Перехлестье судеб

На самом деле в отношениях ракхаэ с мужем не всё было так гладко, как казалось Ситаре. Измены, так порицаемые в мире полу-людей, стали чем-то привычным для неё. Так что ракхаэ особо не удивлялась, видя очередную полу-человечку в спальне мужа. О неверности ракхара шептались по углам слуги, умолкая при появлении господ, судачили на балах аристократы, охочие до сплетен. Ракхаэ жалели, над ней насмехались, были даже попытки унизить, но женщина с легкостью пресекала подобное, напоминая о своём положении. Она не какая-то там полу-человечка, она — правительница полу-людей Северного Гнезда. Она обладает силой и властью здесь. А ракхара, имеющего одного из редчайших внутренних драконов, не смели осуждать, боясь гнева того. И с полу-человечкой считались, уважали за проявляемую стойкость — а получить подобное от полу-людей, обладающих прихотливыми и своенравными характерами, уже значило то, насколько она хорошо справлялась. Всё-таки не каждая способна сохранять спокойствие, зная, что муж ей не верен. Полу-люди никогда не прощают своим избранникам измен. За такое у простолюдинов полагается изгнание из семейного гнезда, что являлось равносильным смерти, ведь такие семьи, а проще - рода, невероятно большие, и все в них оказывают друг другу поддержку. Лишиться подобного означало верную погибель, поскольку другие семейные гнезда не принимали изгнанных к себе. Аристократов же лишали всех титулов и отправляли в ссылку. Подобные вещи случались крайне редко, ибо похожие на драконов полу-люди верны своим половинкам. Но происходили и исключения, как случилось с ней. Сама ракхаэ хранила одну тайну. ******* …давно, ещё до того, как она встала на вершине полу-людского мира, ракхаэ влюбилась в полу-человека из Южного Гнезда. Тогда она была обыкновенной девушкой. Простолюдинка Вина, только сбежавшая из своего родного дома и, истощенная, долетевшая до Южного Гнезда. Упав на скалистом берегу и чудом не разбившись, она потеряла сознание, а очнулась уже в чьем-то доме. Тот, кто её нашел, оказался её парой. На границе, которую он охранял, увидев бессознательную девушку, он поддался внутреннему дракону и принес ту домой. В тот день его внутренний зверь был особенно взбудоражен. Полу-человек оказался молодым воином, подающим большие надежды. Девушка и юноша полюбили друг друга настолько сильно, что проводили вместе все время. Он оберегал её, и, едва выкраивалось свободное время, бежал домой, к ней, желая вновь увидеть. Юноше нравилось в девушке всё: её темно-голубые глаза, которые она сама ненавидела, черные волосы, мягкая кожа…вся она. Он чувствовал, что становится собой рядом с ней, словно кто-то, разорвавший некогда его душу на части, вернул отобранную частичку. Это было невероятно волнующе. Там, откуда Вина была родом, это называлось «истинной парой». Величайший дар, дарованный богами. Здесь же истинные были лишь у фурий, да и знали об этом немногие. Истинные… Разделенные половинки одной души. Предназначенные друг другу судьбой. В их мире не одобрялись отношения между полу-людьми разных Гнёзд, поэтому юноша прятал её. Вина почти ничего о нем не знала, как и юноша о ней, однако постепенно они раскрывались друг другу. Но однажды, когда девушка уже могла выходить из дома, её заметил ситхар Северного Гнезда. Тогда и закончились счастливые дни. Полу-люди не умеют любить. Даже у истинных это не любовь. Огненная страсть, головокружительное счастье или жгучая ревность, едва твоя пара задерживает взгляд на ком-то другом, кроме тебя. Но не любовь. Полу-люди намного больше похожи на животных, чем полу-драконы. Существа, руководствующиеся инстинктами, они будут защищать то, что считают своим. Но также и хищники. Собственники. Там, откуда Винсентия родом, считали, что такими были сами Первородные. Не способные любить, одержимые своей половинкой. Жестоко карающие всех, кто смотрел на их пару. Простолюдинку-Вину