Волшебник и магия

Собственная недавняя задумка кажется слишком глупой. Минц потирает лоб и закрывает крупномасштабный скан очередной книги конца ХХ века по терранскому летоисчислению. Вместо нее экран заполняет другой документ, имеющий прямое отношение к Терре, но на него можно уже просто не смотреть. Хочется опустить голову на стол и поспать хотя бы минут пять, а уже потом попробовать объяснить себе, почему адмирал не должен лететь на Один. Разумеется, задача сама по себе комплексная и сложная – вначале объяснить причину кайзеру, который к своей сестре относится довольно странно, затем уговорить собственно принцессу выслушать то, что вполне может показаться ей бредом сумасшедшего... порой Юлиану самому кажется, что они помешались. Все трое, причем он – за компанию. Бывает такое. Фредерике это, например, не получается объяснить, и она от коллективного психоза избавлена. Хотя ей тоже не позавидуешь. Неприятно, когда у членов одной семьи разные секреты. Одна семья... Кайзер и его сестра – тоже одна семья, но какая же ненормальная... вслух Юлиан это никогда не скажет, но ему кажется, что Лоэнграмм боится встречаться с принцессой. Хотя, возможно, это она не хочет видеть брата, а он всего лишь уважает ее желание. И все равно такое ощущение, будто кайзер ее чем-то обидел, что ли... даже вблизи невозможно понять, чем. Чужая душа – потемки. Минц все-таки укладывает голову на сгиб руки. Пять минут, а потом – опять терраисты, чтоб они все сгорели... в данный момент Юлиан готов перестрелять их лично. Лишь бы выспаться, лишь бы адмиралу перестала грозить опасность, лишь бы можно было наконец заняться одним делом, а не разрываться на три фронта. Сон накатывает сразу же, но Минц не сразу понимает, что спит. Все выглядит почти реальным. Во сне никаких причин, чтобы отговорить Яна, не находится, и адмирал все-таки получает разрешение вылететь... но так ничего и не добивается. Пока его нет, работы чуть меньше, и Юлиан замечает, как над Новым Рейхом сгущаются тучи. Ему снятся беспорядки на Хайнессене, слухи о том, что Оскар фон Ройенталь намерен поднять мятеж, снится то, что он никогда не смог бы увидеть своими глазами, но проснуться Минц не может. Его словно усадили перед экраном, привязав к креслу и насильно зафиксировав веки. Сон продолжается дальше, похожий на боевик из тех, что Юлиан почти не смотрел, даже в детстве. Погоня на машинах, перестрелка, бег через горящий лес, полный вооруженных солдат... Хуже всего то, что это явно не просто кошмар. Из любого обыкновенного сна проснуться можно, правда? А этот – держит, как силовой луч, не давая ни выбраться, ни отвлечься. Выцарапаться из его плотных объятий получается, только досмотрев последний кадр. С кайзером, умирающим на мостике «Брунгильды», на глазах у Яна. Лоэнграмм не был ранен, он настоял на том, чтобы попробовать дотянуться до своего адмирала, оставшегося прикрывать их отход... и у него вышло. Ценой собственной жизни. С неизвестным результатом. Рука затекла и не чувствует вообще ничего. Юлиан дикими глазами смотрит на часы. Сорок минут, даже чуть меньше... но проклятый сон никак не хочет забываться, а сердце стучит где-то в районе горла. Страшно даже просто моргнуть. И собственное отражение на экране выглядит так, что его хочется закрыть в комнате с мягкими стенами. Минц заставляет себя встать, доползти до чайника... и насыпает в чай сразу пять ложек, потому что мозг явно нуждается в подпитке. Потом Юлиан сворачивает все открытые документы и лезет в новости, с утра непросмотренные. То, что полчашки в итоге проливается на колени, он замечает не сразу.