Ничего нет более опьяняющего, Чем прильнуть к тебе И всё время думать об этом*
— Ну вот и что ты наделала? — вопрос в пустоту, в промежутках между касанием красивого лица и касанием красивого лица, — Как доктору теперь проработать оставшийся час? — не понятно, зачем спрашивал, ведь сам усиливает эффект её присутствия, прижимая к груди силой ласкового зверя, пресытившегося ночными иллюзиями и давно мечтающего попробовать их телесную форму. Фетиль, зажженный при первом прикосновении к Лиён расходился с молниеносной скоростью, опаляя внутренности тёплым, не обжигающим пламенем. — Ли, я не сильно поспешен? — придерживая за плечи, Джин отдалился на пару сантиметров, постепенно осознавая, что слишком бурно отреагировал на неё. — Нет, — мягкое, — Ты был очень мед.медленный, — стоя так близко она словно насыщалась энергией вокруг и слова слетали с языка удивительно естественно и бездумно. Ни смущения, ни жеманных движений и робких взглядов — они давно преодолели этот тактильный барьер, поэтому когда тёплое дыхание парня вновь оказалось на её щеке, девушка беззаботно прикрыла глаза, окунаясь в новизну ощущений. Одна, две, три…десять,— Лиён почему-то нравилась эта счеталочка сладкого времени, — Одиннадцать, двенадцать…— но на этой цифре всё прервалось. Джин углубил поцелуй и помешал тринадцатой и последующей цифре. — Прости, — прекратил, услышав тихое «ой» и удивлённые черные глазки напротив, — Вот это уже было поспешно, — улыбнулся, воочию наблюдая за её попытками принять более уверенное выражение лица, — Привыкнешь, — целомудренный поцелуй в щеку и выпуск пленника из своих рук. — Подождёшь немного? Я сейчас всё доделаю и мы пойдём… — им пока доступно одно место, — В парк, договорились? Чем больше она выходит на люди, тем лучше для её адаптации, так? Всё, правильно, — кивнула самой себе, но Джин перенял это и на свой счёт. — Тогда побудь здесь, а мне нужно в другое отделение, — посадил её за своё рабочее место и занялся поиском необходимых документов, — Сейчас, только найду кое-что. Всё то время, пока он рылся в заполненных шкафах, умудряясь выбирать из царившего хауса необходимые папки, пока мельтешил по кабинету из одной стороны в другую, а потом возвращался к столу и как бы невзначай дотрагивался до кресла, Лиён смотрела на его серьезный, ровный профиль и в уме перелистывала страницы прочитанных произведений, ища там наиболее подходящую цитату к своему положению. «Я смотрел на неё и был счастлив, странно, что моё счастье заключено в изрядно поношенный домашний халат и безвкусные бигуди на голове, ну что я за идиот. Но когда этого передо мной нет, я ощущаю пустоту, » — в итоге фраза сама нашла её. Пустота, верно, — смотрела, но только вместо домашнего халата был кристально белый, медицинский. — Настолько хорош? — переход от сосредоточенного, величавого льва к довольному коту произошёл за долю секунды. Усмехнулась, своим «нет» и продолжила смотреть. — Ну-ну ври дальше Мин Лиён. Вошедшая медсестра разбавила образовавшуюся атмосферу колко бросив взгляд в сторону Лиён и попросив Кима поторопиться. — Сейчас, уже выхожу, — но до девушки дошло, что вся эта возня с бумагами была ерундой, хитрый Ким просто не хотел никуда идти, — Остаёшься за главного, — прикосновение. Пять секунд. Она перестанет считать в такие моменты, но ещё не скоро.***
Ты думаешь, стоит захотеть, и ты бросишь, но это как сон. А сон нельзя остановить. Он продолжается вопреки твоей воле. И вдруг понимаешь, что ты бессилен.