раньше пугало это. Ей не хотелось, чтобы подобное произошло с ней. То, что была даром для других, для неё являлось кошмаром. Как забавно, что в итоге, и она обрела истинного. И больше не задумывалась о том, насколько это неправильно. Просто все её мысли занимало счастье. Ситхар заинтересовался в ней, едва увидел. Его привлекла необычная внешность, выделяющая свою обладательницу из толпы рыжеволосых и кареглазых южан. Винсентия не была похожа на полу-человечек Северного Гнезда: светловолосых, светлоглазых, с розоватой кожей и надменным, эгоистичным нравом, алчные до его драгоценностей. Истинные северные только такие. Подобное приелось ему, заставило желать разнообразия. И он нашел то, что хотел. Черноволосые полу-люди встречались редко, точнее, почти никогда, тем более с такими глазами — голубыми, цвета морской волны. Она была диковинкой. Диковинкой, которую ситхар захотел себе. И он забрал её в Северное Гнездо, когда возлюбленного девушки не было рядом. По возвращению он не нашел её. В приступе бешенства тот разгромил все места, где побывала делегация Северного Гнезда, даже самому ракхару Южного Гнезда пришлось успокаивать подчинённого внушением. Но сколько бы юноша не искал, истинную, которую ситхар умело прятал, он так и отыскал. Их связь со временем истончалась, и только благодаря внутреннему дракону юноша знал о том, что та жива. Поначалу Вину сделали наложницей. Но через некоторое время произошла трагедия, в которой умер предыдущий ракхар. Тогда, взойдя на трон, юноша стал ракхаром, а после с небывалым размахом отпраздновали их свадьбу. И беглянка Вина обрела новое имя: Винсентия ир-Таннэ, уважаемая и чтимая ракхаэ Северного Гнезда, облику которой все поражались. Его Винсентия выстраивала долго, спотыкаясь, ошибаясь, терпя снисходительные насмешки. Но все получилось, и ей удалось стать такой, какой она была сейчас. Но это была маска. Маска, которую она носила. Ракхаэ…нет, девушка никогда такой не была. Она не любила шумные праздники и богатые наряды, не была ни сдержанной, ни снисходительной, ни… какой-либо ещё, такой, какой её видели другие — те, что наблюдали за ней под прикрытием своих масок, которые прятали враждебность под раболепием и доброжелательностью. Винсентия вынужденно улыбалась, в мыслях мечтая о побеге, вежливо отвечала на издевки, представляя, как разрывает шипами горла зазнавшимся аристократам, что даже понятия не имеют, кто такие настоящие драконы. Ведь они сами точно не были ими. Но потом она вновь встретилась со своей половинкой, там, на балу, в честь их свадьбы, стоя под руку со своим мужем. И на мгновение ей показалось, что она вновь стала той Виной — беспечной, игривой и любящей сок махше. Они делали его сами, ведь деревья махше росли рядом с их домиком. Подобное всегда вызывало счастливую улыбку на её лице, когда прекрасное лицо, измазанное сиреневым нектаром, обращалось к ней. Пусть на нём и было написано недовольство, её истинный всё равно без лишних слов собирал все ягоды, а затем относил ей. Именно её пара дала ей попробовать этот сок впервые, и тот сразу полюбился ей. Однажды Вине даже показалось, что нектар изменил цвет, налившись мягким огнем. Нежная киноварь — такого цвета были глаза её истинного, всегда обращённые лишь на неё. И дни те были столь же тягучи и сладки, как нектар ягод махше… Как жаль, что оборвались они столь же резко, как и начались. Тогда улыбка Винсентии была отчужденная. Но пальцы дрожали, а сердце стучало где-то в ушах, когда она смотрела на него. Душа полу-человечки словно рвалась от боли. Девушка сразу узнала его, едва истинный ступил на территорию Гнезда. Как и он её. Пусть они и сильно изменились, одна стала ракхаэ, а другой — генералом армии Южного Гнезда. Несмотря на это каждый хранил в себе частичку памяти о потерянной паре, лелеял её в душе, словно одинокого брошенного котенка. В тот раз, сбежав с брачного ложа и бросив