***
Прошло несколько месяцев. За это время Хейли уже сняли гипс, она успела выздороветь и разбесить Клауса ещё больше. Теперь, кстати, Никлаус живёт в доме Маршал, почему он всё ещё не сбежал из него, а Хейли его не прогнала, никто не знает. За это время успели даже дети приехать от бабушки с дедушкой. Конечно дети обрадовались, что их родители помирились, а когда узнали, что их отец будет жить с ними, то весёлый гул стоял в машине ещё несколько минут. Дети конечно, предпринимали в первые дни, попытки сблизить родителей ещё больше, но все они оказывались провальными или почти провальными. Ведь они не помогли им, снова полюбить друг друга. В начале, Клаус с Хейли просто терпеть не могли друг друга, издевались, били самыми больными словами, в ответ вспоминали их общие моменты, но вскоре, они оба поняли, что детям не нужны родители — соперники, так что они стали «союзниками». После чего, они чуть больше времени, стали проводить вместе. Также у них теперь появились ограничения на темы, которые вызывают сильную боль и ломает их изнутри. А если же, какая-то из запрещённых тем всплывала в разговоре, то провинившегося разрешалось или защекотать или укусить, или устроить бой подушками. Естественно, это правило нарушал и Клаус и Хейли, и в день они это делали, не только один раз. Так что, дети уже давно привыкли к войне подушками, и странное, можно сказать детское, поведение их родителей. Анна и Джеймс, сами, довольно часто стали вставать на одну из сторон родителей. Джеймс довольно часто защищал отца, а Анна свою маму. Что на это сказать? Женская и мужская солидарность… Не проста сильна, они не рушимы! По поводу остальных Майклсонов и Хейли… Сложно что-то сказать. Она всё также уважает Майкла, всё также прислушивается, но не соблюдает советы Эстер и всё также держится на расстоянии от Кола и Ребекки. К слову, Кол уже вскоре хочет пожениться на Давине, а Ребекка только на днях приехала с медового месяца с Марселем, и теперь, кажется, ждёт ребёнка. Что же, Ребекка заслуживает стать матерью, ведь она так давно об этом мечтала. Хейли всё ещё помнит как они с Ребеккой, одни, убегали в самую глубь леса, расположенного на территории дома Майклсонов, под огромный дуб, где Ребекка охотно делилась с лучшей подругой своими мечтами. Она помнит, как сейчас, что Ребекка мечтала о принце на белой машине, ведь как она говорила «Кони в наше время, нынче не модны», который заберёт её от братьев и будет любить её одну до скончания времён, а ещё у них появятся двое детей. В принципе, всё это, у Ребекки начинает сбываться. Ребекка начинает чувствовать себя счастливой, почти счастливой… Зато у Анны и Джеймса общения с семьёй отца только начинается. Анна и Джеймс, хитрые проказники, уже успели заслужить безграничную любовь всей семьи Майклсона. Они заслужили уважение Элайджи, Финна, и даже Майкла, когда показали, как хорошо они умеют стрелять, сказав после этого, что их семья превыше всего. И если кто-то пойдёт на одного из них, этому человеку, придётся сражаться против их двоих. Эстер, Фрея, Ребекка и Давина, просто души не чаяли в этой парочки, ведь кто, как не они радовали и смешили их? Эстер только достаёт шоколадные печенья из духовки, как к ней сразу же подбегает Анной и резко начинает кружить свою бабушку. В то время хитрый наглец Джеймс берёт несколько печений себе в карманы и они вместе с сестрой убегают. Когда же Эстер замечает пропажу сладостей, то она шутя бранит их, по дороге наливая молока и неся им в комнату, на ходу усмехаясь и ласково отвечая «Ну нельзя же в сухомятку!» Сёстры Майклсон и Давина тоже в очень скором времени полюбили этих дьяволят, что любят, шутить вместе с ними над их мужьями, над своими