малыш? - засмеялся Петир, - Ненасытный, жадный, неутомимый мой Джон... -Ты знаешь, Петир... - Джон открыл глаза и взглянул ему в лицо, - Я хочу чтобы ты стал моим, чтобы отдался мне... Петир вскинул брови. -Почему ты так хочешь этого? Что в этом такого, малыш? -Ты не понимаешь... - Джон подбирал слова, - Это ведь так... Если ты отдашься мне, это будет означать, что ты мой, понимаешь? -Я и так твой, ты знаешь это. -Нет, это будет что-то настоящее, не слова, а поступок, понимаешь? Это будет означать, что ты мне полностью доверяешь. Что ты отдаешь мне себя целиком, понимаешь? Что ты по-настоящему мой, как и я твой. Как же мне объяснить? Что ты... -Я понимаю. Когда-то в Винтерфелле Петир научил Джона ласкать себя языком. «Я тебя и близко не подпущу к своему заду с твоим членом!» - сказал он тогда. Тогда он не любил Джона. Терпел его, как навязчивую собачонку. Любил его трахать и упиваться чувством мести. В какой момент этот странный мальчик перестал быть для него просто маленьким извращенцем, и стал ему по-настоящему дорог? Когда он перестал быть мрачным и хмурым северянином, и стал его другом, компаньоном и любовником? Теперь, когда они бывали вдвоем, король бывал весел и всё время смеялся... Они были очень разные. Между ними было страшное прошлое, вещи, которые они предпочли оставить в стороне, забыть и никогда не упоминать. Но они знали и чувствовали друг друга, как никто другой. Джон был, пожалуй, первым настоящим другом, который был у Петира за всю жизнь. Их связывала не просто дружба, не просто любовь, не просто семейные узы — они были как две части одного целого. Джон всегда говорил, что они предназначены друг другу богами. Кто знает, может так и есть! И что удерживало Петира раньше от того, чтобы отдаться своему мальчику целиком? Он уже и сам не понимал. Сегодня, когда Петир вдруг захотел поцеловать ему член, это не показалось ему странным или неприятным. Когда он коснулся горячей солоноватой плоти языком, он удивился, почему не делал этого раньше. И что же такого в том, чтобы позволить мальчику взять себя? Если быть честным, ранее сегодня, когда Джон тёрся о него, наклонив его к стене, разве Петиру не захотелось на миг попробовать, узнать, каково это? Конечно, Петир поставил мальчику условие, но разве это имело значение? Разве рождение наследника престола имело отношение к их любви? -Если это так важно для тебя, Джон... -Это важно. -...тогда сделай это. Джон замер под ним и перестал дышать. Скинул Петира с себя, навис над ним, схватил его лицо в ладони, всматриваясь встревоженно. -Ты... Что ты говоришь?.. Это правда? Ты говоришь правду? Это то, что я думаю, Петир? Ты не обманываешь меня? Это не шутка? Или, может, твои слова имеют какой-то другой смысл, я не понимаю... Петир почувствовал, как растёт внутри него горячая волна. Одновременно с ней рос страх. Липкий и такой же горячий. Он задрожал. От предвкушения и от ужаса. У него просто поджилки все затряслись. Слова рвались с губ. Стах внутри не давал им сорваться. -Возьми меня, - он не узнал собственный голос, - Пока я не передумал. -Петир... А как же условие? Наш уговор? - Джон тоже выглядел почему-то испуганным, а не обрадованным. -Ты хочешь получить от меня подтверждение любви. При чем же здесь условия? Я люблю тебя без условий, Джон. Джон уселся на ложе и потер ладонями лицо. -Подожди... Я сейчас, кажется, с ума сойду. Ты правда хочешь, чтобы я... -Трахнул меня, да, - заявил Петир решительно. Решился, так решился! Почему бы и нет! В пекло всё! Они любят друг друга, они любовники уже бесконечное количество лет! Глупо сопротивляться любви... -Ты уверен? - Джон хмурился. В лице его что-то подрагивало. Страх? -Нет. Но пока я согласен... Пока я сам хочу этого, предлагаю тебе не упускать возможность. -Ты возненавидишь меня потом? -Не знаю, - ответил Бейлиш честно, - Ты будешь невыносим потом? -Не знаю... Джон заглядывал Петиру в глаза, словно пытался там разглядеть причину своего страха. По крайней мере сам Петир выискивал в глазах мальчика именно это... -Петир? -Да, милый? -Мне немного страшно. -Мне тоже. Откажешься? Сам? -Нет! Нет-нет-нет! - Джон отбросил сомнения, потянулся к нему, - Иди ко мне, мой хороший, мой любимый... Он был