Эрагон. Новая угроза

      Эрагон был слегка удивлен, что Брома не стали расспрашивать насчет того, что он оказался магом, а ведь в Карвахолле никого, кто мог бы колдовать, не видели с незапамятных времен. Тем не менее решив, что все это лишь вина того, что жители слишком устали, а может подумали, что это не так уж удивительно после того, как видели раззаков, он не стал забивать этим голову.       На дорогу до реки Тоарк ушло четыре дня. Люди были измотаны до предела, но сдаваться не собирались. За все время пути никто не высказал ни единой жалобы, хотя Бром и не думал делать поблажки. Он думал в это время только о безопасности жителей, но ни в коем случае не об их удобстве. Эти четыре дня вряд ли хоть кто-то сможет забыть. Еще до рассвета старик всех поднимал, чтобы продолжить путь, и лишь поздней ночью, когда дорога пропадала в темноте останавливался на привал. Спали не больше четырех часов в сутки, поэтому все были сонными и плохо соображали. Но зато когда перед ними оказалась река — цель этой безумной гонки, — все были так рады, что напрочь позабыли обо всех невзгодах. К тому же Бром, хоть и был суров, понимал, что всем нужен отдых, из-за чего сделал долгий привал. До реки добрались, когда уже смеркалось, быстро разбили лагерь и легли спать. На часах снова были Эрагон и Бром, и мальчик вызвался дежурить первым, чтобы дать отцу отдохнуть. Они договорились, что Бром сменит Эрагона через час после полуночи, но тот и не думал будить старика. — "Тебе тоже нужно поспать. Ты устал не меньше других," — причитала Сапфира. — "Я сильнее любого из них, и я переживал и не такое, а вот им на самом деле нужен отдых." — "Ты себя слишком сильно изматываешь." — "Возможно, но они все, в том числе и отец, заслужили этот сон. Я восполню энергию из драгоценных камней." — "Когда ты успел их добыть? И что еще важнее, когда успел запасти в них энергию?" — "Я их нашел, когда обустраивал пещеру для Арьи, а потом взял немного магии из всего, что было вокруг. Сами по себе эти крупицы ни на что не способны, но вместе они помогут мне не чувствовать усталость."       Сапфира не ответила. Она, хоть и жила на свете совсем еще немного, уже успела понять, насколько ее Всадник упрям. Собственно, и сам Эрагон не отрицал, что иногда упрямится, точно осел, однако тут же оправдывал эти действия, говоря самому себе: "Это необходимо," — или: "Так будет лучше."       Звездная ночь накрыла все вокруг. Жители улеглись спать, а Эрагон отошел подальше от лагеря и закинул голову вверх. Небо было чистым, на нем мерцали бесчисленные звезды, лишь около прекрасной белой луны они не были заметны. Свежий воздух прочищал мысли, легкий ветерок приятно щекотал щекотал. И тут в голову Эрагона пришла одна единственная мысль: ему нужен меч. Не обязательно его собственный "Брисингр", сейчас никакого боя не предвиделось, просто Всадник почувствовал невероятную тягу к спарингу хотя бы с воображаемым противником. Он осторожно вытянул "Заррок" из ножен неподалеку от Брома и вновь вернулся на открытое место.       Вот Эрагон стоит, держа правой рукой алый, точно кровь, переливающийся в лунном свете, клинок, и выжидает момента. В его голове играет безумная музыка, подобная той, что он когда-то давно слышал у эльфов, а он все не может подобрать момент, чтобы ворваться в нее со столь же безумным танцем. А когда этот момент наступает, ничто его уже не сдерживает. Взмах, прыжок, стремительная серия ударов, разворот, снова прыжок, удар с разворота, перекат, вертикальный удар... Эта пляска могла продолжаться бесконечно. Никто бы не посмел прервать такую красоту. Идеально отточенная годами тренировок и огромным опытом техника сражения, источала такую силу, такую грацию, такую мощную энергию, что даже без применения магии в воздухе висело напряжение. Скорость движений была столь велика, что поднимался ветер, и казалось, что сейчас разбушуется ураган. Но как и любому танцу или урагану, любому сражению приходит конец. Так и сейчас Эрагон нанес последний удар, после чего взмахнул мечом в последний раз, точно стряхнул с него кровь, и пошел обратно в лагерь. "Это было прекрасно, признаю," — одарила Всадника легкой похвалой Сапфира. Тот не ответил, но дракониха понимала, что он благодарен за эти слова.       