дядями. А когда бывает прекрасная погода на улице, то эта пятёрка залетает в дом в одних купальниках, Джеймс же в плавках, с водными пистолетами на перевес, рыская по всему дому, и оставляя за собой мокрые следы. Они находят своих жертв, чаще всего в оранжерее, после чего мочат их сверху до низу и под заливистый смех девушек, убегают с места преступления, скрываясь от пострадавших, которые хотят выкинуть их в бассейн. Чаще всего происходит ничья, потому что братья Майклсоны не удерживаются на скользкой поверхности и падают в бассейн прямиком в своих костюмах. В этих играх пару раз даже участвовали родители детей. После чего Хейли убегала с ухмылкой победительнице к бассейну, куда падал Клаус, чаще всего, из-за своей неосторожности или скользящей подошвы. Потом туда падала Хейли, но уже специально, и так, эти игры перевели их из простых союзников в раздел «друзья». Может быть они бы и успели поцеловаться и даже поцеловались, если бы не Кол, который победно нёс на плече маленькую Ди, с намерениями выкинуть её в воду. И господи, дети, так сильно хотели разорвать в тот момент своего непутёвого дядю, что мог придти на несколько минут раньше! Ведь ту перепалку взглядов их родителей, тот тихий омут пылающих чертей, те звёзды, что светились в их глазах, те прикосновения и те жесты, увидели даже маленькие дети! Всегда угрюмы и сердитый Майкл, ожил и теперь, вместе со своими внуками играет в войнушку в его кабинете, намазав себе лицо чёрным маркером и одев на голову импровизированный шлем, сделанный Анной из его, каких-то довольно важных документах. Мало того, что Майкл залез под стол, изображая руками пистолет, так его в этом всём виде ещё увидели Фин с Элайджей, что вспомнили своё детство, и как они сами раньше играли так с отцом в такие войнушки, сами присоединились к ним. А затем, и Кол, что зашёл в кабинет отца за советом, просто встал в ступор на несколько секунд у двери, когда увидел, что по кабинету отца ползают его старшие братья крича при этом «Моя каска! Я тебе её не отдам!». Его отец лежит в углу, изображая, будто он раненый, а Анна, напялив на себя белые шторы, оторванные с карниза, именно этого кабинета, изображала из себя медсестрой и пыталась вылечить своего дедушку от «Смертоносного» ранения, поглаживая его по головке. После чего ей это надоело делать и она решила применить «кардинальные» меры, аккуратно поцеловав дедушку в щёчку и сказав при этом «всё дедушка! Мой поцелуй излечил тебя! Так что иди! Сражайся!» После чего в лицо Кола прилетает скомканный листочек, от Джеймса, который кричит на весь кабинет «Да! Теперь, ты дядя Кол, тоже играешь с нами» и действительно, Кол тоже смиренно послушался своего племянника и пошёл в глубь этой самой «войны». Все мужчины, скорее всего, надолго запомнят, как эта война была внезапно прервана заливистым смехом Клауса, Хейли, Эстер и Фреи с Давиной. Собственно, Хейли с Клаусом приехали за детьми, но так как у бабушки их не было, а сёстры не знали где находятся и племянник и племянница, остаются лишь мужчины или Майкл. Но все они обычно сидят в кабинете. Да, детей они нашли в кабинете сидящими, а других детей, чуть постарше (от 30 до 50 лет, но не суть) лежащими в этом самом кабинете. Ох, а как долго то смеялась Эстер при всём этом виде! Час, наверное, точно.***
