Эрагон. Новая угроза

— Эрагон, я еще раз спрошу, ты уверен, что одолеешь Дурзу с той легкостью, с какой только что описал это? — в очередной раз повторил Бром. — Да. — Тогда вот что мы сделаем. Сначала, ты перенесешь нас обоих в Гиллид, и мы проберемся в темницу к Арье, как ты сказал, она скорее всего будет без сознания, что будет небольшой помехой, однако не критической, мы заберем ее и пойдем к выходу, стража нас не тронет, так как ты их загипнотизируешь, однако Дурза все поймет и преградит нам выход, тогда ты его убьешь и перенесешь нас... — В Беорские горы, — продолжил за отца Эрагон. — Там с помощью магии я вылечу Арью и погружу ее в глубокий сон. Опять же магией я сооружу ей убежище и защищу его. Она будет в безопасности. Потом мы должны вернуться сюда в Спайн и вести людей дальше. Мы пересечем эти горы и пойдем в Тирм кратчайшим путем, где купим или захватим, это уж как получится, корабль и поплывем на нем в Сурду. Ты свяжешься с Аджихадом и попросишь его, чтобы он связался с Оррином, чтобы он приютил наших. — А потом мы уходим в Фартхен Дур, но ты быстро переносишь нас магией к Арье, мы ее забираем и идем к гномам, где она... — Она ничего не сделает. — Не понял... — Я не стану ее полностью вылечивать. Ее жизни ничего грозить не будет, но окончательно ее должны будут спасти гномы, дав ей противоядие.       План был полностью обсужден. Остается только претворить его в жизнь. И это случится сегодня ночью. Первый привал решили сделать близ реки Аноры. Солнце клонилось к закату, жители разожгли костры и разбили большой лагерь. Эрагон осматривал территорию, следя за тем, чтобы все были живы и здоровы, но вот ему на глаза попался Роран. Он стоял в стороне от людей и с молотом в руках тренировался. "Что-то меняется, а что-то вечно," — подумал Всадник, но тут к нему подошел Бром. — У тебя есть оружие? — спросил старик. — Да. "Заррок" пока оставь себе, но потом его нужно будет отдать Муртагу, этот меч принадлежит ему по праву, а тебе я верну твой "Ундбитр", мне удалось его отыскать на Вренгарде. — И чем ты будешь сражаться?       К этому времени они уже достаточно отошли, так что их никто не видел, поэтому Эрагон спокойно достал клинки, что висели у него на спине. — Я выковал их при помощи магии еще в Спайне, это конечно не назовешь мечом Всадника, но пока что сгодится. — Хорошо. Нужно всех отправить спать, сказав, что сегодня дежурить будем мы с тобой по очереди, а завтра это делать будет кто-то другой, потом установить магическую защиту и можно будет приступать к нашему плану.       Эрагон кивнул. Тогда бром встал в центре лагеря и громко известил всех об этом. Возражений не возникло, так как все очень устали и были только рады возможности отоспаться. Уже через час окончательно стемнело и лишь угли тлели, испуская слабый свет. Тогда Эрагон установил магических стражей, и они с Бромом приготовились к возможной западне.       Гиллид. Тот город, в котором Эрагон с удовольствием бы не появлялся никогда, и эти чувства Бром разделял, но сейчас они появились в одном из коридоров тюрьмы, где держали Арью. Всадник объяснил, что стража будет видеть не его, а Дурзу, а вместо Брома обычного постового, так что старик вел себя спокойно, однако руку с рукояти меча не убирал. Шли они быстро и Эрагон всем своим видом старался изобразить недовольство, чтобы еще больше напугать всех, кто попадался им на пути. Собственно, ему это удавалось. Солдаты лишь нервно глотали слюну и старались как можно сильнее прижаться к стене, кто-то даже зажмуривался от страха. Когда же они подошли к камере Арьи, Эрагон жестко заговорил с солдатом, охраняющем Эльфийку. — Открывай! — Но велено было же... — Не откроешь сейчас, я из тебя все соки выжму! Буквально!       