невероятно нежен. Целовал Петиру губы так осторожно, словно Бейлиш был юной девственницей, которую король собирался лишить невинности. Впрочем, так оно и было. -Как ты красив, Петир! - шептал он, - Боги, как красив! Нельзя быть таким красивым, просто невозможно... Повернись спиной. Проклятье, у меня руки дрожат... Я не знаю, что мне делать... Что мне делать, Петир? -Если ты не хочешь, чтобы мне было больно... -Нет, конечно, нет! Я понял, подожди... Сейчас, мой хороший... Нет! Дай, я сначала поцелую тебя! Я просто должен поцеловать тебя там. Мне страшно, Петир. -Ты же воин, мой хороший. Ты привык разить, - странно было утешать короля, хотя больно должно было быть Петиру. - Иди ко мне, я расскажу тебе, что делать... Он поманил Джона к себе, обнял, зашептал ему на ухо. Можно было бы и не шептать, просто смотреть на него сейчас было невыносимо. Немыслимо говорить ему то, что собирался сказать Бейлиш. Страх понимался внутри, распухал, как тёмное облако, заполнял легкие, мешал дышать. -Полезай вниз и вылижи меня, малыш. И для начала трахни меня пальцем. Это ты умеешь, не так ли, мой хороший? -Боги... - Джон шумно сглатывал и ощутимо дрожал в его руках. -Потом возьмёшь то масло... Где оно? Вон на столике, видишь? Возьмешь немного масла... Понимаешь? -Да, Петир. Подожди, мы правда это сделаем? Ты мне позволишь? -Ты этого хочешь? - Петир немного отодвинулся и заглянул мальчику в лицо. Тот был страшно серьёзен и страшно напуган. -Очень. -Ты любишь меня? -Ты моя жизнь, Петир. -Возьмёшь масло и попробуешь вставить два пальца... Это мы уже тоже делали, да? А потом... Там посмотрим... -Петир... - Джона колотила крупная дрожь. -Просто сделай это, малыш. Пока мы здесь вдвоем, пока не кончился шторм, пока я хочу этого. Я люблю тебя. Слышишь? Люблю. Трахни меня.***
Руки у Джона тряслись, когда он раздвигал Петиру ляжки. Вид у него был совершенно ошалевший. Петир и сам дрожал от возбуждения и страха. И от холода! Лежал обнажённый на ложе, вцепившись пальцами в мех, разведя ноги в стороны, чувствовал, как холодный воздух овевает грудь, как по рукам и ногам бегут мурашки, как съёживаются соски, мелкая дрожь сотрясает всё тело. Влажные дорожки оставались на коже от джонова языка и губ. Джон целовал его медленно и робко. Застывал над ним в оцепенении, потом возобновлял ласки. Впрочем, так продолжалось недолго. Скоро он, всхлипнув, мотнул головой и улегся колючей щекой Петиру прямо на возбужденный член. -Я не могу, - сказал он мрачно, - Не могу, Петир... -Конечно, ты можешь, малыш! Не останавливайся! -Нет. Не смогу. Просто не смогу, понимаешь? Я слишком пьян. -Разве тебя это когда-нибудь останавливало? Ты неутомим и ненасытен, Джон. Разве ты не хочешь меня, милый? Джон вскинул голову, посмотрел на него горящими глазами. -Конечно, хочу! Очень хочу! Слишком. Я идиот, Петир... -С этим не поспоришь... -Я слишком пьян и не смогу ничего сегодня сделать. А потом... Потом будет поздно. Завтра мы уедем отсюда, ты передумаешь, и у меня никогда больше не будет такого случая. Петир застонал и закатил глаза. -Что мне с тобой делать, глупый мальчишка? Я прошу тебя трахнуть меня, а ты делаешь из этого трагедию! Иди ко мне! Я расскажу тебе... Петир потянул его на себя, подхватил подмышки, как ребёнка, уложил рядом с собой и обнял. Заговорил ему в самые губы. -Трахнуть кого-то в зад — это очень просто, мой хороший. Поверь мне, я делал это много раз. Джон усмехнулся. Снова сдвинул брови. -Тебе нужно будет просто взять свой маленький член... Где он у тебя, Джон? Давай-ка отыщем его... Вот он, мой сладкий! Петир ухватил его за член и принялся поглаживать его. Уголки губ Джона ползли вверх, хотя он продолжал хмуриться. -А дальше, Джон, тебе нужно будет вставить его мне в зад. Только для этого ему нужно стать чуточку побольше и потверже... -Я не могу... - Джон опять сжал губы. -Это не самое главное сейчас. Для начала тебе нужно было заняться мной, малыш. Ты уже пользовался своим членом много раз. Я же, в отличие от тебя, еще никогда не использовал моего зада для занятий любовью... Как ты сказал сегодня? Красивый круглый зад? -Очень красивый, - согласился Джон. -Достаточно красивый, чтобы его поцеловать? Джон прихватил зубами его