- Ну, здравствуй... мама...

Глаза закрыты. Вокруг темнота. Но тело уже готово ко всему. Акихико старательно снимает с Мисаки оставшуюся одежду, нетуго связывает руки за спиной и, коварно улыбаясь, мысленно прикидывает, с чего начать. Подушечки пальцев нежно касаются полураскрытых губ, язык вычерчивает линию от скулы до ушка. Парень дергался, кусал пальцы любовника, изредка шипел. - Расслабься! - прошептал новеллист и слегка поцеловал предмет своего обожания в щечку. На мгновение все прикосновения прекратились. Только где-то рядом послышалось шуршание. - Открой ротик. Мисаки подчинился - деваться же некуда. Сладкое. Круглое. Вкусное. (извращенцы, о чем вы подумали? :D) (П.б.: Мы еще не успели) - Конфеты? - Точно, - усмехнулся мужчина. Язычок во рту парня скользил по гладкой поверхности лакомства. Слюна струйкой стекала по скуле. Акихико слизывал ее, изредка кусая нежную кожу. Язык бессовестно проник в рот, отбирая конфетку. - Верни! - буркнул Мисаки. - Обязательно. Но сделаю это по-другому... Шарик скользил по телу, оставляя липкий след на нежной коже. Все тело превратилось в единую эрогенную зону, ток проходил по позвоночнику при каждом прикосновении. - Акихико, хватит! - прохныкал брюнет, пытаясь вырваться из тисков. Бесполезно. Веревка только растирает кожу до красных пятен. - Неа! - задорно ответил Усаги. Почувствовав вновь пальцы около своего рта, парень, вцепившись зубами в подушечку, яростно лизал пальцы. Началась бессмысленная битва, в которой он - Мисаки, уже сразу считается проигравшим. Но ему не важен вкус победы - важен сам процесс. Акихико цокнул и резко вытащил пальцы. Любовник почувствовал - даже аура романиста изменилась. Из нежного и немного пошлого он превратился во властного и развратного. Парень сжался - как же он боялся этого! И не факт, что он выживет после сегодняшнего... Влажные пальцы прикоснулись к колечку мышц и без подготовки Акихико ввел в парня сразу два пальца. Брюнет прогнулся в спине от неожиданности и тихо застонал. Пальцы исчезли так же неожиданно, как и появились. На смену им пришел язык. Мышца то проникала внутрь, то делала замысловатые круги. Вновь шуршание. Вновь конфета во рту. Знал бы он, что вскоре эта самая злополучная конфета окажется внутри него? Усаги так же, как и в начале, с помощью языка украл карамельку. Вскоре язык опять коснулся колечка мышц, но теперь же мужчина старательно вводил сладкое внутрь. - Акихико, не надо! - крикнул Мисаки, наконец-то поняв, что с ним будут делать. - Аки... Договорить ему не дали, закрыв рот рукой. - Еще одно слово - и я надену на тебя кляп! *** Мисаки пытался хоть как-то утихомирить не на шутку разбушевавшийся организм. Все повторялось вновь и вновь. Акихико клал в рот ему карамельки, парень старательно смачивал их слюной, а потом уже сам мужчина своим языком вставлял их в юное тело. Сладкие леденцы соприкасались друг с другом и медленно таяли. Второй... Третий... Четвертый. Стоило войти пятой конфете, как брюнет, издав грудной стон, прогнулся дугой и кончил себе на живот. - Хм, быстро! - усмехнулся мужчина, придирчиво рассматривая всю картину. Руки связаны за спиной, повязка с глаз сползла на шею. В голове Усаги что-то щелкнуло и он, встав с кровати, подошел к своим джинсам и вытащил ремень. Вид завораживал. Карамельки так и норовили покинуть тело парня, из дырочки тонкой струйкой вытекал сироп. - Знал бы ты, какой прекрасный обзор! Акихико не торопясь развязал узел на ленте. Но не успел Мисаки привыкнуть к чувству свободы, как на шейке появилась петля из ремня. С помощью пряжки новеллист отрегулировал обхват "ошейника" так, чтобы брюнет не задохнулся, но и не вырвался. Мужчина дернул ремень на себя. От неожиданности и трения кожи брюнет поморщился и закусил губу. Огонек в глазах любимого загорелся еще ярче, и парень сжался. Акихико толкнул юное тельце на простыни, раздвигая ножки и опускаясь к истекающему члену. - Надеюсь, ты не против чего-нибудь горяченького? Романист отхлебнул что-то из стоящей на тумбочке кружки и языком провел по анусу, слизывая остаток от растаявших конфет. Мышца двигалась выше, горячий