Солдат дрожащей рукой поднес ключ к замку и открыл дверь, тогда Всадник вошел в камеру и взял на руки лежащую без сознания пленницу и быстро удалился, сверкнув напоследок глазами еще раз, чем и вовсе заставил стражника трястись, точно осиновый лист на осеннем ветру, казалось, что еще немного и он просто упадет в обморок. Бром про себя отметил, что несмотря на описание способностей сына, такого он не ожидал. Однако не солдаты пугали его, а Шейд, что в любой момент мог перейти им дорогу. Они быстро зашли в оружейную и нашли там эльфийский меч и ножны к нему. Но когда они хотели выйти и направиться вон из тюрьмы, у них на пути встал высокий силуэт. — Побег, как интересно, — заносчиво сказал Дурза. — Эра... — начал было Бром, но тот только обернулся к нему и отдал Арью, которую все это время держал на руках. — Отойди, — сказал он и быстро достал из-за спины клинки.       Дурза не воспринимал мальчика всерьез, и это едва не стало для него фатальной ошибкой. Он едва успел защититься от стремительного выпада Эрагона, но тут же контратаковал. Всего два преимущества было в этом бою у Всадника, что и склонили чашу весов в его пользу, и оба можно было назвать эффектом неожиданности. Эрагон знал про Дурзу все, и в то же время проклятый шейд совершенно не знал его. Зная, что Дурза, хоть и является не только сильным но и быстрым, как и любой шейд, полагается только на силу и старается одолеть противника одним ударом, Эрагон просчитал его ход и смог нанести смертельный удар. Когда меч Дурзы летел на невероятной скорости к горлу Всадника, тот одним своим клинком слегка отклонил его, заставляя соперника потерять равновесие, а второй мгновенно вонзил ему в грудь, прямо в черное сердце. И вновь все стало повторяться. Дурза стал еще белее обычного, стал едва различимым, почти полностью прозрачным, после чего из его груди вырвался сноп духов, что так долго пленяли душу, разум и тело мальчика, когда-то не рассчитавшего свои силы. Шейд погиб, и теперь в Гиллиде Брома и Эрагона уже ничто не держало, так что Всадник быстро прочитал заклинание и оказался в одной знакомой ему пещере, высоко в Беорских горах. Однако стоило им очутиться в ней, как одно заклинание, только что слетевшее с уст Эрагона, сменилось другим. Теперь он пел, чтобы эта пещера стала хоть немного более приспособлена для жизни. Уже через несколько секунд воздух стал плотнее и дыхание выровнялось, заметно потеплело, благодаря чему у Брома наконец перестали стучать зубы. "Стенр!" — выкрикнул Эрагон, и камень пещеры поддался его требованию, формируя нечто напоминающее кровать, хоть это и было трудно так назвать. Эрагон положил Арью и стал работать над ее ранами. — Как же ты силен, — тихо вымолвил Бром, когда Эрагон закончил. — На самом деле я уже на пределе, когда я контролирую себя, я не так уж и силен. Но в бою... в бою я обычно впадаю в раж, меня с головой захлестывает ярость, и тогда я способен на поистине великие дела, но теряя над собой контроль, я могу совершить и то, о чем потом пожалею, что-то ужасное... — Многие великие воины рассказывали, что превращаются в других людей, когда сражаются, но вряд ли это то же самое, что и у тебя. — Однозначно не то же самое. До последнего перемещения во времени у меня было что-то вроде... раздвоения личности. Я превращался в настоящего монстра, чтобы одолеть своих врагов, и этот монстр был частью меня, я чувствовал, как он моей рукой отнимает жизни. Но пока что я его не чувствую. — Пора, — вдруг сказал Бром. — Хоть нам и кажется, что прошло мало времени, на самом деле скоро будет рассвет, так что давай ка возвращаться.       Эрагон лишь кивнул в ответ, и стал накладывать защитные чары на эту пещеру, после чего отыскал в толще породы алмаз и напитал его энергией, чтобы тот поддерживал заклятья, только что наложенные. Закончив с работой, Всадник вновь прочитал заклинание для перемещения, и уже через с секунду они с Бромом стояли недалеко от лагеря, где все еще спали жители родного северного городка, что после войны станет куда больше и величественнее. Эти мысли успокаивали Всадника и придавали ему сил. Эрагон посмотрел на небо, усеянное бесчисленными звездами, и подумал, что больше всего сейчас он хотел бы, чтобы все пошло своим чередом, чтобы он сидел в своем уютном кресле у себя в комнате, в замке на Вренгарде и листал страницы Домиа Абр Вирда, а рядом с ним, положив ему на плечо голову, сидела Арья. В этот момент по его щеке скатилась одинокая слеза, он закрыл глаза и в его голове пронеслось: "Уже скоро, всего лишь какой-то год, хотя даже еще меньше, и все будет так, как раньше, а может даже лучше."       