губу. -Гораздо красивей. -Вылизать языком? -Да. -Трахнуть? Джон не ответил, обнял Петира и стал целовать его самозабвенно. -Скажи мне, мой хороший, - продолжал Петир между поцелуями, - ты когда-нибудь представлял себе, как это будет? -Да, Петир. -Часто? -Тысячу раз. -Как ты это представлял, малыш? - он шарил губами мальчику вдоль челюсти и шеи, прихватывал мочку уха. Джон сжимал ему ягодицы, Петир держал джонов член, который твердел в его руке. - Где мы были? Как ты это делал? -Каждый раз по-разному... -Я стоял на четвереньках? Или как сегодня, ты прижимал меня к стене? Или мы лежали в постели, как сейчас? Расскажи мне, малыш. Джон тяжело дышал, взгляд его пьяно блуждал. Петир толкнул его на спину, а сам устроился у него между ног. -Говори, Джон! Говори со мной! Расскажи мне, любовь моя! Как бы ты хотел взять меня? Как это было в твоём любимом сне? -Лежал... - прохрипел Джон пересохшими губами, - Ты лежал на спине... Подо мной... -Мне нравится, - отозвался Петир и, наклонившись, поцеловал его член. Джон застонал, - Что ещё, милый? Говори же! -Твои ноги у меня на плечах... О, Петир! О, боги... Петир покрывал легкими поцелуями его член и мошонку. Вопреки утверждениям Джона, похоже было, что Петир всё-таки потеряет сегодня девственность... -Ты молодец, малыш! Такой затейник! Что ещё ты придумаешь для меня? -Петир, я прошу тебя... Что ты делаешь со мной?.. -Вопрос, что будешь со мной делать ты, мой хороший... Он снова провел языком вдоль его члена, на этот раз задержавшись на самом верху, дразня его, пробуя его на вкус. Осторожно провел по нему пальцем, следя, как он подрагивает в нетерпении. Взять его в рот Петир всё же не решился. Когда он поднял глаза на Джона, вид у того был совершенно безумный, так что Петиру даже стало немного не по себе. -Иди сюда! - зарычал король. Он бросился на Петира, опрокинул его на спину одним движением, бросил поперёк кровати, вцепился зубами в его губу. Петир вскрикнул от боли. -Прости! - прохрипел Джон, продолжая его целовать торопливо и грубо. -Не извиняйся, мой хороший... -Я не хочу делать тебе больно... -Джон, послушай меня... - Петир задыхался от его поцелуев, - Если мы продолжим... тебе придётся сделать мне больно сегодня. Мы постараемся свести эту боль к минимуму, но думаю, она неизбежна... -Проклятье, Петир! - Джон остановился, - Я хочу тебя! Я с ума схожу! Но я никогда не смогу... -Кто ты, Джон? -Я твоя сучка... -Нет, не сегодня. Сегодня ты мой король. Джон посмотрел на него очень серьёзно. -Я отдал власть тебе, Петир. Ты теперь король. Петир погладил его по лицу, нежно поцеловал его губы. -Я возвращаю тебе твою корону, Джон. Действуй как король, любовь моя... Джон медленно кивнул. Снова набросился на его губы, целовал и кусал его, как давным-давно в подземельях Винтерфелла, когда юный король Севера первый раз прижал лорда Бейлиша к стене... Он опять прижимал его, вдавливал спиной в шкуры, наваливался всем телом, упирался локтем в горло. -Я люблю тебя! Люблю! - выкрикивал он, - Ты мой! Слышишь? Он царапал зубами Петиру плечи, вонзал в него ногти, накрепко прижимая к себе. Языком по шраму спустился вниз. Ухватил его член зубами, не сильно, но достаточно, чтобы Петир взвизгнул в ужасе. Король рассмеялся. Дальше продолжал губами и языком, осторожно, умело... Скоро к языку присоединились ладони, теплые, гладкие, скользкие... Легкий аромат масла щекотал ноздри, опьянял... Петиру снова захотелось ощутить чувство наполненности и лёгкую боль, которая этому сопутствовала. Он перевернулся на живот. Приподнялся навстречу ласковой руке. Издал протяжный полувздох — полустон, когда сразу два пальца оказались в нем. Пальцы двигались плавно, поглаживали, играли, любили... -Тебе больно? - спрашивал король заботливым тоном. -Я не знаю... Не останавливайся, Джон. -Ты красивый, Петир. Если бы ты знал, какой ты красивый! Его снова целовали и покусывали, ласкали языком... Спину и ягодицы, ляжки и промежность... -Нет! Не могу! Не так, Петир! У Бейлиша плыла голова и он плохо понимал, что происходит. Только то, что его схватили за лодыжки и снова перевернули на спину. Губы сомкнулись вокруг его члена, пальцы опять ворвались в него, на этот раз резче. Он был весь перепачкан маслом