язык прошелся от основания до головки, вызывая у Мисаки дрожь. Пытаясь не расплескать жидкость, Усаги заглатывал член, пытаясь подавить рвотный порыв. Жарко. Очень горячо. Парень дергался, двигая бедрами в такт. Хлюпающие звуки разносились по комнате. Казалось, Мисаки сгорит прямо сейчас не только от стыда, но и от тепла. Такой контраст сделал свое дело - парень кончил прямо в рот любовнику. Послышался характерный глоток и Акихико облизнулся. Разум затуманен и вряд ли что-то его образумит. Мисаки еще не успел оклематься после такого, как к его шейке прикоснулось нечто холодное, ледяное, оставляя влажный след. Кусочек льда вырисовывал замысловатые узоры, спускаясь все ниже и ниже. Соски вмиг затвердели, а кожа покрылась мурашками. Но Акихико этого оказалось мало. Он просто положил три кусочка льда на живот брюнета и вышел за дверь. Мисаки же просто стонал, пытаясь скинуть тающий холодок. Но он связан. И как ни крутись - все только хуже. Акихико вернулся тогда, когда весь лед на распаленной коже превратился в воду. Мужчина в джинсах вновь забрался на кровать и, дернув Мисаки за ошейник, поставил его на колени. Лицо парня было ровно напротив паха новеллиста. - Давай, малыш, ты же все знаешь! - прошептал он, целуя брюнета за ушком. - У меня руки связаны! - простонал Мисаки. - А зубки тебе на что? А вот это уже интересно! Парень сам загорелся и, закусив губу, подполз ближе. Ровные зубки медленно расстегивали ширинку, а язычок пытался справиться с заклепкой. Зубами мальчишка снимал остатки одежды, а Усаги собирал каштановые волосы в своеобразный хвост, дабы они не лезли в лицо в такой ответственный момент. Горячий язычок коснулся головки члена, потихоньку заглатывая. Но это слишком медленно! Акихико не выдержал и, схватив парнишку за волосы, вставил по основание. - Горло расслабь, - прошипел новеллист. И Мисаки подчинился. Он всегда ему подчиняется. В любой ситуации. Губки скользили по пульсирующему органу, а язычок слизывал белые капельки с головки. Но от такого Акихико кончил не сразу. У парня уже челюсть онемела, когда горячая субстанция ударила в горло. Картина, представшая перед романистом, заставила его вновь возбудиться. Капельки красовались на губках, иногда стекая по скулам. Парень сидел, оперевшись на колени, со связанным за спиной руками. "Сплошная эротика!" - промелькнуло в серебристой голове и, схватив Мисаки за ошейник, Акихико притянул его к себе, целуя грубо, лишая спасительного кислорода. *** - Ммм, бо...больно! - кричал парень. Задница горела адским пламенем. Его впервые били ремнем. Били нещадно. Такое чувство, что кожу заживо отдирают от тела. - Потерпи, - прошептал Акихико, целуя красную ягодицу. Такой контраст сводил с ума! Сначала бьют - потом целуют. Но он привык. Нет, даже ему это все самому нравилось. Удары с попы перешли на спину. Один удар накладывался на другой. - Пятки вместе! - приказал новеллист. - Что?! Акихико, не... ААААААААААА! Удар пришелся точно по босым ступням. Парень прогнулся дугой, пытаясь подавить крик. Это уже на грани изнасилования! - Хватит! - крикнул Мисаки уже срывающимся голосом. - Победитель получает все, разве нет? Я получаю тебя. Все предельно ясно и просто! - спокойный голос мужчины пугал. - Так что просто расслабься и получай удовольствие! А удовольствия уже не было! Хотя он терпел. Ради той любви. *** Акихико спокойно пальцами вытаскивал полурастаявшие конфеты из юного тела. Ремень с шеи сняли - все же была реальная угроза удушения. Усаги, вытащив все пять карамелек, развернул Мисаки к себе лицом и, приоткрыв пухлые губки, положил в рот кусочек шоколада. Лакомство растаяло мгновенно и мужчина страстно поцеловал любовника, чувствуя на губах приторный вкус. - Я люблю тебя. Безумно. - шептал новеллист, целуя лицо парня. - Но я такой. Извини. - Давай быстрее. Тянуть время - не в нашем стиле! - И кто меня упрекал в отсутствии романтики. - усмехнулся Акихико, укладывая брюнета на спину и нависая сверху. - Еще слово - и о сексе со мной можешь забыть! В подтверждение слов Мисаки приставил ногу к паху. Усаги уже мысленно подготовился к удару, но