Взошло солнце. Жители Карвахолла привыкли просыпаться рано, вот и сейчас, несмотря на такую усталость вчера вечером, они просыпались бодрыми и полными сил. Быстро позавтракав, они вновь отправились в путь. Теперь нужно было дойти до реки Найнор. Эрагон подошел к Рорану. — Как спалось братец? — задорно спросил он. — Неплохо, только я все равно не смогу так выспаться, как высыпался дома. — Это понятно, я тоже думаю о нашей ферме, ведь с ней связано все наше детство. Слушай, Роран, а что ты думаешь, про вас с Катриной? Я имею в виду, что ты скажешь Слоану, и ты вообще собираешься с ним говорить? — Собираюсь, конечно, да только мне кажется, что я так и не соберусь никогда. Я все думаю, что же мне такого нужно сделать, чтобы Слоан не воспринял наши с ней отношения в штыки, но у меня такое чувство, что это просто невозможно. — Слоан, конечно, упрям, как осел, но Катрину, думаю, он любит больше, он же согласился идти сюда. Попробуй доказать ему, что лучше тебя, Катрину никто не сможет защитить. Просто дождись подходящего момента, я уверен, что он подвернется еще. — Очень надеюсь...       Весь день они шли, не останавливаясь. Меняясь местами люди могли и отдохнуть, кто долго шел, и размять ноги, кто долго сидел. И уже в сумерках они добрались до реки. Весь день светило яркое солнце, и все очень устали. Найнор сейчас была очень кстати. Почти вся молодежь бросилась к воде, желая кто умыться, кто опустить в прохладную жидкость уставшие ноги, а кто поразвлечься и окатить этой самой жидкостью друга. Слишком долго они шли, все слишком устали. — Отец, мне кажется, что нам стоит отдохнуть подольше. За нами сейчас точно нет погони, но не все с легкостью выносят такой трудный путь. Здесь ведь не только здоровые мужчины, но и старики, и дети. — Я думал об этом, Эрагон, но я не уверен, что это безопасно. Что если Гальбаторикс уже прознал о нас и отправил в погоню еще кого-нибудь, — после этих слов Бром посмотрел на людей. — Но с другой стороны... они и впрямь очень устали. Вот как поступим...       В итоге было решено остановиться на отдых, не доходя до Дарета. Так как Бром не хотел лишний раз заглядывать в попутные деревни, а припасов у них было достаточно, деревню они собирались обойти стороной, после чего добраться до реки Тоарк и, пойдя вниз по течению, выйти к ее устью, недалеко от которого расположен Тирм. Но это только на словах звучало так просто. На самом деле этот путь займет почти неделю. Только до реки Тоарк придется идти около пяти дней. Нельзя будет останавливаться, ведь иначе просто не хватит воды. Поэтому сейчас нужно было пройти еще немного вниз по реке, где можно будет отдохнуть подольше.       В этот раз дежурить вызвался Роран, а с ним Олбрих. Первый дежурил до часу ночи, а второй потом до рассвета. Роран был рад этому, ведь если дежурить прямо перед походом, то потом весь день будешь сонным. Но все-таки это было необходимо и оправдывало жертвы, ведь ночью всякое может случиться. Самым безобидным в таком случае кажется нападение дикого зверя, но вряд ли такое произойдет с столь большим лагерем. Куда более вероятна атака разбойников, что тоже является малоприятным событием.       Этой ночью Эрагону не спалось. Его не покидали мысли об Арье, он даже медитировать спокойно не мог, куда уж там забыться в видениях.Тогда Сапфира предложила ему полетать, и Эрагон моментально согласился. Дракониха уже ждала его недалеко от лагеря. Всадник осторожно выбрался, оставаясь незамеченным, однако тут же получил мысленное послание от Брома. — "Возвращайся раньше, чем все проснутся. Не стоит жителям знать, что их надежда по ночам не отдыхает, а летает." — "Хорошо," — тут же ответил Эрагон, уже забираясь в седло.       