с ног до головы, потому что вторая рука короля оглаживала его повсюду, от ключиц до пяток, скользила по коже, оставляя за собой шлейф ароматов жасмина и сандала. Кто из них кого трахает? Как они там договорились? Не всё ли равно? Петир двигал бедрами, плавно и сильно, знакомый горячий влажный рот подавался навстречу. Зад немного горел, ему было больно, но не слишком, и хотелось ещё. Ещё больше боли! «Эта боль предвестник наслаждения.» Сильнее! Это он и лепетал сквозь стоны. -Сильнее, Джон... Не останавливайся... Его оглушило так внезапно и так сильно, что на миг показалось, что он потерял сознание. Может, так оно и было. Он выгибался, упираясь затылком в жесткое ложе, укрытое шкурами, дрожал всем телом, пальцы его вцепились в кудри короля, прижимая его голову к себе так сильно, как только возможно. Когда он пришёл в себя, Джон укладывал его на подушки, укутывал в одеяла, целовал. -Что ты делаешь, Джон? - сам своего голоса он не услышал, но Джон его понял. -Всё хорошо, Петир. Всё правильно... Ты был прав, как всегда, а я был идиот, - Джон обнял его сзади, прижал к себе, - Глупая, смешная блажь... Мне совсем не нужно трахать тебя, чтобы видеть, как ты меня любишь. Я увидел это сегодня. То, что ты был готов на это ради меня, дороже самого действия. Ты отдался мне, Петир, даже если я и не трахнул тебя. Ты всё равно отдался мне. Ты был готов ради меня на боль. Ты был готов отказаться от себя. Нет, это лучше, чем если бы я просто трахнул тебя... -Ты передумал? - удивился Бейлиш. -Не знаю... Нет. Не передумал. Я всё ещё хочу этого, и мы обязательно сделаем это, теперь я не сомневаюсь. Но сейчас я просто хочу ощутить этот момент. Джон гладил его по плечу скользкими, теплыми руками. -Знаешь, любовь моя, когда мне говорят что-нибудь плохое про Мизинца, или когда ты сам говоришь что-нибудь плохое про себя, я не верю. Потому что я знаю, кто скрывается за всей твоей ложью. Вот этот красивый, нежный мальчик, которого я сейчас обнимаю. Я счастлив, очень счастлив, что увидел тебя таким. Ты делаешь меня счастливым, Петир. Я счастлив! А трахнуть твой удивительно прекрасный зад я смогу и позже. -Ты странный, Джон... Ты ведь так хотел этого. -Тебя я хотел больше. Тебя, Петир Бейлиш, мой мальчик, мой хороший малыш... Славный, красивый, нежный... Ты мой теперь. По-настоящему. Ты устал, мой хороший? Давай я согрею тебя. Поспи, мой мальчик. Самому мне не уснуть сегодня, так я счастлив! Петир и правда устал. Он попробовал поразмышлять о том, что значит эта перемена в короле, но веки его сомкнулись и он провалился в сон. Ему снился Джон Сноу, совсем юный, лет тринадцати. Нагой, с белоснежной кожей и черными волосами по плечам, с суровым выражением немного длинного бледного лица, с по-детски округлыми щёчками... Тёмные глаза из-под пушистых ресниц всматривались вдаль, пухлые губы алели. Волосы перехватывал железный обруч с затейливой вязью вокруг и языками пламени впереди. Он сидел на скале над морем, согнув одну ногу и опершись локтем о колено. Второй рукой он обнимал Петира за плечи. Юному Петиру Бейлишу было не больше пятнадцати. Он подогнул ноги под себя и положил голову королю на плечо. Острые камни впивались ему в голую кожу, но он старался не обращать внимания. На коленях у него стояла миска, полная жимолости. Он сыпал в рот иссиня-черные ягоды, пачкая рот соком. Время от времени кормил короля, вкладывая ягоды ему в приоткрытые губы. Тёплый ветер трепал им волосы, ласкал кожу. Солнце искрилось в бирюзовых водах залива. -На что ты смотришь, Джон? -Я смотрю на тебя, Петир. Я всегда смотрю на тебя. -Но ты ведь глядишь в море, за горизонт. Что ты там видишь? -У тебя глаза цвета моря. Я пытаюсь это запомнить... Куда бы я ни смотрел, я вижу только тебя... Когда он проснулся, рассвет едва брезжил. Буря закончилась, и кусочек неба, видимый в бойницу, заменявшую окно, был чистым и бледно серым. Там за окнами кричали чайки. Пахло утренней свежестью, водорослями и солью. Дрова в камине выгорели, хотя угли ещё рдели в глубине. Но Петиру не было холодно. Как обычно, руки короля обнимали его. И как всегда, в спину ему упирался королевский член. Король не спал, судя по тому, что он едва заметно тёрся членом Петиру о