Срываюсь внезапно

«О, боги» — именно эту фразу хочется произнести, видя себя в зеркале. Непослушные волосы торчат во все стороны из еле собранного пучка. «Нельзя мыть голову на ночь. Нельзя! Ни при каких условиях!» — интересно, я когда-нибудь это усвою или нет. Закатив ещё раз глаза, я вновь пробую прибить эти лохмы к своей больной голове. Как я могла согласится на это гребаное интервью? И почему Кэт заболела в этот ужасно ответственный день, а мне ещё за неё мучиться… Из зеркала на меня смотрит леди 20 лет низенького роста с шоколадными глазами и шоколадными волосами. Пучок — единственный вариант выглядеть хотя бы прилично… Кэт, или попросту Кищук — моя соседка по комнате. В этот «наилучший» день у неё было запланировано интервью с какой-то миллионершей, о которой я слышала, но не вдавалась в подробности. Но эта блондинистая девушка с щенячьими голубыми глазами свалилась с гриппом. Поэтому ехать и брать интервью у богатой особы придётся мне. А у меня на носу экзамены, сочинения, да ещё и работа, но сегодня вечером вместо всего этого я поеду за сто шестьдесят миль, в центр Сиэтла, чтобы встретиться с генеральным директором холдинга «by TEMNIKOVA». Таинственная, загадочная мисс Темникова, выдающийся предприниматель и спонсор нашего университета, согласилась дать интервью Кэт. Для неё это невероятная удача, но которая свалилась мне на голову. Кэт лежала на диване в гостиной и смотрела краем глаза телевизор. — Оля, не сердись! Я полгода уговаривала её дать мне интервью, а если договариваться о переносе, то и это будет через полгода. Ольга, пойми, я не могу упустить этот шанс. Прошу! Кищук упрашивает меня больным, хриплым голосом. И смотрит на меня своими бледно-голубыми глазами, ну и как я могу отказать? Она прекрасна… — Я съезжу, не переживай. Лучше иди ложись, тебе купить какие-нибудь лекарства? — Найквил, пожалуйста, — найквил — американское лекарство от простуды, которое слишком хорошо помогает, — Оля, не забудь только мои вопросы и диктофон. Тебе надо нажать на эту кнопку, — указала Кэт, — а я потом все расшифрую, — улыбнулась она. — Я даже про неё ни черта не знаю, — под нос себе бормочу я, все ещё стараясь подавить панику. — Ну что ты так переживаешь? У тебя есть готовые вопросы, а это полдела. Тебе пора ехать, а то опоздаешь… — Да. Ты ложись, я тебе бульон сварила, поешь обязательно. Смотрю на неё с нежностью: «Только ради тебя, Кат.» — Как скажешь, спасибо, Оль. Я криво улыбаюсь, и взяв рюкзак от Louis Vuitton, на который я копила год, выхожу из квартиры. Просто не верится, что я позволила себя уговорить, хотя Кат уболтает кого угодно, она отличная журналистка, у неё есть все качества для этой профессии: ум, воля, напор, да ещё она безумная красотка и моя самая любимая и лучшая подруга. Рано утром я выезжаю из Ванкувера, штат Вашингтон, по трассе 1-5. Машин на дороге не так много, а в Сиэтле мне надо быть только в два. Кача одолжила мне свое авто, Mercedes Benz g-class (гелик), ведь на моем стареньком BMW я бы не доехала, а на «мерсе» мили пролетают одна за другой. Я еду в штаб-квартиру Темниковой, а точнее в офис её компании. Это двадцатиэтажное здание, выполненное металлом и причудливо изогнутым стеклом — утилитарная идея архитектора. Над стеклянными дверьми красуется фамилия владелицы корпорации, выполненная металлом. «Фхух, без пятнадцати два, успеваю.» Выйдя из машины, я поправила в очередной раз причёску и белоснежную блузку. Взяв рюкзак, я зашла в огромный, устрашающий холл, где меня из-за стола поприветствовала ухоженная блондинка, которая выглядела намного лучше, чем я… — У меня назначена встреча с Еленой Темниковой, я Ольга Серябкина вместо Катерины Кищук. — Одну минуту, Ольга, — проговорила блондинка, слегка выгнув бровь. — Да, конечно. — Ольга, она освободится