Вампиры любят серебро

— Скоро рассвет. Пусть голос, сказавший это, был тих и спокоен, сам факт наличия его в комнате Анны совершенно не радовал. Девушка осоловело открыла глаза, заморгав. Очень трудно сказать, что именно она ощущала: опустошение, раздражение или желание притвориться мёртвой? — Выхода нет, — простонала она, едва разлепляя припухшие веки — они упорно закрывались, будто туда гири привязаны. — Выход есть всегда! — бодро заявил голос. — Его главное не проспать! — Можно я просто умру? — Нет. — А потом раздался настолько истошный вопль, что Анна аж подскочила. — Эрнест! Собирай гостью в путь! Некромант, проводишь! — и, уже спокойнее, обратились к названой гостье. — А ты не должна спать в такое время! — А что же мне ещё делать в такое время? Честно, Анна не хотела грубить или пререкаться, оно само получалось. Кое-как поднявшись на дрожащих от усталости руках, девушка потянулась — всё тело затекло и жутко болело, а, пусть и малый, но всё же процент алкоголя сказался на качестве сна. Оглядевшись, она никого не увидела. Никто не выходил, это точно, однако испариться говоривший в комнате просто не мог. Или мог?.. Натыкаясь на наваленные то тут, то там, или просто разбросанные предметы, кудрявая поплелась на кухню — по предположениям, обычно там всегда собираются все гости, чтобы получить либо указания, либо еду. И… ошиблась. На кухне никого не было; весь дом спал, был тих и как никогда пустынен, и даже вечно шумного Эрни не слышно. Руководствуясь интуицией и хорошей памятью, Анна побрела в изначальную комнату: тот самый чайный сервиз стол вверх ногами, в том числе и чашки с заварниками, а пустые бутылке — на горлышках. «Вот это кому-то было нечего делать», — подумалось девушке, но, присмотревшись, в рассеянной предрассветной дымке, заметила, что слой пыли тронут только её кедами и ботинками Рудольфа. Больше ничьих следов не наблюдалось. Неужели ей не показалось тогда? Спросонья размышляя, почему это она такая внимательная, ведь обычно по утрам доходило до того, что на улицу в домашних тапочках выходила, Анна решила побыстрей убраться из подозрительного места. Странное чувство наполняло разум — не сказать, что она выспалась, нет, однако ощущение какой-то незавершённости, неправильности угнетало всё время, пока девушка собирала вещи. И, вроде бы, она ничего не распаковывала — как есть, так и вырубилась — но нет, чисто рефлекторно она продолжала искать что-то, о чём могла забыть. Куртка, деньги, документы — всё на месте; любимая подушка — тоже. Вещи, термос, булыжник с водопада… Рассудив прогуляться ещё раз в гостиную, Анна наткнулась на разбросанные карты Таро, словно колоду веером пустили под потолок. Буквально пять минут назад их здесь не было! Не найдя этому логичного объяснения, девушка уже развернулась поскорее покинуть комнату, как, не удержавшись, осторожно перевернула единственную, запыленную карту, со вчерашней ночи лежащую посередине комнаты — карта Гостей, которую Эрнест никому так и не показал. Дьявол. Анна, сглотнув, всё-таки поспешно вышла на улицу и, взглянув на руки, опешила — вместо пыли всё испачкано пеплом: пальцы, одежда, кудрявые волосы вовсе притрушены изрядным количеством. На пороге её явно ждал большой белый пёс совершенно неопределяемой породы. Вообще, животные девушку любили, а вот она их — не сильно. Впрочем, это не мешало ей бежать на другой конец дороги, чтобы погладить котика — к этим наглым мордам она питала особенную, непреодолимую и непередоваемую страсть. Покосившееся крыльцо выходило к дороге. Вдохнув полными лёгкими свежего, прохладного воздуха, путешественница села на дощатый край порога боком, чтобы видеть холмистый горизонт, посадку, и как из-за деревьев светлеет небо: первые лучи окрасили в бледно-розовый самый край, пока синева над головой всё ещё была насыщенного тёмного оттенка; первые проснувшиеся птицы стаей полетели к центру города. Смешанное чувство умиротворения граничило с беспочвенной тревожностью, что Анна списала на утомлённость. Всё-таки снаружи было спокойней находиться, чем в доме, и посему захотелось посидеть перед дальней дорогой. Пёс, до этого просто наблюдавший, подошёл поближе, усевшись на условном