спину. Петир слегка повернул к нему голову. -Ещё очень рано, любовь моя, - прошептал ему Джон, - Поспи ещё. -Я не могу спать, когда ты трахаешь меня, Джон, - отвечал Бейлиш хриплым со сна голосом. -Я совсем немножко, - Джон засмеялся ему в волосы, подул на него, чмокнул, обнял его покрепче, пробежался руками вдоль всего его тела, - Ты ведь не против? -Ты только и делал, что ублажал меня всю ночь, мой хороший. Я потерплю, чего уж там... - Петир тоже тихо засмеялся. В объятиях короля было тепло и уютно. И твердый горячий член, тыкавшийся в Петира, как слепой щенок, совсем не мешал. Джон целовал ему плечи. -Она была неправа, - сказал он вдруг очень тихо и задумчиво. -Она? Кто это — она? -Она... Та женщина... Знаешь, Петир, я сегодня проснулся с новым чувством. -Ты спал? -Немного. Мне снился ты. И я тоже. Мы вдвоем... А когда я проснулся, я понял, что всё изменилось. -Что изменилось? О чем ты, мой хороший? -О нас. Я раньше всё время говорил, что мы с тобой предназначены друг для друга, что ты мой и прочее... Но только это всё были слова, Петир. Пустые слова. -Вот как? - вскричал Петир в притворном ужасе, - Ты разбиваешь мне сердце, мой мальчик! Все эти годы я спал с тобой, слушая твои сладкие речи, а теперь оказывается, это всё неправда? Джон засмеялся, поцеловал его. -Это было неправдой. Вернее, не совсем правдой. Я очень хотел этого, даже верил, что это так и есть... Но только сегодня я почувствовал, что это стало явью. -Из-за того, что ты почти трахнул меня вчера? Не много же тебе потребовалось! Ты очень впечатлителен, не так ли, мой хороший? -Я говорю серьёзно. -Это-то меня и пугает! Лучше сразу скажи мне, малыш, женаты мы уже или нет. Чтобы я знал, что мне говорить своей жене. Петир посмеивался. Джон тоже, не выдержав, захихикал. -Знаешь, раньше я всё время пытался тебя удержать, привязать к себе разными способами. Я всегда говорил, что не хочу с тобой расставаться. А теперь... -Что же теперь? -Теперь я знаю, что мы не расстанемся. Это словно бы наши жизни шли параллельно все эти двенадцать лет, соприкасаясь, но не переплетаясь. Но нынче ночью всё изменилось. Они слились в одно целое, и теперь мы неразделимы. Теперь тебе никуда не деться от меня, даже если ты захочешь. Но ты и не захочешь. Ты захочешь быть со мной. -Ты так в этом уверен? - спросил Бейлиш насмешливо. -Да, я уверен. Да и ты сам знаешь это. Сегодня я впервые проснулся с покоем в душе. Впервые за двенадцать лет... Мне больше не хочется привязать тебя к себе цепями, потому что ты уже привязан. -Вот теперь ты действительно меня напугал! - заявил Петир, - Цепями? -Любовью, Петир. А насчет женитьбы... - слышно было, что он улыбался во весь рот, хотя и старался сохранять серьезный и деловитый тон, - Мы можем заключить союз, если хочешь. Принести клятву перед чардревом. Тогда мы будем всё равно что женаты. Хочешь? -Я подумаю... Только сначала придумаю, как сообщить об этом моей жене. «Дорогая, я ухожу от вас к вашему брату!» - Петир потряс головой в ужасе, - Думаешь, она поймёт? Джон рассмеялся и сильнее потерся о него своим членом. -Любовь побеждает всё, - сказал он убеждённо. И повторил, - Она была неправа. У нас всё будет хорошо, я в это верю. Мы будем очень счастливы! Как никто на свете! И мы всегда будем вместе. Будем просыпаться в одной постели каждое утро. Хочешь? -Представляю, что скажут твои поданные... -Плевать, что они скажут. Они будут молчать. Я король. Я Эйгон Таргариен, король андалов и первых людей, седьмой своего имени, защитник королевства, законный наследник династии. Я — Обещанный Принц. Я сражался и победил Короля ночи и спас людей от тьмы и смерти. Я заслужил всего, чего бы мне ни захотелось теперь. Мне хочется тебя, Петир! Никто не посмеет ничего мне сказать. Это моё королевство, мой трон. И я буду делать, что захочу, поступать, как считаю нужным, и уж точно никто не будет мне указывать, с кем мне спать и кого любить! -Прекрасная речь, - сказал Петир немного ошарашенно, - Меня ты почти убедил... -Люблю тебя! Король уткнулся лицом ему в затылок, крепче прижал к себе его бедра и стал двигаться немного быстрее. Петир расслабился, позволил королю буквально вдавить себя в него — лопатками в плечи, в грудную клетку, спиной