В последний раз…от одного косяка ничего не будет…последний. Последний раз был вчера, а до этого он был три месяца назад. На три месяца эта фраза скрутила Гуку руки и удерживала с завидной силой, пока её не перекрыла новая «Тебе к ней нельзя». Я не наркоман. Затяжка. Глоток дешевого пива. Затяжка. — Прятки? — Да, давай Гуки, пожалуйста. — Может мне ещё через скакалочку предложить попрыгать? — Хах, я бы многое отдала, чтобы взглянуть как ты будешь скакать. — Жаль, но из нас только ты осталась возиться в песочнице, поэтому иди лепи куличики глупая, а меня больше не доставай такими играми. — Так, Чон Чонгук. Ещё. Затяжка. Ярко, всё такое живое и острое. Затяжка. — До ста считай. — Без тебя разберусь. — И не подсматривай. — В какой бы ты норе не спряталась, всё равно я через минуту уже найду. Ты обречена мышь. — Это мы ещё посмотрим, крольчатина. Пустая банка оказалась рядом с урной, а на её смену пришла более мерзкая по вкусу дрянь. Затяжка. — Алло, Чонгуки, ты домой собираешься? — Пап, я не могу найти Лиён. — Что значит не можешь найти? — Мы…мы просто играли…уже прошло два часа, а я не могу её отыскать…пап…что мне делать, пап, что делать? — Скажи где вы, я сейчас приеду. — В парке, рядом со школой. Недопитая дрянь с грохотом достигла мусорного бака. Пальцы начали дрожать — это плохо. Плевать, затяжка. — Чёрт, Мин Лиён, я убью тебя. — Ты чего так долго, у меня спина уже затекла лежать в одной позе, помоги встать. — Дура, какая же ты дура Ли. — Я не шучу, подай руку. — Сама вылезай, идиотка. Почему ты вообще вышла за пределы парка? А если бы ты задохнулась в этом ящике? Ты в курсе что он открывается только снаружи? Ты могла сдохнуть тут, а я бы продолжал бегать по всему парку, ища тебя. — Я…я просто хотела…чтобы ты не сразу нашел. — Нашёл…вставай. Затяжка. Легкие скоро треснут от такого количества за раз. Ещё одна. — Не люблю, когда ты плачешь, прекрати это. — У тебя все глаза красные. — Они воспалились от твоей тупости. — Ты плакал Гуки? — Пошли, за нами сейчас приедет мой отец. — Ты плакал. Чонгук? — Что? — Прости меня. — Никаких больше пряток, поняла? — Никаких. Найденное прячет, спрятанное находит — время лучше всех умеет забавляться над нами. Пошло оно всё, — хлопнул входной дверью, даже не заперев. А зачем? Там нет для него ничего ценного.***
— Надо же…неужели так разбесили мои звонки, что решил наконец ответить. А может, я мало тебе по морде заехал? Знаешь, можем это повторить, — язык стал заплетаться, но пока мысли имеют хоть какую-то ясность, он выскажется, — Йя, какого хера ты притих? А хотя молчи, мне похуй, лишний раз слушать твой голос нет никакого удовольствия. То, что было утром, — остановился посреди дороги. Ноги словно застревали в грязи с каждым пройденным метром, — Я так не могу, — вдох, — Не могу, — ещё один на грани, — Я блять не могу, понимаешь? Все пять лет, я жил один, хотя она обещала мне больше не играть в эти ебучие прятки, так какого происходит всё это? Что за тайна, что здесь такого? — алкоголь начал брать своё и за него говорило одиночество и ненависть, — Я же попросил просто увидеться, это слишком много? — не замечает, как перешёл на крик, — Много, да? Значит ты хуевый доктор, раз не может её вылечить. Как её семья вообще смогла доверить Лиён такому кретину… — за углом уже показалось здание больницы, но последние метры, самые тяжёлые. Сосуды лопнули от напряжения и глаза защипало, — Ты же на работе? И почему адрес этого обшарпанного здания я могу от тебя получить, а где сейчас Лиён, нет? — замечает на себе осуждающие