расстоянии, совсем по-человечески сохраняя границу личного пространства — как старый знакомый присел, не зная, о чём заговорить. — Дай угадаю, — говорит девушка собаке, а та оборачивается, смотрит осмысленно, глаза светлые, глубокие такие, зелёные — таких вообще крайне редко можно встретить, — ты тут живёшь? Пёс только выразительно смотрит в ответ, потом отворачивается, глядит на светлеющий горизонт, а потом, спрыгнув с крыльца, обернулся на гостью, мол, пойдём. — Вот только не говори, что ты Некромант, — выдохнула она, всё ещё прокручивая в голове тот самый голос, так бесцеремонно разбудивший её. Что-то подсказывало, что Анна на правильном пути. Собственно, они шли в город, а значит, так ей проще попасть на автостанцию — всё логично. — Ты торопишься? Наверное, если ещё хоть кто-нибудь сделает так, девушку либо сердечный приступ хватит, либо шутник случайно получит тяжёлым рюкзаком. Рудольф тактично предложил свою помощь, потом задал несколько вопросов, потом ответив на встречные вопросы, постепенно разговорился: на счёт вампиров он умолчал, зато теперь известно, что он и вправду продавец информации, что принципиально не пьёт, так как считает очень плохой привычкой — да и в целом это может сказаться на профессии — зато, как подметил Эрни, курит, как паровоз, совершенно не считая это вредным занятием; любит удобную одежду, украшения, красивых, необычных женщин и дорожит настоящими друзьями, о которых знает только он. — На счёт близнецов, — Рудольф затянулся, прикусил сигарету, и сквозь зубы выдохнул, — это их семейные грязные делишки. Любят они не по делу трепаться, впрочем, всё равно им никто не верит, поэтому и треплются. — Так, — Анна решила, что всё же ей интересно услышать полностью местную легенду, ведь суть всех легенд заключается лишь в вере или неверии самого человека — было или не было — поди разбери. Но одно можно сказать точно — просто так ничего не появляется, даже сказки, — Эрнест говорил, что не может из дома уйти. Почему? — Знаешь, что говорят о неупокоенных душах? — парень выразительно смотрит, наклонив голову. — Они к месту привязаны и есть только определённое время, когда могут покинуть его. Он же, вроде, говорил, нет? История этого дома тянется в саму дату его постройки — как видишь, сейчас даже проектов похожих нет — а уже развитие слухов — с тайнами самого Города. Всё это единый организм, принимающий в себя новых жителей. Когда-то там жил старый, противный дед, все думали, что он колдун, а кто не думал — просто его не любил, слишком уж ворчливый был, неприветливый. Однажды он умер — со всеми бывает — нашли случайно, бросили там, потому что никто не хотел мёрзлую землю просто так лопатами долбить посреди зимы. Потом, через какое-то время, дом сгорел — уж не знаю, подпалил кто, или действительно сам, но не дотла, а потушить успели: выгорело всё, кроме несущих стен и мощных балок, что потолок держали. А потом оказалось, что у деда сыновья были. Только на следующую зиму, почти ровно через год, пришли близнецы, из ниоткуда будто, а народ простой, суеверный, озлоблённый даже… В общем, Некромант младшего не любил, жители — их обоих, и все вместе довели беднягу Эрнеста до суицида. А так как тот братом всё-таки дорожил, то слушался всегда. Это у него ещё с того времени. Поэтому и выходит на улицу теперь, когда разрешают, и делает всё. А старший… — Рудольф подозрительно покосился на шагающую рядом собаку, — о старшем мало что известно вообще. Люд поговаривал, что и не человек он вовсе, и у деда того только один сын был. Но там уже фантазия народная разгулялась. — А почему вы город выделяете как нечто живое? Вы действительно верите? — Ну как сказать, — парень почесал затылок. — «Пограничье» находят только те, кто способен его найти. Обычные жители знают такую кафешку днём, и она непопулярна. Среди них. Ночью туда вход закрыт для них, как VIP-зона. — По твоим словам получается, что все жители — как стадо овец. Просто ходят на работу в тихом, уютном городке, на них охотятся, полиция никого не ищет, хотя наверняка у них уже должна быть целая стопка заявлений… Так выходит? И никому это подозрительным не кажется? — Не совсем. Многие жители не помнят, что кого-то могли