мужа, едва тот крепко уснул, опоенный зельем, она нашла его. Юноша тоже искал свою пару. И это были самые сладкие часы с тех пор, как она попала во дворец. Казалось, это могло длиться вечно. Но потом он уехал. И девушка надела новую маску, маску ракхаэ: надменной, недосягаемой полу-человечки. И лишь появление дочери заставило её чуть-чуть приоткрыть свое сердце и посвятить частичку расколотой души ей, этому новому существу, которое ракхаэ полюбила. Она видела в ее чертах черты того, кого потеряла, и это усиливало её симпатию к маленькой ситхаэ. Тогда связь истинных постепенно обрывалась, и она уже не могла улавливать чувства, что возникали в душе её половинки. Так бывает с истинными парами, и это был почти единственный недостаток подобной связи — они должны контактировать, прикасаться друг к другу, и тогда смогут чувствовать свою половинку за тысячи километров. Но если этого всего нет.связь истончалась. Исправить это можно было лишь восстановлением отношений и общения. Одно успокаивало ракхаэ: она могла чувствовать, когда её половинка неверна ей — подобного ни разу не случилось. Стыд в ней вспыхивал с новой силой, когда она вспоминала ночи, проводимые ею с ракхаром… ******* Женщина напряглась от её слов, но Ситара этого не заметила. Перестав плакать, она шмыгнула носом, высвободилась из объятий словно застывшей женщины и заглянула ей за спину. В комнате царил полумрак, но рядом с кроватью было зажжено множество свечей. Дрожащие огоньки освещали силуэт мужчины, что сидел на кровати и смотрел на них. Ситара чувствовала его прерывистое дыхание и приняла это за непогашенную злость. — Папа… — пробормотала она, сжимая кулачки. У мужчины вырвался изумленный вздох, и он, приподняв бровь, обратился к ракхаэ: — Милая, я стал отцом? Полу-человек не чувствовал в этой девочке чего-то необычного и сразу понял, что та пока не обладает внутренним драконом. Что, впрочем, неудивительно в её возрасте. Обычно дракон пробуждается к десяти людским годам. Внутренний дракон ворчал, злясь от того, что их прервали, но мужчина усилием воли подавил его недовольство. Ситара же подумала, что что-то не так. Почему у её папы такая крепкая фигура, а волосы светлые? С такого расстояния, пусть и было тяжело, но она видела, что его обнаженная грудь была загорелая. Её усеивали, словно утренняя роса траву, бисеринки пота, сверкающие в пламени свечей. Но у папы не такая смуглая кожа. Как у всех северных, ракхар имел немного бледноватый оттенок кожи. Внезапно её пронзило осознанием. Девочка, нахмурившись, четко отрезала: — Ты не мой папа. Но кто этот полу-человек? Несмотря на вспыхнувшую недоверчивость, девочки в глубине души стало легче от того, что, раз это не её папа, тогда и не он бил её мать. Да, папочка бы никогда так не поступил. Это успокаивало. Но также это значило, что этот человек делал это! Девочка почувствовала враждебность к нему, в её глазах вспыхнула злость. Ракхаэ внезапно очнулась от оцепенения и, рассмеявшись, притянула к себе нахохлившуюся, словно воробушек, дочь. Только смех её звучал неестественно, словно она выдавливала его через силу. Ситара чувствовала легкую дрожь ладоней, прижимающих её к телу матери. — Ари, малышка, пойдём, я тебе кое-что покажу, ладно? — она утянула за собой дочь к другой двери, ведущей в купальню. Придерживая спадающую ткань одной рукой, она старалась говорить спокойно и мягко, но голос её подводил: — ты ведь ничего никому не расскажешь, да? — Мама… — оглядываясь со злостью в глазах, пробормотала девочка, — он плохой. Я прикажу служанкам его наказать. Женщина вновь рассмеялась, будто от чего-то забавного. Ее тянуло смеяться, двигаться, сделать хоть что-то. Что-то, что поможет исправить ситуацию, вышедшую у них из-под контроля! Проклятье Первородных, надо же было так ошибиться! Ракхаэ мысленно душила себя за проявленную неосторожность, ведя дочь прочь из своей спальни. Они