Перехлестье судеб

В спальне ракхаэ сидела на кровати и утешала свою дочь. — Милая, не вреди себе так. Это того не стоит, — она ласково провела по щечке дочери подушечками пальцев, аккуратно заправляя золотую прядку за ухо. Голос Ситары был слаб, но в нем сквозило сильное недовольство: — Эта обнаглевшая девчонка. Она посмела навредить мне! И что, что её дракон — потомок Первородного? Я стану лучше! Её родители приветствовали ракхаэ Южного Гнезда, поэтому узнали о происшествии последними. Ракхаэ Филонет заставила ханшера и его дочь извиниться перед ракха-ш Северного Гнезда за нападение на их наследницу. Это только усилило недовольство поведением Ситары всех полу-людей на приеме, и многие оскорбляли её мысленно и даже вслух. Ракхаэ знала об этом. Но переубивать всех было довольно тяжело и проблематично. Поэтому она продолжила утешать дочь: — Несомненно, так и будет. У меня могла родиться только такая дочь. И если это сможет усмирить твое недовольство, то послушай: разве ты не приукрасишь шерхаэ-сель, когда пробудишь дракона? Не волнуйся, мы с отцом сможем уладить это дело. Она всего лишь шерхаэ, — с неуловимой улыбкой заметила её мама, — как подобная ей может сравниться с моей прекрасной Ари? — Я выдеру ей все волосы, — угрожающе пообещала ей Ситара, но тоже не удержалась от улыбки, теряя весь свой грозный вид, когда ракхаэ поцеловала её в лоб. Та слегка укорила дочь: — Как можно, Ситара? Девочка надулась. Но полу-человечка с милой усмешкой добавила: — Не стоит утруждать свои руки, позволь сделать это другим. Она грациозно поднялась с кровати. В прекрасных светлых, как озерная гладь, глазах вновь теплилась нежность. — Моя Ари непременно не забудет эту обиду, — рассмеялась ракхаэ. Ситара со счастливым чувством в груди смотрела, как тянется длинный темно-синий подол платья за полу-человечкой, покидающей её. Какая же добрая и понимающа у неё мама! Ситара со злорадством подумала, что её родители лучше родителей Ларви. Хотя бы потому, что они ракха-ш и могут позволить себе всё, в отличие от ханшера и ханшаэ. К сожалению, сейчас она ещё слаба после той драки, но регенерация делала своё дело: чувствовала ситхаэ себя намного лучше, чем когда только очнулась. Ничего! Ещё немного, и Ларви поплатится за то унижение, после которого о ней стали судачить все, кому не лень. Правда, никто так и не мог связно объяснить, кто был её спасителем, — ситхаэ стало понятно, что здесь не обошлось без ментального внушения. Ситара была невероятно взбудоражена, когда пришла к выводу, что тот, кто стал её спасителем, был не только почти что равен по силам ракха-ш, но и смог легко поставить на место потомка Первородного! Она жутко хотела узнать, кто это, но даже после нескольких недель поисков и подключения родителей личность неизвестного спасителя осталась для всех секретом. Ситхаэ, привыкшую получать всё, что она только пожелает, это жутко раздражало. Её личные горничные сменялись с необычайной быстротой, и иногда она даже не объясняла причин, почему те не подходили, говоря, что просто не понравились. Слуги, итак боящиеся свою ситхаэ, начали тихо её ненавидеть и роптать за спиной. Девочка была для всех обитателей Гнезда чудовищем, встречу с которым не пожелали бы даже врагу. Пусть никто и не доносил ракха-ш на их дочь, те, могли догадываться, зная характер той. Однако венценосные особы спускали девочке всё с рук, поглощенные своими проблемами и делами, поэтому тирания юной ситхаэ в Гнезде продолжалось. И длилось это уже два месяца. Однажды ситхаэ, в последние дни чувствующая особое раздражение, сбежала от учителей и оказалась в крыле ракха-ш. Она давно тут не была, вдруг подумалось ей, и девочка поспешила к дверям. Ей хотелось пожаловаться матери на нерасторопных слуг и просто послушать ее утешений. Уже коснувшись двери девочка вдруг расслышала странный звук. — А-ах… ммм… За ним последовали следующие: приглушенные, почти не слышные. В них чувствовалось придыхание. Непонятно от чего смутившись, Ситара приникла к замочной скважине и попыталась разглядеть то, что происходило за дверью. Она расслышала мужской голос, как у отца, и ответивший ему женский, голос матери. — Демоны Преисподней…ах.д-да, пощади! Мм… Пусть слух у неё был не так хорошо, как у пробужденных, но расслышать хлюпающие звуки Ситара смогла. Как и узнать голос матери. Ей вдруг стало страшно. Неужели кто-то бьет ее маму? Почему она стонет, словно от боли? Ситаре было семь лет по людским меркам, но даже среди полу-людей она все еще являлась детенышем, которому следует сидеть взаперти и не выходить в свет. Девочка многого не понимала, и её страх за мать только усиливался. Но как отец мог так поступить? Она ведь знала, как они любят друг друга, что ничто не может их рассорить! Ей слышались какие-то шлепки и, боясь, что ракхар избивает её мать, она схватилась за ледяную ручку и дернула ее на себя, закричав, когда та не поддалась. Пугающие звуки за дверью резко стихли, а дверь в мгновение ока раскрылась, открывая взору испуганной девочки неожиданную картину: растрепанную прическу матери и её саму, в покрывале. Плечи ракхаэ были обнажены, а тонкая ткань, придерживаемая ею, обрисовывала изящные очертания её фигуры. Ситара никогда не видела мать такой. Она всегда представляла её элегантной и величественной, примером для подражания. И этот вид ошеломил её, заставив на мгновение подумать, что перед ней не ракхаэ Северного Гнезда, а какая-то плебейка. Но нет, это была её мать. На глазах девочки навернулись слезы, и она, шмыгнув носом, кинулась к матери, крепко обнимая её и всхлипывая. — Мама, мамочка…тебе больно? Скажи мне, пожалуйста! Я-я попрошу папу прекратить, он не будет так больше делать! Только скажи…мама… На мгновение шокированная, ракхаэ опомнилась. Быстро оглядевшись, она не увидела никого и вместе с дочерью зашла в комнату. Её рука дрожала, когда она, подняв её, гладила золотистую макушку дочери. Её голос был не таким мягким, как раньше: — Что ты такое говоришь, Ари?.. Как папочка может ударить меня? Ну что ты, доченька? Ситара всхлипнула, немного успокоенная этим, но не до конца. — Я подумала, что он тебя бьет. Но это ведь неправда, мамочка. Да? Ведь папа нас любит. Даже. «Даже если у меня нет внутреннего дракона», — подумала она вдруг и заплакала с ещё большей силой, спрятав лицо на животе у матери. Покрывало имело странный, немного неприятный запах рыбы, и Ситара чуть-чуть поморщилась от этого, вдыхая. В этот момент раздался недоумевающий голос, прервавший её всхлипы: — Кто это дитя?