похитить — поэтому наш городок славится своим уютом, размеренной жизнью и почти отсутствием преступности. Не сказать, что Анну подобные заявления беспокоили — поражали как минимум — просто при учёте концентрации необъяснимых странностей на квадратный метр сего места складывалось впечатление, будто во всём этом есть-таки доля правды. — Какова твоя цель? — Вдруг спрашивает Рудольф, остановившись. — Не хотелось бы тебе осесть с комфортом, с деньгами, своей студией? Собрать группу, путешествовать с ней? Я знаю тут много людей, которые не прочь устроить подобное — ты собираешь вокруг себя таких, да и не только. Почему бы не воспользоваться? — Знаешь, моя цель принадлежит только мне, и делиться ею я ни с кем не собираюсь, — пожимает плечами девушка. — Они могут идти рядом, за своими целями, вместе со мной, не более. Кажется, я поняла: этот город собирает бесцельных и целеустремлённых, и первых притягивает именно своей мнимой безопасностью. Вторых, как коллекцию, осаживает у себя, навязав правила. Но я же правилам не подчиняюсь. — Поэтому Город тебя полюбил. Рудольф улыбается — наверное, впервые за всё время по-настоящему. — Солнце вот-вот взойдёт, — горит он, оглядываясь на верхушки деревьев. — Один совет — пройдись через фонтан, говорят, он очищает. — Я же вампир, нечисть, и всё в этом духе, нет? — смеётся Анна. — Ну, знаешь, — парень коварно усмехается, — вампиры любят серебро. А вампиров — святая вода. Автобус слегка потряхивало, хоть дорога и была по-европейскому ровная. Анна, привалившись к окну и обняв подушку, глядела на мелькающие всё реже домишки, переходящие в одинокую линию фонарных столбов. Иногда из посадок вдоль шоссе выскакивали какие-то мелкие животные, чаще птицы, потревоженные гулом мотора ранним утром. Накопившаяся усталость давала о себе знать тяжёлыми, припухшими веками, и девушку сморило дремотой. — Очень любопытно, — слышит сквозь сон она чей-то отдалённо-знакомый голос. — Даже отсюда эту вышку видать. А знаете историю, как её строили? Нет? О, это не вышка сотовой связи, это уже лет двадцать как неработающий передатчик из космоса на исследовательскую базу сигналы. Там очень любопытно, особенно дата установки — почти сразу после войны. Бодрый старческий голос вещал совсем рядом, с соседнего сидения, и Анне пришлось открыть глаза: действительно, старичок лет под восемьдесят активно жестикулировал, рассказывая нескольким слушателям об истории своего города. Выглядел он, к слову, лучше, чем половина в шестьдесят, что не осталось без внимания. — А Вы, юная леди, будете слушать? — заметив проснувшуюся девушку, поинтересовался он. — Если мешаю, могу пересесть. — Та нет, всё нормально, — протёрла глаза та. — А мы скоро приедем? — Смотря куда Вы едете, — многозначительно протянул старик, пригладив аккуратную седую бороду. — Ну, — растерялась Анна, — тут вроде как один маршрут, нет? У этого автобуса. — Конечная — да, а остановок ещё куча. Так Вам куда нужно? — В… На конечной выйду. — Тогда точно не проедете, — улыбнулся старик. — Долго ли?.. Ну, ещё часа два точно. Просто если у Вас нет конкретного пункта, возможно, Вы уже на месте? Как там Льюис Кэрролл писал. — Так что там дальше? — не выдержал кто-то из салона. — С вышкой-то. — Ах да… Тяжело точно сказать, насколько сильно Анна устала: её всегда привлекали новые истории, ей нравилось, когда люди рассказывают о себе; на данный момент больше всего на свете ей хотелось отдохнуть, хотя прослушать ещё одни любопытный рассказ было бы кощунством. К тому же, этот мужчина явно знает, о чём говорит, да и рассказчик из него очень неплохой. Умеет стойко внимание на себе удерживать, интригует. Слушая в пол-уха, девушка закрыла глаза, представляя всё услышанное. Оказывается, город вокруг вышки выстроен, точнее, раньше он был маленьким посёлком, а остальное — пристройки и домики рабочих, как обычно обстраиваются жилые массивы вокруг заводских районов. Автобус сбросил скорость, повернул и остановился, выпуская людей на остановку. Анна, спохватившись, вышла в числе последних и замерла: она снова прибыла туда, откуда несколькими часами ранее выехала. Похлопав удивлённо глазами, она обратилась к водителю: — Это мы по кругу