через пару минут, — сказала уже другая, но не менее привлекательная, блондинистая девушка. — Вы можете подождать её тут, — указала она на белый кожаный диван, — я Вас позову. — Хорошо. Я присела на диван, взглянула на блондинок ещё раз и поняла, что выгляжу я мягко говоря ужасно. На мне была белая блузка, поверх которой был элегантный, по моему мнению, черный пиджак, чёрные брюки, которые смотрелись словно лосины и чёрные туфли, которые никак не годились к этому луку. Предварительно я решила достать вопросы, диктофон и тетрадь на всякий случай, который обязательно будет. — Ольга, прошу Вас за мной, — сказала мне уже третья по счёту блондинка, — Темникова Вас ждёт. Ещё одна элегантно одетая дама нажала кнопку вызова лифта и протянула мне какие-то документы. — Подпишите здесь, — попросила она. Я оставила свой автограф, мы заходим в лифт, девушка протягивает пропуск с надписью — «Посетитель». Ну, а кем я ещё могу тут быть, таким как я тут точно не место. Лифт несёт нас с убийственной скоростью вверх, что я придерживаюсь. После того как двери открываются, нас встречают два охранника в чёрных смокингах. «Даже они элегантнее…», один из них показывает куда идти, протянув руку. Около входа в кабинет стоит очередная блондинка, которая открывает мне дверь. Но я спотыкаюсь об собственную ногу и лечу носом вниз. Ну нельзя быть настолько неуклюжей! Как же стыдно. Я стою на четвереньках около входа в кабинет и мне настолько стыдно, что я готова провалиться сквозь эти гребаные двадцать этажей и ещё глубже в землю. Чьи-то добрые, на вид хрупкие, но довольно сильные руки помогают мне подняться. Да, это она. — Катрин? — будто спрашивая, она протягивает руку, — Елена Темникова. Не ушиблись? Присаживайтесь. «Она чудесна» — первая мысль, которая посетила мою голову. На ней строгий чёрный, дорогой женский и чертовски сексуальный костюм, белая блузка и дорогие чёрные лабутены. На ее руке я замечаю браслет от Cartier и кольцо из белого золота, которое мне безумно понравилось. — Нет, — говорю я, когда у меня снова появляется умение говорить, — дело в том, что Кэт, гм, точнее Катрин заболела, я Ольга Серябкина, её подруга. Если ей больше тридцати, то я — испанский летчик. Её серо-голубые глаза разглядывают меня, а губы расплываются в лёгкой, совсем незаметной, улыбке. — Понятно, — говорит просто она, и предлагает присесть, протягивая руку в сторону белого обтянутого кожей дивана. Её кабинет очень велик для одного человека, панорамные окна, высокие потолки, светлые стены и мебель делают кабинет очень светлым, просторным. В интерьере кабинета всё светлое, даже мелочи. Но на одной записи стен красуется подобие квадрата Малевича, которое меня немного пугает. Но есть и множество светлых картин. В её кабинете стоит три стола, один из них за котором она работает, он прямо передо мной как ни странно это не массивной «гроб» из дерева, которые любят богачи, это дизайнерский стеклянно-металлический стол, который вписывается в этот интерьер. Ещё один стол, тоже стеклянный, стоит около входа в кабинет, за нем очевидно ведутся переговоры, ну и третий передо мной это довольно милый журнальный столик, у меня бы на нем расположились журналы о моде и чашечка кофе или чая. Но у Темниковой тут лежат какие-то документы. Я кладу вопросы к себе на колени, открываю тетрадь, и пытаюсь включить диктофон. Темникова смотрит на меня спокойным взглядом, наверно, она готова прямо тут меня убить. — Я надеюсь Вы не против, если я запишу Ваши ответы? — После того, как Вы промучились с диктофоном? Вы ещё спрашиваете? Моё лицо заливается красной краской, и я кусаю губу. Темникова это видит и говорит, но уже более мягко: — Да, конечно. — Кат, гм, точнее Кищук Вам говорила для чего это интервью? — Да, оно для студенческой газеты, поскольку