Полет прочищал мысли. Высоко в небе ночью было еще лучше чем днем, особенно безветренной ночью, какая выдалась сегодня. Лететь, не думая ни о чем, смотря на звезды и наслаждаясь обществом спутника всей жизни, было просто неописуемо приятно. Ничто с этим не сравнится. — "Никогда бы не спускался на землю, будь это возможно," — вдруг подумал Всадник. — "А как же твоя Арья?" — не долго думая, ответила дракониха. — "У нее ведь тоже будет дракон. Мы бы могли вместе наслаждаться этим целую вечность." — "Нет. Все-таки на земле наша жизнь, как бы нас ни манило бескрайнее небо."       Эрагон не нашел, чем ответить, да и не был нужен здесь ответ. Он понимал, что Сапфира права, что всегда придется вернуться назад, как и сейчас. Солнце стало показываться за горизонтом. Всадник был удивлен, как быстро пролетело время.       Незаметно пробравшись в лагерь, Эрагон понял, что его отсутствия никто не заметил, а значит не будет лишних вопросов. Быстро собрав вещи, он стал ждать, пока все проснутся, впереди была долгая дорога, пусть перед ней будет еще один привал, это было слабым утешением. Идти пять дней, останавливаясь, только чтобы поспать — не так-то просто. Ждать долго не пришлось. Взрослые уже через полчаса стали быстро просыпаться, а заодно и молодежь будить. И собирали вещи все быстро, на людей действовала напряженная обстановка, они понимали, что, несмотря ни на что, они все еще в опасности.       Уже через час после рассвета выдвинулись. Но перед отходом Бром обнадежил всех, сказав, что они остановятся на долгий привал, и жителей эта новость сильно обрадовала, хотя некоторые, в числе которых были и Хорст, и Слоан, подходили, чтобы спросить безопасно ли это. Бром обоим ответил, что пока за ними нет явной погони, это не представляет никакой угрозы, но предупредил, что если что-то станет им угрожать, то придется сменить планы, а заодно попросил рассказывать это жителям, при разговоре, чтобы те были морально готовы. Бром никогда не считал себя параноиком, но сейчас у него почему-то было нехорошее предчувствие.       Прошло около семи часов, и они наконец-то отдохнуть по-настоящему. — Что-то у меня нехорошее предчувствие... — туманно сказал Эрагон отцу, одновременно показывая ладонь, на которой едва заметно светился знак Всадника. — Будь начеку, — ответил Бром. — Мне тоже кажется, что что-то не так, как должно быть.       Эрагон стал озираться по сторонам, но осматривать окрестности мысленным взором не стал, так как побоялся лишний раз быть обнаруженным возможным враждебным магом. Собственно и осматривать было нечего, все вокруг было чисто, только за лес Всадник поручиться не мог. И именно этот лес стал источником первых на пути препятствий.       Из него вышли семеро мужчин в доспехах Империи, и недалеко оказалась Катрина. Девушка всегда славилась своей красотой, а солдаты Гальбаторикса своей наглостью. Они стали к ней приставать, на что быстро отреагировал стоящий неподалеку Слоан. — Руки прочь от моей дочери! — закричал мясник, отталкивая одного из них. — Солдаты имеют право брать, что хотят! — с таким ответом другой воин ударил Слоана.       Мясник долго не думал. Выхватив из-за пояса два топорика-клевца и кинулся на нападавшего. Тот тут же попятился, но атака достигла его, и отрубленная кисть, что только что тянулась к мечу упала на землю. Солдат взвыл от боли, а его дружки тем временем уже выхватили оружие. Один на один в честном бою никто из них не победил бы Слоана, но численным перевесом они стали оттеснять мясника. Один из них смог ранить его в ногу. Рана была неглубокой, но все же причиняла немалую боль и ограничивала движение. Однако одну ошибку солдаты все-таки допустили. Слоан был не один. К этому моменту к месту сражения уже сбежались люди, и первым