проехали, да? А как же… в расписании написано, что конечная — это другой населённый пункт. — Так проехали уже, — со смехом ответил тот. — Обратно вернулись, только другим маршрутом. Автобусный парк здесь, мне сюда возвращаться всегда. Все дороги сюда ведут. — Все дороги сюда ведут… — зачем-то про себя повторила кудрявая, усаживаясь на лавочке. Следующий рейс только под вечер, она прокатала едва ли не последние деньги, и риск застрять тут увеличивался с каждой новой тратой. Девушка нервно прикусила палец — если так и дальше пойдёт, придётся и вправду устраиваться на работу, зависнув на пару месяцев. Тогда Рудольф как знал, когда предлагал вакансии. Анна даже обернулась на всякий случай — что близнецы, что Рудольф любили появляться из ниоткуда, но, вопреки слабой надежде, никого в этот раз не оказалось. Раз уж она застряла тут, девушка решила, интереса ради, сходить к «Пограничью». Мало ли? К тому же, там весёленький молодой бармен и вкусный чай — нередко любой путь на воображаемую карту строится через вот такие вот качественные заведения, где можно подкрепится офигенным напитком. Город оживал. После ночных приключений, он казался немного другим, хотя ночная пора очень здорово накладывает отпечаток на видение: площадь снова наполнялась выдвижными лавками; торговцы, зевая, неспешно раскладывали товар; по главной дороге вновь двинулся набирающий силу поток машин — все спешили на работу. Вопреки ожиданиям, праздник закончился, однако главная площадь всё равно радовала глаз пёстрым убранством. По пути зайдя в ту самую гостиницу, к которой в прошлый раз так и не попала, и, узнав цены, Анна совсем задумалась. Нет, к близнецам проситься она не будет, да и вообще, у них не выспишься, а ещё они знакомы буквально несколько часов. Да и дом странный. Вообще всё это странно. «Пограничье» при свете дня казалось меньше, не такое загадочное без неоновой вывески, и совсем простенькое, даже с таким интерьером. Бармен был другой, видимо, смена того парня закончилась. Заказав себе жареной картошки, Анна уныло поглощала еду, размышляя — все ли здесь такие… подозрительные?.. Люди удивительно приветливые, всегда отзывчивые, всегда с улыбкой покажут и расскажут, только вот делятся на два типа, как и говорили Рудольф с Эрнестом: мирные, будто ничего не подозревающие жители, и эдакая элита, знающая немного чуть больше, чем, казалось, бы положено. Причём не похоже, что они заправляют балом. Они больше походят на исполнителей, как работники, приходящие в ночную смену, пашущие на… кого-то? Что-то? Что этот город значит для них? Почему его величают, хотя на деле далеко не всем нравится своя «должность»? Почему они тогда просто не уйдут, если знают как? Столько вопросов, и с каждым новым предположением возникает ещё несколько, причём ответов больше не становится. Загрузившись этим, она как-то не сразу обратила внимание на ту самую белую собаку, что совершенно по-хозяйски вошла в кафе и уселась напротив девушки, глядя уж больно выжидающе, требовательно. — Это Ваша собака? — тут же подошла официантка. — Простите, но сюда с животными нельзя. — Я знаю, — опешившая Анна не могла оторваться от светлых, требовательно уставившихся на неё глаз. — Это не мой пёс, он приблудился за мной ещё утром, поэтому прогнать не могу. Простите. Тот никак не отреагировал на персонал, который, из-за размера пса, боялся к нему близко подходить, лишь ждал, гипнотизируя девушку выразительными зеленоватыми глазами. Как только Анна решила, что с неё хватит такой неловкости, животное тут же последовало за ней к выходу, из-за чего естественно никто не поверил, что собака чужая. — Ну что тебе надо? — спросила путешественница у пса, на что тот зевнул. — Может ты мне ещё дорогу заросшую какую-то покажешь, что к сокровищам ведёт, а? — и, посмотрев на приблуду, тут же выставила руку. — Нет. Даже если это так, я всё равно не поверю в это. Пусть лучше это мои галлюцинации будут. Я отказываюсь верить во всё мистическое. — Ты с собакой разговариваешь! — сквозь смешки крикнули какие-то проходящие мимо парни. — Ты мимо шёл, вот и иди! — не сдержалась Анна, со злостью присаживаясь на бордюр. Предложение Рудольфа о работе казалось заманчивым.