в живот, так, словно они срослись. Скоро дыхание короля участилось. Одной рукой он невесомо касался живота и члена Петира, вторую просунул ему между ягодиц... -Ты всё ещё весь в масле, - сказал он глухо, - Мягкий и скользкий... Рука его и правда легко скользила, нежно поглаживая. Пальцы нащупали вход... -Скользкий, податливый, - шептал Джон, - Тебе не больно? -Нет. -А так? Один палец оказался внутри. Петир выдохнул осторожно. -Мне не больно, если тебе хорошо, малыш. Джон неторопясь трахал его одним пальцем, прижимался членом к спине, легонько целовал ему плечи... Пока вдруг не вцепился в них зубами и не прошипел отчаянным шепотом: -Я не могу, Петир! Я хочу тебя трахнуть! Я очень хочу тебя трахнуть. Я собираюсь это сделать, любовь моя. Надеюсь, ты не возненавидишь меня после этого... Я всё равно это сделаю! Вместо ответа Петир, к своему удивлению, слегка наклонился вперед и прижался ягодицами к паху короля. Джон одной рукой неловко направил в него свой член. -Я люблю тебя, - сказал он, осторожно и медленно проникая внутрь. Но едва он оказался внутри, как его стала сотрясать дрожь. -О боги, - простонал Джон, и вдруг вошёл в него одним резким движением. Они закричали оба. Петир кричал от боли. У короля был маленький член. Петир Бейлиш часто беззлобно поддразнивал его из-за этого. Но даже маленький член оказался больше, чем два пальца. Намного больше. Петиру показалось, что его пронзили насквозь. Это не было знакомое уже чувство наполненности. Его буквально разрывало. И боль была самая настоящая, горячая и пульсирующая. Он не мог дышать — каждый вздох отзывался болью там внизу, боль расходилась по всему телу, как круги по воде. Он не мог двинуться — любое движение усиливало её стократ. Слёзы брызнули у него из глаз. Он кричал на одном выдохе. Захотел вырваться из рук короля, но тот держал его крепко, прижимал к себе. И тоже кричал. -О боги! Боги-боги-боги-боги... Аааахххх... Боги, какой ты! Король плакал у него за спиной. Вытирал мокрые щеки ему о плечи. Стонал пополам с рыданиями. -Я не выдержу, не выдержу... Я и секунды не выдержу... Они оба замерли. Оба тяжело дышали. Оба постанывали. Боль немного притупилась. Совсем чуть-чуть. Джон не двигался, вцепившись в него обеими руками. Горячая пульсация медленно успокаивалась, отступала по шажочку, отползала нехотя и неторопясь, как чёрная тень в жаркий полдень. -Мне больно, - выдавил Петир. -Прости, - так же сдавленно отвечал король. Они лежали тесно обнявшись, джонов член пульсировал в нем. Петир тихонько хныкал от боли. Джон всхлипывал изредка ему в шею. -Ты... такой... Боги... Такой тесный и горячий... Боги, какой ты тесный! Я не думал... Я ведь раньше уже... Но было не так. А ты... Петир, если я сейчас двинусь, я просто не выдержу, понимаешь? Я не могу тебя трахать. Совсем. Боги, какой ты! Ты моя погибель, Петир! -Ты делаешь мне больно, Джон. Мне больно! Аххх... Иные тебя возьми, ты мерзкий мальчишка, ты убиваешь меня! Вытащи из меня свой член! -Прости, прости, прости... Можешь избить меня после этого, Петир. Хоть убить меня! Я готов умереть... Но только потом, после, любовь моя... Проклятье, какой ты! Меня не хватит надолго... Ты прекрасен, Петир. Прекрасен! Подожди, дай мне немного прийти в себя... Наконец король стал двигаться в нём, сначала медленно и осторожно, потом всё быстрее. Словно тяжелый камень бросили в середину озера — горячие волны боли опять побежали по всему телу, и Петир снова закричал. Джон больше не останавливался. Он толкался в него резко, вскрикивал на каждый толчок, плакал в голос, лепетал: -Проклятье, я не выдержу долго, не выдержу... Его действительно не хватило надолго, за что Петир был благодарен богам. Правда, конец был очень бурным. Джон так задергался у него за спиной, что кровать под ними заходила ходуном, зацарапала по плитам. Острая боль снова пронзила Петира. И снова они оба закричали. Едва король ослабил свою железную хватку, как Петир оттолкнул его. Болезненно морщась и постанывая, стащил себя с его члена. -Ненавижу тебя! Не смей никогда ко мне прикасаться! Джон лежал на спине и глядел на него с выражением совершенно пьяным и ошалевшим. -Прости меня, любовь моя, - пробормотал король, протягивая к нему