Утром только лишь Бром проснулся, так сразу же отругал Эрагона за то, что тот не разбудил его и сам дежурил всю ночь. — Когда-нибудь, Эрагон, тебе твоя забота о других и неспособность позаботиться о себе самом доставят хлопот. — Но это случится не сегодня.       Бром лишь головой покачал. Не хотел он с утра начинать споры, однако во избежание подобных ситуаций сказал Эрагону, что теперь первым на часах стоять будет сам старик. Тут уже пришла очередь парня качать головой. Их прервал крик Хорста. Кузнец звал Брома с другого конца лагеря. — Смотри, на горизонте всадник, — сказал он, стоило Эрагону с отцом подойти. — Будем надеяться, что у него нет враждебных намерений, — сурово ответил Бром, потирая пальцами сапфир на "Арене". — Будьте начеку.       На этом закончился диалог, но только лишь устный, а мысленно же Бром еще кое-что спросил у сына: "Это он?" "Он," — последовал краткий ответ.       Примерно через две минуты великолепный жеребец, так хорошо знакомый Эрагону прискакал к лагерю. — Приветствую тебя, незнакомец, — поздоровался Бром. — И я вас, — ответил мужчина, спешившись. — С чем пожаловали? — продолжил старик. — Меня зовут Муртаг, — Бром тут же подметил, что собеседник и не собирался лгать, по нему это было видно. — Я держу путь в Тирм. Похоже наши дороги совпали. — Похоже, меня зовут Бром. Что же раз так, то быть может ты захочешь пойти с нами? Разумеется, если не спешишь, все-таки коней у нас нет. — Не спешу. — Не расскажешь, Муртаг, кто ты? Вооружен ты хорошо. — Вы тоже. — Времена такие... — Это так. Прошу меня простить, но рассказывать свою историю я не буду, но даю слово, что зла вам я не желаю. — Это лишнее, друг мой, по тебе сразу видно, что ты хороший человек.       Бром хорошо умел изображать других людей, и сейчас это играло на руку. Он с легкостью изобразил себя в глазах нового попутчика беспечным деревенским стариком, а еще он не стал показывать, что заметил, как едва дернулись желваки Муртага, когда Бром назвал того хорошим человеком.       Пока шел этот разговор, Эрагон продумывал дальнейшие действия. Вариант, в котором он рассказывает Муртагу настоящую историю, Всадник сразу отбросил в долгий ящик и решил, что сделает это только в случае самой крайней необходимости. Пока в его планах было рассказать все только Брому и Оромису.       День, не отягощенный трудностями пути, пролетел невероятно быстро. И вот очередная ночь накрыла все вокруг своей непостижимой красотой. На этот раз по небу плыли редкие облака, сквозь которые просвечивала все та же яркая луна, а вокруг мерцали звезды. Дул едва ощутимый ветерок, неся самые разные запахи. Эрагон снова отошел подальше от лагеря, но на этот раз вместо того, чтобы бросить вызов воображаемому сопернику, просто лег на высокую густую траву, приятно щекочущую открытую шею, и стал мечтать. Мысли крутились вокруг самых разных событий, что когда-то окружали его, но быстро переходили к тем, что лишь будут его окружать в будущем, если обстоятельства сложатся удачно. — "Все хорошо, маленький брат?" — спросила Сапфира. — "Да," — тоже мысленно ответил Эрагон. — "Тебя что-то тревожит." — "То же, что и всегда. Я хочу, чтобы все было, как и прежде." — "Ничто не будет, как прежде, но возможно нам удастся сделать все только лучше." — "Может быть..." — Эрагон? Это ты? — по голосу Всадник понял, что это Муртаг. — Муртаг? Ты чего это тут делаешь? — Да так... А ты? — Тоже. Просто любуюсь небом, не могу уснуть.       Муртаг лег рядом и тоже стал смотреть в небо. — Помню, когда был младше, иногда даже из дома убегал, чтобы так вот ночью посмотреть на звезды. — А где ты вырос? — разумеется, Эрагон знал о Муртаге почти все, но узнавать это заново было очень увлекательным занятием. — Там, куда, надеюсь, больше не вернусь никогда. — Ты не хочешь рассказывать о своем прошлом. Неужели оно было настолько плохим?       