Фиолетовые занавески

Проспав несколько часов, Лосяш открыл глаза. Раннее пробуждение было одной из его главных привычек. Набросив рубашку на плечи, он оглянулся и посмотрел на Пина. Немец спал, темные пряди спадали ему на лоб. Он казался таким до ужаса беззащитным и милым, что Лосяш поморщился. «Не забывай, зачем ты открыл глаза сегодня. Помни, что он сделал» - герой отвернулся. Все пуговицы до самой верхней застегнуты, галстук аккуратно повязан на шее, металлическая оправа очков блестит на свету, и только светлые волосы, хоть и расчесанные, вьются и выбиваются в некоторых местах прически. Этому образу Лосяш не изменял долгие годы, не изменит и сейчас. 5:53 на часах, корабль почти готов. Час подготовительной работы прошел как в тумане. Думаю, какая-то часть меня все еще готова отказаться от этой затеи, но ОН поступил подло. Черт, ради Пина я был бы готов оставить его, если бы он только сказал… Засранец. С такими мыслями Лосяш вышел из ангара и быстро зашагал к дому немца. В подвале было довольно холодно. Ученый поежился. - Выходи, Би-би, я знаю, что ты здесь. - Это вы, дядя? – послышался детский голос из угла комнаты. - Да, я. Все готово к нашей игре, пойдем. Нужно выйти на улицу. - На улицу? – на свет лампы, тускло освещавшей подвал, показался маленьких худенький мальчик с коротко остриженными светлыми волосами и голубыми глазами, блестевшими даже при таком освещении. – Но мы с папой всегда играем здесь, он говорит, что так безопасно. - Твой папа такой зануда. Неужели ты не хочешь по-настоящему повеселиться? – Лосяш развернулся лицом к выходу. – Тогда оставайся… - Стойте! Так я и думал. 5:57 Пин проснулся в поту после приснившегося кошмара. Лосяша рядом не оказалось. Все было как обычно, но немца не покидало чувство тревоги, пока он одевался и спускался вниз по лестнице. Я нервничал, подходя к лаборатории, зная, что побеспокою Лосяша, что он будет недоволен. Но сейчас мне ужасно хотелось увидеть его. Постояв в нерешительности несколько секунд, я дернул за ручку двери. Заперто. Лосяш никогда не изменяет привычкам, всегда отводит науке утренние часы, а лаборатория – его главная площадка для опытов… если только он не нашел площадку получше. Крик подступил к моему горлу. 5:59 я усадил мальчишку в кабину и уже стоял за пультом управления. Шоу вот-вот начнется. Но какое же представление без зрителя? Вид бегущего по дороге Пина заставил меня рассмеяться. Все системы готовы, можно начинать. - Просьба пилоту пристегнуться, - голос Лосяша был слышен не только в кабине корабля, но и из всех громкоговорителей, радиоприемников и прочей техники в округе. Пин обязан был слышать. – Запуск через десять… Пин бежал что есть сил. Черт, он сам создал эту дрянную летающую машину! Время еще есть, его можно остановить. …девять… Двигатель взревел и мальчик, сидящий в кабине пилота, пришел в восторг. Вот здорово! Он теперь настоящий пилот, как его папа. Дядя Лосяш обещал, что все вокруг увидят его полет. Папа будет так гордиться! …восемь… 6:00, Лосяш переводил последние рычаги и нажимал последние кнопки. …семь… Легкие горели, хоть он и был в прекрасной спортивной форме. Как же Пин пожалел, что так давно не бегал, не упражнялся! Чертов корабль уже не так далеко, нужно успеть. …шесть… Крош и Ежик, услышав объявление о полете вышли на улицу посмотреть правда ли это. Блестящая металлическая обшивка ракеты… или самолета? Мальчики не знали точного названия, но поняли, что эта штука полетит. - Спорим, она упадет! – сказал Крош. - Не-а, полетит. На Марс наверное, - ответил Ежик. – Или на Уран. - Упадет, говорю же! На первой же секунде елки-иголки. Взлетит, развернется и БАМ! Упадет! Жаль, они оба были неправы. …пять… Би-би понравилось мягкое и удобное кресло пилота, его завораживал вид из иллюминатора на все поселение, лес и даже далекие горы, мальчика привлекали мигающие разноцветные огоньки на панелях. Последних, то есть огоньков, было очень много. Они переливались, как новогодние гирлянды. Вот только большой черный экран не горел. …четыре… Глаза Лосяша горели злостью и безумием, улыбка появилась на его лице. В этот момент он отбросил все остающиеся сомнения. Пути назад нет, останавливаться поздно. Теперь одно, последнее действие, кульминация шоу. Лосяш нажал большую красную кнопку. …три… Шаттл был в паре сотен метров. Пин бежал из последних сил, сердце стучало как бешеное. …два… На панели вдруг загорелись красным и пугающе замигали слово: САМОУНИЧТОЖЕНИЕ ЗАПУЩЕНО. Би-би понял, что это значит и испугался. Вокруг завыла сирена. - Я не хочу так играть! Дядя, я не хочу так играть! – мальчик отстегнул ремень и заколотит в круглое окно кабины. – Пустите! Би-би увидел бегущего папу. Рев двигателя заглушал крики мальчика. …один… Корабль оторвался от земли. Я был так близко, черт возьми, так близко! Ноги подкосились, и я упал на песок, сдавленно закричал. Через окно кабины на меня смотрели испуганные глаза моего мальчика, моего Би-би. Он прислонил свои крохотные ладошки к стеклу, раскрывал и закрывал рот в попытках что-то сказать или закричать, улетая выше и выше с каждой секундой. Я протянул руку к небу, к кораблю, к Би-би, и слезы брызнули из глаз. Он улетел. Он не вернется. Вот он стоит передо мной в моей кепке пилота и теплом вязаном шарфе. «Я буду пилотом как ты, папа! Ты будешь мной гордиться!» - говорит он. Я горжусь. Я горжусь тобой, мой мальчик. Сквозь слезы вижу, как корабль превращается в маленькую точку, исчезая из виду. Через несколько секунд слышу грохот, вижу яркую вспышку… - Бум! Какое великолепное шоу, не находишь? Но салют в конце был простоват, я бы добавил больше искр. Лосяш положил руку на плечо Пина.