Эрагон. Новая угроза

      План был обсужден, и сейчас Эрагон сидел у себя на дереве и обдумывал свои возможности в предстоящем бою с Дурзой. Конечно в Фейнстере и Драс-Леоне, которые тоже он мысленно пометил как важные, будет проблем не меньше, но сейчас он думал о Гиллиде. В прошлый раз шейд оставил ему на память очень неприятный рубец, который регулярно напоминал о себе невыносимыми приступами боли. Сейчас Всадник не хотел допускать подобную ошибку, поэтому просчитывал каждый возможный шаг, атаку, вдох. Больше всего Эрагона беспокоило то, что его, возможно, не пустят в бой одного, а это потребует от него еще и присмотра за своим спутником, поэтому он собирался всеми силами убеждать остальных за ним не идти. Так же могли сыграть свою роль хитрость и коварство Дурзы, которые отодвигать на второй план осмелился бы только лишь неопытный юнец, ожидающий честной схватки. Этот шейд помимо того, что был сведен с ума злыми духами, что поработили его душу, был невероятно опытным стратегом, который непременно оставит себе пути к отступлению. Нужно было их все учесть в своем плане. Но одно в своем плане он не учел…       В дверь постучали. — Войдите, — сказал Эрагон, и дверь приоткрылась.       Через порог шагнул Бром. — Доброе утро, Отец. — Доброе утро, сынок. — Что-то случилось? — сразу поинтересовался Эрагон. — Разве что-то должно было случиться, чтобы я захотел тебя увидеть? — ответил Бром вопросом на вопрос. — И все-таки кое-что случилось. Сейчас я расскажу тебе одну историю, которая случилось еще до падения Ордена. — И что же это было? — За год до начала войны с Гальбаториксом, до того, как он полетел в земли ургалов, нас с Сапфирой было видение. Небо над Врёнгардом покраснело от пламени драконов, земля — от пролитой крови. Всюду летали огненные шары, били молнии, проливался яд. Всадники бились друг с другом и на земле, и в воздухе. От звона мечей закладывало уши. И в центре всего этого водоворота событий был человек, верхом на огромном черном драконе. Тогда я не понял, что это было, так как не знал никого, кто был похож на этого Всадника. А осознавать это я стал лишь когда обезумевший от утраты Гальбаторикс вернулся. Тогда я узнал его, ведь именно его я видел во сне. Но разумеется никто мне не поверил. Никто, кроме Оромиса. Остальные так же предпочли неведение и оставались слепы до тех пор, пока не стало слишком поздно. Но мы с Сапфирой приняли кое-какие меры предосторожности. Я смог убедить ее оставить свое Элдунари в нашем тайном месте недалеко от Дору Арибы. После того, как погибло ее тело, я так и не утратил надежды на то, что все еще живо ее сознание. Ты видел будущее, она жива?       Эрагон был шокирован таким рассказом, но долго молчать не мог, хоть и не хотел расстраивать отца такими известиями. — Жива, но она тоже в плену у тирана. — Она спасется? — Тогда я смог спасти всех оставшихся в живых драконов. Ее тоже.       Еще с полчаса Эрагон рассказывал отцу, что может случиться в будущем, от чего у того чуть ли не слезы на глаза наворачивались, ведь то будущее, которое было в памяти Всадника было таким радужным, что трудно было представить. — А внуков я увижу еще на своем веку? — с усмешкой спросил Бром. — Увидишь, я думаю. Тогда у меня успела родиться маленькая Селена. — Назвал в честь мамы? — Не моя это была идея, а ее. — Кого? — А ты не догадываешься? — спросил Эрагон, на что его отец лишь покачал головой. — Ну тогда для тебя это будет сюрпризом.       Бром лишь с улыбкой покачал головой, после чего попрощался с сыном и ушел. А Эрагон продолжил размышлять о том, как победить в этой войне с минимальными потерями.       