руку. Петир изо всех сил ударил по этой руке. - Я не думал, что будет так... -Я больше никогда, — слышишь? — никогда тебя и близко к себе не подпущу! - Петир, перевесившись через край, пытался отыскать на полу свои штаны. -Я люблю тебя. Прости меня! -Заткнись! -Я правда не знал! Я ведь раньше трахал других: Чёрных братьев, мальчишку-сквайра... Но ты! Джон вдруг вскочил с подушек и порывисто обнял Петира сзади, потянул на себя, повалил его на спину, придавил своим весом, стал целовать ему губы. -Ты удивительный! Удивительный! Таких, как ты, больше нету! Я так люблю тебя, Петир, так люблю! Прости меня, умоляю, прости! Я не хотел, чтобы тебе было больно. Петир, я никогда бы не причинил тебе боль намеренно! Но ты... Ты не представляешь, какой ты, Петир! Ты сокровище, ты самая большая моя драгоценность! -Отпусти меня! Иные тебя возьми! Отпусти, тебе говорят! В пекло тебя, идиота, с твоим любовным бредом! Не смей меня трогать! Петир бился под ним, пока не извернулся, не ухватил короля за мошонку и не сжал с силой. Король вскрикнул и выпустил его. Схватил себя между ног и заскулил. -За что?! -Ты знаешь, за что! - отвечал Бейлиш злобно, отталкивая короля от себя и выбираясь из-под него. -Я люблю тебя, Петир! -Мне плевать! Я сейчас же убираюсь отсюда! - он опять кинулся искать свои вещи. Король уселся у него за спиной и молча наблюдал за ним. -Ты злишься, я понимаю, - сказал он очень спокойно, с лёгкой улыбкой, - Тебе было больно, и ты злишься. Но ты сам согласился, Петир. Сам отдался мне. Я не знал, что будет так больно, не хотел этого. Но я не насиловал тебя. Ты сам подставил мне зад. Можешь ударить меня... - Петир обернулся к нему с таким видом, будто именно это и собирался сделать, - Можешь убить меня, если хочешь, но я говорю правду. Ты хотел меня, хотел, чтоб я тебя трахнул. Всего несколько часов назад ты говорил мне: «Возьми меня, Джон! Трахни меня!» Раздвигал ноги и подставлялся мне... В чём я виноват, Петир? В том, что мой член оказался не таким маленьким, как тебе казалось? Он захихикал. Петир ударил его. Изо всех сил, со всей злостью, вкладывая в удар всю ярость, всю обиду от того, что слова его — чистая правда, всё бешенство от пережитой боли и унижения. Джон упал на спину, и Петир оседлал его, и продолжал бить его кулаками в лицо, пока один из ударов не рассёк королю бровь, и кровь не хлынула ему на глаза. Петир бил бы его и дальше, но Джон, до этого никак не сопротивлявшийся, вдруг сам двинул ему в челюсть. Кулак у короля был как наковальня... Петир отлетел в сторону и свалился с кровати. Он лежал на ледяных каменных плитах, хлопал глазами и тряс головой, пытаясь прийти в себя. К боли в заднице теперь добавилась боль от растекающегося синяка на челюсти и гул в голове. Зато отыскались штаны. -Прости меня! - горячая ладонь легла ему на спину, - Прости, Петир, мне не следовало... -Оставь меня! - отмахнулся Бейлиш. Джон вздохнул и уселся рядом, голышом на холодный пол. Кровь текла у него по лицу, заливала левый глаз, он рассеянно оттирал её и как-будто совсем не чувствовал боли. -Не могу, Петир. Я не могу тебя оставить. Теперь я не оставлю тебя никогда. Ты мой, любовь моя. Ты злишься сейчас, но потом мы поговорим... Послушай, то, что я сказал тебе сегодня — это правда. Наши судьбы слились. Я больше никогда не отпущу тебя от себя. -Я устал от твоего бреда, от твоих вечных разговоров о судьбе и прочей ерунде. Я жалею, что согласился на всё это. Вся эта поездка на Персты была ошибкой. Мы уезжаем, сразу после завтрака. Тебе лучше одеться. Джон поднялся и взял с кресла свои штаны. Выражение лица его было таким же безмятежным. -На кого из нас ты злишься, Петир? На меня или на себя? За то, что открылся мне? Отдался мне сам, без условий? За то что любишь меня? Разве это так ужасно, счастье моё? - он затянул ремешок на своих штанах, подошел к Петиру, осторожно положил руки ему сзади на плечи, - Остановись, Петир, посмотри на меня. Пожалуйста, посмотри на меня. Петир медленно обернулся. Выглядел Джон ужасно. Волосы его растрепались и были перепачканы маслом и кровью, лицо было бледней обычного, под глазами залегли тёмные круги, на скуле красовался синяк, еще один наливался на челюсти, из ссадины