Синдром благодарности

Утром он садится за стол и развязывает завязки на папке. Решает сначала прочитать данный кусок текста, благо это не очень много страниц. И оказывается, что ничего там узкоспециализированного нет — всего лишь биография известных снайперов. Кстати, интересно живших. И Томас Планкетт — один из первых снайперов, и Карлос Хэскок, ввёдший всех в заблуждение ковбойской шляпой… Правда, Дениса сначала настораживает то, что этой информации слишком много. Он уверен, что столько данных сохраниться просто не могло. Но почти сразу же вспоминает, где живёт и работает. Эти существа, с которыми он сталкивается почти каждый день — ему иногда сложно назвать их людьми — наверняка могут узнать всё о ком угодно. Так что он вскорости посылает мысли о неправильности происходящего куда подальше на с подросткового возраста знакомом русском матерном и читает дальше, несдержанно исправляя каждый косяк в виде опечаток или ошибок, встреченный на странице. Причём, по его мнению, их слишком много. Однако он теперь всё-таки понимает, зачем сдался Брауну. Он сидит с этими страницами уже пару часов и всё больше изумляется тому, что они всё не заканчиваются. Хотя опять-таки почти сразу же забивает. Вдруг эта папка зачарована на доставку листов? Вполне может быть. Он работает, работает, и тут вдруг на следующей странице читает надпись «Может, отдохнёшь, дорогой?» Иванов не считает нужным слушаться какой-то там бумажки, да и вообще думает, что это ему от переутомления глючится. Но когда он переворачивает второй лист, там снова оказывается почти та же надпись, разве что вместо «дорогой» там «котик». И так на всех страницах. Денис смотрит на мобильный — да, увлёкся, заработался, с кем не бывает? Так что со вздохом закрывает папку и идёт в столовую, надеясь, что там осталось что-то вкусненькое и места за столами. Его почему-то тянет именно туда и наконец-то к другим людям. Психотерапевт из Школы бы обрадовалась, узнав это. Войдя в столовую, улыбается всем и получает ответную улыбку от нескольких знакомых. Подходит к раздаточному столу и заказывает комплексный обед. Насколько он помнит, туда обычно входят достаточно вкусные супы по рецептам разных народов мира и опять-таки блюда разнообразных кухонь. Любые. Есть разве что одно ограничение — блюда должны сочетаться между собой. Получает свой заказ — на этот раз это какой-то овощной суп с макаронами — вдруг минестроне? — и мясо опять-таки с овощным гарниром. Ступает пару шагов по почти пустому залу, решив пройти поближе к панорамным окнам. Подходит к столику рядом с одним из них, но, к сожалению, тот оказывается занят похожим на него кареглазым брюнетом и блондинкой. Почему-то ему кажется, что они парочка — должно быть, по взглядам, которыми он друг на друга смотрят? Так что он не решается сесть возле них и собирается уже идти к другому окну, однако брюнет останавливает его, сказав: — Привет, Денис. Иди к нам. Иванов послушно подходит ближе, усиленно пытаясь вспомнить собеседника. Здоровается, думая, достаточно ли сказать просто «Привет», или нужно ещё подумать об именах парочки. Но его довольно скоро избавляют от мучительных попыток вспомнить, почти приказав: — Садись к нам. Кстати, ты помнишь Элен? Денис покорно садится, устраивает поднос с обедом на столе и думает уже соврать, но парень избавляет его от такой необходимости, весело протараторив: — Вряд ли. Всё-таки год не виделись. Мы ведь с Элен на задании были. И тихим-тихим голосом добавляет: — Секретном. Элен хихикает, прикрыв рот ладонью. А парень продолжает: — Мы вместе здесь учились. Я Роб, а это Элен. Нас как объединили в пару на снайперском деле, так мы до сих пор и общаемся хорошо. Как какие-то родственные души. А ты как, Денис? Чем занимаешься? Ты ведь у нас вроде был телохранителем. По крайней мере, тебя определили к этой ветви нашей магии. Иванов резко вспоминает болтуна Роба и подозревает, что тот не даст ему и слова сказать. Но всё равно решается: — Да так… Работал немного по специальности, умер, оживили… И вполне предсказуемо Роб его перебивает: — Да ладно! И как ощущения? Мне всегда было интересно, как это происходит. Денис усиленно пытается вспомнить то событие, которое он называет вторым рождением, и пробует ответить: — Это… странно. Вот только что ты дышал, шевелился, а тут вдруг — раз! — и видишь перед собой какой-то странный белый коридор. Роб снова не даёт ему продолжить, сказав: — Прям как при клинической смерти. Иванов задумывается, откуда тот знает такие подробности, но отвечает: — Да, похоже. Дальше пошёл по этому коридору, к свету, льющемуся, мне казалось, из окна. Но тут меня хватает кто-то за руку и тащит обратно. Я сопротивляюсь — к свету-то хочется! — но тут меня вытаскивают назад. Открываю глаза и чувствую — всё со мной нормально, сердце бьётся, кровь течёт… А у меня над душой — девушка. Спрашиваю, не валькирия ли она, и не в Вальгалле или в раю я — а она зло так отвечает, что я жив. И со вздохом добавляет: — А к свету меня так никто и не пустил. И удивлённо понимает, что за столько времени Роб его не перебил. И смотрит на него тот как-то странно — с восхищением, что ли? И так и расшифровывает эту эмоцию в его взгляде, когда тот задумчиво произносит: — Какой интересный опыт… Сам бы такое хотел пережить. Элен, до этого времени молчавшая, бьёт его по голове — судя по