Прошло еще несколько часов. За окном стало смеркаться. В дверь снова постучали. На этот раз это была Арья. — Ты хоть выходил сегодня после собрания? — недовольно спросила она. — Нет. — Ты такими темпами совсем разленишься, потеряешь навыки и… — Уж это мне не грозит, — с усмешкой ответил Эрагон. — Почему ты так уверен? — А почему ты сомневаешься? — Потому что ты целыми днями не выходишь из дома. — Ты же сама хотела, чтобы я отдохнул. — Это не значит, что ты должен сидеть на одном месте. Пойдем. — Куда? — Навыки твои проверять. На тренировочную площадку.       Эрагону ничего не оставалось, кроме как взять «Брисингр» и пойти за ней. До нужного места они добрались уже через минуту. Эрагон затупил меч и проверил, не порежет ли он эльфийку, проведя им по ладони. Убедившись, что все в порядке, он взял меч в левую руку и встал в небрежную стойку: он стоял на прямых ногах, рука с мечем просто висит, вторая рука упирается в бок. — Что ты делаешь? — удивленно спросила Арья. — Жду твоей атаки, — спокойно ответил Эрагон. — Я думала, что ты правша. И что ты умеешь сражаться. — Да, я правша, и я умею сражаться. Просто я хочу дать тебе хоть какой-то шанс на победу. — Наглец! — выкрикнула Арья и бросилась в атаку.       Эльфийка планировала просто смести любую защиту Всадника, полагаясь на волшебные силу и скорость своего народа, но Эрагон безо всякого труда уклонился несколько раз, парировал еще один удар, перехватил руку с мечом и приставил острие к ее горлу.       Второй бой начался уже не так. Теперь Арья знала, что Всадник не преувеличивал, когда говорил, что эльфу в силе не уступает, а сам Эрагон теперь уже встал в стойку. Рука с мечом была поднята, острие смотрело прямо на соперника, вторая рука в сантиметре от клинка, ноги согнуты и твердо стоят на земле. Он ждал атаки, но и Арья пока не спешила. И вот он момент начала. Они одновременно бросились друг к другу, скрестили клинки и отскочили на два шага, после чего вновь сблизились и атаковали еще раз. В стороны полетели искры. Бой от тактики «ударил, отошел» превратился в постоянный обмен атаками. Звон клинков стал таким частым, что в ушах слился в один сплошной поток звука, как колокольчик.       Прошло несколько минут, и вокруг собрались эльфы, желающий посмотреть на сие зрелище. Но ни Эрагон, ни Арья не думали об окружающих — им было не до этого, малейшее нарушение концентрации означало в данной ситуации поражение. Эрагон послал Арье мысленный вопрос: «Быть может ничья тебя устроит?» — на что последовал ее немедленный отказ, объясняемый словами: «Я хочу знать, на что ты способен.» Эрагон подумал над этим, после чего уже вслух добавил: Да будет так,» — перехватил меч поудобнее и стал решительно наступать, однако и Арья сдаваться не собиралась. Пока что никто из них не получил ни царапины, но сейчас Всадник все больше теснил эльфийку. В конце концов у той не хватило сил удержать меч на месте, и тот отодвинулся слишком далеко. Видя это, полуэльф мгновенно среагировал, перехватив руку Арьи своей и приставив острие к ее горлу. — Хороший бой, — тихо сказал он. — Не думай, что противник всегда будет сражаться честно, Эрагон, — ответила Арья и посмотрела вниз.       Возле живота Всадника блестел небольшой кинжал. — Ты мне не враг, поэтому я не должен ожидать от тебя ножа в спину, в реальном же бою такого не случится. — Откуда ты знаешь? — В реальном бою я сражаюсь в полную силу. — А сейчас нет? — Когда я дерусь в полную силу, я стремлюсь не победить противника, а убить его. На сегодня достаточно, — сказав это, Эрагон развернулся и без лишних слов направился в сторону дома. — «Сапфира, я совсем забыл, а где наш новый друг?» — «Он очень быстро растет. Он уже почти такой же, как я, но рост его на этом не окончится. Когда он повзрослеет, его спокойно можно будет оседлать.» — «А где он?» — «Не знаю. Позови его, он придет. Он ничуть не глупее нас с тобой и уже умеет говорить, мысленно. Он сказал, что его зовут Фулгур.» — «Интересно,» — Эрагон на всю округу послал мысленный сигнал и стал ждать ответа, и уже через минуту перед ним появился большой волк, доходивший полуэльфу до пояса. — «Ну здравствуй.» — «Здравствуй,» — тут же отозвался волчонок.       