вместо этого ощутил лишь приятное прикосновение и поглаживание. Большой палец нажимал и гладил головку, а пятка мяла яички. Акихико тихо застонал, пытаясь не выдать себя с головой окончательно. Не получилось. Смотреть на это довольное личико, доводящее его до экстаза, просто не было сил. Белое семя излилось на избитые ноги. - Что ты творишь? - прошептал брюнет, заметив, что мужчина руками растирает сперму по ступням. - Заткнись! - грубо оборвали Мисаки. - Так надо. После бастинадо полезно. *** Акихико беспрепятственно вошел в юное тело, потихоньку набирая темп. Ради такого стоило терпеть все удары и унижения. Усаги умел и знал, как доставить удовольствие любовнику. И пусть иногда его методы выходили за рамки приличий. Мисаки задыхался, извивался и старался как можно меньше соприкасаться с простынями. Спина, ягодицы, пятки - все болело и горело от одного лишь прикосновения. Казалось, еще одно движение, - и ссадины начнут кровоточить. Одеяло экстаза и удовольствия накрывало брюнета с головой. В каштановой голове принеслось: "А может, попробовать...". Хотя сам парень понимал: скажи он это имя сейчас, Акихико его запросто убьет. Но попытка не пытка. Мисаки уже давно признался - он мазохист. И если уж его мучить - то до конца. - Коу... - прошептал Такахаси, закрывая глаза. Три буквы. Одно имя. Этого оказалось достаточно, чтобы Акихико сорвался с цепи. Мужчина ошарашенно посмотрел на любовника и со всей силы стал вколачивать тело под собой в кровать. Сам же Мисаки давно пожалел, что сказал такое. Усаги собственник. И ни за что не потерпит "третьих" в отношениях! А тут такое... Новеллист специально входил под таким углом, дабы не задевать простату вовсе. - Да как ты смеешь? - шипел романист. - Как ты можешь вспоминать его?! - П... прости... Но обратно ничего не вернешь! Самолюбие Акихико задето. Ярость зашкаливала. И неизвестно, что мужчина сделает в таком состоянии в следующий момент. *** Лучше действительно ему не знать. Послышался щелчок. Мисаки даже закрыл глаза, дабы не выяснять, что с ним сделают еще. Неожиданно холодная сталь рассекла кожу на груди, оставляя кровяной след. Парень даже не успел ничего сообразить, даже не успел крикнуть. Брюнет лишь закусил губу до крови и прогнулся в спине. - Больно? - прошептал Акихико мертвым голосом. - Теперь ты представляешь, как больно мне! Но это было не то. Совершенно! Усаги не понимал, что сейчас больнее всего не ему, а Мисаки. Вся их игра уже давно вышла за все возможные пределы разумного. Горячий язык слизывал капельки крови с груди. Какое тут удовольствие! Парень просто мечтал, чтобы это поскорее все закончилось. Чувство дежавю. Такие же мысли были у него в тот момент, когда его принуждал Идзюин. Но он - это одно. Акихико - это совершенно другое. Одно дело, когда тебя принуждает чужой человек. И совсем другое, когда - любимый и близкий. Разум новеллиста затуманился окончательно. И нет просвета в этой дымке. Усаги теперь стал понимать Коу. Когда перед тобой, как на ладони, любимое и такое желанное тело - трудно сдержаться. А тут Мисаки сам сказал: "Я согласен!". Акихико после этих слов крышу сорвало окончательно. Он даже сейчас не понимал, откуда у него на языке солоноватый привкус металла. Сейчас новеллист не слышал ничего - ни всхлипов парня, ни его криков "Прекрати!". Ничего. Разум отключился. Усаги не понимал, что сейчас делает такое, о чем в скором будущем очень сильно пожалеет. *** Мисаки стоял под душем. Парня прошиб озноб. И дело не столько в холодной воде, сколько в эмоциях. Опять насилие. И опять направленное на него. Хотя сам Такахаси понимал - он тоже во всем этом виноват. Не скажи он, ради интереса, имя главного соперника Великого и Божественного - все бы обошлось. Но это с одной стороны. А с другой, брюнет пытался вспомнить - в какой момент Акихико пересек ту границу дозволенного? И даже если бы Мисаки с закрытыми глазами не прошептал: "Коу", все равно бы Усаги смог сделать тот злополучный разрез. Капли больно били о красную кожу. Ссадины жгло. Больно. Ужасно больно! Мысль уехать пришла в каштановую голову неожиданно и прочно засела