— Мам, а с кем ты первый раз поцеловалась? — Вдруг с того ни с сего, спросила Анна сидя в машине и весело болтая ножками, когда они все возвращались домой к Хейли, после очередного похода к родителям Клауса — Пап, а ты знаешь? Или это был ты? И от такого вопроса Хейли подавилась минеральной водой, что пила из бутылки, а Клаус чуть не потерял управление машиной… Ну и вопросик задала Анна, если честно. И вообще, из-за чего она вдруг заинтересовалась этим? Хейли прибывала в размышлениях, в воспоминаниях, ведь этот момент происходил целое десятилетие назад и она точно это не помнила. Вроде, это было не с Клаусом… Хотя он имеет на это свою точку зрения. И кажется, ей он и поделится с Анной. — Зайка, я с твоей мамой первый поцеловался, — этим высказыванием он вызвал у брюнетки нервный смешок, — А с чего у тебя возникли такие вопросы, малышка? Или всё-таки твой первый поцелуй состоялся не со мной? — адская ухмылка поселилась на его лице, а руки сжали руль чуть крепче обычного. Вот, сейчас, она точно должна спустить его на землю, своим заявлением. — Вообще-то, первый раз я целовалась не с тобой, — Эту фразу сопровождала победная ухмылка, так и говорящая «Ну что? Что ты на это скажешь?», а Клаус хотел сказать многое… Или скорее сказать это своими губами, прислонив их к её губам. Жгучая ревность прошлась по каждому миллиметру его тела, но нужно терпеть и сдерживать себя. Хотя бы пытаться сдерживать себя. Но если бы не было детей… Хейли понравилось быть на заднем сидении, в то время, как ноги её будут на переднем. — И с кем же тогда? — В эту интересную беседу уже подключился и Джеймс, которому вдруг тоже остро заинтересовался первым поцелуем своей мамы. В ожидании её слов, он продолжил расспрос, — Мам, а как это был, не папа? — Зайки мои, пожалуйста запомните, что я вам скажу, — кажется, эти слова распространяются и на Клауса, чтобы он тоже услышал, — Ваш папа, всегда получает, то что он хочет, верно Клаус? — Верно, — с гордостью отвечает Майклсон, и ухмыляется. — Но только не в том случае, если эти прихоти как-то связаны со мной, — вот тут-то Хейли и обломала Клауса, так сказать, спустила его с небес на землю, сопровождая его падения своей победной ухмылкой, — Так что да, Клаус, первый раз я поцеловалась не с тобой, если это вообще можно было назвать поцелуем. — Мам, тогда с кем ты поцеловалась? — Анна ждала продолжения рассказа, от чего у неё глаза загорелись. У Клауса, они к слову, тоже полыхнули, но уже не огнём интереса… Хотя он тоже в его взгляде присутствовал. — Можно сказать, это даже не было поцелуям. Просто я в детстве, когда мне было лет тринадцать убегала от вашей тёти Ребекки, и так получилось, что я оступилась на предпоследней ступеньке и полетела вниз. Там как раз стоял ваш дядя Кол… — Это был Кол? — чуть ли не выкрикнул Клаус и уже хотел разорвать своего младшего брата на куски. — Клаус! Не прерывай меня! — воскликнула девушка, но продолжила, — Так вот, перед лестницей стоял Кол. Я упала на него, и конечно его же повалила. И всё произошло так быстро, что мы даже не поняли как я его поцеловала. — Ну это не поцелуй, — отнекивался Клаус, махнув рукой, пытаясь рассмотреть что-то в боковом окне, в темноте дороге. Пытался отвлечь себя от этих мыслей, но всё никак не получалось. — Нет, папа, — запротестовала Анна, — это был поцелуй! Если мамины губы коснулись губ дяди Кола, то это значит, что уже был поцелуй! Да, у Анны это просто врожденное или данное от Хейли. Бить по самому больному правдой. Что же, она точно дочь своей матери. Также сильно ранит правдой, заставляя выдирать себе грудь, лишь бы оно так сильно не болело. Дорога до дома прошла в жутком молчании, что не нравилось никому, но нарушать его никто не хотел. Не то чтобы не хотел, а скорее боялся… Оба боялись. Когда они приехали домой, то время чуть перевалило за одиннадцать часов ночи, а дети уже мягко посапывали в своих креслах. — Клаус, — шёпотом позвала его Хейли, когда они уже заехали на участок усадьбы, — посмотри какие они милые и счастливые! Девушка не отрывала любящий взгляд от своих детей и чем больше она на