Эта беседа чем-то походила на первый разговор Эрагона и Сапфиры. Но это Всадника как раз таки больше всего и удивляло. Он раньше не слышал о настолько разумных волках. Однако очень скоро его удивление переросло в предвкушение, так как он придумал для Фулгура кое-что новенькое.       Примерно через час Эрагон пришел на утесы Тельнаира, где все еще говорили Оромис и Бром. — Отец, я нашел кое-кого, с кем тебе, я думаю, будет интересно познакомиться, — сказав это, Всадник погладил Рядом стоящего волка. — Это Фулгур. Он очень умен, я таких еще не встречал, и он захотел связаться с тобой. — Что значит связаться? Это означает, что он хочет заключить между вами примерно ту же связь, что и между драконом и Всадником. — Эрагон, о чем ты говоришь? Эта уникальная связь, что соединила вас с Сапфирой была создана магами глубочайшей древности. У нас просто нет таких знаний, — вмешался Оромис. — У меня есть, — спокойно ответил Эрагон. — В будущем не только люди и эльфы, но и ургалы и гномы смогут становиться Всадниками, так что это вполне реально. — Но как это… — начал было Бром, но Эрагон его перебил. — На Сапфиру это никак не повлияет. Всего лишь образуется новая связь.       Бром и Оромис довольно долго колебались, однако после разговора с Фулгуром все же согласились. К тому же Глаэр посчитал это неплохой идеей, ведь это поможет Брому снова стать сильным, каким он был давным давно.       Эрагон не стал ждать. Он сразу же попросил отца присесть на тот пень, на котором сам когда-то подолгу медитировал, после чего стал чертить вокруг него на земле символы лидуэн кваэдхи. Это была довольно долгая и кропотливая работа, но терпения у него было достаточно. Когда он закончил, солнце уже клонилось к закату. Эрагон стал петь, медленно идя вокруг пня. Его слова все больше и больше обретали силу, подпитываемые магией его собственной и Элдунари древних драконов. Вскоре символы, недавно появившиеся на земле стали светиться, получив достаточное количество магической энергии. Прошагав полную окружность, Эрагон, не прекращая петь, жестом показал волку подойти к Брому. Стоило его лапам коснуться эльфийских символов, как магия стала утекать в разы быстрее, сплавляя воедино души двух существ. В один момент глаза Всадника стали светиться синим, а его пение стало гораздо громче, словно он пытался дозваться до самих богов. Вокруг Брома и Фулгура стала появляться состоящая из чистого света цепь столь тонкая, что ее невозможно было бы увидеть, не будь она такой яркой. И как только она замкнулась, все вокруг поразила вспышка ярчайшего света, от которого зажмурился даже Глаэдр, однако Эрагон этого словно не заметил. Он все продолжал петь, и свечение стало на глазах угасать. Уже через минуту оно полностью исчезло, и на небе стали просматриваться бесчисленные звезды. Уже была глубокая ночь.       Очнувшись, Эрагон осмотрелся: Оромис стоял рядом со своим драконом, Сапфира сидела возле него самого, а Бром и Фулгур лежали, прижавшись друг к другу спинами, на земле возле пня. Всадник подошел к отцу и легонько тронул его за плечо. Тот шелохнулся и стал медленно подниматься. Только сейчас Эрагон заметил, что волосы и борода его отца серые, как шерсть Фулгура, что исчезло большинство морщин на его лице. Казалось, что он помолодел лет на тридцать. — Как ты? — спросил Эрагон. — Получилось. Я чувствую это.       Через час Эрагон сидел уже у себя на дереве и размышлял. Его очень заинтересовали изменения, что произошли с его отцом, а так же он внезапно вспомнил Бледхгарма, что был полностью покрыт шерстью и очень походил на волка. И ему невероятно захотелось и в себе кое-что изменить. Он сел в позу лотоса, сосредоточился и запел. Закончив примерно через час, он все не осмеливался взглянуть на мир. — «Что ты сделал, Эрагон?» — спросила Сапфира, после чего Всадник посмотрел на нее глазами дракона.