взгляды, но плевать, пытается идти дальше, — Знал бы ты сколько сейчас во мне той дряни, — издал нервный смешок, потом ещё и ещё, превращая всё в глухой, надрывный смех, — Думаешь я нарик? А похуй. Всё равно эта херня не помогает, — спад, и он уже шепчет, позабыв о мимолетной эйфории, — Я не мог забыть, — веки опускались сами, осталось тихое, — Как бы не хотел, не могу. Тишина по ту сторону стала не просто бесить, она давила, заставляя думать, что он идиот, разговаривающий сам с собой. — Это опять твои психо-штучки? Дать выговориться, а потом впихивать в меня словестную чушь про мир во всём мире, да? Что ты, что мой отец, вы, вы все уёб… — не договорил. Его прервали. Голос. Он парализовал. — Г у к. То как он прозвучал. Как будто заново родился. — Г у к и. Всё это вода, а он рыба с отрезанными жабрами. Дышать может, но не чем. Хотя нет, он умер. — Ли? — от своей гробовой интонации даже ему стало не по себе. Как же я не люблю, когда ты плачешь, — в его пьяном сознании это пронеслось на автомате. Пронеслось, когда ухо уловило тихие всхлипы, прерываемые монотонными ударами на фоне. — Ли, мышка, скажи что-нибудь, — звуки по ту сторону стали скальпелем, без надрывов, плавно надрезая плоть, — Ли, пожалуйста, — пусть его изрежут, но пока он придержит занесённую сталь, — Прошу, скажи ещё, — умолять хотя бы ещё об одном слове вместо потока слёз, — Пожалуйста. «Связь прервана» Сил, чтобы дойти до входа в это пропахшее медикаментами и спиртом здание у него уже не нашлось. Один. Опять. Чонгук обессиленно в затуманенном состоянии упал на ближайшую скамейку.***
— Мина. — Да? — Я ведь закрывал дверь в кабинет? — Наверное… Ким, мне обязательно все твои действия отслеживать? Тогда какого чёрта она распахнута настежь? — нужно было запереть её на замок и попросить одну из санитарок постоять за стойкой и присмотреть. Я же закрыл, — но мысли не соотносились с увиденным. За пару секунд Джин охватил всю обстановку: бумаги разбросаны по всему кабинету, на полу лежит его разрывающийся от звонков мобильник, а на стене рядом кровавый след. Как он дошел до уборной на первом этаже помнил не совсем ясно, были какие-то коридоры, лестница, второй, третий, а потом снова бесполезное скитание вдоль этажей. «Девушка, чёрные волосы, розовое платье, вы не видели?» — каждый кто встречал его пытливый взгляд обязательно пересекался и с этим сухим описанием. — Я дала ей седативные. — Вы всё правильно сделали, идите. После надо поблагодарить эту медсестру, но это будет после и то, если он сумеет вспомнить хоть малейшие очертания её внешности, поскольку внимание было далеко не на ней. — Эй, малышка, — колени соприкоснулись с холодной плиткой, и теперь он с Лиён находился на одном уровне, — Мне можно посмотреть что у тебя там, — видимо успокоительное начало действовать, но реакции даже на голос не было, — Ли, — пальцы дотронулись до ссадин на костяшках её руки и принялись за интенсивную, незаметную работу, — Лиён, — из оставленного медсестрой ящичка вытащил тампон, смочив его в дезинфицирующим растворе, — Лиён, у тебя такое красивое имя, — дальше в ход пошло антибактериальное, — У каждого имени ведь есть своё значение, ты знала? — отвлекать болтовнёй его развитый профессиональный навык, — А твоё, это лотос, прекрасный, — закончив с тщательной обработкой, потянулся за бинтом, — Чистый, нежный цветок, — её ладонь казалась слишком хрупкой, перетяни он повязку немного сильнее и рука раскрошиться в белый, мраморный пепел, под стать цвету кожи, — Лепестки и листья лотоса покрыты восковым