из них был Роран. С молотом в руках он влетел в бой и первым же ударом положил нападавшего на мясника стража. Остальных уже били Олбрих, Балдор, Хорст, Бром и еще несколько мужчин. Но вот один из них смог вырваться и подбежать к Катрине. Он схватил ее и приставил нож к ее горлу. — Остановить бой! — крикнул он. — Ах ты поганец! — стал кричать в ответ Слоан. — Отпусти мою дочь и сражайся, как мужчина! — Вы-то повели себя, как настоящие мужчины, напав на нас толпой! — Стой! — вклинился Роран. Он, бросив молот на землю и подняв руки вверх, стал медленно приближаться. — Стоять! Или я ее убью! — Подожди, прошу, не трогай ее! Возьми меня! — кричал Роран. — Зачем тебе убивать ни в чем не повинную девушку, а я зато только что убил двух твоих товарищей? Отпусти ее и возьми в заложники меня, я не буду сопротивляться!       Он был уже в шаге от солдата. Катрина смотрела на него, из ее глаз катились слезы. — Все, бросьте оружие! — крикнул воин, и жители медленно и с неохотой стали опускать топоры, копья и другие предметы, взятые в качестве вооружения. — Ты, парень, развернись!       Роран развернулся спиной к нему, не опуская рук. тогда солдат толкнул Катрину и сразу схватил так же Рорана. — Без резких движений! Мы уходим.       Катрина тут же подбежала к отцу и упала к нему в объятия. Слоан гладил ее по голове, говоря что все хорошо и гневно сверкая глазами в сторону пятящегося солдата. "Летта!" — разнесся по округе голос Брома, и нападающий замер, так и не закончив шаг. Все обернулись и увидели, как старик воздел руку и медленно идет вперед. И подойдя вплотную, он вырвал нож, освободив Рорана, после чего прекратил действие чар. Обезоруженный и до смерти напуганный солдат бросился было бежать, но на него тут же накинулся только что получивший свободу движений парень, повалив врага наземь. Тот конечно пытался сопротивляться, но гнев Рорана был сильнее, и он, крича, что не позволит угрожать Катрине, удавил лежащего на земле солдата. Тут подошел Гэрроу. Он положил сыну на плечо руку, пытаясь успокоить его. Но парень был спокоен, как будто только что закончил дело, а не убил человека. Он встал и пошел к Катрине, а та, оторвавшись от отца, бросилась к нему. Это объятие было таким нежным, таким необходимым. — Я понимаю, что это был не самый приятный опыт в нашей жизни, — начал разговор Бром, — но теперь у нас нет больше времени. Нам нужно выдвигаться немедленно. Теперь мы не мигрируем, а бежим. На поиски этих солдат придут другие, а когда узнают, что их убили, отправятся на поиски убийц. Так что всем час на отдых и сборы, а потом выходим. — Роран! — крикнул Слоан, которому только что перевязала ногу Гертруда. — Пойдем поговорим.       Роран молча оставил Катрину, она хотела его остановить, но парень лишь мотнул головой, после чего подошел к Слоану и подал ему руку, тот ее принял и поднялся, потом эти двое отошли от лагеря, чтобы их не было слышно. — Что ты хочешь мне сказать, Слоан? — спокойно спросил Роран. — А то ты не догадываешься. Не вздумай врать, мальчишка, у вас с Катриной... — Да. — Вы же не нарушили традиции? — Нет, мы не помолвлены. Я хотел сначала заработать денег в Теринсфорде, потом построить ферму, а потом попросить у тебя ее руки, но... судьба решила иначе. — И что же ты какой-то судьбе позволишь... — Не позволю! — твердо перебил Роран. — Я люблю Катрину, и я никому не позволю ее у меня отнять и ни за что не позволю ее обидеть. Прошу, Слоан, не запрещай ей. — Не буду. Раньше я бы тебя и близко к ней не подпустил, если бы только узнал. Но сейчас обстоятельства на самом деле другие. Береги ее Роран, если не убережешь, я приложу все усилия, чтобы отомстить. — Я и сам жить без нее не смогу. — Времена сейчас неспокойные. Надеюсь, я не совершаю ошибку. И ни дай Бог ты позволишь себе что-то лишнее.       Слоан протянул руку, и Роран пожал ее, и они пошли обратно в лагерь.       Через час все уже были готовы, и колонна быстро пошла, куда повел Бром.