вскрику, достаточно больно — и стыдит его: — Ага. Не рано ли тебе умирать? Нажился уже? И обещает: — Если уж захочешь, то можешь меня попросить помочь. Только не знаю, кто тебя позже оживит. Немного пристыженно помолчав, Роб предлагает: — Может, поедим? Всё стынет. Разумеется, когда Денис подносит ложку минестроне ко рту, то сразу понимает, что тот не остыл — ага, и это ему понятно, ведь он знает, где находится. Дальше уже никто не прерывает молчания, пока все трое не доедают, и Роб не предлагает: — Обменяемся контактами? Вдруг захотим встретиться. Иванов даёт свой номер — ему иногда не хватает общения здесь, в Школе. Хотя, по его мнению, Роб слишком болтлив. Вернувшись после обеда в свою комнату, Денис снова открывает папку. Работает, пока не надоедает. И так проходит целая неделя. Иванов что-то там правит — ему кажется, что книги меняются, то была о снайперах, то теперь о наёмниках, то об известных киллерах. Работает до того времени, как появляется надпись на чистом листке — ему кажется, что это кто-то устанавливает срок работы. И в конце этой насыщенной недели к нему снова приходит Роб. Он ведёт его по коридорам всё в ту же комнату господина Брауна. Тот приглашает только Дениса, и он послушно входит, думая, что же от него нужно. На этот раз больше уделяет внимания ощущениям от пребывания в этой комнате — и чувствует нежный запах лилий и какое-то умиротворение в атмосфере. И с эмоциями, которые не может объяснить сам себе, подходит к столу, когда его приглашают, и садится напротив Брауна. Тот с отеческой улыбкой поздравляет его с новой должностью и прибавляет: — Я действительно рад, что в нашей Школе есть вы, господин Иванов. У вас явно талант к этой работе. Но укоризненно качает головой и продолжает: — Но вы слишком зарабатываетесь. Денис недоумённо отвечает, пожимая плечами: — Я думал, всё это нужно срочно. И мне не трудно. Пытается сделать честные глаза, когда продолжает: — Правда-правда. Браун смеётся, откинувшись на спинку кресла, и, прекратив, объясняет: — Вы так милы в своём стремлении мне угодить. Иванов мгновенно вспыхивает и качает головой, а Браун ведёт дальше: — И кажетесь искренним. И уже другим тоном — заинтересованным в чём-то, пока непонятном Денису — спрашивает: — А у вас есть кто-то? Иванов старается сдержать эмоции, когда отвечает: — Вы имеете в виду друзей? Браун качает головой, но отвечает: — Не только их. Любимую девушку… — подмигивает. — Или парня. Денису почему-то кажется, что отсюда надо делать ноги, и он уже собирается послать этого приставучего старикашку куда подальше, однако понимает, что вряд ли ему это сойдёт с рук, так что выбирает более спокойный вариант и почти не врёт: — Есть девушка, которая нравится. Думает, почему же сказал это — ведь было не обязательно? Но понимает, что Браун всё равно всё бы узнал, а у него могли бы быть проблемы. И почему-то тот кажется ему более приятным, когда задумчиво проговаривает: — И это прекрасно… Надо жить не только работой, как мы с Элайджей. Кстати, что я хотел сказать? Мне очень понравилась ваша работа, господин Иванов, но мне кажется, что вы перегибаете палку со временем, потраченным на неё. Так что даю вам несколько дней отдыха. Я уверен, что вам их хватит. В папке пока не будут появляться новые задания. Денис уже собирается вставать, когда слышит очередную реплику: — Можете идти. И удачи с любимой девушкой. Иванов искренне благодарит — не такой уж и неприятный оказался маг. И выходит, надеясь ещё когда-нибудь вернуться. Дверь сама собой закрывается за ним. Они идут по коридорам Школы, и Денис по привычке смотрит в каждое окно, которое попадается им на пути. И видит ночное небо с множеством незнакомых ему звёзд и не менее тёмный парк. И задумывается, что он не думал, что его видно с любой точки Школы. Или раньше он его не замечал? А пока они идут, ему резко вспоминается Ольга. Он возвращается мысленно к той ночи, когда они сидели на крыше Школы и любовались видом. И решает, несмотря на неприветливый приём тогда, позвонить ей и пригласить снова повосхищаться ночным Орландо. Они с Брюсом добираются до комнаты Дениса. И Брюс прощается, желает спокойной ночи и всё той же пружинистой походкой, которой бы хотел научиться Денис, удаляется в сторону других жилых комнат. А Иванов входит в свою комнату и почти сразу же берёт со стола телефон. Набирает номер Петровой и пару десятков биения сердца слушает гудки. Он уже собирается положить трубку, не дождавшись, когда вдруг слышит знакомый сонный голос: — Алло. Причём теперь Ольга звучит более благосклонно, чем тогда, когда он звонил ей прошлый раз. По крайней мере, Денису так кажется. А он привык своему чутью доверять. Так что он с воодушевлением предлагает: — А давай снова поднимемся на крышу. Но тон Петровой снова меняется на холодный, когда она спрашивает: — Зачем? До Иванова запоздало доходит, что его по-прежнему никто не ждёт, вот он и лопочет: — Там сейчас так красиво. Ольга некоторое время молчит — почему-то Денису кажется, что она сейчас фейспалмит — и отвечает: — Я хочу спать. Как-нибудь в другой раз. Иванов смотрит на часы на мобильном и ужасается — естественно, ей хочется спать, в два ночи по времени штата. И до него не может дойти, куда делось его время с семи вечера. Так что он кивает, хоть она этого и не может видеть, они ведь общаются не по видеосвязи, и прощается.