над бровью обильно сочилась кровь, которую король размазал почти по всей левой стороне лица. Петиру пришло в голову, что он и сам, наверное, выглядит не лучше. Он провел рукой по волосам, приглаживая их. Взглянул на короля хмуро. Джон улыбнулся ему ласково, счастливо, с нежностью и любовью. -Ты весь растрёпанный и очень красивый, - сказал он, - Не злись, мой хороший. Прости меня. Я не хотел причинить тебе боль. И на остальное не злись. Может быть, я действительно несу чушь, но это от того, что я пьян и абсолютно счастлив. Я мог бы сейчас взлететь, так я счастлив! Парить под облаками! Он рассмеялся. Но потом вдруг нахмурился. -Извини, я ударил тебя... Тебе больно? - Джон обнял его, совершенно не обращая внимания на недовольство Петира и попытки отбиваться, поцеловал его челюсть, поверх синяка, - Я просто ужасен! Как я посмел это сделать! Ну прости, прости меня! Я больше никогда не буду. Хочешь, поклянусь? Он сиял таким безмятежным счастьем, что ничто не способно было сейчас поколебать его. Бейлиш глядел на него со все возрастающим изумлением и даже забыл злиться. Казалось, Джон и вправду изменился, что-то неуловимо сдвинулось и поменялось в его лице, хотя это всё ещё был он. Петир молчал, разглядывая его. Джон рассмеялся. -Ну не смотри на меня с таким ужасом! Петир! - король поцеловал его губы, - Прости, я так счастлив, что не могу сейчас ни о чем думать. Ты очень красивый, я уже говорил? Дай, я расчешу тебе волосы! Вот так... Я люблю тебя! А скажи мне, любовь моя... - он обнял его порывисто и зашептал в ухо, - Тебе понравился мой член? Ты и теперь будешь говорить, что он маленький? Он хохотал и пытался целоваться с Петиром, пачкал его своей кровью и сам её оттирал. -Мой маленький член словно специально создан для твоего тесного зада, правда? Видишь, мы созданы друг для друга? Петир молчал, просто потому что не знал, что ему сказать. Король немного пугал его своим непробиваемым спокойствием. Бейлиш отстранился, высвободился из его объятий и стал одеваться дальше. Джон с улыбкой таскался за ним по комнате, завязывал ему тесемки на тунике, отыскивал для него его дублет и плащ, отряхивал их от пыли, прежде чем передать Петиру, разглаживал на плечах, поправлял... Без конца смеялся и лучился радостью. Лорду Бейлишу было не по себе. Хотя в общем король был прав — он сам хотел этого и даже просил об этом! Почему это могло вообще показаться ему хорошей идеей? Как он мог вообще решиться дать кому-то себя трахнуть? Нет, он, конечно, испытывал привязанность к королю, но всё же! Это вино, должно быть, вино! И это проклятое место, где он всегда чувствует себя маленьким мальчиком, даже спустя столько лет! Джон между тем уселся на кровати. Он беззаботно болтал босыми ногами, говорил что-то о том, что хорошо бы сейчас жареной свинины в кипящем жире, и запивать её холодным пенистым элем. На его голых плечах и груди красовались следы от поцелуев и от зубов Петира. Он снова был похож на его мальчика. Всё ещё могло наладиться между ними. Малыш был просто возбужден после случившегося, да к тому же пьян. Он успокоится. Всё станет как прежде, всё вернётся на круги своя. Ну может быть, Петир станет позволять королю немного больше при их встречах в охотничьем домике... Петир уже собирался сказать что-то примирительное про завтрак, когда снаружи раздались крики. Несколько голосов кричали от ужаса. Кто-то в панике выкрикивал команды. Лошади ржали и метались. Джон и Петир переглянулись. -Что это? -Кажется, снова гроза? - сказал Бейлиш. На улице поднялся сильный ветер, было слышно, как он свистит в щелях крыши, за окнами внезапно потемнело. Джон выпрямился и замер на кровати. -Это не гроза, - пролепетал он. Лицо его вытягивалось узнаванием, изумлением, радостью, глаза расширились. -Этого не может быть... Петир нахмурился. Крики снаружи переросли в визги. Надо всем вдруг возник глухой низкий рокот и свист. Лорд Бейлиш бросился к лестнице. -Нет! - крикнул король и бросился за ним. Он поймал его уже на середине лестницы, обхватил сзади, удерживая. -Нет, не ходи, Петир, не ходи... Это не гроза. Это... Я знаю, что это. Кто это... Он вернулся... Не знаю, как он нашёл меня здесь, но он вернулся. Понимаешь? Петир похолодел.