Муртаг не ответил, но Эрагон заметил краем глаза, что желваки на его щеках напряглись, что случалось всегда, когда он злился. Очередной порыв ветра взъерошил парням волосы, и Эрагон увидел в небе падающую звезду. Он нередко наблюдал это явление, и, как всегда, загадал желание. — Моя жизнь была не такой просто, как мне бы хотелось, но я не люблю жаловаться, поэтому и не рассказываю о своем прошлом, — Наконец ответил Муртаг. Эрагон понимал, что это ложь, но давить сейчас было бы глупо и бессмысленно.       Только лишь занялся рассвет, как все жители стали спускаться вниз по реке, направляясь к крупному торговому городу, Тирму. Дорога была нелегка, все-таки спускаться по крутому каменистому берегу, то и дело сужавшемся настолько, что едва могла проехать телега, — не самое приятное занятие. Колонна людей растянулась больше чем на сотню метров, все шли медленно, дабы меньше спотыкаться и падать. Мужчины шли близ повозок, потому что нужно было все время следить, чтобы колеса не соскакивали с каменных плит, иначе оси сломались бы очень быстро. Несколько раз приходилось и вовсе поднимать их на руки, чтобы преодолеть особенно большие пороги.       Эрагон шел рядом с Бромом в середине, и они активно помогали. Больше всего Всаднику не нравилось то, что он не мог все это сделать с помощью магии, не тратя столько времени, или хотя бы использовать всю нечеловеческую силу своего тела, но это бы мгновенно раскрыло его секрет.       К полудню стало совсем жарко. солнце нещадно пекло. На небе не было ни единого облачка. Многие сняли с себя рубахи, намочили их в реке и обвязали ими головы, чтобы спастись от теплового удара. Эрагона эта жара страшно выматывала. Он терпеть не мог такую погоду. — Черт бы побрал такое солнце, — сказал Бром, вытирая пот со лба. — Сколько я повидал за свою жизнь всего, но жару терпеть так и не научился. — Я тоже всегда любил прохладу, — ответил Хорст. — Как по мне лучше в горную реку зимой окунуться, чем по такому пеклу находиться на открытом месте. — Не думал я, что так тяжело нам дастся это место. Здесь обычно всегда дует ветер, но именно сейчас его нет, и на небе не видно ни единого облачка. — А ты не можешь магией создать на небе облака? — Не могу. Это потребует невероятно много сил, а я уже не так силен, как раньше. Да и раньше я бы вряд ли на такое решился. — "Но я бы решился," — мысленно сказал Эрагон.       Бром посмотрел на него и увидел решимость в его глазах. — "Тебя заметят. Мы слишком долго прошли, чтобы сейчас так просто сдаться." — "Но зато люди вряд ли посчитают странным внезапное появление легкого ветерка."       Бром не стал отговаривать сына. Тогда Эрагон потянулся мыслями вглубь своей души, где хранилась невообразимая магическая мощь, а так же позаимствовал силу в камнях, что добыл в пещере. Едва слышно он прошептал: "Триста виндр." Слова эти были напитаны силой, и сразу же почувствовался едва ощутимый, щекочущий шею ветер. Всадник усилил поток энергии, и ветер тоже усилился, сразу стало легче идти. Солнце все еще нещадно жгло своими лучами, но теперь это было терпимо. Мокрые от пота тела получили долгожданный источник хоть какой-то прохлады. Сразу стали слышаться вздохи облегчения.       И вот, когда столь ненавистное после этого дня солнце уже стало клониться к закату, они наконец вышли на открытое пространство, оставив казавшийся бесконечным горный хребет позади. Конечно, жители не по горам шли, но идти по довольно узкой дороге вдоль реки, что протекает между двумя горами, да еще и тащить за собой столько припасов и следить за скотом... Жителям этот путь дался нелегко, но он того стоил, и все были довольны. Они выбрались из этого ущелья. Они добрались. Ведь до Тирма осталось уже совсем немного, дым из мастерских этого большого города уже был виден на горизонте, но острый взгляд Эрагона мог различить и очертания самого города.