налётом, поэтому под солнечными лучами они светятся и переливаются, как перламутр, это безумно красиво, Лиён, я хотел бы показать тебе их, ты ведь никогда не видела эти кувшинки? — Доктор Ким. — Сейчас, Мина, — чувствуя, что медсестра так и осталась в проёме, наблюдая за ними, Джин подхватил Лиён под локоть и дотрагиваясь губами до её уха повторил несколько раз, — Всё будет хорошо, — произносил эту всеми заезженную фразу и в холле, и когда отвел в пустую палату, когда укрывал её тонким колючим пледом, неизменно повторял, — Всё будет хорошо, — дыханием грел её забинтованную ладонь и продолжал повторять до тех пор, пока Лиён окончательно не уснула. Всё будет хорошо, — если в это верить, то оно сработает.***
— Джин, — рука Мины ощутимо легла на плечо, сжимая при каждом последующем слове, — Неужели тебе это надо, подумай. — Не понимаю о чём ты, — он смотрел на Лиён, теперь уже так похожую на типичного пациента, бледную и спящую на больничной койке. — Эти проблемы, — уже две руки покоились на его широких плечах, — Они того не стоят, может лучше было не встревать и оставить всё как есть? — Мина, — тактично опустив её руки вниз, Джин посмотрел на неё с искренней жалостью, — Ты ведь не понимаешь почему я это делаю? — Не понимаю, но я знаю эту девчонку с самого первого дня здесь и Джин, не порть её. — Я разве порчу? — А ты этого не видишь? — Знаешь, я то как раз всё прекрасно вижу, это все остальные ходили с закрытыми глазами, — то что её мнение хоть на немного пошатнуло его уверенность Сокджин не показал, но и распинаться в красноречии своих поступков тоже не собирался, — Мина, я надеюсь, этот случай останется между нами, профессору не нужно об этом знать, поэтому, я могу рассчитывать на тебя? — Хорошо, но ты ещё вспомнишь мои слова, Джин. — Не думаю. P.S. Flashback — Когда мне было двенадцать, мама пыталась покончить с собой, — подумал, если не сейчас, то никогда не сможет этого рассказать, — Я старался, но моих усилий было недостаточно, чтобы после смерти отца, заставить её прийти в нормальное состояние… К счастью, что судьба подарила нам второй шанс на исправление ошибок и принятие — прислушался к её ровному дыханию в трубке и уверенность сама пристраивалась к словам, — Но сегодня мне кое-что приснилось. Кое-что очень страшное. Очень, — её дыхание стало слышно чуть лучше, — Во сне, один дорогой мне человек пытался умереть. И меня снова не оказалось рядом, — проглотив ком застрявший в горле, продолжил, — Знаешь, второй раз не знаю хватило бы мне сил принять мысль о том, что я по собственной невнимательности мог потерять ещё одну ценность. Их молчание по-прежнему не отдавало неловкостью, но было иным. Просто иным, изредка разбавляемое девичьими вздохами. — Пообещай мне не делать ничего с собой, — до побеления пальцев сжал кружку с недопитым кофе, — Пообещай. На другом конце города, свесив ноги с кухонного подоконника, сидела девушка. Она смотрела вниз и плакала, но бесшумно и с улыбкой на лице. — Об обе щаю, — понадобилась минута, — Обещаю, — произнося с лёгкостью уже стоя на кафельном полу, закрывая окно. Лиён укуталась в бежевую кофту и продолжила молчаливую беседу с её владельцем. Их молчание длилось ещё около десяти минут, а потом усталый мужской голос отправил её спать: — Ли, — Лиён почувствовала, что он улыбается. Наверняка глаза уже покалывают от усталости, но на губах та самая «обнадёживающая» улыбка, — Ложись в кровать. Тот препарат, который тебе вкололи хоть и вырубает на несколько часов, но сил у тебя не прибавится, поэтому нужно поспать. Хорошо? — Да. — Ты