там. Они просто устали. Устали друг от друга. С утра до вечера видеть любимого человека. Да, романтично. Но лишь в книгах. На самом деле, любовь - это тоже труд. И рано или поздно человеку требуется отдых. Если влюбленные работают или учатся - тут все просто. Пока один любовник занят, другой - отдыхает. Так они жили, пока Мисаки учился и работал. Утро и день - раздельно. Вечер и ночь - вместе. И такой темп жизни, по сути, устраивал их обоих. Все карты спутал Коу. После изнасилования парень перестал ходить на работу, часто брал отпуска и все свободное время проводил с Акихико. Часы, проведенные с любимым человеком, были похожи на сказку. Италия, предложение... Но любая сказка имеет свойство заканчиваться! И, видимо, этот момент пришел именно сейчас. Может, раньше все можно было остановить? Брюнет сам же видел, что они потихоньку катятся по наклонной. Все эти ссоры и споры были неспроста! Но каждый из их понял это, когда стало уже очень поздно. Солнце всходило над спящим городом. И только Мисаки не сомкнул глаз за все это время! Как только часы пробили девять утра, парень взял сумку, осмотрел квартиру и тихо вышел. Он обязательно вернется сюда. Через день, через неделю, через месяц. Все равно на время! Он вскоре вновь переступит порог этой обители. Но сейчас, главное,-подождать. Им необходим отпуск. И уже давно. Они должны отдохнуть друг от друга. *** Почему к брату? Мисаки и сам не понимал. Просто по счастливой случайности, когда он пришел на вокзал, первый рейс оказался именно туда, где сейчас живет Такахиро. Хотя, если честно, брюнету было все равно, куда ехать. Была мысль даже остаться в Токио. Но его тогда найдут меньше, чем за сутки. А это очень мало! Такахиро открыл дверь дома и с удивлением обнаружил на пороге своего брата. - Мисаки? Ты чего тут? А где Усаги? Парень топтался, пока тихо не проговорил. - Можно войти? Такахаси-старший утвердительно кивнул, впуская родственника вперед. - А где все? - спросил Мисаки, оглядываясь. - Гуляют. Скоро будут. Мисаки, так что случилось? - Ничего, - вздохнул брюнет и аккуратно поставил сумку на пол. - Мы просто решили отдохнуть друг от друга. Ты не рад мне, что ли? Парнишка наигранно возмутился, чем вызвал смех брата. - Рад конечно! Очень рад! Такахиро кинулся обнимать Мисаки, думая, звонить Акихико или нет. *** Новеллист проснулся с чугунной головой. Что было вчера? Он не помнит! Единственное, что закрепилось в его памяти - это крик Мисаки: "Я согласен на все!". А дальше лишь тишина и туман. Акихико зевнул и, потрепав свою шевелюру, кинул взгляд в сторону. Парня не было в комнате. - Может, на кухне? Или у себя в комнате? - пробурчал писатель, оглядывая погром в своей комнате. Вот все бы ничего. Сладкое, ремень, лента... Фиолетовый взгляд с испугом уставился на красные кровавые пятна. Вскоре нашелся ножичек - причина этих пятен. Мужчина языком прикоснулся к остаткам крови. Зрачки расширились. - Мисаки... - прошептал романист. Ножик с глухим звуком упал на пол. Кровь любимого он узнает из тысячи образцов.Откуда в его комнате нож, пусть и канцелярский, Акихико так и не вспомнил. Усаги бегал по квартире, заглядывал в каждый уголок, ища любовника. Но как назло - его нигде не было. Телефон не отвечал. Лишь металлический, безэмоциональный голос оповещал: "Аппарат абонента выключен...". Мужчина был в отчаянии. Он с вздохом упал на диван. Где Мисаки? Что с ним? И, главное, что Акихико такое сделал? Он ничего не помнил! Чуть позже новеллист увидел на столе записку, а сверху аккуратно лежало колечко. То самое, которое Усаги подарил ему в Италии. То самое, где выгравировано внутри "Вместе навсегда!". Дрожащей рукой романист взял бумажку, теребя в другой руке золотое колечко. "Акихико! Прошу, не ищи меня. Со мной, правда, все хорошо. Просто нам надо отдохнуть друг от друга. Обещаю, что как только приеду, все тебе объясню. Я тебя очень люблю. Твой Мисаки" Несколько строк, но они словно пули пронзали сердце и душу насквозь. - Что же я наделал?! - прошептал Акихико, закрывая глаза и закусывая губу, чтобы не закричать от душевной боли, что разрывала его изнутри.