них смотрела, тем сильнее она улыбалась, а Клаус смотрел на неё и видел как её огоньки в глазах начинают оживать. Я уверен, что они такие же милые как ты… — Никлаус смотрел на неё влюблёнными глазами и не переставал восхищаться чистоте её чувств. Эти дети, и Хейли, кажутся, просто прелестными! Клаус выходит из машины и аккуратно берёт на руки Джеймса, не желая его будить, он доносит его на своих руках до их общей спальне с Анной и аккуратно ложит его на постель, которую Хейли заботлива расправила. Также она включила ночник, в детской и включила везде свет. Также аккуратно Клаус взял на руки Анну и перенёс её в её же кровать. — Спокойной ночи, Клаус, — отзывается Хейли, выходя из комнаты. Она думает, что он сейчас пойдёт в его комнату и заснёт. Он думает, что Хейли пойдёт спать в свою комнату. Эх, как всё запутано. Но они точно не хотят спать. Они идут в одном направлении, но оба проходят свои комнаты. — Эй, я думал, что ты пойдёшь спать, — отзывается Клаус, когда замечает как Хейли проходит свою комнату. — Нет, я бы хотела посидеть в гостиной, но ты иди, спи. — Я тоже самое хотел сделать, — отзывается Клаус и они уже вместе идут в гостиную для ночных посиделок. Хейли включает тусклый свет и идёт на кухню, приготовить им обоим горячий шоколад, хоть Клаус и просил сделать ему кофе. Когда брюнетка приходит из кухни, то в камине уже горит огонь, а сам Никлаус сидит на диване. — Я вообще-то просил кофе, — обидчиво отзывается Майклсон, но всё равно делает глоток тягуче сладкого шоколада. — На ночь кофе вредно, — отзывается Маршал и сама немного жмурится, чувствуя, что напиток сильно горячий. — А ты помнишь наш первый поцелуй? — Клаус его помнит, но ему интересна, помнит ли его Хейли. Девушка пытается улыбнуться и вроде бы это закрытая тема для разговоров, но сейчас всё можно. — Помню, — коротко отзывается девушка, делая ещё один глоток из кружки, — Мне было тогда чуть меньше четырнадцати, тебе около шестнадцати. Был ливень, мы стояли под ним за дубом, на котором лазили. Тогда ты меня просто поцеловал, а я после него спросила «Мы ведь друзья?» После этого вопроса ты ответил мне «да» и снова поцеловал. — Тогда, я очень хотел у тебя спросить, можно ли мне это сделать, — продолжил за неё Клаус, пока Хейли улыбалась, вспоминая этот случай, — Но я прекрасно помнил правило. Спросить у тебя об этом — равносильно получению отказа. Так что я не спрашивал. Я просто взял и поцеловал тебя в конце вечера под дождём. Хейли улыбается, отводит взгляд, сильнее зарываясь в своём свитере. Она бы хотела об этом забыть, стереть из памяти, растоптать, изрезать, порвать, сжечь, а пепел над самой крайней точкой планеты развеять. Но проблема в том, что эти воспоминания она никогда не сможет забыть или избавиться от них. Они просто в резервном копировании, под самой корочкой головного мозга записаны и их оттуда уже не удалить. Майклсон аккуратно её лицо, обратно к себе поворачивает, улыбается, а в глазах чертята пляшут. Она рассматривает каждую черту его лица и чуть ли не тонет в его глазах. А после нескольких секунд Хейли улыбается, а чёрты в её глазах такие же как и у Клауса танцуют и пляшут. Клаус тянется к её губам и брюнетка насмешливо улыбается, но немного вперёд подаётся, чувствую как его губы накрывают её. И в этот момент все их запреты летят к чёртовой бабушки, по направлению в бездну через ад. Да, именно там, место глупым и несуразным правилам. Маршал углубляет поцелуй и уже встаёт на колени, таким образом нависая над Клаусом, но не прерывая поцелуй. Хейли садится к нему на колени, пока Клаус сдавливает её бёдра, забывшись, углубляет поцелуй ещё сильнее, пока Хейли отрывается от его губ на секунду, а он разрешает