же сможешь заснуть? Медлила с ответом, зная, что при первой же попытке прилечь, в голову начнут лезть нехорошие…просто чрезмерно нехорошие мысли. — А может утомить тебя наискучнейшими историями из своей жизни, а? Спорим ты не продержись больше минуты и свалишься от этого монотонного бреда. Смех. Искренний и приглушенный, чтобы не разбудить Розу. Люди смеются, когда испытывают позитивные эмоции. Джин — эмоция, светлый луч, проникающий внутрь даже на расстоянии. Тёплые очертания позволяют нежится в его уютном укрытии, а намертво воздвигнутая защита никогда не допустит проникновение холодных импульсов. И только когда осознаёшь ценность этого лучика, хочется не просто отдаваться светлому сиянию, а самой уберечь его от грозовых наступлений, медленно гасящих энергию её луча. — Согласна? — голос бодрый, но Лиён предполагала, как непросто его владельцу поддерживать в данную минуту свою активность. Надо бы отпустить, но желание слушать и абсолютная уверенность в том, что она сможет спокойно доспать пересиливали. — Да. Джин говорил долго и неторопливо, убаюкивая её каждой фразой, иногда спрашивая, не уснула ли она. На каждый такой вопрос ему отвечала тишина. И наконец удостоверившись, что его снотворное сработало, убрал телефон от уха, смотря на пока ещё не завершенный вызов на экране: — Я так боюсь за тебя Лиён, — голос был и так отдалён от динамика и зная, что его уже не слушаю, всё равно говорил, но уже исключительно для себя, — Это ты мне снилась, — уже совсем тихо, — Сладких снов, — сам прикрыл глаза, собираясь нажать на завершение вызова, — Люблю тебя, — отключился. Накинутая на плечи кофта согрела тело, а услышанные слова опалили сердце. Что ему мешает сказать это на прямую, когда она стоит напротив и преданно внимает каждому слову? Страх быть не понятым? Боязнь стереть границы между личным и профессиональным? Забыться и не быть объективным? Я люблю тебя — три самых трудных слова на свете, — познавать мир по средствам книг, имело свои достоинства. Фраза, которая всплыла в памяти, наводила на определённые мысли. Ведь Лиён никогда не говорила о своей любви, даже когда имела для это всё необходимое. Родители постоянно признавались ей в этом, но в ответ получали крепкие объятия, сияющие глаза дочери и просто были уверены во взаимности. Зачем распыляться словами, когда поступками можно высказать всё что чувствуешь — но сейчас её юношеская аксиома вдруг перестала быть полноценным доказательством. Объятие подкреплённое словом — новая истина. Она начнёт с малого. Первый шаг, который должен привести в итоге к трём самым трудным словам. Два часа сна в обед и стандартное прикрытие тёмных кругов под глазами, а потом она нашла тётину косметику и старую плойку для волос у Розы, погладила платье на выбор которого ушло меньше минуты, ведь оно всегда висело отдельно от остальной массы, будто ждало своего часа. Пойти без ведома Розы было безумием, неосторожным порывом, поэтому она даже обрадовалась, как только няня застукала её возле выхода. Как назвать чувство, когда кончики пальцев сжимаются от щекочущего покалыванивания в районе…по всему телу. Именно с этой неизвестной переменной она добралась до нужного места. Дошла и до сих пор не могла понять. В уравнение добавилось ещё две константы в виде вспотевших ладоней и сухости во рту, а ответа так и не было найдено. Просто не правильно решаешь. Нужны действия. Правильно. — Лиён, заходи, сейчас разберутся с твоим несостоявшимся побегом. Действия. — Куда ты хотела пойти, когда Роза поймала у дверей? — К тебе.