я буду вручать дипломы на Вашем выпускном. Ого! Для меня это новость, я представляю, как кто-то немного старше меня, пусть даже супер успешная будет вручать мне диплом. Я хмурюсь и стараюсь сосредоточиться. В рюкзаке я пытаюсь найти карандаш, ручку или что-то чем можно записывать ответы. — Прошу прощения, — опуская глаза, говорю я. — Не волнуйтесь, — говорит спокойно Темникова и протягивает мне карандаш, где по-английски написана её фамилия, — держи. — Спасибо, — кусаю губу и опускаю глаза в пол. — У меня к Вам несколько вопросов. Снова закладываю за ухо непослушный локон. — Я не удивлена, — невозмутимо произносит Елена. Да она просто смеётся надо мной! Щёки у меня просто горят, я стараюсь сесть прямо и казаться выше, ну, и увереннее. С видом настоящего профессионала жму кнопку этого чёртового диктофона. — Вы очень молоды, но уже очень успешны, Вы владеете огромной компанией, которая приносит Вам огромные деньги, чему Вы обязаны своим успехом? Она улыбается, но выглядит немного разочарованой. — Бизнес — это люди, Ольга, а я просто очень хорошо в них разбираюсь. Я знаю, что их интересует, что их вдохновляет, что их радует и знаю чем их стимулировать. У меня работают превосходные специалисты, а я им хорошо плачу, — она замолкает и рассматривает меня. — По моему убеждению, чтобы овладеть каким-либо делом, его надо изучить досконально. Только тогда ты добьешься успеха. Для этого я очень много работаю. Решение, которые я принимаю, основаны на фактах и логике. У меня природный дар распознавать стоящие идеи и хороших сотрудников. Ольга, результат зависит всегда от людей. — Может быть Вам просто повезло? — этого вопроса нет у Качи, но он так заносчив. В её глазах вспыхивает удивление. — Я не полагаюсь на счастливые случаи или везение, Ольга. Чем больше я работаю, тем больше мне везёт. Надо набрать правильную команду и направить их энергию в нужное русло. — С виду Вы очень милая, но пообщавшись с Вами, я понимаю, что это не так. Вы очень похожи на диктатора. — Гм, — задумалась девушка, — да, я стараюсь держать все под контролем. В её словах нет ни капли шутки. Я гляжу на неё, а она невозмутимо смотрит. Щёки снова заливаются красной краской, и я опускаю глаза. Почему я так смущаюсь? Потому что она так хороша собой? Потому что она невероятно красива? «Что я несу? Мне нравятся девушки? Боже…» — Кроме того, безграничной властью обладает тот, кто уверен, что рожден для этого. — Вы чувствуете безграничную власть? «Ну точно диктатор» — Ольга, я даю работу сорока тысячам человек. Я чувствую определённую ответственность — называйте это властью, как хотите. Если я вдруг сочту, что меня больше не интересует телекоммуникационный бизнес, то через месяц двадцати тысячам будет нечем выплачивать кредиты за дом, машину и так далее. — Да уж… — бормочу под нос себе я. — А разве Вы не отчитываетесь перед советом? — Я владелица компании. Я не перед кем не отчитываюсь, — а через какое-то время добавляет, — отчитываются все передо мной. Конечно, если бы я готовилась к интервью, я бы это знала. Но блин… Ладно, попробую зайти с другой стороны. — А чем Вы интересуетесь кроме работы? — У меня разнообразные интересы. Очень. Меня смущает её взгляд. И её безупречная улыбка. Снова заливаюсь красной краской. — Например? — Я люблю управлять вертолётом, гоночной машиной и гоночным мотоциклом, я люблю путешествовать, на самом деле у меня много интересов, но не всегда хватает времени. — Когда Вы последний раз отдыхали? — Гм, а Вы заставили меня задуматься. Вроде бы я была в Испании, да, точно, в Испании. — Вы были там с девушкой? С её лица исчезает улыбка. — Нет, Ольга. В данный момент у меня нет ни девушки, ни молодого человека. — А какой Вы представляете свою девушку? — Я не думаю, что студенческой газете должно быть