скрылись за нежно-голубыми дверьми. Мужчина смотрел вслед полу-человечкам странным взглядом. Он только вернулся с границ, где оборонял Южное Гнездо, и сразу же после аудиенции у ракхаэ Филонет полетел сюда, дабы встретиться с своей парой. Естественно, тайно. Он не был с ней уже очень давно, с самого дня её свадьбы, поэтому очень удивился, когда увидел это маленькое страшненькое существо, прервавшее их в самый ответственный момент. Даже подумал на мгновение, что та действительно его дочь. Однако он чувствовал раздражение. Что это вообще за девчонка? Почему она называет Винсентию* матерью? Ведь она совершенно не похожа ни на саму ракхаэ, ни на ракхара. Конечно, за исключением голубых глаз, которые та явна унаследовала от матери. Но полу-человек помнил, что сама ракхаэ ненавидела свои глаза. В любом случае, полу-человек понимал, что та является опасностью для них. Быстро одевшись, он принялся ждать свою возлюбленную, а также её решения. В его голове проносились мысли, заставляющие его хмуриться. Он раздраженно вышагивал по просторным покоям, прислушиваясь к звукам. Ракхаэ было не лучше. Руки дрожали. Сердце отбивало ритм где-то в горле. Она чувствовала, как кружится её голова. От одного только взгляда на лицо дочери ей становилось плохо, так что полу-человечка закрыла глаза. Это был конец. Теперь, когда девчонка увидела всё, ей настанет конец. И если Ситара расскажет об этом кому-нибудь, женщину убьют. Ракхаэ не хотела умирать. Она хотела жить. — Доченька моя… Ари, — пробормотала её мать, крепче сжимая покрывало на груди. Её полубезумный взгляд наткнулся на нахмуренное некрасивое лицо дочери. И тут же она упала на пол, непрестанно дрожа. Ситара издала испуганное восклицание и подбежала к ней. Протягивая руки к горячему лбу матери, девочки обеспокоенно затараторила: — Мама, мамочка! Тебе плохо? Этот полу-человек навредил тебе? Я позову лекаря, ты только сиди здесь! Ракхаэ чувствовала подкатывающую к горлу панику. Ей конец, едва кто-нибудь об этом узнает! Не дав девочки убежать, она крепко схватила её за руку. Женщина сдавила настолько сильно, что Ситара болезненно воскликнула. — Мамочка, мне больно! — обиженно сказала она, пытаясь отдернуть руку. Но её мать держала крепко. В глазах женщины застыл страх, и она, пытаясь подавить его в голосе, твёрдо произнесла: — Ты никому ничего не расскажешь, Ситара. Никому. — Но он делал тебе больно, — оскорбленно воскликнула девочка и, наконец, выдернула руку, — нельзя прощать тех, кто причиняет боль твоим близким! Так говорит папа! Полу-человечка замерла, услышав упоминание о муже. Ракхар. Проклятье Первородных, он убьёт её, если узнает! Полу-люди никогда не вредят полу-человечкам. Этого не позволяет внутренний дракон, способный убить за подобное. И чем слабее полу-человек, тем мучительней он будет умирать. Но на могущественных это не распространялось! Подобно тонкому деревцу, дрожащему от ветра при надвигающейся бури, тело Винсентии затряслось. В нем ещё оставались отголоски оборванного удовольствия, её нервы были расшатаны. Сжимая кулаки, она даже прикрикнула на дочь, чего раньше себе не позволяла: — Я запрещаю тебе! Как дочь, ты обязана слушаться свою мать! Если я сказала нельзя, значит нельзя! Ситара ошеломленно замерла. Раньше мама никогда на повышала на неё голос, даже когда она была виновата, но сейчас её мамочка ни за что накричала на неё! Это испугало девочку. Она застыла, недоверчиво смотря ей в глаза и бормоча: — Почему ты такая странная, мама?.. Потирая одной рукой переносицу, ракхаэ пыталась успокоиться. — Ты не должна никому ничего рассказывать, — шептала женщина, пытаясь встать, — поняла? Ты поняла меня, Ари? Ситара промолчала, поджав губы. Сейчас она выглядела как капризный ребёнок, не желающий подчиняться воле взрослого. Внутри неё созрела обида, как ядовитый плод хищного цветка. Девочка хотела сделать так, как считала правильным, и даже