это интересно. — Извините. Опускаю глаза в пол и кусаю губу. — Всё нормально, продолжим? — Гм, да. Чтобы сменить тему, я быстро смотрю на вопросы, которые дала мне Кача. — Вы инвестируете производство. Зачем? Почему мне так неловко в её присутствие? Потому что она красотка, а я нет? Потому что она мне понравилась? Потому что она чертовски сексуальна? — Мне нравится созидать. Нравится узнавать, как устроены вещи, почему они работают, как и из чего они сделаны. И особенно я люблю корабли. Что ещё тут сказать? — Получается, что Вы прислушивайтесь к сердцу, а не к фактам и логике? — Ах-ах, — усмехается она, — возможно. Но многие считают, что у меня нет сердца. — Почему? — Потому что меня хорошо знают, — смеётся она. — Вы легко сходитесь с людьми? Я пожалела, что задала его сразу же. — Я очень замкнутый человек, и я очень многим готова пожертвовать, чтобы не давать интервью. И вот она уже серьёзна. Теперь я её боюсь, меня пугает её серьёзность. — А почему вы согласились в этот раз? — Потому что я оказываю финансовую поддержку вашему университету. Да и от Катрин Кищук не так легко отделаться. Она просто мёртвой хваткой вцепилась в мой отдел по связи с общественностью. А я уважаю такое упорство. Да, упорству Кэт можно только позавидовать, и кстати именно из-за него я сижу и ерзаю на стуле. — Вы также вкладываете деньги в сельскохозяйственные технологии. Почему Вас интересует этот вопрос? — Деньги нельзя есть, а каждый шестой житель нашей планеты голодает. — То есть Вы делаете это из филантропии? Вас волнует проблема нехватки продовольствия? Елена пожимает плечами. — Это хороший бизнес, — говорит она, кажется, совсем не искренне. Я не вижу тут никаких возможностей для извлечения прибыли. Лишь благотворительность. Немного недоумевая, задаю следующий вопрос: — У вас своя философия? И если да, то в чем она заключается? — Своей философии у меня как таковой нет. Но есть руководящий принцип — из Кареги: «Тот, кто способен полностью владеть своим рассудком, овладеет всем, что принадлежит ему по праву». Я целеустремленная и самодостаточная. Мне нравится держать все под контролем: и себя, и всех тех, кто меня окружает. — Так значит, Вам нравится владеть? — Я хочу заслужить обладание, но в целом, да, нравится. — Вы супер потребитель? — Точно. На лице появляется улыбка, но глаза серьёзны, такое же расхождение и в её словах, про то, что она хочет накормить голодных. У меня возникает чувство, что мы говорим о чем-то другом, но я вообще не понимаю о чем. Становится страшно. Я сглатываю. Побыстрее бы закончить, я смотрю на вопросы, ведь у Кат достаточно материала? Смотрю на следующий вопрос… — Вы в 10 лет потеряли родителей, на воспитание Вас взяли знакомые Ваших родителей. Каково Вам было? — Это одна из запретных тем. — А может быть у нас будет эксклюзив? — У вас и так достаточно эксклюзива. Она сурова. Я снова краснею. Чёрт! Если бы я готовилась к интервью, знала бы, что про это спрашивать не стоит. — У Вас нет семьи, поскольку вы много работаете? — Это не вопрос. — Прошу прощения, — в её присутствии я превращаюсь в маленького ребёнка, — Вам пришлось пожертвовать семьёй ради работы? — У меня есть семья, с которой я провожу своё время. У меня есть брат, сестра и любящие меня родители. Никакой другой семьи мне не надо. — Вы лесбиянка или би? Она поднимает брови вверх и устало вздыхает. Зачем я читаю всё подряд? И как теперь объяснить, что вопросы не мои? Ох уж эта Кат! Нашла, что спрашивать… — Я лесбиянка. — Прошу прощения, тут так написано… — Вопросы писали не Вы? — Кат, точнее Катрин дала мне список, она писала. — Вы с ней вместе работаете в студенческой газете? Твою мать! Я не имею никакого отношения к студенческой газете. Это общественная работа, а не моя. — Нет. Темникова задумывается. — Она моя соседка по комнате. — Ясно. Вы сами вызвались на это интервью? Кто тут у кого интервью берет? — Э…нет, меня попросили, Кат заболела. — Тогда понятно. В дверь постучали, и вошла блондинка номер два. — Елена Владимировна, прошу прощения, но у Вас через две минуты следующий посетитель. — Мы ещё не закончили. Ханна, отмените, пожалуйста, встречу. Ханна смотрит на Темникову нерешительно. Темникова смотрит на неё и поднимает бровь, будто спрашивая, что-то не так? — Хорошо, Елена Владимировна, — бормочет блондинка и выходит. Взгляд снова падает на меня, и я заливаюсь краской. — Так на чем мы остановились, Ольга? — Мне неловко отрывать Вас от дел. — Я хочу узнать Вас побольше. По-моему, это справедливо. В её серых глазах горит любопытство. Вот я влипла! Что ей надо? Она садится в кресло, кладет руки на подлокотники и сплетает длинные красивые пальцы около рта, а её губы? Они божественны. — Во мне нет ничего интересного, — говорю я, после того как насладилась ей. — Чем Вы планируете заниматься после университета? Я пожимаю плечами. — Я так далеко не загадывала. Переберусь в Сиэтл, единственное, что я могу сказать точно. Мне ещё надо сдать выпускные экзамены. К которым я должна готовится. А не сидеть в роскошном, стерильном кабинете и пялиться на Темникову. — У нас отличные программы стажировки для выпускников, — говорит она и встаёт с кожаного кресла, поворачивается к окну лицом, а ко мне спиной. У неё шикарные ноги. — Хорошо, я буду иметь ввиду, — бормочу я, — только мне кажется, что я Вам не подхожу. Ну, твою мать! Держи язык за зубами. — Почему Вы так думаете? Поворачивается она ко мне. Улыбается. — Это же очевидно. Я неуклюжая, растрёпанная и не блондинка. — Мне — нет. Её взгляд холодный и пристальный. Глаза становятся голубыми. Холодными. Она не сводит с меня глаза. Она рассматривает меня. С ног до головы. Высматривает каждую деталь. Зачем? Мне становится не по себе. Краснею. — Если позволите, я Вам тут все покажу. — Мне не хотелось бы отрывать Вас от дел, Елена, — говорю я, пытаясь не запинаться. А кроме того, меня ожидает долгая дорога домой. — Вы сегодня хотите вернуться в Ванкувер? В университет? — она удивлена, смотрит в окно, где начинается маленький дождик. — Езжайте осторожнее, — говорит она строго. — Вы всё взяли? — Да, мисс, — говорю я, запихивая диктофон в рюкзак, — спасибо за интервью. — Было приятно с Вами познакомиться, Ольга, — вежлива. Я встаю. Елена протягивает мне руку. — До скорой встречи, Ольга. Это похоже на угрозу, но никак на дружеский жест. Я хмурюсь. Зачем нам встречаться? — Всего хорошего, Елена. Она проходит передо мной, и я опять пялюсь на её прекрасную пятую точку, она распахивает дверь из своего кабинета. — Давайте я помогу Вам выбраться отсюда, — говорит она, чуть улыбаясь, напоминая мне о моем феерическом появлении. — Вы очень предусмотрительны, Елена. — огрызаюсь я, и её улыбка становится шире. К моему удивлению она выходит со мной, Ханна и Оливия удивлены не меньше меня. — У Вас было пальто? — спрашивает Темникова. — Да. Ханна подскакивает и приносит мою куртку, не успевая подать её мне, как её забирает Елена. — Я помогу. Я смущаюсь и удивляюсь. Девушка помогает одеться другой девушке, странно, не так ли? Её рука касается моего плеча, у неё ужасно холодные руки, почему-то мне хочется их согреть. — У Вас холодные руки. — Да. Так всегда. Её длинный указательный палец нажимает на кнопку вызова лифта. А у неё чёрный матовый маникюр, который ей идёт. Наконец двери лифта открываются и Елена приглашает меня туда пройти. Я захожу, поворачиваюсь к ней лицом. Мы смотрим друг на друга. На неё можно смотреть вечно. На эти холодные глаза. Пухлые губы. Идеальная. Она улыбается. — Оля, — произносит она. — Лена, — отвечаю я. Но к счастью двери лифта закрываются.