злилась на мать. Однако внутри она волновалась за неё, выглядящую совершенно не так, как Ситара привыкла её видеть. Внезапно слух ракхаэ уловил смех и шепотки слуг, приближающихся к двери. В ней вместе со страхом вспыхнула и ярость. Если дочь сейчас не послушается её и сбежит, те полу-люди несомненно попытаются разузнать у ситхаэ, что произошло! Вскочив, опираясь на стену, Винсентия с щелчком выпустила хвост и обвила им шею ничего не подозревающей дочери, резко поднимая в воздух. Девочка закашлялась, в шоке смотря на мать. Та отвечала ей ошалевшим от ярости взглядом. — Ты ничего…ничего не расскажешь!.. — цедила она, её когти со скрежетом провели по стене, состригая стружку. Гнездо было построено в гигантском леднике, чей мороз успокаивал грозовых драконов вроде скрилла, внутри всё было холодным и полупрозрачным, сделанным изо льда. И купальня тоже. Не особа большая, но просторная, та являлась общей для спален ракхара и ракхаэ. В самом её центре стояла деревянная бадья, с легкостью вмещающая в себя трех взрослых полу-людей. Сейчас они стояли прямо перед ней, а Ситара почти касалась кончиками пальцев ноги пола — одна туфелька слетела с ней, едва её вздернули вверх. Ситара была в ужасе. Ей казалось, потолок обрушился ей на голову. Её глаза распахнулись, став похожими на две монеты. Зрачки в них сужались, когда она видела лицо словно сошедшей с ума матери. Она хотела прокричать ей, оглушить её, но вышел жалкий сдавленный хрип: — Мамочка…что ты делаешь? Почему…так больно!.. — её лицо покраснело, сделав её вид ещё уродливей. Ракхаэ скривилась от этого зрелища, отводя взгляд и не желая смотреть в ненавистные голубые глаза, так похожие на её. Там, откуда она родом, это было признаком грязной крови. Как и черные, словно вороново крыло, волосы. Такими обладали простолюдины. Увидь это полу-люди из других Гнёзд, считающие, что подобное — черта одних ночных фурий, их реакция могла быть предсказуема. Они возжелали бы захватить это место. — Отпусти…отпусти.я…не расскажу…никому не расскажу. — Ситара уже уже потеряла силы бороться, поэтому лишь выдавливала из себя слова, смотря на мать слезящимися глазами. Она ведь всего лишь ребенок. Девочка жутко боялась пугающую её маму. Она не понимала, почему та делает ей больно, она хотела обнять и спросить, сказать, что всё будет хорошо. Она всё объяснит папе, и все будет как раньше. Ситара даже представить не могла, что её любимая мамочка хочет убить её. Да и что может знать о смерти шестилетний ребёнок? Её жизнь походила на волшебную сказку, где она была главной героиней и все вокруг старались сделать её счастливей. Словно красочная мозаика, кропотливо собираемая мастером. Каждый её кусочек делал картину ярче. С каким же звоном разбивается о твердый пол эта мозаика, выскальзывая из небрежных рук. Так и рушится её счастливое детство, ломается, натыкаясь на жестокую реальность. И сверкающие осколки-воспоминания разлетаются во все стороны…чтобы ты бросился за ними в тщетной надежде собрать воедино. Разумом Ситара не могла понять происходящего, но сердце её отчего-то замерло. На глазах выступили слёзы. Ракхаэ медлила. Но затем чужие голоса стали отчетливей, и она сглотнула, зажмуриваясь и стискивая покрывало на обнаженной груди. Её разум помутился, она не осознавала, что делает. Ведь слуги могут учуять чужой запах, если полу-человечка сейчас же что-нибудь не сделает. Раньше она всегда заменяла запах чем-нибудь другим, но сейчас её застали врасплох. Дочери она не доверяла. Винсентия знала, насколько избалованна та, ведь ракхаэ сама с ранних лет учила её превосходству и высокомерию над другими. И полу-человечка не доверяла той, кто уже в детстве умела любыми способами добиваться желаемого. Винсентия должна была спасти свою пару. Даже статус генерала другого Гнезда не спасет того от гнева разъярённого скрилла. Но ей действительно больно было делать это. Женщина приняла решение. В её глазах вспыхнул лихорадочный блеск, заглушив горечь. — Мамочка…за что?.. Послышался хруст — шипастый хвост резко сжал девичью шею и тело девочки, дернувшись, обмякло. Постепенно, капля за каплей, из её распахнутых глаз исчезала жизнь, как вода, утекающая сквозь пальцы. Задушила. Ракхаэ застыла, смотря на дочь. Хах, а это было не так уж тяжело. Просто сдавил, приложил силу. И всё. Она мертва. Она держала тело дочери в воздухе, обвив хвостом хрупкую сломанную шейку. Женщина даже поразилась, насколько все легко было. Ей даже казалось, что ничего такого не произошло, и Ари сейчас откроет свои глаза и вновь скажет что-нибудь капризным тоном… «Мамочка…за что?..» Сердце отчего-то пронзило. Ракхаэ выдохнула, вдруг осознав, что не дышала всё это время. Сердце колотилось как безумное. Она отвернулась, прислушиваясь к звукам. Сейчас следовало не заострять внимание на таких вещах… Она должна убедиться в безопасности истинного. Не оглядываясь, она быстро дошла до двери и уже тронула ручку, как вдруг услышала… Что слуги, ничего не заметив, ушли дальше, переговариваясь. …Что? Никто ничего не узнал, полу-люди даже не постучались к ней. Просто прошли мимо по своим делам. А она… она… Она боялась, что дочь выдаст её. Но сейчас женщине стало жутко от того, что она сотворила. Дракониха внутри уже начала злобно скрестись, чувствуя, что та совершила злодейство. Скоро её станет сжигать внутренний огонь. Полу-человечки никогда не причиняют вреда детенышам. От подобного они умирают. Но были и те, кто мог сделать подобное и выжить. Винсентия относилась к таким. Однако лучше от того, как вскоре замолчала подавленная внутренняя дракониха, ей не стало. Внутренний зверь умолк, и теперь Винсентия терзала себя сама. — Проклятье. Нет, — пробормотала полу-человечка, сползая вниз и утыкаясь лбом в деревянную поверхность. Хватка её хвоста ослабла, и удерживаемое до сих пор тело, воняющее мертвечиной, со стуком свалилось на пол. В прохладной купели этот звук отразили ледяные своды. Ракхаэ почувствовала тошноту. — Нет…нет…что я наделала…о Первородные, Ари… Ари… Винсентия начала задыхаться. Всё перед ней закружилось, даже связь с истинным не могла её успокоить. Пожалуй, маска привязанности к дочери, носимая ею, была единственной правдивой из всех. Ей стало вдруг жутко холодно. Обхватив плечи руками, Винсентия сжалась у стенки. На неё нахлынула волна горечи. В ушах стояли слова, которые вырезались кровавыми буквами на её сердце. «Мамочка…за что?..» В таком положении её нашел вбежавший в купальню истинный, что услышал звуки слез. Всё-таки его слух был превосходен. Едва не сшибя её, он на мгновение ошеломленно застыл от вида валяющегося на полу тела ситхаэ, нахмурился. Его губы сжались. Однако полу-человек, наклонившись, сразу же поднял свою пару, укутывая ту в тонкую ткань поплотнее. Его желтые глаза цепко осматривали девушку. В них мелькало беспокойство. Полу-человечка цеплялась за него, пока он искал у нее раны. — Не беспокойся, Вина. Мы всё уладим. Никто ничего не узнает, — заверил он её, чувствуя состояние женщины и беспокоясь, — а если и узнает, долго не проживёт. Его глаза на мгновение скользнули в сторону трупа девочки, что застыл в неестественной позе на полу, но полу-человек тут же вновь обратил всё свое внимание на ракхаэ в своих руках. В нем поднималась ярость на девчонку, что довела его истинную до такого состояния. Но мужчина более не отвлекался ни на что, продолжая удерживать свою ношу и слегка покачивать её, словно убаюкивая. Его даже не беспокоила смерть ситхаэ. Но Винсентия словно не слышала его слов. Уткнувшись ему в плечо, она рвано дышала и непрестанно бормотала, словно в пустоту: — Не знаю…не знаю…я не знаю, за что…не знаю… Истинные пары не только дар. Первородные одарили их и проклятьем. Жестокие в любви. Такими были они — Первородные Драконы, и такими являются их копии — истинные пары.